Всего лишь секс

— Сколько-сколько килобайт памяти у этой рухляди? Он хоть в интернет войти может? — ошарашенно спросил Кроули, глядя на компьютер Азирафеля, купленный в 1998 году. — Он работает, — уверенно ответил Азирафель и тут же засомневался насчёт килобайт. Он этими тонкостями как-то не интересовался. — Ух ты, пятидюймовая дискетка! — обрадовался Кроули, нажав на кнопку дисковода. — Что такое "Спис. н. п."? Ладно, не важно! Серьезно, работает?! Продолжая излучать энтузиазм и сгорая от любопытства, Кроули отложил дискету в сторону, нажал кнопку включения, и древний монстр загудел. Судя по запаху пыли, который сопровождал этот нелегкий труд, последний раз Азирафель включал его несколько месяцев назад. В лучшем случае. Азирафель искренне залюбовался воодушевленным Кроули. Тому очень шло увлеченное выражение лица, и вообще весь он, с таким удовольствием занятый делом, был отрадой для глаз. — Не понимаю, отчего бы ему не работать. Книги просто так в этом магазине не рассыпаются, например, — рассеянно ответил он. Во всяком случае, он не помнил, чтобы отчитывался по чудесам за компьютер. Тот просто работал, когда это было нужно, и все. Признаться честно — не часто. — Ну, мало ли... — Кроули неопределенно повел рукой в воздухе и уставился на часто помаргивающий и тихо звенящий, как маленькая мушка, монитор. Там сперва загорелась вполне привычная Азирафелю надпись "Microsoft Windows 3.11", которая вдруг прямо на глазах сменилась на совсем непривычную "Windows 98" с красивыми облачками на фоне. — Что ты с ним сделал?.. — заволновался Азирафель. — Немножко доработал, — беспечно ответил Кроули. На самом деле он бы доработал и побольше, но опасался, что Азирафеля слишком сильно травмирует резкостью перемен даже Windows XP, не говоря уж о чем-то более позднем. — Но зачем, мой хороший? — продолжил волноваться и недоумевать Азирафель. Компьютер и так хорошо работал. Облачка, правда, Азирафелю понравились, хоть и не были так же красивы, как настоящие Небесные облака. — Так интересней, — объяснил Кроули. Когда компьютер загрузился, демон задумчиво оглядел фон рабочего стола. Тот был пустым, но под взглядом Кроули на нем появились иконки, которых Азирафель раньше не видел. — А это зачем? — Азирафель снова уставился на свой компьютер и на Кроули. — Что ты делаешь? Кроули не отвечал больше на его вопросы. Он загрузил Netscape — который, впрочем, обладал всеми возможностями современного браузера, иначе ему, опять же, было неинтересно. И отхлебнул очень недурного виски, которым преступно пренебрегал с тех пор, как обнаружил в магазине своего ангела эту дивную рухлядь. И зря: Азирафель недаром гордился этим раритетом из своей коллекции. Тем временем интернет, которому дали возможность прорваться на компьютер Азирафеля во всей полноте, немедля проявил свою типичную сущность и выдал на весь экран рекламу "сладких попок" и ссылку на порносайт. — Не зря я приписывал участие в его создании себе. Хотя они сами отлично справляются, — отметил Кроули предовольно и взболтнул стакан в руке, отчего лёд звякнул по стеклу. — Ерунда какая-то... — немного растерянно поморгав, охарактеризовал Азирафель происходящее на мониторе. — Зачем оно здесь?.. И зачем оно так появляется... внезапно? — Во имя Сатаны! — картинно-зловещим тоном сообщил Кроули, чем ввел Азирафеля не просто в растерянность, а практически в изумленный ступор. Тут же сочувственно смягчился и пояснил: — Это всплывающая реклама. У нее такая задача — всплывать. Когда не просят. И отвлекать твое внимание от того, чем ты занимался, тем, что тебе пытаются впарить. Если бы ты ее сам включил, она бы уже не отвлекала внимание, так ведь?.. Весь смысл бы потерялся. — Очень... по-человечески, — охарактеризовал ангел с лёгким вздохом. — И ты не будешь так любезен, друг мой, убрать эти... гм... части тел с экрана? Мы же не люди, чтоб отвлекаться на такое... Кстати, от чего отвлекаться? Что ты там искал? — Ничего определенного, что-нибудь интересное, — ответил Кроули, очень ехидно улыбаясь, и еще раз отхлебнул из стакана. События принимали ровно настолько непредсказуемый и задорный характер, как ему было по нраву. — Это же интернет! Кстати, как по мне, части тел небезынтересны сами по себе. Видишь, ты уже узнал новое о человечестве! То есть старое. Но новое. Ну, ты понял. Азирафель вздохнул, потому что действительно понял. Люди были людьми, и Кроули за шесть тысяч лет не надоело с завидной регулярностью напоминать ангелу, что это значит не только полезные