В поместье сумрак окутал свет, Прогнав мотивы, что нес свежий ветер. Он кричал, проклиная их всех, Протыкая их тело за этим. Человек, что сильнее волков. Его жизнь незаметно промчалась. И сидел каждый день за столом И мечтал о безудержном рае.
Тихий звонкий голос, что напевал эту песню, гонял в тоску. Слезы остановились, оставив после себя мокрые следы с соленым привкусом. Рука крепко схватила край фартука, сжимая со всей силы, будто желая причинить боль. — Я убью его. — Что? — уточнила девушка. — Я убью его! Габи, моя любимая, бедная и прекрасная Габи, — я срывалюсь на крик. — Где он? Где Фрицерио! — Хозяин в кабинете. — Задумчивый взгляд уставился на дверь из комнаты. Нижняя губа начала дрожать, что делала вид Немки невероятно жалким. — Но тебе туда нельзя... Он запретил. — Мне все равно, что он запретил, а что нет! Я уже не его работница, чтоб слушать приказы жалкого вампира, что справляется с влюбленной девушкой изоляцией. Ты можешь его бояться, да и кто угодно, но не я! От резкого подъема с кровати, письмо, что прилежно лежала на моих коленях, упало вниз. Красная печать, мрачно выглядевшая на каменном полу, немного потекла из-за недавно протертого пола.Габи не стала мне мешать. Прилежно начав выполнять работу, что ей приказали, рука с тряпкой скользила по ставням моего окна.***
Без стука отворив дверь, я врываюсь в кабинет вампира. Его недоумевающий взгляд прошелся по мне. Отложив перо из руки, облокотился на стенку кресла. Как всегда! Он когда-нибудь будет начинать со мной общение первым? — Я пришла поговорить. — Я вижу, но нам не о чем говорить. — сухо, но на радушный диалог я и не надеялась. Подходя ближе, лишь украдкой поглядываю на него. Может показаться, что я пытаюсь привлечь его внимание таким поведением, но я просто боюсь смотреть ему в глаза. Рассматривая старые книги, пытаюсь связать хоть какое-то предложение. — Зачем ты это сделал? — Спросила я. — Ты о том, что я решил отгородить неуравновешенную девушку от себя? — Предположим, что да! — немного успокоившись, я встала ровно, выпрямившись в спине. — Так для чего? В чем дело? — Если ты думаешь, что все дело в том, что ты мне призналась, то ошибаешься. Нет никакой выгоды держать тебя, если начинает развиваться Стокгольмский синдром, моя дорогая. Это погубит тебя. — Но, Мелисса! Она тоже неровно дышит к тебе. Разве ты собираешься выкинуть эту девушку из поместья? — Мелисса тут, как трофей. Живой, ужасно противный и некрасивый трофей для бессмертного. Ей может грозить смерть от потери крови. Звучит не так уж и плохо, чем умереть в нелюбви в родном доме. Я могу отправить её обратно к родным, но там её уничтожат. Все это будет считаться за разрыв дипломатических отношений с их семьей. На их территорию, что станет моей бывшей землей, пойдет тот молодой вампир. — А дальше смерть.- обречённо сказала я. Даже не знаю, как я осмеливалась продолжать говорить с ним. — Да. — минутное расстройство прошло по его лицу. Хозяин вышел из-за стола. Аристократическая высокая фигура подошла ко мне. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. — Я не смогу жить где-то, кроме этого места. Наплевать, синдром это или нет. Я не вижу больше жизни без тебя и этих людей. Фриц... — Не надо жалости и романтизма в этой ситуации. — Твердо заверил он. — Мне больнее, чем тебе. Твоя кровь ценнее всего этого чертово поместья, а ты ценней для меня чем все эти девушки! Но я не могу поддаться смертной. Моя неприязнь к вам по-прежнему есть. — Моя жизнь для меня не стоит ни гроша, если я не буду каждый день говорить с тобой. Чувствовать холод от твоего тела, даже на расстоянии, становится диким желанием. Пойми, о боги! Фрицерио! — Аннабель. — Губы мужчины коснулись моих. Холодные. У меня нет отторжения, что я целую вампира, которого недавно называла монстром. Сейчас он Фрицерио. Сущность, что покоряет одним видом. Моя рука запустилась в его будто прозрачные светлые волосы. Жесткие, но пушистые. Моя рука умудрилась растрепать его причёску, прилизанную под чистую. Всегда серьезный, а сейчас словно лишь изголодавшиеся дитя, что укрывает мое тело своими руками в крепком объятье. Если бы я знала, что всё закончится так рано. Крик работницы раздался слишком неожиданно. Я сумела лишь разглядеть всё обрывками. Крепкое мужское тело закрывает меня от расстрела. «Ему не больно?». Он успел укрыть меня от нападения, но не успел спасти себя. Как только дрожащее тело, что представляло собой мой бледный призрак, было откинуто в угол, к окну, на Фрица напали. Ральф зло ухмылялся, поглядывая на меня. Я видела истекавшее кровью тело хозяина. Он тяжело дышал, что было физически невозможно для него. Меня вынесли оттуда двое мужчин. После этого утра я не говорила. Мне было больно произнести хоть слово, так как голос я сорвала. Голосовые связки болели жгучим пламенем. Я словно ела стекло, а кусочки остались где-то в гортани. Так началась моя жизнь после поместья, но надежда на то, что Фриц жив, не покидала меня.