Место встречи не изменить

— Что?! — тихо спрашиваю я и словно по команде обмякаю в его руках. — Ты мой брат? — как-то жалко спрашиваю я. Мой внутренний мир пошатнулся и вот-вот рухнет. Все свои семнадцать лет я думала, что единственный ребёнок в семье, а тут вдруг ко мне врываются и заявляют обратное. Я испытываю противоречивые чувства: странную радость оттого, что с одиночеством покончено, и жгучую злобу на родителей. А ещё страх. — Боже упаси быть твоим братом! Теперь ты Александра Романова. Остальное расскажу потом!       Парень тащит меня на кухню и толкает в сторону окна, пока я ничего не могу сообразить, ещё не до конца отойдя от шока. Я послушно выбегаю из дома, осторожно пролезая между разбитым стеклом. На улице до сих пор стреляют. Блондин, больно схватив меня за локоть одной рукой и держа наготове оружие в другой, бежит к чёрному внедорожнику, неожиданно появившемуся на заднем дворе дома. Я инстинктивно сгорбилась, прикрыв голову руками. Справа и слева от нас бегут двое таких же, как мой похититель. Вдруг один из них раскидывает руки в стороны и падает замертво. Я вскрикиваю от ужаса и хочу тоже упасть: ноги не держат. Глаза заслоняет мутная пелена. Кажется, я начинаю плакать. Дальше похититель просто тащит меня за руки, что-то крикнув другому парню.       Когда меня засовывают в машину я уже рыдаю, размазывая по лицу потёкшую тушь. Чёрт возьми! На моём участке была перестрелка! Возле моего дома погибли люди! А меня вообще похитили и везут непонятно куда! А я даже не могу позвонить в полицию, потому что нет дурацкой связи. — Эй! Хватит, перестань плакать! Некит, у нас есть вода? — спрашивает блондин у сообщника спереди и как-то неловко поглаживает меня по плечу, пытаясь успокоить. —  Кажется, под сидением была. Сейчас посмотрю, — отвечает тот и скрючивается, рыща внизу руками. — Нашёл! — радостно кричит парень с тёмными волосами и передаёт на треть полную бутылку моему похитителю. Тот суёт мне её в руки, но я только мотаю головой и судорожно глотаю воздух, кажется, задыхаясь. Никак не получается восстановить дыхание. Давно у меня не было такой истерики.       Мой похититель накрывает мои руки, удерживающие бутылку, своими в чёрных гладких перчатках и откручивает крышку. Затем подносит ко рту: — Пей, станет легче, — впервые почти заботливо говорит он. Я на миг встречаюсь с его карими глаза, как бы спрашивая его, можно ли мне доверять ему, и, увидев в них какую-то искру, делаю первый глоток и, действительно, буря внутри утихает. Я быстро опустошаю бутылку. — Он умер, да? — тихо спрашиваю, когда наконец контролирую себя. — Кто? — недоумённо спрашивает парень с короткими светлыми, почти медовыми волосами. Я хмурюсь, не понимая искренне он не догадывается, о ком я, или только притворяется. Он внимательно смотрит на меня со смещёнными в центр бровями. — Ну,… — я замялась, не зная, как объяснить, — тот, который бежал вместе с нами.       Я делаю прерывистый вдох, не до конца оправившись после истерики. Шатен оборачивается к нам и переглядывается с блондином. Всё ясно без слов. — Мне жаль… — тихо отвечаю я и отворачиваюсь к окну. — Не за чем говорить это мне, я впервые его видел, — легко говорит он, что я не верю своим ушам. Я рефлекторно устремляю на него взгляд и во все глаза слежу за его эмоции. Он даже не огорчился! Я по себе знаю, каково потерять близкого человека. А если у него была семья? Они же навсегда остались без него! — Чё ты так смотришь на меня? Их тасуют так же часто, как ты меняешь своё нижнее бельё, — резко говорит он, и я почему-то захотела закутаться в кофту посильнее, но всё же переборола себя. — Я только Н`екита везде таскаю с собой. Вон, даже водителя не знаю, — он кивает в сторону ещё одного шатена, только светлее, чем напарник блондина, за рулём.       