изобретения, стихи и добрые чувства. Будто Азирафель сам не знал! Просто предпочитал обращать внимание на хорошее. "Сладкие попки", с его точки зрения, в список хорошего не входили. И он бы с удовольствием не обращал на них внимания, если бы они не занимали собой весь экран. — В любом случае, к нам это все отношения не имеет, — постарался сказать как можно более твердо Азирафель. — Мы — ангел и демон. А это вот... явление, оно только про людей. Кроули эффектно изогнул бровь, так что, даже несмотря на очки, всем своим обликом начал олицетворять ехидное сомнение. Азирафель про себя в очередной раз восхитился способностью друга быть выразительным даже в черных очках, скрывавших глаза, и пока он восхищался, на экране появилось что-то... Что-то, от чего Азирафель недостойно ангела вытаращился и разинул рот в крайнем изумлении. — Это откуда взялось? Как они вообще?.. Кроули! — воскликнул он, всплеснув руками. На экране раскрылся с десяток картинок, где ангелы и демоны, обнаженные, сплетались в объятиях и не только объятиях. Они занимались любовью. Да, это тоже было проявлением любви, для людей, во всяком случае. Но зачем это ангелам и демонам? — Правило интернета номер 34, — объяснил Кроули, которому делалось все веселее и веселее. Смущать Азирафеля, а также вводить в изумление и шокировать оставалось его любимым хобби на протяжении шести тысяч лет. Лучше и увлекательнее он за это время так ничего и не придумал. — Я его не знаю, — признался Азирафель. — "С этим есть прон. Никаких исключений", — процитировал Кроули, откровенно наслаждаясь моментом. Азирафель зажмурился и помотал головой, потому что воображение зачем-то немедля попыталось подкинуть ему несколько откровенно безумных вариантов исполнения проклятого «правила 34». К тому же, откровенно похабных. Они всплыли в голове сами собой, как пресловутая реклама, и их ангел тоже совершенно не хотел видеть. «Демон. Искуситель», — осуждающе глядя на Кроули, подумал Азирафель, прогоняя из сознания остатки чего-то совсем уж дикого, с участием единорога, викторианского комода и китайца-трансвестита. На Кроули, однако, осуждающий взгляд ангела совсем не действовал, как и всегда. Кроули откровенно веселился, так что Азирафель потупился и снова уставился на экран, подойдя ближе. «Вообще-то это даже... познавательно», — подумал он, разглядывая несколько особенно заковыристых изображений. Никто никогда не слышал о сексе между демоном и ангелом. Или даже о сексе между ангелами или между демонами. Если таковой когда-то кто-то из них и пробовал, Азирафель очень сомневался, что они делали это в своей истинной форме. Все-таки человеческие тела гораздо лучше приспособлены... — Но, дорогой мой! — воскликнул он, вглядевшись повнимательней. — Они же ненастоящие! Это же абсолютно невозможно — так изогнуться! — Как? — изумился Кроули и тоже уставился на экран. — Это ты про которое? — Про это, это и еще вот это... — прилежно пояснил Азирафель, потыкав в монитор пальцем, чтобы показать самые неправдоподобные с его точки зрения картинки. Особенно его смущала та, где демон, зависнув в полете, обнимал за талию картинно выгнувшуюся в спине ангела с запрокинутой головой. И одновременно прямо на лету, гм... ею овладевал. Во-первых, Азирафель не был уверен, что можно одновременно махать крыльями и... это вот. Там явно должна быть разная частота движений и амплитуда колебаний, и если оно рассинхронизируется или наоборот, синхронизируется, они упадут. И наверняка сломают себе что-нибудь, высота там, судя по фону, была достаточная, чтобы даже ангел мог заработать сложный тройной перелом. Футов тридцать, над верхушками каких-то елок и, кажется, дубов. Во-вторых, Азирафель не был уверен, что его личный, вполне устойчивый, вестибулярный аппарат такое бы выдержал — если представить себя на месте ангела. По сравнению с этим попытки пристроить две пары крыльев вместе с телами на обычной узкой тахте в цветочек выглядели просто мелким неудобством, хотя Азирафель полагал, что крылья так не выворачиваются. И что держать за плечо рукой в такой позе неудобно, крыло будет все время задевать и щекотаться. — Ну, возможно, они несколько преувеличили, — Кроули не хотел соглашаться. Видимо, из своего извечного чувства противоречия. Зачем бы еще ему было возражать насчет очевидного и для него неудобства? — Но если постараться, потренироваться — то, я думаю, реально. Позы Кама-Сутры тоже, знаешь ли, не фонтан. Люди годами йогу практикуют, чтобы изображать все эти "Храмы света". Азирафель осуждающе