Ты из тех, кто всегда идёт к своей цели Все, кто рядом с тобой, всего лишь ступени Ты поднялся по ним, не ведая жалость Что ж, взойди на престол, возьми что осталось. Мюзикл & Последнее Испытание & — Властелин Ничего
Мария уже в третий или четвёртый раз обошла ряд палаток. Девушка не знала, куда деться. Она не находила себе места с прошлого вечера. Хотелось бежать, уйти хоть куда-нибудь, разорвать собственное тело на части и исчезнуть. «Мёртвым так везёт. У них нет никаких проблем», — эту фразу она запомнила на всю жизнь. Мария услышала её, вернувшись домой после занятий гитарой. Как бы странно это не звучало, но каждый ребёнок хочет, чтобы родители его заметили. Услышать в свой адрес хоть что-то хорошее, увидеть среди зала их с камерой в руках. Что может быть плохого? Ах да, ничего. «Тебе же это нравится? Вот ты и занимаешься этим», — констатировал факт отец. На самом деле, всё было не так. Да, возможно, играть до поры, до времени ей нравилось, пока не столкнулась лбом с чёртовой реальностью этого мира. Мария завидовала другим детям, родители которых поддерживали ребёнка в его начинаниях. И всегда задавалась одним и тем же вопросом: «Почему ей так не везёт, как им?» Мария ненавидела и любила своих родителей, хотя любовью это назвать сложно. Интересно, что бы сказал её отец, узнав, где она сейчас? Ничего. Она даже подобрать слов не может, да и представить подобное. Однако… Со временем, она стала понимать мать немножко больше. То, с какой усталостью женщина вставала каждый день и приходила домой. С какой ненавистью смотрела на стопки бумаг и документов. Мать почти никогда не брала в руки телефон. За сутки там собиралась целая куча сообщений в ватсапе. Марии иногда казалось, что та ненавидит саму жизнь. Да, в жизни всегда много проблем. Стоит решить одну, как другая на подходе. Почему она не уволилась, а продолжала плыть по течению? Что ей мешало уйти? «Почему нельзя смотреть на жизнь проще или объяснить своё беспокойство? Почему я волнуюсь? Чего я боюсь?» — закрываться от эмоций в определённый момент просто, как и показывать их иногда. Если посмотреть на ситуацию с другой стороны. Она в замке не с королём, а с ястребами. Есть вариант и возможность погибнуть, но не сейчас. Некоторые элементы в истории пошли иной дорогой. Что плохого в нынешней ситуации? То, что Коркус привлёк на себя внимание людей из церкви? Где вероятность, что люди под пытками ничего не расскажут? На всякий случай, девушка выкинула свои вещи и забрала у Шарлотты тот плащ, который та почти никогда не надевала, и сумку. Если бы не стечение обстоятельств и люди, окружающие её, кто знает, где бы она была сейчас. При этом всём девушка прекрасно понимала, что ничем не сможет помочь всем ястребам. Да и полагаться на пыльцу фей всё равно, что бросить булыжник утопающему. У Гатса за несколько лет глаз так и не восстановился. С чего бы Гриффиту это помогло? Мария прошла мимо палаток, смотря то под ноги, то на мимо проходящих людей. Где-то в ближайших кустах заблеял недовольный Коркус. Интересно, а как он обрадуется тому факту, что Мария постаралась избавиться от содержимого кувшинов? Вина осталось не так много. Каска случайно обронила фразу, что тот пьет, как свинья, значит, одной «партии» ему будет мало. Нельзя исключать и такой вариант, что, проснувшись и осознав весь масштаб катастрофы, он захочет проведать ту самую церковь. Так даже лучше. Осталось сделать последнюю и очень рискованную вещь. Ястреб ведь очень хорошо слышит, так почему бы не вбить ему в голову несколько иных вариантов? Подойти и изложить собственные мысли, как перед священником исповедь, было рискованно. Он не из тех людей, которые будут кому-то подчиняться и, тем более, слушать. В нескольких шагах от себя Мария услышала знакомый голос и не сразу, но смогла узнать его. — Я уеду ненадолго. Каска решила вывести всех ястребов в открытую местность. Так проще; если кто-то захочет напасть, это будет заметно, — Джудо не был настолько суеверным, чтобы верить во всякие сны, но одна и та же история разыгрывалась перед его глазами уже не одну ночь. Монстры. Тысячи, сотни разных тварей. Это было похоже на картину конца света. Как бы он не старался, что бы не делал, финал всегда был один и тот же — смерть. Когда-то очень давно, ещё до того, как он оказался в банде Ястреба, юноша побывал в маленьком городке, где люди развлекались боями собак на смерть. Наблюдая за красными харями местных пьянчуг, за возгласами и жестами потных ладоней, Джудо так и не смог понять смысл сего действа. Коркус уже спустя несколько лет после заявил, что тот ничего не понимает, а Пипин просто встал и ушёл. Никто тогда из ястребов не знал, что тому противно издевательство над животными. Вот и сейчас, вспоминая это, он понимает, что у людей против монстров просто не было шансов. И снова, в конце сна, на него смотрели льдисто-голубые глаза. В этом взгляде не было ни злобы, ни разочарования, только