***
Был тот вечерний час, когда солнечный свет имеет особый оттенок, который хочется впитывать глазными яблоками. Воздух осторожно касался кожи. Дафна стояла у окна, будто в попытке дотянуться до опускающегося солнца. Мысли её были далеко, в стенах почему-то казалось тесно, она даже открыла окно, чтобы стало легче дышать. Но дышалось не легче. За спиной сгущались тени, стоявшая тишина не была оглушающей, в ней будто кружились призраки звуков. Когда на живот ей опустились чужие руки, Дафна вздрогнула от неожиданности, но тут же расслабилась, приникая спиной к чужому теплу и откидывая голову. Буслаевские руки немного проскользили по животу, горячие губы уверенно коснулись шеи, вынуждая Дафну наклонить голову. Она подавила в себе желание оттолкнуть парня, но недвусмысленность его желаний вызвала лёгкое недовольство. Светлая ощутили укол вины за это: у неё не было причин ему отказывать. Мефодий мягко опускался к основанию шеи, параллельно очерчивая одной рукой мягкость груди, а второй цепляя край домашних шорт. Он то и дело задевал нежную кожу кончиком носа, щекотал дыханием. Стянул с девушки шорты, не задавая вопросов, чувствуя себя в праве, гладил её бёдра. Дафна невольно задумалась, нравится ли ему держать её в руках больше, чем свой меч? Время текло вяло, примешивая к поцелуям волны прохлады, но никто не думал закрыть окно. Солнечный свет растерял свою магию, и пейзаж поскучнел. Буслаев поднял голову и вдохнул запах чужих волос. Его руки продолжали хаотично скользить по телу, пока не спеша двигаться дальше. Дафна стояла изваянием, что немного сбивало. Златокрылый развернул её у себя в руках, на миг прижав её к себе, а после отстранив, явно размышляя, не усадить ли её на подоконник. Поймав его взгляд, Дафна легко опустила пальцы на его запястье, утягивая в сторону находящейся с утра в беспорядке кровати. Буслаев сделал несколько шагов в её направлении, но, будто опомнившись, огляделся, проверяя комнату на наличие Депресняка, и запер дверь, сбросил на пол мешающее одеяло. Дафна опустилась на постель и откинулась на лопатки. Мефодий навис над ней с явным нетерпением, на вдохе накрыл её губы своими. Светлая смежила веки. Поцелуй был вязким и очень долгим. Дафна едва ощутимо провела ногтями по буслаевской шее, прежде чем опустить на неё свою ладонь. Златокрылый резковато стянул с неё майку, покрывал поцелуями её ключицы, провёл языком по её груди, явно стараясь. Не в первый раз уже Дафна хотела не так или не этого. Но на попытках объяснить, что было неправильно, мысль останавливалась. Чего же ещё ей хотеть? В памяти всплыло подозрительно понимающее лицо Улиты, однажды посоветовавшей обзавестись секс-игрушками. Как всегда, светлая отмахнулась от этой масли. Она не могла понять, сегодня быстро стемнело или так долго длилась прелюдия. Дафна помогла Буслаеву избавиться от одежды, поглаживала пальцами его крепкую спину. Она уже решила для себя, что это далеко не самое плохое окончание вечера, так что можно расслабиться и получать удовольствие, не пуская в свои мысли постороннее, посторонних. Мефодий нервно облизал губы, стягивая с девушки бельё, бросил на неё странный взгляд, устраиваясь поудобней. Сердце Дафны сжалось от страха, опередив оформленное словами осознание. Она набрала в грудь побольше воздуха и уже разомкнула губы, но Буслаев набросился поцелуем, нервно хватая её плечо. Попытавшись вырваться, девушка укусила его губу, вызвав у него рваный вздох. Буслаев нехотя отстранился. — В чём дело? — с нотками не то недовольства, не то обиды спросил он, проводя пальцем по пострадавшей губе, будто опасаясь, что Дафна могла прокусить до крови. И выдал требовательное: — Ты меня не хочешь? Дафна поёжилась от его тона. Закралась злобненькая мысль, что кусать надо было сильнее. Девушка испугалась, что почернеет кончик пера. — Не в этом дело, — сказала она, уходя от прямого ответа, который не спешила давать даже себе. — Но ты ничего не забыл? Светлая смотрела на него с явным намёком, ожидая, что сейчас её возлюбленный хлопнет себя по лбу и поспешит исправиться. Но он не двигался. Продолжая нависать над ней, он сверлил глазами простыню у её лица. В линии его челюсти чувствовалось напряжение. Наконец он проронил, будто нехотя: — Зачем нам защита? Мы так давно вместе. И не раз обсуждали возможность завести ребёнка. Может, пришло время попробовать? Всё равно вряд ли выйдет с первого раза. Он мог бы дружить с ребёнком Улиты и Эссиорха, конечно, не получится ходить в