глянул на друга, потом на его стакан с виски на столе и решительно направился к посудному шкафчику, чтобы взять стакан и для себя. Вести подобные разговоры на трезвую голову он совершенно и абсолютно был не готов. И нет, его не смущал секс. Смущало его скорее то, что секс обозначал. То, ради чего люди так старались и «тренировались». Вряд ли демон собирался вызвать у Азирафеля такие мысли. Азирафель подозревал, что Кроули вообще не в курсе никаких «таких» мыслей, потому что у него проблемы с тем, чтобы верить в хорошее к себе отношение. Так же, как он не верил в доброту Господа и обижался, когда Азирафель отказывался делать что-то по-настоящему для него, Кроули, опасное. Нацедив себе виски и сотворив в стакане кубики льда прямо из воздуха (лишнюю влажность все равно следовало убирать ради правильного климата для книг), ангел подвинул стул к Кроули и уселся. — Ну и ради каких святых и грешников тренироваться надо... таким, как мы? У... таких, как мы, не может быть детей, у нас даже гормоны в теле выделяются только когда нам самим это необходимо. Поставить Кроули в тупик вопросом Азирафелю удавалось не так уж часто. И не очень надолго. Обычно ставящие-в-тупик-внезапные-вопросы были как раз-таки прерогативой демона. Но иногда все же удавалось! Вот, например, сейчас Кроули потребовалось целых три секунды, чтобы сочинить какой-нибудь более дельный ответ вместо дурацкого «Как это зачем?». — А есть тебе зачем? Или, вот, пить… — находчиво поинтересовался он, щелкнув ногтем по стакану, а потом отобрал у ангела бутылку и долил себе оттуда еще, сразу на четыре пальца. Потому что, вообще-то, до вопроса Азирафеля смотрел на эти картинки сугубо теоретически. А теперь — нет. И по этому поводу определенно нужно было выпить. Чтобы принять случившееся, как-то с ним смириться. А также заняться чем-нибудь и не таращиться на Азирафеля с нетеоретическим интересом. Азирафель старательно отвел взгляд от своего друга, потому что опасался, что тот — взгляд, а не друг — сделался чересчур оценивающим. Отпил из своего стакана и решительно ответил то, что подумал: — Чтобы получить удовольствие. Это приятно и весело. И иногда красиво. А еще поглощение пищи у людей не табуировано, так что можно это делать где угодно. Увидев, что Кроули собирается что-то сказать, ангел помотал головой. — Нет-нет! Не надо меня убеждать, что секс тоже приятная и веселая вещь, а также красивая и для удовольствия. Я достаточно про него читал, чтобы... Азирафель все-таки сконфуженно покраснел, потому что, как только он упомянул чтение, Кроули расхохотался. В довольно обидном тоне. — Ну конечно, вкус еды ты бы тоже мог понять исключительно по книгам! — Кроули взболтнул виски в стакане. — И различил бы прозаическое пойло и свой Ledaig! Переспорить ангела после того, как он, пусть ненадолго, но уел Кроули, было делом чести. То есть, у демонов чести нет. Ну, значит, делом бесчестья. Нервно поведя плечами, Азирафель вздохнул и уставился в свой стакан. Кроули так говорил, будто ангел ничего в этом не понимает! Самое обидное было, что он и правда в этом не так уж много понимал. По крайней мере, с практической точки зрения. Так что возразить на замечание демона было довольно-таки сложно. Но очень хотелось. Так что Азирафель подошел к вопросу более общо и абстрактно: — Ну уж чего я точно не собираюсь делать — так это разбираться в этом вот всем, как в выпивке! Тем более — с ангелами и демонами. Виски у меня в погребе стоит двадцать бутылок. Я при всем желании столько ангелов не найду, чтобы попробовать… а демонов — тем более. Да и в принципе, если так об этом думать, выходит какое-то… безобразие! — последнее слово Азирафелю не нравилось. Оно совершенно не отражало глубины его морального неприятия изложенной им самим концепции. Но лучше ничего почему-то не подобралось. Кроули задумчиво застыл, прислушиваясь к какому-то другому Кроули внутри себя. Этот Кроули определенно только что пришел в неуместную ярость и собирался даже отрастить себе хвост, чтобы можно было им в гневе побить по полу. Пока Азирафель переживал свои глубокие чувства, Кроули пытался понять, зачем он сам вообще собрался так резко реагировать на предположение о "двадцати демонах" и особенно "двадцати ангелах". Покрутив головой, он глубоко вздохнул, сделал еще один глоток из стакана. Подумав, присосался к горлышку бутылки и отставил ее на стол. — Ты прав. Полное безобразие, — согласился он и ощутил, как злой Кроули-с-хвостом внутри него резко успокоился, так же, как до этого