Свой у каждой пылинки маршрут И начало у всех движений. Грандиозные стройки идут На местах больших разрушений. Возвышаясь, падая ниц, Вижу всё, закрываю глаза Всё равно я люблю эту жизнь, Её страшные чудеса. Мир меняется постепенно, Навсегда, и ладно, и пусть. Прежний дом свой — к прежней себе, И сама я уже не вернусь. Flëur — Река Времён
По степи тянулась длинная цепь фургонов и повозок. В одной из них, завернувшись в плащ, подрёмывал Рикерт. — Эй, мальчик! — повернулся к нему возница. — Это пограничье? — встрепенулся он. Возница кивнул и остановил повозку. — Спасибо, я перед вами в долгу, — Рикерт спрыгнул на землю. — Подожди-ка. К Рикерту шагнул полноватый мужчина средних лет, владелец фургона и обширной лысины на голове. — Возьми это. Он протянул ему маленький мешочек. — Что это? — Лекарство. Лечит раны, лихорадку, желудочные боли, в общем, почти всё, — поймав вопросительный взгляд мальчишки, он горестно вздохнул и пояснил. — Ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь. Просто возьми, на всякий случай. Вдруг пригодится. — Спасибо. Я очень ценю вашу заботу. — Будь осторожен. Рикерт двинулся прочь. Хозяин и трое его дочерей долго смотрели мальчишке вслед. — Что же с ним случилось? — пробормотала одна из девушек. — У него такое бледное лицо. — Не удивлюсь, если ему пришлось пережить нечто ужасное, — вздохнула вторая. Из другого фургона за Рикертом наблюдали ещё двое: старая ведьма и эльф. — Он уходит, — сказал Пак. — Могу я навестить его ночью? — Навестить? Это невозможно, невозможно, невозможно! — Стоило ему увидеть меня, как он перепугался, точно увидел призрака. Эти люди, они все такие! Особенно те, кто живет в городах!.. Мальчик, должно быть, происходит из хорошей семьи. Но с ним явно случились какие- то ужасные вещи. Ведьма опустила взгляд на магический шар, лежавший перед ней на подушке, и распростерла над ним руки. — Я хочу увидеть будущее этого ребенка… — сказал она. Через мгновение старуха вздрогнула, а на лице выступили капли пота. — Это же… — Что? Какое-то зловещее предзнаменование? В чём дело? — Невероятно… Куда бы он не пошёл, собирается множество звёзд. Безграничная сила звезды зла внутри сердца великой белой звезды… Кейто? Нет, Раго? Это, несомненно, великая белая звезда… Новая луна входит в затмение… — Опять, бабушка? Я ничего не понимаю! Можешь ты говорить хоть немного попонятней?! — Я никогда не видела такого положения звёзд… Зловещее предзнаменование… Это что-то невероятное… Это затронет всю страну или весь мир? — Я не понимаю о чём ты, но если это настолько плохо мы должны остановить это! Эльф прижался к магическому шару и с другой стороны проступили его раздувшиеся черты лица. — Этот ребёнок играет важную роль в расположении звезд, — продолжала ведьма. — Он избранник судьбы. Это доказывается также тем, что он был здесь… Однако вмешательство в человеческие судьбы не в моих правилах! К тому же простые люди не могут изменить судьбы. Они делают лишь то, что должны делать. Это касается и тех людей, что способны изменять мир. Удачное предзнаменование или неудачное выяснится лишь после того как сложатся воедино все части… Никто не может знать замыслов Бога. — Эй, посмотри?! Что это? Что с солнцем? Что это? Что? Эльф выглянул из фургона и взвился в воздух. — Постой, мы же не закончили разговор! — бросила она ему вслед, но эльф уже не слышал её. — Ты и этот ребёнок встретитесь очень скоро, — задумчиво сказала ведьма. — И всё это части великого божественного плана. Хозяин соседнего фургона тоже во все глаза разглядывал надвигающееся затмение. — Это