Здесь сердце бьется, не моё.

      Очередное утро в штабе Шинсенгуми. Завтрак. Хейске дерётся с Шинпачи за кусок мяса, в то время, как Хиджиката ругается на этих неугомонных балбесов; Кондо молча сидит, явно не довольный, что его подчиненные так неуважительно относятся к еде, которую крестьянам с большим трудом приходится добывать, или выращивать на полях (сказывается рождение в семье «простого» люда); Харада подшучивает над Шинпачи, отмечая, что у некоторых детство в одном месте никогда не перестанет играть; Иноэ и Санан-сан ели молча, зажмурив глаза, будто не желая видеть шумную компанию, в которой находились. С одной стороны возле меня присел Соуджи, с другой — Сайто. Это уже тоже стало обыденностью. Неделю назад такое бы удивило, но сейчас я к этому отношусь спокойно. Пытаюсь, вот, палочками учиться работать. Но пока я ими больше гажу. Рис летит то в лицо Окиты, то в лицо Сайто. Я их знатно задолбала, но чего уж тут попишешь? А ведь не только их я задолбала. В конце концов, тут все пытались научить меня держать эти чертовы палки. Все. Даже Хиджиката с Кондо. Но я и по сей день разбивала все их надежды на лучшее к херам. Да ужас! Проще лопатой есть!       К слову, возвращаясь к моему окружению в лице Сайто и Соуджи. На самом деле не так уж все и просто. Соуджи однажды меня чуть не убил. Хоть мы с Окитой и отпустили это жуткое происшествие, закрыв на него глаза, но многие тут этого не забыли, в особенности Хиджиката и Сайто. С Хиджикатой мы поговорили. Я искренне пыталась заверить самурая, что теперь не испытываю к его подчиненному страха, трепещущего ужаса и тому подобного, и очень желаю выстроить с этой зеленоглазой ошибкой природы дружеские отношения. Окита потом ещё отдельно поговорил с Хиджикатой. