Место встречи не изменить

      После смерти отца вместе с ним умерло что-то во мне. До сих пор не понимаю, о чём я, ведь руки, ноги и голова целы, да и всё остальное при мне. Но внутри словно вырвали сердце. Смешно, наверное, звучит. Как у меня могут отобрать сердце, если я продолжаю жить дальше?       С самого детства мы с папой были неразлучны. У меня не осталось воспоминаний с мамой, зато я хорошо помню папу. Помню, как зимой мы ходили кататься на коньках. Помню, как после садика заезжали всегда в магазин за мороженым. Помню, как смотрели вместе фильмы.       Папа ушёл от меня неожиданно. Его просто в один день вдруг не стало. Утром я проснулась и пожелала ему доброго утра, а ночью уже прошептала «спокойной ночи» в никуда. Мне тогда было четырнадцать. Вот уже почти четыре года он не наливает мне чай, не покупает печенье на завтрак, не возит меня в школу.       Мама в тот день уехала, сообщив, что у неё важные дела, и пока больше не появлялась. Присылала мне деньги, писала, спрашивая, всё ли у меня в порядке, но ответа, к сожалению, не ждала. Надеюсь, она там спасает мир. Иначе любое другое объяснение я буду считать обычной отмазкой.       Зато я могу звать к себе подруг, Алёну и Настю, с ночёвкой, не спрашивая ни у кого разрешения. Кроме них обычно по выходным заглядывает тётя Лиза. Это моя соседка, живущая в шестом доме справа от моего. Она переехала сюда четыре года назад после ссоры с сыном. До пятнадцати мне готовила она, а потом я сама быстро у неё научилась. Тётя Лиза — женщина, каких свет не видывал. Добрая, отзывчивая, с чувством юмора и шикарными кулинарными способностями. Что еще надо для счастья? Она, кстати, появилась так же внезапно, как уехала мама. Мне кажется, именно она попросила тётю Лизу приглядывать за мной.       Сегодня я решила хорошенько выспаться перед первым школьным днём в одиннадцатом классе. Проснулась только что и первым делом отправилась на поиски Алекса. Это мой хаски, папин подарок на мои десять лет. Кстати, мы назвали его в честь меня, я Александра, а он просто Алекс. Правда Алексом его называю только я. Папа звал его просто Саней, а мама вообще живностью.       На кухне, где стояла миска, его не было и в зале, возле кресла, тоже. Значит, тётя Лиза уже заходила и гуляет сейчас с ним. Отлично, волноваться не о чем.       Я вновь отправляюсь на кухню. Она у меня маленькая, но светлая и уютная. Слева кухонный гарнитур цвета молочного шоколада, справа прямоугольный стол и три стула со спинкой. А вместо дальней стенки большое окно, пропускающее солнечный свет. На столе в тарелке лежал еще горячий кусок сладкого пирога, принесённый заботливой тётей Лизой. И как я раньше его не заметила? Я завариваю себе чай и сажусь за стол, подняв ногу на стул и обхватив рукой колено. Плохая привычка с детства. Доев пирог, облизываю испачканные в начинке пальчики (ещё одна плохая привычка) и допиваю чай.       Как раз в это время слышу, как открывается входная дверь. Я выхожу в прихожую с широкой улыбкой на лице и сюсюкающим тоном говорю: — Кто это пришёл? Ты же мой хороший! Мой Алекс! Как ты погулял?       Я с нескрываемой нежностью треплю его шерсть. Она разных оттенков белого, серого и чёрного. А его глаза, Боже, какие у него глаза! Кристально голубые как вода.       Алекс в ответ трётся об мою руку. Я продолжаю умиляться. Возможно, я перебарщиваю с лаской, но после папиного ухода, мне вдруг остро захотелось за кем-то ухаживать и видеть счастье в чужих глазах. — Алекс, в последний раз я гуляю с этим страшилой! — заявляет тётя Лиза уже, наверное, в сотый раз. Кстати, назвать Алекса страшилой может только она, несмотря на то, что я очень часто напоминаю ей его настоящее имя. — Тёть Лиз, пирог был обалденный! Рецептом поделитесь? — спрашиваю я, пряча лукавую улыбку. —  Тебе он тоже понравился? Лично я от него в восторге. Ко мне вчера приезжала подруга и привезла огромную книгу рецептов. — воодушевлённо начинает тётя Лиза, позабыв о том, чем ей сегодня не угодил «страшила». — Вот я и подумала, дай-ка порадую Алекс и испеку ей что-нибудь вкусненькое!..       Дальше начинается её долгая история о том, как сильно она хотела меня порадовать. Тётя Лиза, продолжая рассказывать, уходит на кухню и ставит чайник. Я в это время вытираю мокрым старым полотенцем лапы Алекса, не забывая напоминать ему о том, что он у меня самый лучший.       Из спальни послышалось уведомление. Наверное, девчонки в ВКонтакте пишут. Отпустив Алекса, иду в свою комнату. Она у меня тоже небольшая. Справа односпальная кровать, заправленная светлым пледом, слева письменный стол и два шкафа. Первый — маленький и не закрываемый, на его полках обычно лежат книги, разные маленькие штучки и косметика. Второй намного больше, там висит или аккуратно сложена одежда. Окно обыкновенного размера настежь распахнуто и впускает свежий воздух в дом.       Я беру в руки телефон и, разблокировав его, читаю новые сообщения. Настя предлагает пойти на линейку втроём. Алёна согласна и уже назначила место и время встречи. Я отправляю коротенькое «Ок» и жду. Настя что-то печатает. Не проходит и полминуты, как высвечивается новое сообщение: «Может, встретимся сегодня? Просто погуляем или фильм посмотрим? Алекс, ты его уже выгуливала сегодня?» Я отвечаю, что тётя Лиза только что вернулась с ним с прогулки. Алёна предлагает прийти к ней — её младший брат и родители уехали в гости в соседний город до вечера. Настя тут же соглашается и говорит, что захватит с собой мороженое и ещё чего-нибудь вкусного. Я пишу, что возьму с собой Алекса, на что подруги реагируют слишком остро. Алёна ужасно боится собак, даже моего дружелюбного Алекса. Что ж, придётся попросить тётю Лизу.       Я возвращаюсь на кухню. Тут уже вовсю хозяйничает тётя Лиза. Ей уже за пятьдесят, но, кажется, внутренне она не собирается стареть. С радостью гуляет с Алексом, хоть и жалуется частенько. Тётя Лиза полноватая, но не в коем случае не толстая. Я считаю, для своего возраста она хорошо сохранилась. — Алекс, ты уже завтракала? Не хочешь выпить со мной чай? — спрашивает она, хватаясь руками, на которых уже начали появляться морщины, за заварник. Я мотаю головой. — Ну, не хочешь, как хочешь. А я попью.       Тётя Лиза садится, поставив кружку с дымящимся чаем на стол. До сих пор поражаюсь, как можно пить этот кипяток, не добавляя молока или сахара. В это время женщина достаёт из целлофанового мешочка пряник, отламывает половину и откусывает. Я с улыбкой смотрю на неё, но она, кажется, ничего не замечает.       У тёти Лизы круглое лицо с пухлыми щёчками. Вокруг глаз давно заметны морщины, даже когда она не улыбается. Её зеленовато-карие глаза всегда смеются, за что я её очень люблю. Женщина устремляет на меня взгляд и хмурится: — Что-то не так? — Эм… Нет. Я просто… — неуверенно начинаю я. С одной стороны, я уверена, что она согласится. С другой, она и так сегодня с ним погуляла, а тут я его на целый день собираюсь ей сплавить. Тётя Лиза тем временем, не до конца мне веря, приглаживает свои светлые волосы, подстриженные под каре. Думает, что, как обычно, во время прогулки причёска растрепалась. — Можно, вас попросить? — Да, конечно. Что-то случилось? — словно насквозь меня разглядывает. Её голос напоминает мне о бабушках, которых я, к сожалению, не помню, и вообще сомневаюсь, виделись ли мы когда-нибудь. Редко задумываюсь об этом, потому что сначала у меня был папа, а теперь тётя Лиза. — Меня Алёна в гости пригласила, — поджимая губы, говорю я. Женщина всё так же испытующе на меня смотрит. — До шести, максимум! — быстро добавляю я, выставляя перед собой руки. Как будто это меня спасёт! — Алекс! — наиграно сурово начинает она, а я уже улыбаюсь, понимая, что она согласна. Этот тон я не перепутаю ни с каким другим. — Чья это страшила, моя или твоя? —  Моя, конечно, поэтому ровно в шесть я буду стоять у вашего порога, чтобы забрать Алекса. Честно!       Тётя Лиза мгновение пытается удержать свою напускную строгость, но вскоре цыкает, вздыхает и вновь улыбается: — Ладно, заберу я твоего страшилу.       Словно почуяв, что разговор идёт о нём, Алекс появляется на кухне. Сверху, от головы до хвоста, он сплошь чёрного цвета, снизу от морды и до лап, белого. Я поверхностно касаюсь его шерсти и ухожу в спальню приводить себя в порядок, поблагодарив тётю Лизу и сразу попрощавшись.       В своей комнате я прежде всего хватаю расчёску и пытаюсь распутать свои волосы когда-то красивого коричневого цвета. Вся макушка и передние пряди выгорели на солнце. Из-за того, что они кудрявые, расчёсывать невероятно трудно, а порой и болезненно. Промучавшись добрых десять или пятнадцать минут, я собираю волосы в высокий хвост, свисающий до лопаток. Пытаюсь пригладить маленькие кучеряшки сверху, но те сильно противятся. В конце концов решаю остаться «одуванчиком».       