непостижимо! — проговорил он. — Это похоже на большую дыру в небе, — заметил эльф, опустившись на его макушку. — Пак, я же говорил тебе не приземляться на человеческие головы! Он возмущённо взмахнул рукой, но Пак уже метнулся вверх. Сзади захихикали девушки. — Несомненно одно, из этой здоровенной дыры придёт или могучий Бог, или демон! — жизнерадостно сообщил эльф. Увидев наползающую на солнце тень, Рикерт покрылся потом. — Затмение? — прошептал он. — Оно выглядит зловеще! Сердце Рикерта болезненно сжалось. — У меня плохое предчувствие… Что-то случилось с Ястребами?***
Очередной удар швырнул Гатса прямо в пасть. Он вывернулся и, оттолкнувшись руками от верхней челюсти, кувыркнулся через голову. Внизу мелькнули ещё чьи-то зубы, Гатс ударил ногами по фасеточным глазам, прыгнул и неожиданно вылетел с огромной ладони. Перед глазами понеслась стена из лиц, Гатс с рычанием вонзил перед собой рог и заскользил вниз, оставляя за собой кровавый рубец. Преодолев больше половины пути, рог неожиданно выскочил, Гатс извернулся и воткнул в стену каблуки. Пятки пронзила резкая боль, но Гатс лишь крепче сжал зубы. В ушах завыл, засвистел ветер. Уже в самом низу его занесло вперёд и остаток пути он преодолел, кувыркаясь и цепляясь за стену чем попало. Он хлопнулся в воду, подняв тучи брызг, и тотчас подскочил как ужаленный, из горла вырвался безумный крик. Всё вокруг было по щиколотку покрыто кровью, в которой плавали человеческие останки. Истерзанные, изломанные, изглоданные… — Кто-нибудь есть здесь? — закричал он. — Кто-нибудь выжил? Кто-нибудь?!— горло его точно стиснули клещи. — Капитан… — донеслось сзади. — Ты здесь… Гатс развернулся и увидел Гастона. Залитого кровью, с оторванной левой рукой и с мечом в правой. — Гастон! — Гатс подбежал к нему. — Ты живой? — Не уверен, — пробормотал Гастон, упав на колени. — Как остальные? Где остальные рейдеры? Кто-нибудь еще выжил? — Не знаю. Нас разбросало, мы пытались выбраться из этой кошмарной ловушки… Мы здесь опозорились… Капитан, куда мы угодили, что это за адское место? Как Бог допустил такое?.. Мне кажется, ничего этого не существует, мне кажется, что мы угодили в какой-то сон. Это похоже на то, как было тогда, во время боя с Зоддом… Такое странное чувство… Мы столкнулись с чем-то непонятным… Гастон закашлялся, выплёвывая кровь. — Гастон! Тебе не нужно говорить! — Банда Ястребов, — слабо улыбнулся мужчина, — мы оба знали это… Нас было немного… Мы казались обычными. Каждый день. Никакого героизма. Неопытные юнцы… Мои воспоминания, они неотступно преследуют меня… Гриффит… Почему он всегда казался не таким как все? Он словно пришёл из легенд, когда я увидел его в первый раз, мне показалось будто он сошёл с какой-то картины… Не знаю, почему я присоединился… И почему так много остальных… Из его носа, рта и глаз хлынула кровь. — Гастон! — вскричал Гатс, но криков тот больше не слышал. Лицо его взорвалось кровавыми ошметками, а из обломков черепа высунулась омерзительная тварь. Гатс подхватил меч товарища и ударил, но тварь вывернулась и с визгом заскользила прочь. — Гастон… Гатс ощутил, что его трясет. А потом на склоне ближайшего холма Гатс заметил знакомую фигуру. Гигант стоял недвижимо, с клевцом в руке. — Пи… Пиппин?! Гатс бросился к товарищу. — Ты жив? Пиппин? За его спиной шевельнулись пара длинных щупалец — усиков и тело Пиппина разорвало пополам. Из полумрака с хохотом выдвинулся похожий на улитку демон. Чудовище кинулось вперёд. Отшатнувшись, Гатс плюхнулся обратно в кровавую лужу, но тут же подскочил, стискивая меч Гастона. Вокруг