рассердился. Потому что ангел в ответ на его слова с облегчением выдохнул и расслабил плечи. Ощутив неожиданную, но очень приятную поддержку от Кроули, Азирафель не только расслабился, но и улыбнулся, подумав: демон в очередной раз показал, что он сам в душе вовсе даже хороший и добрый, но говорить этого не стал, потому что Кроули это задевало. А потому мысль его вернулась к спору и он мягко повторил: — И все же, дорогой мой, они так не изогнутся. — Нет, должен быть способ! — решительно возразил Кроули. Тот факт, что в нем находилось около четверти бутылки раритетного виски с нотой чернослива и чего-то там еще, очень способствовал решительности. — Не может такого быть, чтобы не было, когда оно верно атано… анами… в общем, правильно нарисовано, — так и не преодолев слишком сложное слово «анатомически», все же договорил Кроули, долил и отпил еще дивного напитка, который позволял смотреть на происходящие вовне и внутри странности значительно легче и бодрее. — Ну и, в конце концов, уж я-то наверняка бы смог! Я же этот… змея! Змеи отлично гнутся в любых направлениях, у них несколько сотен позвонков. И хвост, — зачем-то добавил он в конце, вспомнив неприятное и загадочное появление Кроули-с-хвостом. Азирафель слегка замутненным взором проследил за тем, как виски исчезает в Кроули, да так и продолжил на него пялиться. На Кроули, а не на виски. Потому что на самого Азирафеля алкоголь, кажется, действовал совсем по-дурацки. Вместо того, чтобы облегчать коммуникацию, а также озвучивание эмоционально сложных идей, он замедлял их осознавание, чего Азирафель не любил. Не так уж и трудно понять про себя, что представлять Кроули на месте того демона в травмоопасной ситуации над елками гораздо лучше, чем какого-то постороннего демона. И даже не просто лучше — а единственно возможно и даже правильно. Потому что тогда секс становился не про эксперимент, а про то, что есть. Подробней продумать эту сложную мысль у отравленного алкоголем ангельского мозга не получилось, поэтому Азирафель просто сказал, медленно подбирая слова: — Ты прав. С тобой бы, может, и получилось бы, — имея в виду вовсе не количество позвонков. И не хвост. Демоны не стесняются, им трогательных чувств от самого Падения не полагается. Так что Кроули определённо не застеснялся. Просто не захотел заводить своего ангела в подобные дебри слишком далеко. Разумеется, потому, что эту шутку еще можно будет растягивать! Вот так. Поэтому и только поэтому он сдал назад: — Да я чисто теоретически. У Азирафеля, ничего не подозревавшего о душевных метаниях Кроули, ровно в этот момент происходили собственные душевные метания. Точнее, они подходили к своему завершению, некоторому закономерному выводу, который заключался в том, что раз уж у них есть физические тела, а еще — отношения, то довольно логично… Что именно логично, он додумать не успел, потому что его перебила реплика Кроули. Которую он на всякий случай не стал осознавать: это могло помешать ему сказать, а если бы он не сказал сейчас, то наверняка раздумал бы — и потом вовсе никогда не сказал бы. Потому что могло не возникнуть больше подходящего момента. Ну или просто не сказал бы. Так что Азирафель, спешно допив виски в бокале, выпалил: — На самом деле, я не против, — чем подвесил Кроули на бесконечно долгие семь секунд. За это время Кроули успел три раза задумчиво покоситься на свой пустой стакан, два раза — на початую бутылку. Один раз, но очень быстро — на Азирафеля. А потом ему наконец в голову пришло хоть что-то, что можно сказать, и он, ухватившись за эту единственную в голове, так восхищающую своей стройностью, упорядоченностью и произносимостью мысль, поинтересовался: — А у тебя кровать есть? Сквозь звон и муть алкогольного опьянения Азирафель попытался вспомнить... Кажется, когда он покупал этот дом в конце восемнадцатого века, прежний хозяин что-то говорил о спальне, подходящей для молодой семьи. Да, точно что-то такое было. — Где-то есть! Правда, я ее давно не видел. Не помню... Азирафель растерянно огляделся. Раз в доме есть спальня, то и дверь в нее должна быть. О, лестница наверх! В доме есть лестница наверх, по которой Азирафель не поднимается никогда. Потому что там ничего интересного. Интересное есть в погребе, а туда ведет лестница вниз. А наверху, значит, спальня. Азирафель потряс головой, но более ясными и последовательными мысли от этого не стали. И слова тоже не проговаривались. Так что он просто махнул в сторону той самой лестницы, заросшей вековой пылью и паутиной.