Я снова отворачиваюсь к окну. Закусываю губу, чтобы не ляпнуть что-нибудь от презрения. Смотрю на деревья, но не вижу их. Вдруг в глаза бросается знак с перечёркнутым названием. Я со страхом понимаю, что мы выезжаем из города: — Куда мы? — волнение проскальзывает в моём голосе, но я даже не пытаюсь его скрыть. — В другой город, — безапелляционно отвечает он. — Надолго? — На год, минимум. — Что? На год? Я никуда не поеду! — громко говорю и начинаю дёргать за ручку двери, хочу выпрыгнуть прямо на ходу. Разумеется, блефую, но надо же как-то заставить их остановиться. Как назло, машина закрыта. — Выпустите меня! Или дайте мне позвонить маме! —  Она не сможет ответить, слишком занята, — лениво отвечает похититель. Он делает вид, что вот-вот зевнёт. Мне не хочется признавать, но я правда верю, что моя мама не возьмёт трубку: моя жизнь ей чужда. — Мы едем к ней? — Нет, мы прячем тебя. Видела, как ты нужна им? — парень изящно выгибает бровь, что мне остаётся только позавидовать. — Кто это был? — со страхом спрашиваю. Сомневаюсь, что информация о них мне как-то поможет, но любопытство побеждает. — Враги твоей матери. Она попросила нас спрятать тебя и защитить. — Но я даже не собрала вещи! А как же моя школа, мои друзья, мой Алекс, в конце концов?! — истерично спрашиваю я, размахивая руками. — Алекс — это твой парень? — вдруг спрашивает блондин. Я чуть не подавилась воздухом. —  Это хаски, папин подарок, — хмуро говорю я. — Мы должны за ним вернуться! Ну, или пошли кого-нибудь, чтобы его забрали. Алекс сейчас у тёти Лизы, — я называю адрес в надежде, что он прикажет повернуть обратно. Но парень словно и не слышит меня. Вот кретин! — Ты хотя бы меня слышишь? Алло! — я щёлкаю перед его носом, но блондин тут же хватает мою руку и сразу отпускает, словно обжёгся. — Никуда мы не вернёмся. Собака будет только палить тебя. А наша задача, если ты, конечно, хочешь жить нормально, а не быть пойманной и использованной, тебя замаскировать. Так что будь добра, не мешай нам. Мы зря, что ли, тебе фамилию меняем? — осуждающе смотрит на меня и каким-то чудесным образом заставляет повиноваться. То ли угроза на счёт поимки пугает, то ли просто сверлит взглядом, что невольно отступаешь. — Шмотки купим тебе новые. А кстати, надо по дороге заехать в парикмахерскую и что-то сделать с твоей шевелюрой. А то вместо того, чтобы назвать твои особые приметы, нам велели искать Эйнштейна с когда-то коричневыми волосами.       Блондин так же спокойно ухмыльнулся, а шатен хохотнул.       Я смотрю в окно, максимально спрятав от парня лицо, чтобы не было видно моей обиды. Неосознанно хватаю свой хвост и принимаюсь расчёсывать его пальцами. Я, наверное, вся покраснела. Давно не испытывала такой стыд. Даже боюсь спросить, сколько придётся ехать: вдруг голос подведёт.       По дороге вспоминаю Алекса. Хорошо, что он остался с тётей Лизой. Она хотя бы знает, как за ним ухаживать. Будет его кормить, гулять с ним. И ей одной скучно не будет. Кстати, надо бы позвонить ей. Я достаю телефон и уже набираю её номер, но решаю, что лучше сказать ей об этом потом. Когда я придумаю более-менее хорошую причину.       Спустя полчаса тупого рассматривания пейзажа за окном я поворачиваюсь к блондину. Он облокотился на спинку сидения и прикрыл глаза. У меня появилась возможность рассмотреть его внимательней. Из-за тонированных стёкл его торчащие в разные стороны от бега волосы потемнели и приобрели настоящий медовый оттенок. У него густые брови, симметричные черты и ярко выраженный подбородок. Красиво очерченные губы на загорелом лице, я уверена, покорили не одну девушку. На нём сейчас специальная обтягивающая одежда чёрного цвета, скрывающая даже шею и руки.       Я тихо вздыхаю, вспоминая, что у меня самой парня ещё не было. Затем тоже откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Проваливаюсь в темноту. Просыпаюсь я от лёгкого потряхивания за плечо. Открываю глаза и вижу его: — Приехали, вылезай давай, — хмуро бросает он и выходит из машины.       Парень явно в плохом настроении. Я мучительно вздыхаю, понимая, что сейчас ещё сильней его лучше не злить. Открываю дверь и вылезаю на улицу. Прохладный ветер сразу дунул в лицо: уже вечер. Мурашки пробежали по коже. Я оглядываюсь и вижу яркую вывеску над крыльцом: «Парикмахерская Елены».       