быстро смыкалось кольцо. Демоны подходили, подползали и подлетали со всех сторон. На глазах Гатса демон-улитка сжевал останки Пиппина. В пасти другого мелькнула чья-то голова. Ещё один приоткрыл пасть, демонстрируя сразу полдюжины мёртвых Ястребов. В воздухе замелькали шупальцы и хоботы с нанизанными на них головами людей. — Ублюдки! — выдохнул Гатс. — Отправляйтесь обратно в ад! Он взмахнул мечом, и тотчас замер, как парализованный. Над головой одного из демонов, среди его извивающихся щупалец висела обнажённая Каска. Страшно закричав, Гатс сорвался с места. Меч замелькал в воздухе, и демоны завыли, зарычали от боли. Этому клинку было очень далеко до его собственного. Но и он в руках Гатса превратился в настоящее оружие. Ударили фонтаны крови, взметнулись отрубленные лапы, челюсти, глаза, но путь Гатсу преграждали всё новые и новые демоны. Он рубил направо и налево, рубил безостановочно и без устали, но количество демонов как будто не уменьшалось. Демон, державший Каску, развернул её, раздвинул ноги и стал медленно опускать вниз. Прямо на длинный и острый рог, венчавший его уродливую морду. На миг крик Гатса заглушил царивший вокруг рев и гогот. Гатс сделал отчаянную попытку прорваться, в тот же миг на его левой руке сомкнулись острые зубы. Кость хрустнула и Гатс содрогнулся от боли. Рог демона скользнул выше и Гатс закричал. Закричал от ярости и бессилия. Что-то дрогнуло в воздухе, и замерло в один миг. Все до единого демоны остановились и затихли. Это начало биться сердце того существа, что ещё скрывалось в недрах кулака. — Родился! — пронеслось среди демонов. — Пятый благословенный лорд! Новый король демонов! — Войд, Слэн, Убрик, Конрад, — прогремело под чёрным солнцем. — Ты — наш новый сородич. Ты встанешь рядом с нами, крылья тьмы — Фемто. — Гриффит? — прошептал Гатс. — Грифф… «Гриффит, — отозвалось эхом в голове Каски. Она почти ничего не чувствовала. Не было больше ни страха, ни ужаса. — Это сон. Гриффит не мог сотворить с нами такое.» Гатс замолчал, когда щупальцы демона услужливо опустили Каску. «Гриффит», — она даже не успела осознать, когда он оказался рядом с ней. Длинные лилово-чёрные пальцы стиснули грудь. Она застонала и Гатс отчаянно рванулся вперёд. В зажатой руке что-то хрустнуло, но Гатс уже мало что чувствовал. Каску развернули к нему лицом, её глаза приоткрылись. — Гриффит? — прошептала она. «Он выглядел величественно, он походил на ожившую статую святого… Мне было только двенадцать, и я решила, что Бог послал ангела, чтобы спасти меня. Но помощь этого ангела оказалась не той, что я ожидала. Он швырнул саблю, и та вонзилась в землю рядом со мной. Он спас меня. Он помог мне.» Разум затуманен, но она помнит чёткий силуэт, заслонивший собой солнце. Тот образ был светлым, а этот не мог и сравниться с ним. Чудовище, монстр. Фемто поцеловал её. Его ладони ласково побежали по телу воительницы… «Это не мог быть Гриффит. Он бы никогда так не поступил.» Гатс обрушил на челюсти демона меч, но лезвие, словно напоровшись на сталь, обломилось у самого основания. Тут в голову пришла иная идея и зазубренный обломок с хрустом вонзился в плоть. Брызнула кровь, затрещали кости. За его спиной вскрикнула Каска, Гатс взревел и, наконец, перерубил руку. — Гриффит! В ушах зазвенело от собственного крика. Он рванулся, но ему не дали сделать и двух шагов. Несколько тяжелых лап обрушились сверху и сбили с ног. Гатс отчаянно забился, напрягая все свои силы, но на голову упала ещё одна лапа и вдавила в землю. Щупальца опустились и уложили Каску на спину. — Нет… Нет! — вскрикнула она. Это — реальность, не сон. Это всё было реально. Весь ад вокруг, все эти мерзкие и отвратительные существа, кольцом окружившие их. Однако, она не верила до последнего. Не могла поверить. Гриффит никогда бы не уподобился аристократам! Она выросла в бедной деревне, в семье крестьянина. Земля стала бесплодной, и они больше не могли ничего вырастить. Однако им всё ещё приходилось платить налоги… Люди голодали. В деревне очень много умерло от голода. Ещё земля, на которой они жили, находилась на границе и через них часто проходили войска. Люди не могли ничего сделать, они просто убегали и смотрели, как горят дома… Говорят, со временем к плохому привыкаешь, и они привыкли… Жили так изо дня в день, из года в год… Однажды в деревню приехал дворянин. Он сказал, что хочет забрать её в замок, в служанки, и отец согласился. Этого следовало ожидать, ведь в семье росло шестеро детей, их надо было как-то кормить. Поэтому отец и отдал дочку, ведь она не могла толком помогать ему на поле… Всё правильно… По дороге в замок он набросился на Каску… Девочка выскочила из кареты и бросилась бежать, но он догнал… Она знала, что не существует добрых аристократов, готовых помогать бедным крестьянским детям. Наверное, он хотел этого с самого начала… Всё правильно… Мужчина был сильнее, и она ничего не могла сделать… Но в этот момент она услышала лязг обнажаемого клинка. Аристократ подскочил в страхе, и девочка увидела юношу… Он был верхом, а его сабля смотрела в лицо дворянину… — Только потому, что ты родился аристократом, ты ведёшь себя подобно Богу?! — сказал он. Каска замолчала, заново переживая тот миг. Воспоминания, как тараканы, повылазили со всех щелей и взирали на неё своими пустыми глазницами. Она ловила на себе взгляды монстров и чувствовала отвращение к собственному телу. Сердце бешено колотилось, мысли не умолкали. Разумом девушка всё же осознавала ситуацию, но уже не так, как раньше. «Это не Гриффит… Он бы никогда…» Когда появился Гатс, она много раз наблюдала за тем, как Гриффит рассуждает о мире и людях. Каска знала, что никогда не станет к нему ближе настолько, как Гатс, и смирилась. Затем появилась Шарлотта и она попросту начала теряться в догадках. В принцессе не было абсолютно ничего, что могло понравиться мужчине; отвратительное детское личико, маленькие глаза, она не могла даже взять в руки меч и отличить «гуся от каплуна». Глупая девочка, которой никто не раздвигал ноги и не пытался изнасиловать. Ребёнок с детства окружённый заботой и любовью. И это раздражало, потому что сама Каска мечтала хоть раз оказаться в числе тех, к кому Гриффит подошёл бы сам. Ещё она мечтала о тихой и спокойной жизни где-нибудь вдали от войн и людских глаз. А потом Гатс сказал ей: «Я не хочу быть погребённым его Мечтой». И ситуация начала меняться. Гриффит сам сказал, у него нет друзей, только Мечта. У Каски не было мечты и стремлений. Она жила сегодняшним днём, пока не ушёл Гатс. — Не понимаю, почему они просто не поговорили? — спросила однажды у Джудо. — Если ты хорошо знаешь человека, о чём ты будешь спрашивать? Спрашивают только тогда, когда не знают ответ. И тогда Каска поняла, что им попросту не было о чём говорить. Гатс хорошо знал Гриффита, а Гриффит его. Он с ним много разговаривал, и мечник знал его гораздо лучше остальных, вот почему причина не казалась такой глупой. «Я не хочу быть погребённым его Мечтой», — но разве он не хотел просто махать мечом и убивать? Ястребы всё равно участвовали бы и в других сражениях. Нет, Гатс ушёл именно от Гриффита. Её крик заставил мужчину рвануться с удвоенной силой, но его держали крепко, он даже не смог шелохнуться. — Как это прекрасно! — воскликнула Слэн, смахнув набежавшую слезу. — Любовь, ненависть, агония, наслаждение, жизнь и смерть — всё это здесь. Это так человечно. Неимоверным усилием Гатс приподнял голову и наткнулся на взгляд Фемто. Его руки, всё тело двигались сами по себе, но глаза Фемто, его ледяной неподвижный взгляд был намертво прикован к Гатсу. — Не смотри, — Каска стонала и кричала, и это не были крики боли. Её блестевшее от пота тело дрожало и извивалось от страсти, откликаясь на малейшее движение. Она снова ничего не могла сделать. Её тело больше ей не принадлежало. Преодолев чудовищное давление, Гатс сумел приподняться и перехватил её взгляд. — Не смотри, — прошептала она, пряча глаза. Каска больше не могла поверить, что перед ней командир. Она привыкла к одному его лику, но когда обнажился другой, разум этого не выдержал. Ястребы мертвы, кругом тела и смрад. Остался только Гатс, но что он может сделать против сонма врагов? Хуже предательства может быть только неоправданное ожидание? Зачем на кого-то накладывать филигранные идеалы? И, если до этого она старалась вырваться, безуспешно сжимая руки в кулаки, то теперь тело расслабилось и перестало сопротивляться. В глазах Гатса блеснули слёзы. Давившая на голову лапа шевельнулась, и острый коготь скользнул в правый глаз мужчины. Последнее, что он увидел, была упавшая Каска, отброшенная как ненужный хлам. Гатс закричал. Закричал от ненависти и бессилия. Коготь скользнул глубже, голову пронзила резкая боль и он потерял сознание. По чёрному диску пробежали трещины, а затем он разлетелся вдребезги. Глазам изумлённых демонов предстал рыцарь. Одним стремительным прыжком он достиг Войда и взмахнул мечом. Демон не шелохнулся, но над его головой тотчас растеклась туманная гладь магического щита. Туман поглотил клинок почти по рукоять, а затем, словно отразившись в зеркале, ударил обратно и рыцарь едва успел прикрыться щитом. — О, какая неожиданная встреча, Ваше Величество, — пролепетала Слэн. — Тот, кто испытывает отвращение к нам, сам пришёл в отчаяние и «принёс в жертву» столько людей, однако будет ли иметь это смысл? — Хе-хе, кто знает. Люди бестактны и всегда противятся своей судьбе, — встрял в диалог Убик и только Войд молчал. Выдернув меч, Рыцарь Череп ринулся по руке вниз. Десятки демонов с оглушительным рёвом и визгом кинулись на него со всех сторон. Глаза рыцаря ослепительно вспыхнули и воздух заполнился кусками падающей окровавленной плоти. Не останавливаясь ни на миг, он мчался дальше, прямо к новорожденному королю демонов. Фемто медленно вскинул руку, сжал пальцы в кулак и окружавшие его демоны взревели от боли. Послышался хруст костей, треск разрываемой плоти и десятки кровоточащих кусков, вырванных из тел демонов, обрушились на императора. Они сжимались всё сильнее и сильнее, превращаясь в сочащийся кровью шар. Он был уже размером с человеческую голову, когда за спиной Фемто послышался топот копыт. Резко обернувшись, он разглядел только спину рыцаря. Тот уносился ввысь, бесчувственные тела Каски и Гатса были перекинуты через его седло. Взгляд Фемто остановился на Гатсе. Демон протянул руку, словно хотел сдернуть его с седла, пальцы сжались, но Гатс даже не шелохнулся. Через мгновение Рыцарь Череп растворился в слепящем сиянии солнечного диска, блиставшего сейчас на месте чёрного. — Невероятно! — заулыбался Убик. — В высшей степени интересный и неожиданный финал! Конечно, в такое время всякое может случиться, но это было поистине уникальное зрелище! — Предвидеть всё невозможно, — улыбнулась Слэн. — Мы ведь не боги. Но, так или иначе, это не может изменить предначертанного. Рождение пятого ангела свершилось. Грядет время тьмы. Зло восторжествует над святостью. Иллюзии восторжествуют над реальностью. Страх — над надеждой. Ненависть над любовью. Смерть над жизнью. Тьма закроет Свет, как луна застилает солнце. Когда-нибудь люди назовут это Эпохой Тьмы… Лишь Войд молчал. Он увидел будущее, но лишь до определённой точки и этого он ждал всю свою жизнь.***