один садик, но ведь это не главное… От шока Дафна подавилась воздухом, смотрела на парня, то открывая, то закрывая рот. Она не ожидала такой наглости. Захотелось тут же сбросить с себя Буслаева, прикрыться, закутаться в халат и пойти пить ромашковый чай. Примерно литр. Может, на последней кружке она даже смогла бы почувствовать его вкус. Голова шла кругом. — Я знаю, что это немного внезапно… — успокаивающе начал Мефодий. Дафна скорчила гримасу, всем своим видом показывая, что она об этом думает. Её упрямство вдруг разозлило Буслаева. Светлая мимоходом подумала, что, останься у её благоверного силы Кводнона, он бы ненароком что-нибудь поджёг. Напрягшись, она поёрзала на кровати, когда Буслаев резко выдал: — Ты что, меня не любишь? Дафна посмотрела на него, как на идиота. Она опустила глаза, отмечая, что по крайней мере его возбуждение спало. Буслаев наклонился, пытаясь снова поцеловать её. Девушка успела отвернуться, и его губы мазнули по скуле. Златокрылый шумно выдохнул, тут же отстраняясь и придавая лицу миролюбивое выражение. — Я тебя не понимаю, — продолжал он свои попытки поговорить. — Неужели я плохо тебя удовлетворяю? Ты недовольна нашей семейной жизнью? Дафна закатила глаза. Ситуация нравилась ей всё меньше. К тому же она всё ещё был голая, а в комнате становилось прохладно. Она подавила желание обхватить себя руками. — Ты правда ничего не понимаешь? — со всем терпением, на которое была способна, сказала девушка. — Одно дело делить постель, и совсем другое — завести ребёнка! Ты даже не потрудился спросить у меня! Только раздувавшиеся ноздри Буслаева выдавали его эмоции. — Ты бы опять сказала, что не готова! — заявил он обвинительно и выдал гениальное: — Да что с тобой не так? «Ну всё, — подумала Дафна, — это было последней каплей». Она приподнялась, не слишком церемонясь, пытаясь оттолкнуть Буслаева и раздумывая, не послать ли его сегодня спать на улице. Тот с силой сжал её запястья, балансируя на грани нормального прикосновения и боли, всем своим видом показывая, что не собирается её отпускать. — Может, прекратишь себя вести, как будто бы не сама столько раз ложилась под меня? — сорвался он, резко приблизив своё лицо к её, выдыхая ей в губы. — Или тебе напомнить, как ты стонала? От неожиданности Дафна даже прекратила сопротивляться. Она смотрела на Буслаева и не узнавала. Это действительно был не первый раз, когда он решал завести свою песню про детей, но он всегда старался действовать мягко. Что-то в нём теперь пугало. Она увидела в страже отголоски повелителя мрака, которым он не стал. Часть её отгоняла эти мысли, напоминая, что это всё ещё её Буслаев. Но держащие её руки всё ещё раздражали, а обида готова была навернуться на глазах слезами. Дафна сделала глубокие вдох-выдох. Буслаев попытался опустить её на простыню. — Отпусти меня! — сказала Дафна чужим голосом. — Что? — тупо спросил Буслаев, будто не расслышал, будто бы у него вообще был шанс не услышать, когда она так близко. — Я сказала: отпусти меня! — ещё громче потребовала светлая. Её начинала бить лёгкая дрожь, отрезвившая Буслаева. Он тут же подскочил как ошпаренный, сгребая в охапку свою одежду и спеша скрыться из комнаты. Напоследок он оглянулся и открыл было рот, но тут же поджал губы. Послышался звук захлопнувшейся за ним двери. И только тогда Дафна выдохнула. Перед глазами всё плыло. Её так трясло, что она не с первого раза смогла натянуть на себя майку, едва не отшвырнув её от злости. Натянув на себя трусы, она вспомнила, что шорты остались лежать у окна, но желание одеваться её уже покинуло. Она с силой сжимала край майки пальцами, невидяще уставившись перед собой. Сердце не желало успокаиваться, стучало в висках, оглушая. Девушка даже не слышала копошащегося за стеной Буслаева, не знала, что он ушёл. Ей казалось, что вот-вот распахнётся дверь и этот кошмарный разговор возобновится. Она потянулась к одеялу и набросила его себе на плечи, с внезапно накатившей усталостью прислоняясь к спинке кровати. В совсем окутавшей комнату темноте ей вдруг стало так тоскливо и одиноко. Но ей некого было позвать, кроме Буслаева. Депресняк предательски где-то запропастился, вероятно, занимаясь охотой. Дафна криво улыбнулась от мысли бросить кота прямо на парня и нервно засмеялась, резко замолкнув. Она прикусила нижнюю губу и посильнее закуталась в одеяло, хотя хотелось вырваться. Останавливало только то, что идти ей некуда. Мысли мимо воли вернулись к Варсусу. Она сама настояла, что