Вкус крови

      Я в заточении уже неделю. Мне было сложно узнать точную дату или время, но каждую пятницу Габи выходила в город. С утра и до позднего вечера мне приходилось работать. Это не сильно отличалось от моей обычной рутины.       Остальные девушки не хотели идти на контакт со мной. Иногда, когда я протирала ставни на окнах, то могла услышать их голоса в комнате прислуги на втором этаже. Понять, о чём именно идёт речь, было тяжело. Голоса звучали приглушённо из-за разделяющей нас стены.       Всё это я рассказывала Габи. Моё недоверие к ней росло с каждым часом, но она была единственной, кто говорил со мной без отвращения. Бледные алые губы искажались в улыбке, а тихий шёпот успокаивал, говоря, что мне просто послышалось.       За «крепостью» уже был полдень. Обычно все вампиры уходят на переговоры, как мне сообщила немка. С каждым днём мне казалось, что она умирает. Становилась менее жизнерадостной. Мне не сильно хотелось привязываться к ней, так что каждый раз я игнорировала её самочувствие.       Тряпка в моей руке натирала золотые орнаменты над входом в главный зал. Работа прибавляла сил. Испытывая удовольствие от чистого позолота, я могла забыть, что нахожусь в плену.       Было много попыток сбежать отсюда, но все проваливались. Чаще всего меня ловила вампирша, которая не сводила свой хищный взгляд. Я пыталась упросить её на встречу с «хозяином», конечно, чтобы убить его, но получала отказ.       Остальные, то и дело, ходили к нему на «приёмы». Они возвращались поздней ночью, когда одна из нас гасила свечи на этажах. Платок был аккуратно приложен к шее, а бледная дрожащая рука старалась не выронить его на пол.       Мне не доводилось побыть на их месте. Он не хотел меня видеть! Вот, что говорила мне Мелисса, когда шла от него в последний раз. Эта девушка была из богатого рода, но её продали вампиру. «Подарок» души не чаял в своём господине. Наши разговоры быстро переходили на него, а я лишь закатывала глаза, слыша в очередной раз, насколько он прекрасен.       — Он так нежно прикасался к моей коже, — восторженно сообщала она. Её руки хаотично «разрезали» воздух. — Хозяин такой романтик. Вся его таинственность только возбуждает меня. Вот если б ты слышала, как он произносит моё имя, то сразу поняла бы, что я для него единственная. Просто остальные идут, как второсортный материал, понимаешь? Они в любом случае умрут, а я останусь с ним! Вот как!       — Да, да, Мелисса. Это невероятно мило, — незаметно прикрывая рукой рот, я зевала.       — А тебя он просто не хочет видеть. Это он мне сказал. Ты ему неинтересна, как пища. Слишком отвратна на вкус.       Эти слова ещё долго вертелись у меня на уме. «Слишком отвратна на вкус»? Мне хотелось убить этого вампира за высказывания в мой адрес. Даже если б я хотела дать ему свою кровь, то покончила б с собой за такие мысли.       Мелисса была высокомерной девушкой с истощённым телосложением. Она отказывалась есть, аргументируя это тем, что: «господин любит худых, а не каких-то там толстух, вроде нас!». Всеми силами я избегала её компании. Меня воротило даже от воспоминания о ней и её преданности вампиру.       Я погрузилась в свои мысли настолько, что не заметила Габи рядом с собой. Девушка разглядывала оставшийся слой пыли на позолоте.       — Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась я, слезая с табуретки. Отодвинув её в сторону, смочила тряпку в воде и продолжила работу.       — Я направлялась в комнату Отти. Мне сказали её проведать, но потом хозяин попросил передать это задание тебе. Сказал, что ты единственная, кто должен это сделать. Вот и искала тебя, — немка подала мне ключ от комнаты Оттилии. Благородно приняв его, словно божье благословение, положила тряпку обратно в ведро.       — Тогда я мигом и продолжу.       — Не торопись. Я доделаю твою работу, — успокоила меня Габи, выжимая мокрую ткань.       — Уверена? У тебя должны быть свои задания? — на день каждой из нас давался краткий список заданий. Там были основные и второстепенные. Иногда девушкам, которые должны будут отправиться на «вскармливание», сокращали число поручений до двух, трёх.       — Мне после вчерашнего плохо. Вот задания и сократили.       Поверив, я поблагодарила её за помощь и направилась на первый этаж. Отти была единственной, чья комната была на первом этаже. Тут была самая спокойная обстановка в пристанище. Большинство из нас жили на втором, а Габи устроилась на верхушке башни рядом с кладовкой. Очень редко мне приходилось быть в коридоре, где находились «покои» Оттилии.       Замкнутая девушка жила в отдалённом уголке поместья. Тут было очень мало света. Мне иногда приходилось идти на ощупь. Всё это закончилось довольно быстро, и вот, я уже около деревянной двери с железными узорами на ней. — Отти? Можно зайти? — легонько постучав, стала ждать ответа.       Его не последовало.       Ещё несколько раз ударила по старому дереву, но в ответ тишина. Возможно, заснула, кто её знает. Достав ключ, всунула его в скважину. Замок не хотел мне поддаваться, но надавив на дверь всей массой своего тела, смогла повернуть ключ несколько раз.       Дверь со скрипом открылась, а я находилась в панике. Отти лежала на полу. Её шея слабо пульсировала, руки были белыми, будто первый снег. Голубые вены обтянул высохший слой кожи. Около мёртвого тела лежал листок. Моё любопытство взяло вверх. Почерк девушки был аккуратным. Каждая буква была прилежно выведена чернилами, а в конце были разводы от слез, которые смешивались с каплями крови.