— А небо всё темнее и темнее. Дурной это знак, — мужчина вытер жирные руки о грязную тряпку и бросил в траву. — Не знаю, где ты нашёл эту ненормальную, но толку от неё сейчас, как от бревна на сене. Небось, одна из благородных? Кожа белая, руки нежные, да и запах от неё исходит странный, а одежда? Её что, изнасиловали? — Том отошёл от стены и смерил Джудо недовольным взглядом. Тот выглядел спокойным, но отрешённым. Юноше казалось, что он во сне, в кошмаре. Молча минуя душные и одинокие залы, он поднимается по скрипучей лестнице. Стучит в ветхую дверь, прежде чем войти. Садится на покрывало и говорит всего одно слово: — Привет, — она не отвечает, молчит, уставившись в одну точку. Зрачки то сужаются, то расширяются. Пустой взгляд, бездонный. Джудо безуспешно машет несколько раз рукой у самого лица, вздыхает. Взглядом он находит плошку с нетронутым супом, в котором уже плавало несколько мух, у самого края стола и задает вполне ожидаемый вопрос. — Она не ела? Том мычит, кривится: — Ты думаешь, у меня нет дел, кроме как следить за твоей девкой? — затем, на выдохе, добавляет. — Нет, она не ела. Марта была с ней всё время. Сказала, что твоя знакомая смотрела на неё, не отводя взгляд, когда моя дочь попыталась помочь ей раздеться… Что с ней? Но Джудо не отвечает, берёт грязные пальцы, вцепившиеся в край одеяла. Кожа, словно лёд, лицо изжелта-белое, как старая простыня. В ней нет и толики тепла, хотя в этом месте довольно жарко. На ладонях виднеются неглубокие порезы от ногтей и следы от крови. Местами одежда порвана, местами цела. Ястреб замечает плечо, не скрытое одеждой, а лишь грязными прядями волос. Его рука замирает в нескольких сантиметрах от её лица. — Извини, — просит он, со вздохом, разворачивая её лицом к себе, — у меня мало времени сегодня. Если хочешь, чтобы тебе помогли, придётся потерпеть. Она смотрит, не отводя взгляд, не отворачиваясь и Джудо вспоминает, где раньше мог наблюдать нечто подобное. Обычно, говорить глазами получалось у Гриффита и… Да, так и есть, но, если во взгляде командира можно прочитать многое, то в глазах принцессы Мидланда он видел своё отражение. Ястреб рефлекторно ловит левую руку девушки. Она слабо дрыгает ногами, мотает головой. — Эй, — шепчет он, морщась от неловкости; как-то это всё скверно выглядит со стороны. — Шарлотта, ты видишь меня, и я это знаю. Ты помнишь меня? Ну, вспоминай же! Её начинает трясти, взгляд мечется по комнате, лихорадочно обыскивая каждый угол. — Эй, — Джудо плевать как это выглядит со стороны и что подумает Том. О рамках приличия он уже давно забыл. Юноша берёт её лицо в свои ладони. — Смотри только на меня, здесь никого нет, кто бы мог навредить тебе. Она не выглядит настороженной или напуганной. «Её Высочество» переводит спокойный взгляд на него и Джудо чувствует, как мелкая дрожь утихает. — Не каждому бы понравилось, когда его лицо держат в тисках, — это шок? Очень резкий переход от одних эмоций к другим, но голос ровный и спокойный. Он ждал, чего угодно: криков, слёз, метаний по комнате, но она