печаль. Джудо пугал не сам взгляд и не тот факт, что так не может смотреть ребёнок. Он знал только одного человека с такими глазами. — Джудо, я не до конца уверена, что пыльца может помочь сэру Гриффиту, — молодой человек не сразу обратил внимание на принцессу. Растерянную, неухоженную и такую маленькую. Гатса она не так раздражала, как Каску. Последняя сквозь сжатые от бешенства зубы уже заявляла, что стоит отобрать у Её Высочества все украшения, то не останется ничего. «Она без Гриффита — никто! Ясно. Только пустое место», — но это было сказано давно и в порыве сильных чувств. Сейчас между Гатсом, Каской и Гриффитом зияла пропасть, и Джудо попросту не решился выбрать ту или иную сторону. Для него была важна Каска, но он понимал, что никогда не будет важен для неё. — Есть и другие способы: ведьма по имени Флора, король Фей, — Мария загибала пальцы, стараясь не смотреть в сторону фургона. Гриффит должен услышать, а вот знает ли он про такие варианты, тут как посмотреть. Джудо, заметив её рассеянный и затуманенный взгляд, глубоко вздохнул. Каска ошибается, Гриффит не любит принцессу. Она видит в нём рыцаря из легенд, он в ней — трон. — Принцесса, я понимаю твоё беспокойство, но нам нужно собираться. Это будет грубо и неправильно, но Шарлотта тоже срывалась при ней несколько раз, так почему бы… И чего она, собственно, этим добьётся, разрыдавшись и наорав на всех вокруг? Мария уже давно поняла, что она для них — никто. Бельмо на глазу и пришла к иному подходу. Проще подталкивать ястребов к действиям фактами. — Если король узнает, что Гриффиту удалось сбежать, он бросит все свои силы на его поиски, поэтому логичнее всего будет отправлять хотя бы несколько человек на разведку. Ты, наверное, слышал про отряд Чёрных Псов? Их главарь — Вьяльд — не человек и легко справится с маленьким отрядом в одиночку. — Коркуса отправили и Мария об этом прекрасно знала, но её больше беспокоила безопасность людей, чем Гриффит. Она прекрасно помнит момент из фильма, где ястребов просто разрывали на куски ради собственной забавы толпы апостолов. Ладно, можно подумать, что его эмоциями воспользовался Убик, чтобы услышать долгожданное: «Жертвую!». Всё было бы не так печально, если не один момент; во время диалога Ястреба с Богом, ему дали выбор. Он мог получить всё, но вместо простого желания — вернуться назад в определённый отрезок времени, он пожелал крылья. — Я прекрасно знаю своего отца и, поверьте, он очень упрямый человек. Да, Джудо темнил. Он был печальный и задумчивый. Бросив на принцессу последний взгляд, юноша заверил в том, что примет эти слова к сведению. Марии подобный ответ совершенно не понравился. Ей казалось, что что-то не так. Сделав несколько шагов и вновь блуждая среди ряда фургончиков, девушка не сразу обратила внимание на открытый полог. Обернулась. На неё смотрели в упор, уверенно, не отводя взгляд. Она поняла сразу, кто это. Не по маске, а по боли в груди. Что это может быть? Какая связь между ними? Или это созданная чьей-то фантазией история про попаданку в иной мир, да? Это глупо. В берсерке миром правит Судьба. Разве влияние Руки Бога может распространиться и на её мир? Девушке не хотелось об этом думать, но мысли, сплетаясь, всегда возвращались к одной точке. Она прекрасно помнит императора Человечества, а слова Гатса из манги навсегда отпечатались в голове. «И целого мира ему будет мало.»***
Около полудня, когда солнце было ещё в зените, Мария поняла, как сильно они отличаются с Шарлоттой друг от друга. Шарлотта любит цветы, вышивку и чай, в то время, как Марии это совершенно не нравится. Она любит кофе, персики, книги и каменные цветы. Ей всегда хотелось, чтобы кто-то подарил ей именно вырезанную из камня розу. Ещё девушка любила лошадей, но совершенно не умела держаться в седле. — Да что ты, как мешок с требухой, — буркнул Гатс, пытаясь усадить девчонку на лошадь. Принцесса ведь уверенно держалась в седле на охоте несколько лет назад. Как амазонка, хоть и разыгрывала перед Гриффитом драму и саму наивность. А здесь. Смотреть противно. — О-о-о-ох, а может есть другой способ? — Гастон сплюнул. — Какой? Связать и перекинуть через колени или холку? — нахмурился Гатс. — Тогда, здесь только командира и не хватает, — съязвил или решил неудачно пошутить кто-то из ястребов, — Гриффит умеет обращаться с дамами, а это его принцесса. Мария уже представила себе эту поистине шаблонную сцену, которая присутствует практически в каждой сказке: рыцарь спасает принцессу, усаживает её к себе на коня (поскольку в логове дракона или волшебника запасных коней не нашлось, не нужны они им) и везёт к себе в замок. На многочисленных картинах и иллюстрациях, девушку следует посадить перед собой, причём, желательно, бочком. Она же дама и не может сидеть по-мужски. Кто-то из ястребов сказал, что девушку можно посадить вперёд, только если передняя лука седла не мешает и на холке достаточно