Блондин и его напарник уже вошли, я торопливо следую за ними. Внутри помещение небольшое. Возле стенок стоят три кресла с зеркалом и маленькой тумбочкой. В одном сидит мужчина, в другом пожилая женщина. Возле них крутятся молоденькие девушки. Парни уже разговаривают с высокой красивой брюнеткой. Та им мило улыбается и часто кивает. Я решаю подойти ближе. — Это она? — спрашивает девушка, изучая взглядом не только мои волосы. Когда глаза доходят до лица, она широко раскрывает их и наклоняется ближе, будто не верит им. — Ага, справишься? — спрашивает блондин. — В долгу не останусь, — обещает он, тоже устремляя свой взгляд на меня. Шатен в это время разговаривает с тёмненькой девушкой, подстригающей мужчину. — Запущено… — задумчиво говорит она. Не знаю, кому это адресовано, поэтому решаю промолчать. — Садись, — она кивает на свободный стул. — До закрытия осталось два часа, не уверена, что успею, — говорит брюнетка блондину. А я тихо стону. Перспектива просидеть здесь более двух часов так себе, но всё же сажусь на указанное место. — Постойте! Что вы будете делать? — вдруг опомнилась я, вскакивая с кресла. — Ничего особенного. Покрасим и немного подстрижем. У тебя не волосы, а сено, да солома! — негодующе говорит девушка, встряхивая чёрной клеёнкой. — Давно уже пора что-нибудь с ними сделать. — В какой цвет? — уже с меньшим возмущением спрашиваю я. Мои волосы и вправду слишком жёсткие и, кажется даже, неживые. — Не парься. Тебе подойдёт, я уверена! — Зато я совсем не уверена… — бубню себе под нос, но снова удобно усаживаясь в кресле. Я смотрю на себя в зеркало и чуть не вскрикиваю. Все щёки и глаза измазаны потёкшей тушью. Вот почему брюнетка так странно на меня посмотрела. Я старательно вожу пальцами под глазами и ниже, пытаясь избавиться от разводов. На самую малость стало лучше. Интересно, о чём она подумала, когда увидела это. Может, что блондин меня ударил, вот я и расплакалась. Хотя сомневаюсь, они слишком хорошо ладят.       Девушка тем временем накрывает меня специальной накидкой. Следующие два часа, а может и больше, она сначала выпрямляет мои волосы, потом стрижет чуть ли не двадцать сантиметров, красит, а под конец моет голову. Я с ужасом наблюдаю за ней. Мне половину волос отрезали!       Не давая мне посмотреть на себя, брюнетка разворачивает меня к себе и к блондину. Тот оценивает меня. Я только успела заметить, что они темнее, чем обычно. — Ты можешь сделать что-нибудь с лицом? — обращается он к парикмахерше. — Она приехала на легке, так что сама сделать ничего не сможет. — Хорошо, сейчас исправим, — кивнула девушка и достала небольшую косметичку. Я только рада, что не буду выглядеть, как гот. — Я хочу её сплавить своей девушке, пусть пройдутся по магазинам, — говорит парень и садится на давно освободившееся кресло рядом.       Брюнетка в это время колдует с ватным диском над моим лицом. При упоминании его девушки она хмурится и оборачивается к блондину: — С Софьей, что ли? — А с кем ещё? У меня вообще-то всего лишь одна девушка! — Неужели, — тихо спрашивает она и достаёт косметичку побольше, — Сочувствую заранее. Если решила знакомиться с Софьей, то обязательно надо что-то сделать с бровями.       Я хмурюсь. Что плохого может быть с его девушкой? — Накладные ресницы нужны? Или будем наращивать? — спрашивает парикмахерша. — Да, — быстро отвечает за меня парень. — Нет! Я не хочу выглядеть, как… девушка лёгкого поведения.       Брюнетка замерла, так и не дотронувшись до второй половины лица. Её глаза неестественно расширились, и я уже испугалась, не подумала ли она, что я и её назвала девушкой лёгкого поведения, потому что у неё ресницы явно не свои. — Правильно! — воскликнула она. — Я уже начинаю тебя уважать. Я Лена, — Лена протягивает мне руку с шикарным ярким маникюром. Я секунду колеблюсь, а потом вытаскиваю свою из-под клеёнки и пожимаю её ладонь. — Александра. Можно просто Алекс, — немного неуверенно говорю я и растягиваю губы в ответ на её широкую улыбку. — Не волнуйся, я тоже за естественность, так что обойдёмся без ресниц.       Блондин на заднем плане закатывает свои карие глаза.       Когда всё готово, Лена довольная своей работой не отводит от меня взгляд. Блондин критично цокает языком. Внезапно в комнату вошёл шатен, про существование которого я уже забыла. — Мне нравится! — говорит Некит. — Если в школу придёшь такой, я предложу тебе встречаться, — парень ухмыляется, тоже не отрывая от меня глаз. Я тихо хмыкаю, даже если я каким-то чудом сумею повторить это, то весь день буду прятаться от шатена. Такого парня мне не надо! Тем более я уже решила, что последний год сумею прожить без любви.       