как-нибудь зайдёт к нему, но являться к нему среди ночи и по такому поводу… Дафна скривилась от этой мысли. Она не знала, какой реакции тёмного стража боялась. Варсус, которого она знала, наверняка вызвал бы Буслаева на дуэль. И девушка поймала себя на мысли, от которой сжималось что-то внутри. Она не знала, что было бы хуже: узнать, что теперешний Варсус поступил бы так же или что ему не было бы до её проблем никакого дела. К Эссиорху тоже идти не хотелось. Разозлившись, светлая приказала себе не жалеть себя и с удивлением заметила, что по щеке скатилась слеза. Она ещё больнее закусила губу, боясь скатиться в истерику. Но от усилий только сильнее хотелось плакать. Край пододеяльника весь вымок, но Дафна продолжала вжиматься в него лицом в желании спрятаться. Она чувствовала себя жалко. Казалось, сегодня она не сможет заснуть вовсе. Она крутила по кругу свои мысли, воспроизводила в памяти детали сегодняшнего вечера. Однако в один момент она прикрыла глаза и больше не подняла веки. Дыхание было ровным, а слёзы давно уже высохли. Девушка не потрудилась умыться, когда они закончились. Ближе к рассвету Буслаев неуверенно топтался у двери, то почти касаясь ручки, то едва ли не отшатываясь. Наконец он переступил порог квартиры, постоял возле двери в спальню, прислушиваясь, опасаясь, что Дафны там не окажется. Использовать истинное зрение, чтобы узнать наверняка, он боялся, но успокаивал себя тем, что девушка не могла так сбежать. Не от него. В конце-то концов они связаны на всю жизнь. Она сама ему рассказывала про стражей света, накинувших кому-то на шею свои крылья. Но страх всё равно не отступал. Простояв так несколько минут и так ничего и не услышав, он отправился на кухню, решив не тревожить сон Дафны.***
Разлепив ресницы, она не сразу вернулась в реальность, но воспоминания набросились на неё со всей своей силой. Девушка резко повернулась, ожидая увидеть рядом с собой Буслаева. Его отсутствие и успокаивало, и тревожило одновременно. Подумав, она поднялась с кровати и направилась было к выходу из комнаты, как вспомнила, что не вполне одета. Она тут же это исправила и поспешила в ванную, возможно, впервые за всё время совместного проживания закрыв дверь на замок. Отражение ей не понравилось. Опухшее и растрёпанное, оно только сильнее возобновляло воспоминания. Опустив глаза, Дафна опёрлась руками на края раковины, стараясь успокоиться. С приходом утра ей начало казаться, что это просто мелкая ссора, на которую она реагирует слишком бурно. «Это Меф, — напоминала она себе, — он меня любит. Мы спокойно всё обсудим и…» Дафна прогоняла эту мысль несколько раз, но почему-то всегда стопорилась на середине. Она плеснула себе на лицо ледяной воды и старательно привела себя в порядок. Сидящий на кухне Буслаев почему-то застал её врасплох. Когда она вошла, он резко повернулся, оторвавшись от своих мыслей. Явно борясь с желанием броситься к ней, он вскочил на ноги. — Я… — замялся он. — Как ты? К Дафне возвращалось раздражение. — А как ты думаешь? — Она требовательно посмотрела на него, застыв. Буслаев виновато опустил глаза в пол, не зная, куда деть руки. Он то теребил ими края футболки, то заводил за спину. Только когда молчание стало слишком затянутым, он будто опомнился. — Да, я… — сказал он, путаясь. — Прости меня, не знаю, что на меня нашло. Я ничего такого не имел в виду, просто… Прости меня. Он посмотрел на неё до ужаса виновато, Дафна даже почувствовала укол сострадания, но продолжала испытующе смотреть на него, не зная, как реагировать. Златокрылый воспринял это как нежелание прощать. — Ну хочешь, ударь меня, я заслужил, — сказал он, продолжая сверлить её взглядом побитой собачки. — Я правда не хотел пугать или принуждать тебя. Просто я… Не важно, мне очень жаль, я до утра думал… Не мог забыть, как ты смотрела на меня… Я люблю тебя. — Ты не спал всю ночь? — спросила Дафна очевидное, отгоняя от себя волны жалости. — Я не мог… — на грани шёпота произнёс Буслаев. Шатаясь, неспешно подошёл к ней и вопросительно взглянул, прежде чем сжать в своих её руки. Он нежно гладил её кисти подушечками больших пальцев и то и дело с опаской смотрел на неё, ожидая, что она вырвется. Дафна боролась с желанием отдёрнуть руки. Сердце продолжало колоть лёгким страхом, даже несмотря на то, что Мефодий уже не выглядел хоть сколько-нибудь угрожающе. Она вывернула из его захвата свои кисти, чтобы на миг сжать ими буслаевские и двинулась мимо. — Чай будешь? — только и спросила она.