Далее подхожу к полочке с косметикой. Её у меня немного: тушь, ВВ-крем и два флакона духов. Не то, чтобы я была против косметики, просто я мало смыслю в макияже, да и нет того, ради кого можно было бы постоять у зеркала больше получаса.       Подкрасив ресницы, смотрю в зеркало, мои серо-голубые глаза словно стали ярче. Эффект тот, что надо. Затем открываю шкаф. Хочу надеть что-нибудь особенное, например, платье или красивую кофточку, но отбрасываю мысли в сторону, вытаскиваю свои любимые синие обтягивающие джинсы и серую футболку с маленьким принтом в районе сердца. Для похода к подруге подойдёт. — Алекс, мы ушли, — крикнула тётя Лиза, затем послышался хлопок двери.       Я натягиваю на себя вещи и мельком заглядываю в зеркало. Огромное спасибо Алексу за его активность. Только благодаря ему у меня более-менее подтянутое фигуристое тело.       Я хватаю телефон с кровати, кладу его в сумочку, а её вешаю через плечо. Вытаскиваю кофту, чтобы вечером, возвращаясь, мне было не холодно. Я такая копуша, ужас просто! Настя, наверное, давно уже у Алёны фильм выбирает.       Я обуваю кеды, как вдруг слышу громкие хлопки с улицы. Что-то я не догоняю: с каких пор фейерверки начали пускать в обед? Может, это пожар? Я торопливо открываю дверь и выглядываю на улицу. А там… — Боже мой…       Я тут же захлопываю дверь и с широко распахнутыми глазами и сильно колотящимся сердцем пытаюсь понять, что происходит. Взявшийся из ниоткуда холод пробирал до костей. Трясущимися руками закрываю дверь на ключ и бегу в свою комнату. Снова закрываюсь. — Чёрт! Что делать?       На участке моего дома ведётся перестрелка. Две вооружённых до зубов группы откуда ни возьмись появились возле моего порога. Там человек пятнадцать с оружием, похожим на автоматы, пытаются друг друга убить!       Я сижу в своей комнате, прислонившись к двери. Даже не шевелюсь, будто надеюсь, что так меня не найдут. Сердце от страха, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. Голову посещают бредовые мысли: может, спрятаться под кроватью, как это делают герои в фильмах, когда к ним в дом пытаются проникнуть воры? — Чёрт, и сковородку только на кухне можно взять!       Я кусаю губы, уже паникую. Дурацкое ОБЖ! Вместо того чтобы рассказывать о поведении во время проникновения к тебе в дом, нам показывали фильмы! Если я сегодня выживу, ОБЖ буду преподавать сама. Тем временем выстрелы продолжали слышаться, хоть и приглушённо. Меня всё больше раздражает то, что мои глухие соседи никак не могут вызвать полицию! — Стоп, у меня же телефон с собой! — Я дрожащими руками открываю сумочку и ищу в ней телефон. — Есть!       Разблокировав, набираю номер «102» и жду гудков. Но вместо этого номер автоматически сбрасывается. У меня вот-вот начнётся истерика. Я набираю вновь, но ничего не меняется. Нет сети.       Вдруг окно на кухне разбилось. Я вздрагиваю и после этого, кажется, моё сердце остановилось. Я замираю и даже не дышу. Неожиданно слышу мужской голос: — Александра Прайм! Открывай срочно! Я от твоей матери, Веры Даниловны!       Что? Он знает меня и маму? Я кусаю указательный палец, не решаясь открыть незнакомцу. Даже знающему не пойми откуда наши инициалы. — Если сейчас же не откроешь, я выбью эту дверь нахрен! — рычат позади.       На негнущихся ногах я торопливо поднимаюсь и хватаю самый тяжёлый учебник — по алгебре. Встаю слева от двери, чтобы можно было хотя бы первого хорошенько огреть. А дальше только бежать. Замахнувшись, я больше не шевелюсь, пытаюсь более-менее выровнять дыхание, готовясь к длинному забегу. — Я предупреждал! — слышу я его рёв, затем грохот, и дверь падает на пол с громким хлопком. В комнату вбегает блондин, и в этот момент я ударяю его по голове тяжёлой книгой. Раздался вскрик, а затем на меня обрушился трёхэтажный мат. Не теряя времени, бросаю алгебру и бегу прочь из комнаты. Но меня ловят, прижимают к себе с такой силой, что я боюсь, мои кости не выдержат. Я вырываюсь, кричу, пинаюсь ногами. Решаю даже укусить, но меня резко встряхивают, словно лёгкую подушку, и угрожающе говорят: — Прекрати немедленно, дура. Я вообще-то пришёл тебя спасать! — затем он раздражённо фыркает и, обращаясь уже к себе, говорит, — ну, и сестрёнку мне подкинули!