Я перевожу вопросительный взгляд на Лену, она, спохватившись, вновь поворачивает меня к зеркалу… О Боже! У меня нет слов! В первую очередь бросаются в глаза волосы вишнёвого цвета. Они шикарно вьются по всей длине и достают до плеч. Взгляд не оторвать! Они так красиво переливаются. Я кручу головой туда-сюда, чтобы лучше разглядеть оттенок. Из-за того что волосы потемнели мои серо-голубые глаза кажутся глубже, таинственней, ярче. Лена немного выделила скулы, нарисовала тоненькую стрелку и подкрасила ресницы. Вместе с волосами потемнели и мои брови. Господи, такие брови я раньше видела только у Насти, она потрясающе их всегда рисует! — Не, надо было её всё-таки блондинкой сделать, — послышался голос блондина. Он успел встать и подойти ближе, пока я себя рассматривала. — Так она хотя бы была похожа на меня! — весело говорит он (и когда только его настроение успело поменяться?). — А можно её сейчас перекрасить? — вдруг слишком задорно спрашивает он. Я резко напрягаюсь, испугавшись, что такую красоту будут перекрашивать в какой-то белый цвет. Пусть даже в такой красивый медовый, как у парня. — Нельзя. Как минимум шесть месяцев надо подождать. Это же такой стресс для волос!       Кажется, Лена тоже испугалась. — Ладно, вернёмся через полгода, — бодро отвечает парень. А я выдыхаю, радуюсь, что как минимум полгода мои волосы будут шикарного вишневого цвета. — Сколько с нас?       Лена называет сумму, а я закусываю губы и прячу глаза. У меня нет таких денег. Блондин же спокойно достаёт не пойми откуда деньги и отдаёт их Лене, та пересчитывает. — Не надо за меня платить, — возражаю я, Лена недоумённо переводит глаза с меня на блондина и обратно. — Спокойно. Твоя мама отправила мне их. Она же понимает, что ты беспомощное, но капризное дитя, которому хочется всё попробовать, — парень разводит руки в стороны и нахально улыбается, мол, не я же виноват, что ты так воспитана. Я уже глубоко вдыхаю, чтобы выполнить целую тираду, но понимаю, что тогда он точно назовёт меня капризной. Поэтому я прикусила язык и чернее тучи вышла на улицу, сказав Лене на прощание «Спасибо, пока».       Когда мы садимся в машину, Шатен достаёт из бардачка папку и передаёт блондину. — А теперь слушай внимательно, — серьёзно говорит он, открывая, как оказалось, альбом с фотографиями, а не папку. — Теперь ты Романова Александра Андреевна, моя сводная сестра. Если кто-то будет спрашивать подробности, отвечаешь всем, что ты не хочешь об этом говорить. Документы мы тебе уже сделали, в школу ты зачислена. Заскочим по дороге, сделаем твою фотку и прикрепим в паспорт. Далее смотри сюда, — он суёт мне в руки альбом с большой фотографией «А4», на котором изображён его класс. Парень говорит быстро и чётко, не обращая никакого внимания на мою реакцию. Он тыкает пальцем на крайнюю шатенку, рядом с которой ещё три шатенки. Потом идут две русые девушки, две блондинки, шатенка, и снова русые. — Это толстая, с ней не дружить. Эти некрасивые, с ними тоже не дружи. Дальше идут сумасшедшие, те тихони, не общаться вообще. Из пацанов не говоришь с очкариками, они все либо ботаны, либо задроты. С остальными ты налаживаешь связь, всё ясно?       Я пробегаюсь глазами по фото и понимаю, что из всех его одноклассников я могу общаться с брюнеткой, двумя русыми девушками и блондинкой. Из парней вообще только с ним, с Некитом и ещё каким-то шатеном. Я в шоке! — Я буду дружить с теми, кто понравится мне! Всё ясно? — парирую я. — Ты будешь носить мою фамилию! Поэтому имей совесть и не позорь меня! — Я вообще-то не просила тебя делиться фамилией! — я сверлю его гневным взглядом. Парень фыркает. — Да я тебе одолжение сделал! С моей фамилией ты будешь в безопасности! Во-первых, тебя не найдут те уроды. Во-вторых, — он загибает пальцы, — к тебе не будут приставать такие, как он, — блондин указывает на своего напарника. — А со мной-то чё не так?! — В-третьих, — не отвечая Некиту, продолжает этот кретин, — к тебе не будет цепляться моя девушка! А это, поверь мне, дорогого стоит. Так что можно посчитать, как в-третьих, четвёртых и пятых!       Я хмуро перевожу взгляд на лобовое стекло, поджав губы. Совесть у меня всё-таки есть: — Тогда я ни с кем дружить не буду! — Да ради Бога, но в столовой всегда сидишь со мной.