места. Это сработает и в том случае, если девушка умеет держать равновесие, а не впервые села на лошадь и пищит при любом случае. Также бёдра и ноги должны быть прикрыты одеждой, потому что иначе разотрёт кожу. Но всё это применимо для размеренного шага, а Марии до сих пор казалось, что кто-то может воспользоваться ситуацией и напасть на них, но несколько отрядов обошли местность вдоль и поперёк и ничего не нашли. — Дай-ка, — Джудо легко оказался в седле. В нос ударил приятный аромат полевых цветов и роз. Такой ненавязчивый запах, не смешанный с людским потом. Принцесса сидела на холке, не дрожала, но и не двигалась. Он опустил руки на её плечи и сквозь тонкую ткань почувствовал холод. Словно одежду перед тем, как одеть на человека, сняли и сушили не перед огнём, а на улице. — Если тебе будет неудобно, ты можешь сесть в седло, а я буду позади, на крупе лошади. Она кивнула. Мария последний раз посмотрела на ряды палаток. Нескольких человек не было, видимо решили пойти проверить территорию. Кто знает, может хоть кто-то выживет.***
Почему? Почему, когда он обыгрывал эти слова в своей голове там, во тьме, всё было иначе? Почему, услышав желаемое, он не испытал ровным счётом ничего? Я остаюсь — разве не этого он хотел? Нет, теперь всё изменилось. Прошлого не вернуть. Гриффит не тешил себя иллюзиями и прекрасно понимал почему большинство из ястребов, узнав правду, переметнулись на сторону Гатса. Верность людей не так постоянна. Причина, по которой он ушёл… Как Гриффит не смог этого понять? Всё было слишком просто. Солнце ещё не скрылось за горизонтом, но в фургоне стало светло. Ястреб приподнял голову и остолбенел. Он увидел самого себя. Таким, каким он был ещё год назад. С уверенным взглядом, в сверкающих на солнце доспехах. — Чего ты боишься здесь, в этом месте? — сказало ему собственное отражение, вонзив саблю в пол и ткнув пальцем вдаль. Туда, где на вершине горы ярко сиял замок. Гриффит задрожал и, опираясь на саблю, стал подниматься. Прямо перед ним появился мальчик. Это тоже был он. Это был он, но только несколько лет назад. — Давай, побежали! — крикнул тот. — Солнце ещё не зашло. Мальчик бросился вперёд и стал быстро удаляться. Гриффит закричал. Всхрапнули кони, заскрипели колеса, фургон сорвался с места и помчался, грохоча на ухабах и камнях. — Что это? Гатс оглянулся и его брови поползли на лоб. — Гриффит?! Как он мог? Он же еле ползает?! — Не может быть?! — глаза Каски округлились. Гатс влез на ближайшую повозку. — Я догоню его! А ты сообщи Пипину и остальным! Он хлестнул лошадей. — Проклятие! — рычал мечник. — Проклятие! Гриффит держал поводья зубами. «Да, — сказал он себе. — Я отдыхал слишком долго. Я должен идти. Игра ещё не закончилась». Его взгляд не отрывался от бегущего впереди мальчика. Ничего больше Гриффит не видел. Как не увидел он выросшего на пути валуна. Фургон с треском ударился об него и Гриффит вылетел из повозки. Мгновение спустя его окутала тьма. — Гатс, ты ведь знаешь, я не могу… Не могу его оставить здесь одного! Он открыл глаза и увидел себя сидящим на стуле, ноги были прикрыты пледом. Гриффит находился в тёплом и довольно просторном помещении. Это место… Он в замке? — Ох, прости. Мы тебя разбудили, — Каска отошла от стола с бумагами и отодвинула в сторону вазу с фруктами. Ястреб снова моргнул, но картинка не исчезла, наоборот, всё стало только чётче. — Фосс принёс несколько бумаг, но Гатс снова его вышвырнул без предупреждения. Гриффит осмотрел помещение с пристальным вниманием. За окном уже было темно. Повсюду горели свечи. — Он не первый и не последний, кто выстраивается в очередь к королю Мидланда. Король Мидланда — это отдалось эхом в голове и было больше похоже на сон, чем на реальность. Гриффит открыл рот, однако так и не смог ничего сказать. Кое-как он вытащил из-под пледа свою правую руку и посмотрел на неё. Ничего не изменилось, пальцы по-прежнему его не слушались. — О, вы уже здесь, — в кабинет, открыв дверь ногой, вошёл Рикерт с кучей бумаг, — прости, но эти советники всё никак не уймутся. Говорят, император Ганишка объявил нам войну, а они всё о своём да о своём, — он выглядел старше. Намного старше того Рикерта, которого Гриффит знал. Сколько лет прошло? Чем дольше он задавался этим вопросом во все последующие дни, тем больше находил ответов. Было ли ему хорошо? Ведь он получил то, что желал, но никак не смог привыкнуть обходиться с помощью других людей. Как и принимать её с благодарностью. Шарлотту он практически не видел, хоть они и спали в одной комнате. Джон Нокс, в легендах и проповедях воспевающий Ястреба Света, был схвачен и отправлен на эшафот. Ястреб Света так и не появился. Всё закончилось, как глупая сказка. Гриффит уже и не помнит, когда она началась. Каждое утро к нему приходили Гатс и Джудо. Гатс рассказывал про Коркуса, про Гастона, открывшего свою лавку в центре Уиндхэме, про их с Каской сына, Джудо с головой ушёл в работу. В