«Дорогая Габи. Я уверена, что ты прочитаешь это. Я знаю, что ты любишь хозяина и не можешь его ослушаться, но тебе надо бежать. Он не остановится на мне или девушках до меня. Дорогая, спасайся! Бог защитит тебя.»

      Из моих глаз потекли слезы. Он убил её. Высосал всю жизнь из этого тела, будто это ничего не значит. Монстр! Почему он может так легкомысленно обходиться с чужими жизнями?       Я не могла спокойно смотреть на всю эту картину. Вылетев из комнаты, я побежала к себе. Сегодня на меня достаточно всего свалилось. Надо хорошенько выспаться, а завтра уже придумаю, как добраться до вампира.

***

Прошло три дня.       Про Отти все быстро забыли. «Просто ей пришло время. Смирись с этим». Девушки отказывались комментировать эту ситуацию по-другому.       Я не могла позволить, чтобы ещё кто-то умер в моей жизни. Оттилия, Мэрина… Кто дальше? Габи? Мелисса? Мне противно признавать, что он могущественное существо. Я должна победить его или сбежать.       — Не мои проблемы, что они в его власти, — моё шипение тихо разносилось по столовой. — Пускай помирают! Мне же лучше!       — Ты с кем-то говоришь? — поинтересовалась немка. Её голова заглядывала в дверной проём. Всё ещё живые голубые глаза игриво посматривали на меня.       — Мысли вслух, — быстро отозвалась я. Тишину разрушал лишь противный скрежет веника об камень. — Опять что-то не так?       Девушка отрицательно покачала головой. В последнее время ей всё хуже. Обычно она тревожила меня по поводу своего самочувствия. Её работа не была закончена, а приговора от миледи ей получать не хотелось. Я не отказывала ей в помощи.       Мне сразу вспоминался мой подъём в темнице. Вся та боль, которая разрушала моё тело… Она чувствовала тоже самое.       — Я просто заглянула, — мои глаза, полные недоверия, пристально смотрели на неё. — Ах, мне одиноко. После того, как мы похоронили Отти, я-я не могу найти себе место. Мы хотели жить в будущем в маленьком домике на окраине городка. Будто мы принцессы, которые вынуждены скрываться от других. Не могу поверить, что всё это не сбудется.       — Ты можешь осуществить это сама? Разве нет?       — Могу. Просто не хочу снова оказаться вовлеченной в туман одиночества, — немка прошла за стол. Поправив помятую ткань платья, она присела на край стула. — Ты не представляешь, насколько мне одиноко.       Мои пальцы сильнее сжали хрупкий инструмент. Не представляю… На моих глазах сожгли мою «сестру». Она не ведает, что говорит. Одиночество не позволит тебе страдать от потери.       — Ты ошибаешься, — мой голос дрожал. Произнести хоть что-то после этих воспоминаний было невыносимо. Тело начинало «гореть». Я представляла, что меня сожгли вместо Мэри. — Терять близких больно только в первое время. Потом твоя душа освобождается, а мысли становятся чисты. Сбрось оковы слов. Очисть свою душу. Вот и всё.       — Как именно?       — Молись. Молись о светлом будущем, о жизни, прощении. Бог — единственный отец. Ты можешь быть грешна, но перед ним станешь святой, — Габи закатила глаза.       — Я еврейка. Меня не простят за мольбу «богу».       — Молись Оттилии. Все хорошие люди могут помочь, если захотят. Неважно, мертвые они или живые. Она станет твоей опорой в сложных делах, как ангел, — немка сидела в раздумьях. Накручивая белоснежные локоны на пальцы, она тихо напевала мелодию. Нежная песня звучала, словно колыбельная. — Главное не подведи её. Она бы не простила еще одну «жертву» хозяину.       — Меня ждут сегодня. Я не могу проигнорировать его, — сейчас нет времени на раздумья. Победная улыбка появилась на моём худощавом лице.       — Я пойду. Можешь не переживать. Уверена, что он не будет против.       Габи долго не протестовала. Ей нужен был отдых, а мне способ сбежать. Это было очень проблематично, ведь на каждом шагу прислуга или заколоченные окна. Единственный мой путь — выяснить обо всём. Интерес не покидал меня всё это время. Рассматривая старые рукописи, читая книги, которые были написаны неизвестными мне авторами… Меня поглощало любопытство. Откуда всё это? Для чего здесь я и другие? Кто он такой?       Миледи нигде не было видно. Чтобы не упустить момент, я пошла в сторону гостиной на третьем этаже. Вампир принимал пленниц там. Сама комната была заполнена алым цветом. Даже при дневном освещении она веяла таинственностью и страхом тех, кто находился там.       У меня почти не было работы в том месте, и я слабо помнила детали.       Мне пришлось остановиться около двери. Она была плотно закрыта и отказывалась поддаваться. Габи не могла не договорить мне о чём-то. Тайный стук, фраза, которая открывает доступ к неприступной комнате. Даже спрятанный за картиной ключ! Если б все мои выдумки оказались правдой, то в моих глазах не было бы удивления. Меня вообще уже мало чем можно удивить. Той крайней точки моего внутреннего скептика достиг факт, что вампиры существуют.       Неожиданный щелчок двери привлёк моё внимание. Она отворилась! Немного приоткрывшись, не смела шевелиться без посторонней помощи. Лунный свет, что проникал в коридор через окно, проскользнул в комнату. Светлая полоса, которая вела меня туда. Набравшись смелости и глубоко вдохнув, я зашла.       Хозяин стоял спиной ко мне. Комната приличных размеров позволяла находиться нам на расстоянии. Перелистывая страницы книги, вампир мелодично постукивал по корешку книги. Пройдя без лишнего шума в середину, стала разглядывать всё вокруг.       — Что ты здесь делаешь? — холод, который исходил от давно умершего тела, медленно доходил до меня и поглощал моё тепло. Я молчала. — Я спрашиваю, что ты здесь делаешь?       — Ты убил Отти… — прошептала я. Мне приходилось сдерживаться, чтобы не вонзить один из антиквариатов ему в голову. Мужчина не испытывал страха. Он не был напуган или заинтересован моим поведением. Пожав плечами, он отложил книгу на полку.       — Как знать.       — Я знаю, что ты это сделал! Ты убил её и девушек! — я сорвалась на крик. Насколько надо быть безжалостным, чтобы так спокойно реагировать на осуждения в свою сторону. Достойно выслушав мои крики, хозяин отошёл от книжных стеллажей.       — Я не отрицаю этого. Тем более, я рад, что ты это поняла. Смышленая, да? — в его глазах горел азарт. Ситуация, в которой мы находились, была значимой только для меня. Я единственная, кто имел бы выгоду с этого. — Ты не была на этой «процедуре» по приглашению. Некоторые получают экстаз, когда в них вонзают клыки…       — Они не понимают, что происходит. Ты знаешь.       — Не перебивай! — возмутился он. — Для низших ощутить, что кто-то высшего статуса соединяется с тобой, как глотнуть свежего воздуха. Темнеет рассудок, агрессия, желание повторить это снова, влюбчивость и поклонение объекту. Разве всё это не прекрасно? Я помогаю убогим ощутить себя нужными.       — Почему же ты меня не звал ощутить это?       — Ты немного отличаешься от них… — я не уследила за ним. Его рука невероятно быстро прошлась по моей щеке, а на лице была ехидная усмешка. — Я подавлял их страхи. Вылечивал. Ты не поддаёшься на всё это. Слишком разумна, чтобы отдаться, слишком самоуверенна, чтобы погибнуть, как эти. Ты бы давно была мертва, если б не загвоздки. Все до тебя были с большой историей и из значимых семей. Они убьют за возможность. Ты не замечала этого в Габи? М, эта низшая — восхитительный образец, как должна выглядеть хорошая пища. Ей наплевать на всех. Это у неё родословное.       — Она простолюдинка! Такая же бедная, как и я, — уверенная в своих словах я выпрямилась в спине. Гордо поднятый подбородок, руки сложенные в замок, которые были готовы убить собеседника в любой момент. — Это глубочайшая для тебя ошибка       — Ты очень ошибаешься…

"Страшней всего умереть от руки союзника, чем кануть в небытие от ножа в спину"