совершенно спокойна. — Это хорошая новость, — сопротивление ослабевает, и юноша осторожно разводит в стороны руки, судорожно сжатые в кулаки. Он не успевает среагировать, когда её ладонь оказывается на его щеке, затем медленно и плавно опускается вниз, на одеяло. — Это сон? — спрашивает без интереса. — Нет. — Правда? Тогда почему я ничего не чувствую? — красное закатное солнце скользило по гребням гор за спиной девушки. Джудо по привычке почесал затылок. — Невозможно ничего не чувствовать. — Во сне человек мыслит по-другому и реальность воспринимается совершенно иначе, но я тебя вижу и не так, как люди должны видеть во сне. Ты не размытый и вокруг тебя нет никакой дымки, — она говорила быстро и совершенно не так, как раньше. — Хм, Том ты можешь оставить нас наедине на пять минут. О чём Джудо говорил, Мария запомнила очень хорошо — ты проклята и найди человека из... Она лежала на соломенном тюфяке и рассматривала красную нить, единственное, что осталось от розы в эпоксидной смоле. Самой розы больше не было и… Ей было всё равно. Плевать на мир за пределами стен, плевать на девочку, что уже несколько раз заходила и всякий раз уходя, мечтательно закрывала глаза, вдыхала аромат полевых цветов. Джудо больше не заходил. Оказалось, он провёл в гостях у Тома не больше часа после того, как Мария очнулась. Вечером Марта заглянула к ней и якобы случайно протянула ладонь девушки к своему лицу. — Как ты это сделала? — Что именно? — эта отстранённость была непривычна и самой Марие. — Этот запах… — Запах лошадиного и людского пота с примесью трав и дорожной пыли. Разве такое может нравиться? — Нет, это другой запах. Ты пахнешь иначе. Это как, — она задумалась, пытаясь подобрать слова. Мария встала и подошла к оставленной на столе бадье, посмотрела на своё отражение: губы потрескались, она была настолько грязной, что казалось была измазана углём, на лице остались царапины и укусы от насекомых. — Это просто смешно, — как маленькая девочка может утверждать, что она хорошо пахнет? Это либо сарказм, либо простое издевательство. — А-а-а-а, вспомнила, — завопила Марта, — у нас зимой иногда можно встретить фей… — она всматривалась в лицо гостьи, стараясь уловить одобрение и заинтересованность, но мигающий свет свечей играл на бескровном лице и оттенял когтистые глазницы, а гомон снаружи, и вечерняя духота лишь раздражали. — Так вот, однажды спускаясь со снежной горки на черепдовоеркап. Мария смогла разобрать лишь часть фразы. Некоторые слова она не знала до сих пор и поэтому приходилось иногда задавать тупые вопросы. — Что за последнее слово ты сказала? — Черепдовоеркап. Ты не знаешь, что это такое? — Могла и забыть. Её узкое лицо растянулось в улыбке: — Мы пользуемся коровьим черепом вместо санок. Так вот, на чём я остановилась. Ах да. Иногда зимой феи показывают нам дорогу к волшебному месту. Там растут такие же волшебные цветы и пахнут они, как ты, — Мария слушала, но в голове словно в замедленной плёнке прокручивались события прошлых дней. Она давала себе отчёт в действиях и прекрасно понимала, что не ошиблась с тем, что пошла к Шарлотте. Пусть всё и не шло идеально. Служанки принцессы обратили внимание на перемены в поведении своей госпожи. И, чтобы все всё поняли должным образом, пришлось несколько раз упомянуть про Гриффита. Странно, она добилась чего хотела, но не чувствовала ни удовольствия, ни тоски, ни страха. Сердце билось ровно, будто его и не было. Во всяком случае оставаться здесь надолго она не рассчитывала. У неё уже был определённый план, которому девушка старалась следовать.