основном все бумаги проходили через него и молодую королеву, как выяснилось потом. Когда мечник уходил и в комнате вновь воцарялась тишина, Джудо заводил свою старую песню: как научить писать калеку. Гриффиту уже поднадоели эти жалкие попытки. Выводить линии пером уже не получалось. Красивый почерк превратился в что-то несуразное. — Да-да, я знаю, как это тебе надоело, но ты посмотри на ситуацию с другой стороны. Король умер, теперь король ты. Мы живём в замке, и принцесса, точнее королева, довольно неплохо разбирается в карте, — если бы она разбиралась в карте, то не тыкала своими пальчиками по несколько раз в одно место и не ждала, пока кто-то из советников не скажет, как оно называется. Однажды Джудо принёс дощечку с песком и несколько тонких палок. — Вот теперь должно получиться. Это заняло несколько мучительных дней. Один документ стоил очень многих сил. Ястреб выводил на песке едва понятные символы, а Джудо пытался разобрать что к чему. Так проходил день за днём. Что в этом было такого. Размеренность. Да. Обыденность? И она тоже. Было и ещё что-то. Особая прелесть неспешной жизни. И смысла в ней наверняка не меньше, чем в жизни скоротечной. Дни, один за другим, навязываются, словно бусины одного цвета и калибра. Скучно, монотонно, вроде бы все события заканчиваются одинаково, только в один из таких серых дней Гриффит случайно заметил у Шарлотты на шее тот странный кулон. Осознание того, что перед ним не она, а её точная копия - пришло не сразу. Он вспомнил недавний разговор с одним из послов, которые утверждали, что принцесса якобы умерла очень давно, а на троне близнец. Все эти слухи сошли на нет, ведь никто не знает, что произошло. Гриффит видел её всего несколько раз, но такое феноменальное сходство было невозможно. Но это было не так важно. «Это спокойствие, — подумал Гриффит. — Это не так плохо». Его взгляд неспешно скользил по её ладоням, и он увидел вместо странного амулета бехелит. Гриффит резко открыл глаза. Ему повезло. Он упал в какое-то озеро. Кое-как приподнявшись, он не сразу обнаружил торчащую из локтя кость, но боли Ястреб не почувствовал, рука была как чужая. Некоторое время он разглядывал её, а потом его разобрал приступ смеха. Это был сон, такой же, как и кошмары в башне Возрождения. Отсмеявшись, он разглядел недалеко от себя остроконечную корягу. Не раздумывая, он подполз к ней и запрокинул голову, чтобы острие смогло пролезть под край шлема. Коряга легко проткнула кожу, по шее заструилась кровь. Гриффит смотрел на собственное отражение. Он не хотел умирать и понял это совершенно ясно. Он не хотел жить и не хотел умирать. Ястреб резко дернулся, отчего на шее остался неглубокий порез. По лицу потекли слёзы. Он не плакал уже давно и даже там, в подземелье, но сейчас… Сейчас он стоял на четвереньках над корягой и плакал. — Га… — силился произнести хорошо знакомое слово, но мог только мычать.Что-то коснулось его ладони под водой и Гриффит, дёрнувшись, едва поверил собственным глазам. За руку зацепился шнурок с бехелитом. Он медленно вытащил тот из воды. Перебравшись через холм, Гатс увидел раскинувшееся у подножия неглубокое озеро. А над ним… Только сейчас мечник обратил внимание на темнеющее небо. Только сейчас он увидел то, что давно уже не давало ему покоя. Чуть отстав, за ним мчался почти весь отряд Ястребов во главе с Каской. — Смотрите! — кто-то из ястребов ткнул пальцем в небо. Каска вскинула глаза и увидела наползающий на солнце черный диск. «Солнечное затмение! — Гатс с трудом верил своим глазам. — Сейчас?! Этого не может быть!» Гриффит тоже смотрел в небо. Стекавшая из шеи кровь скользнула по плечу и неспешно добралась до лежавшего на ладони бехелита. — Гриффит! Фургон Гатса стремительно приближался к берегу и Гриффит попятился. «Назад! Уходи!» — закричал он изо всех сил, но его никто не мог услышать. Гатс подстегнул коней, а затем брови его поползли вверх. За спиной Гриффита поднимались тёмные фигуры. Это были не люди: уродливые лица, оскаленные рты, горящие глаза. Эти существа только казались людьми. Но Гатс нутром чуял, что если они и были людьми, то давно уже забыли об этом… — Кто это? — изумлённо переглядывались Ястребы. — Откуда они взялись? — Погоня? — удивилась Каска. — Они не похожи на армию Мидланда… «Не понимаю… — лоб Гатса покрылся испариной. — Я не понимаю… Но я чувствую… Мы в опасности!» — Гриффит! — закричал он и спрыгнул с фургона. «Назад!» — вновь беззвучно закричал Ястреб. Гатс подбежал ближе, тот отчаянно отшатнулся. Его пронзило острое предчувствие беды. Он не понимал, что происходит, но он понимал одно — Гатс не должен был касаться его. Не должен был! Иначе случится что-то ужасное. Что-то по-настоящему страшное… Гатс без труда догнал его и ухватил за плечи и тотчас измазанный кровью бехелит на ладони Гриффита шевельнулся. Его перекрученные глаза, рот, нос пришли в движение и собрались в человеческое лицо. В глазах показались рубиновые капли. Бехелит заплакал кровью. Лицо его исказилось в гримасе смертной муки, рот распахнулся в неслышном крике. Словно воздушная волна ударила от него и разошлась во все стороны, преображая окружающий мир. Небо заполнилось алым струящимся ковром из мириадов человеческих лиц, живых и мертвых, спокойных и перекошенных страхом и злобой. Такой же ковер, на каждый шаг отзывающийся стоном или плачем, очутился под ногами. Он тянулся во все стороны, куда хватало глаз, тут и там вздувался огромными холмами, каждый из которых тоже представлял собой гигантское лицо. В небе ярко воссияло чёрное солнце. По воздуху прокатились тяжёлые, хрипловатые голоса существ, затем ястребы увидели красивую обнажённую женщину, поднимающуюся на ноги. Она поднималась медленно, словно давая возможность людям оценить красоту каждого изгиба её великолепного тела. За спиной раскрылись огромные чёрные крылья. — Слэн! — прошелестело в воздухе. Но не успели Ястребы прийти в себя, как в небе, прямо над ними появилось огромное лицо толстяка. Лысый череп, опухшие щёки, чёрные круглые глаза и безумная улыбка. Толстяк стремительно понесся вниз и люди закричали, инстинктивно нагибаясь и прикрывая голову. Однако не долетев до них совсем чуть-чуть, толстяк резко изменился в размерах, превратившись в небольшое и круглое существо. Оно сложило на животе пухлые ручки и, с довольным хихиканьем, улетело в сторону женщины. — Убик! Вслед за тем, недалеко от людей шевельнулось другое лицо. Оно напоминало летучего толстяка, но было крупнее и массивнее, как будто его раздули изнутри. Глаза его были все время прищурены, а рот постоянно открыт. — Конрад! — Да что же это! Это всё сон! Это должен быть сон! — Смотрите! — один из Ястребов ткнул пальцем в сторону солнечного диска. Из него как будто хлынули чернила, обрисовав на фоне неба совершенно чёрную фигуру, похожую на человека в плаще с высоким воротником. Фигура отделилась от черного солнца, и Ястребы увидели самое уродливое создание из всех. Большую часть его головы составлял обнаженный мозг, нависавший над лицом подобно шапке. На месте глаз — тонкие рваные линии, будто его веки некогда пришили друг к другу. Кожа с нижней части лица была содрана, обнажая носовое отверстие и челюсти, и удерживалась на нескольких нитях, уходивших за голову. Всё остальное тело покрывал длинный черный плащ. — Войд! «Боги? — подумал Гатс. — Или демоны?» В воздухе грянул восторженный рёв. Окружившие людей существа радостно махали руками, приветствуя своих повелителей. Ангелы-хранители застыли на одном из гигантских лиц. На носу очутился Войд, остальные расположились чуть ниже. — Благословенное время пришло, — сказал Войд. — Настало время праздника. Я приглашаю всех вас, приглашаю здесь и сейчас. И вы, люди, созданные богом как жертвенные агнцы — добро пожаловать на праздник! Он взмахнул рукой и его когтистый палец ткнулся в сторону Гриффита. — Достопочтимое дитя, избранное волей случая, Ястреб. Каска ахнула. Даже простой приказ — сомкнуть ряды, — был заглушён этим рёвом. Боги, демоны, избранное дитя, король демонов. Она смотрела на удивлённого Гриффита, на испуганных ястребов и уже не слышала ничего, кроме бешеного ритма собственного сердца. — Всё было предопределено! — уронил Войд. — Всё было решено давным- давно. Нити ваших жизней обрываются здесь… А теперь настало время для церемонии Пришествия лорда. Конрад вскинул руки. — Достопочтимое дитя, поднимись к алтарю! — сказал он. Ковер стонущих лиц шевельнулся, и Ястребы встревожено зашумели, пытаясь удержать испуганных лошадей. — Какого дьявола? — воскликнул Гатс. Под его ногами вспучился бугор и стал стремительно возноситься вверх. Вниз посыпались Ястребы, не успевшие спрыгнуть. Дольше всех задержался Гатс, вцепившись в друга. Самому Гриффиту усилий не потребовалось. Его рука оказалась прочно зажатой зубами тех, чьи кроваво-красные лица покрывали землю. Ноги мечника вскоре соскользнули, и он сорвался. Уже падая, отчаянно извернулся и ухитрился повиснуть на руке Гриффита. Тот попытался сжать пальцы, но они лишь бессильно дернулись. Гатс медленно сполз по окровавленной ладони и полетел вниз. Замелькали перекошенные лица и Гатс, не раздумывая, ударил ножом. Некоторое время он ещё скользил, оставляя за собой окровавленную полосу, но вскоре остановился и пополз наверх. Оставшиеся далеко внизу Ястребы с ужасом увидели, как поднявшийся бугор раскрылся человеческой пятерней, и как на каждый его палец опустилось по ангелу-хранителю, оставив свободным лишь указательный. — Церемония пришествия короля демонов! — зарычали и завыли на разных голосах демоны. — Пришествие короля! — Ты напуган? — обратился к Гриффиту Войд. — Неужели тебе страшно? Ты боишься стать таким как мы? Или ты страшишься шагнуть в будущее? К Гриффиту подлетел Убик. — Перед тем, как ты шагнешь в будущее, ты можешь снова вернуться в прошлое! И узнать, кто ты есть! Смотри же, смотри, это реальность твоего сознания. Гриффит увидел мальчика. Увидел себя самого. Увидел, как бежит он по пустынной городской улице. Бежит вслед за убегающими вдаль друзьями. Запыхавшись, он остановился. — Они убежали. Они сказали, что отправятся посмотреть на замок… — вздохнул он. — Ну ладно, я и сам могу дойти. Отдышавшись, он снова побежал вперёд. — Странно, — пробормотал он, оглядываясь. — Неужели я заблудился? Его взгляд наткнулся на ветхую старушку, сидевшую на углу улицы за ткацким станком. — Простите, бабушка, как мне пройти в замок? Она махнула рукой, и он бросился в указанном направлении. — Спасибо, — бросил он на бегу. — О да, — сказала бабка. — Твои друзья сказали, что пойдут вперёд и подождут тебя там. Он всё бежал и бежал, до тех пор, пока вдруг мистическим образом не очутился в кромешной тьме. Почувствовав, что его ноги ступают по чему-то мягкому, Гриффит опустил глаза и глаза распахнулись от ужаса. Он шёл по мёртвым окровавленным телам. Стало немного светлее и мальчик увидел, что тела были повсюду. Они лежали везде, куда только падал взгляд. Он закричал и бросился бежать, но скоро споткнулся и упал, измазавшись в крови. — Замолчи, дитя! — послышался из-за спины старческий голос. — Что ты шумишь? — Бабушка! Это ужасно! Сколько здесь мертвецов! — Я знала это с самого начала. — Ты знала об этом ужасе? Ты обманула меня! — Я не обманывала, — спокойно возразила бабка. — Это и есть дорога к замку, другой не существует. Те, кто идут в замок должны идти этим путём и должны уничтожить всех этих людей. Если этого не сделать, ты сам присоединишься к ним. Посмотри туда, там твой друг… Старуха ткнула пальцем в сторону и Гриффит, оглянувшись, увидел своего ровесника, руки которого сжимали грубо сделанную игрушку — рыцаря. — Ты можешь взять меня с собой. Пожалуйста, возьми эту куклу. И тогда я смогу служить тебе, когда стану рыцарем. Я буду хорошим рыцарем. Хорошо? — Я… Я не могу… — Почему? — Я не могу сделать это… Потому что… Потому что ты… Ты уже мёртв. В груди мальчика появилась стрела и по рубашке стала расползаться кровь. Вокруг заклубился туман, сквозь него проступили воины в разбитых, искореженных доспехах, с кровоточащими ранами. — Пожалуйста, возьми нас с собой! — глухо заговорили они. — Мы сражались за твою мечту! Мы сражались под твоим флагом! — Я не могу сделать это! — закричал Гриффит. — Я не могу! Вы не можете идти со мной… Вы все мертвы! Вы больше не живые! Поэтому я не могу взять вас в замок! Не могу! Он заплакал, опустился на колени, затем упал на четвереньки. — Простите меня! Простите! — Милый мой, — раздался голос бабки. — Как ты можешь говорить такое своим друзьям? Это ведь ты сделал их такими, разве нет? Они ведь шли за тобой. Бабка махнула рукой в сторону сияющего на горизонте замка. — Если бы ты не хотел туда попасть ничего бы этого не случилось. Если ты хочешь пройти дальше, тебе нужно ещё больше тел… Что с тобой? Ты испуган? Ты хочешь вернуться? Ты хочешь всё закончить? Но тогда ты станешь одним из них! Посмотри на свои руки! Гриффит взглянул и побледнел. Руки посерели, с них стала клочьями сползать кожа и отваливаться плоть, то же происходило и с ногами. Обхватив себя руками, Гриффит упал. — Мои руки! — вскрикнул он. — Ноги! — Ты! Глупый ребёнок! Если бы ты испытывал сожаления, ты бы никогда не пришёл в это место! Это суровое место! Ты уже знал. Ты знал, куда ты идёшь! «Знал… Я знал, что это за место… Да, я знал. Знал, что смогу пройти по этим телам так далеко!» — Что ты говоришь? — донесся до него знакомый до боли голос. Гриффит оглянулся. Из тумана выступила высокая фигура в плаще и с огромным мечом на плечах. Это был Гатс. Он улыбался. — Разве это не путь к твоей мечте? — сказал он. — Ты верил в это. Что же ты говоришь теперь? — Иди! Тебе нужно увеличить эту груду тел! — сказала старуха. — Ещё не слишком поздно! Иди и насыпай эту гору! Это всё, что ты можешь сейчас сделать! Гриффит обернулся к ней, но её лицо было лишь маской, под которой оказались Убик и Конрад. — Да, — Гриффит поднялся на ноги. — Теперь бесполезно жалеть. Что я могу сказать мёртвым? Нет смысла сожалеть о моих преступлениях. Он поднял тело мёртвого мальчика и понёс его на вершину горы. — Я не могу просить прощения за то, что сделал. Эту дорогу я выбрал сам. Ради моей Мечты. Я не могу просить прощения… Нет, я не стану просить прощения! Если я попрошу прощения или почувствую жалость, все будет кончено… Он взобрался на самый верх груды тел и застыл, глядя на сверкающий замок. — И я никогда не смогу попасть туда… — Да! Да! — обрадовался Убрик. — Вот кто ты есть! «Что это было? Только что? — мысленно воскликнул Гриффит. — Иллюзия?» — Нет, не иллюзия! Реальность твоего сознания! — вскинул палец Убик. — Попасть в замок. Увеличить эту гору тел. В этом твоя суть! — грянул голос Войда. — Над тысячами тел твоих товарищей и сотнями тысяч твоих врагов, и над другими, безымянными, ты прошёл по ним ради своей Мечты. — И теперь все другие пути разорваны, но взгляни, — Слэн указала на Ястребов, — они дрожат от ужаса, и они смотрят на тебя снизу чистыми глазами. Завершение пути всегда пахнет кровью. Это последнее, что осталось тебе. Летавшие с тобой крылья Ястреба, эти пёрышки, одно к одному. Они простят тебя даже сейчас, когда они в отчаянии. Они тепло примут тебя, разве нет? И ты будешь жить, оставив своё израненное тело им. Да, у тебя будет своё королевство, но сколько ты в нём будешь править со своей второй половинкой? — заметив удивлённый взгляд, Слэн томно вздохнула, массируя соски. — О, так ты не знал? Твоя вторая половинка всё время была рядом с тобой. Бедное проклятое дитя, за ней по пятам идёт смерть. И руки у неё погрязли в крови, как и у тебя, но ты не любишь её. Как жаль, она ведь знает каков ты. Она полюбила бы тебя, не сразу, но полюбила бы, но теперь это не имеет значения. Стоит всему закончиться и её чувства окаменеют, но тебе с этого будет только лучше. Разве нет? Тебе не нужна любовь, ведь она — никто. Она не такая, как они. Оставь им всё, они твоё прошлое. Похорони их в руинах своей Мечты. «Руинах моей мечты… Вторая… половинка?» — повторил Гриффит. Он прекрасно понял о ком идёт речь. Образ в голове был слишком чётким. — Это наказание Бога, созданного людьми, — сказал Войд. — Но даже если так, если этот замок всё ещё лучится перед твоими глазами, — рука демона ткнула в замок, ослепительно ярко вспыхнувший в небе, — продолжай его строить. Используй всё, что осталось у тебя. Скажи — я жертвую, и ты получишь крылья, черней самой ночи, на которых сможешь вознестись в небо. Демон вскинул руку и над ним огнём вспыхнул странный символ. — Судьба вне человеческого разума… — Гриффит! На край гигантской ладони взобрался Гатс. Залитый потом и кровью, задыхающийся, он поднялся и посмотрел Ястребу в глаза. Сквозь прорези шлема на Гатса взглянул тот, прежний Гриффит; целеустремленный и уверенный в себе. «Да, — подумал он. — Среди тысяч товарищей и десятков тысяч врагов, только ты… Ты был единственный, кто заставил меня забыть о Мечте…» Если он смог поддаться чувствам и потерять всё, то больше не допустит такой оплошности. Если любовь, как и дружба, способна ослеплять, закрывая своим светом даже солнце и его Мечту, то… Он вновь вспомнил ту девушку. Да, он совершенно ничего не чувствовал по отношению к ней и так даже лучше. Ему не нужна любовь или дружба. Только Мечта. «Я жертвую», — мысленно произнес он.***
Роза в эпоксидной смоле разлетелась на мириады маленьких осколков. Мария упала с лошади и, вскрикнув, согнулась пополам. Ей показалось, что кто-то доселе невидимый, водя калёным железом по рёбрам, пробил грудную клетку и проник в самое сердце. — Принцесса, что с вами! — Джудо оказался рядом, но его присутствие не принесло ровным счётом ничего. Девушка не могла сдвинуться с места, не могла вскрикнуть, только тяжело дыша, вонзала ногти в грязную после дождя землю. «Невыносимо больно! Почему так больно!» — молодой ястреб кое-как попытался поднять её на ноги, но не получилось. Она не дала. Мария водила ногтями по левой груди. Грязь оставалась на одежде. Осколки от амулета впились в кожу, но ей было плевать. Плевать на жжение в руке, плевать на то, как она выглядит со стороны. Под кожей пробежал холод. Казалось, что её нагую выкинули на улицу в самый холодный период зимы. Мария уткнулась лбом в землю, сжалась в комочек и стиснула зубы. Лучше бы кто-нибудь убил бы её сейчас. Хоть кто-нибудь! — Шарлотта, — юноша попытался обнять сзади, но его остановили: — Не надо, прошу! — сиплым голосом попросила она. Тысячи мелких иголок прошлись вдоль спины и переместились на руки. Её всю трясло.***
Гигантские пальцы сомкнулись в кулак, отрезав его от всего мира. Последнее, что Гатс увидел, была улыбка на лице Ястреба. — Гриффит! Гатс отчаянно ударился в стену. Клеймо получил каждый из Ястребов и тотчас истекающая слюной армия демонов набросилась на людей. Это было похоже на бойню. На кошмарный сон. Их пожирали с лошадьми и доспехами. Заглатывали целиком и рвали на куски. Под зубами демонов одинаково трещало железо и кости людей. Многие пытались сопротивляться. Но мечи лишь бессильно скользили по роговым пластинам и толстой шкуре чудищ, а если и задевали мягкую плоть, то оставляли лишь легкие царапины. Боя не было и попросту не могло быть. Только резня и бойня. Лучшая армия Мидланда, одержавшая множество побед на полях войны, теперь превратилась в мясо. В пищу для демонов. В главное блюдо на этом безумном пиршестве. Кровь хлестала рекой. Сыпались откусанные головы и конечности людей и лошадей. Отчаянные вопли умирающих и перепуганных Ястребов временами заглушали рык голодных чудищ. Парализованная ужасом, Каска не двигалась с места. Вокруг падали окровавленные куски плоти, но она смотрела и смотрела, распахнув глаза, не в силах даже пошевелиться. «Что это? Реальность?.. Но почему? Почему мы здесь?» Застывший на краю исполинской ладони Гатс бросил взгляд вниз. Туда, где один за другим умирали Ястребы. — Отныне ваши тела помечены клеймом жертвы, — донесся сверху голос Войда. — Этим клеймом отмечено всё ваше существование, вся ваша жизнь — наше подношение Злу, до самой последней капли крови, до последнего мгновения вашей агонии. Гатс провёл рукой по шее, где алело клеймо. — Вы стали пищей для нового Дитя Тьмы. Часть гигантского пальца стала прозрачной и Гатс увидел Гриффита, сжавшегося в некоем подобие ребёнка в утробе матери. Куски кожи и плоти отрывались от него и уносились ввысь, из-за чего казалось что он охвачен огнем. — Подожди! Гриффит! Гатс ударил ножом в стену, но тот лишь бессильно звякнул, высекая искры. Лица, ещё недавно разлетавшиеся на части и брызгавшие кровью, сделались словно из стали. — Я спасу тебя! Подожди! — закричал Гатс. — Я вытащу тебя оттуда! — Всё тщетно, — заметил Войд. — Человеческая сила здесь бесполезна. — Он не нуждается в помощи, — вмешался Убик. — Это было его желание. — Заткнись! — прорычал Гатс, не переставая бить в стену. — Ты слышал, — сказала Слэн, — ты слышал его последние слова, — хоть у него и нет больше языка, но это не мешает ему говорить. — Заткнитесь! Я сказал вам заткнуться! — рявкнул Гатс. Лезвие с треском обломалось и он ударил в стену кулаком. — Это не так! Он не мог сделать это! Он не мог… Он не мог такое сказать… «Есть особая порода людей, рождённых изменить мир, неважно кто они — простолюдины или аристократы, — вспомнил слова Гриффита. — Эти люди являются проводниками божественной воли». — Он не мог сказать это… — прошептал Гатс. «Эта Мечта не для каждого, — сказал как-то Гриффит. — Для меня это способ узнать, кто я есть». — Ты… Взгляд Гатса не отрывался от Гриффита. «Думаешь, я ужасный человек?» Сердце будто стиснули железные пальцы, и он обессилено опустился на колени. «Было ли это то, что ты пожелал, Гриффит?» Невдалеке послышался голодный рев и топот. Обогнув исполинский кулак, на Гатса ринулась толпа демонов. — Жертва! — торжествующий рёв раздался совсем рядом. Гатс стиснул обломок ножа. Даже если у него нет оружия, он будет убивать. Если потребуется — голыми руками и зубами, он будет убивать этих тварей как угодно и чем угодно. Потому что пока он жив, он тоже оружие. Волна ярости захлестнула его и Гатс с диким криком бросился навстречу демонам. — Что же это?! — Каска! Огромные клешни потянулись к девушке, но она не двигалась, только смотрела на надвигающегося демона затуманенным взором. Оттолкнув Каску за спину, дорогу чудищу преградил Пиппин. Тяжелый клевец с хрустом пробил череп демона, и тот взревел от боли. — П-пиппин… — прошептала Каска. Оцепенение медленно покидало её. — Уходи отсюда! — крикнул Пиппин. — Пиппин! В гиганта ударила клешня, Пиппин едва успел подставить обух клевца. — Беги! — зарычал он, с трудом сдерживая натиск демона. — Ты должна выжить! — О чём ты говоришь?! — вскричала она. За спиной послышался тяжелый топот и рев. Каска обернулась и увидела десятки оскаленных рож. Дрожащими руками она вскинула меч и с отчаянным криком бросилась в атаку. Челюсти первого же демона клацнули и её клинок угодил словно в тиски. Она попыталась выдернуть, но зубы чудовища сдавили сильнее и лезвие с треском обломилось. — Жертва! — зарычали демоны, обступая девушку. — Это жертва! Подношение! Когтистые лапы потянулись к ней со всех сторон. — Женщина! Жертва женщина!Мы съедим её? — Гатс… — прошептала Каска, в ужасе оглядываясь. — Съедим? — рычали демоны. — Так рано? Не сейчас! Потом! В воздухе зазмеились чудовищные подобия мужской плоти. — Гатс! — её крик утонул в зверином реве. Огромные твари бросались на человека, уверенные в своей силе и превосходстве. Бросались, ожидая, что хрупкая человечья плоть вот-вот хрустнет, чавкнет и превратится в кровавую лепешку. Но этот жалкий человечек раз за разом уворачивался от их смертоносных лап, зубов, щупалец и хоботов. Уворачивался и больно жалил. — Он хорош, этот мальчик, — заметила женщина. — Его жизненная сила огромна. Но если он и вынесет эти страдания, его новое существование будет наполнено невыразимым отчаянием! Она бросила взгляд вниз, туда, где в сжатом кулаке наливался плотью новый демон. — Какая прекрасная мечта, мой дорогой! До этого часа эта мечта была известна как Гриффит. Но эта мечта закончится едва ты откроешь глаза. Но ты не пробудишься, мы в твоем сне. День не придет, мы в ночи. И всё же… Та девчонка из другого мира. Она могла погибнуть много раз, но она жива, как и он, — Слэн взглянула на Гатса и провела языком по нижней губе. — Ни это ли доказательства закона обусловленности? Её взгляд метнулся в сторону Войда, но тот молчал. — Но он не был избран Судьбой! — вмешался Убик. — Возможно, но было бы забавно, — взгляд вновь мазнул по сжатому кулаку, — если он вдруг полюбит её, она не сможет ответить ему взаимностью. Для неё он теперь всё равно что мёртв.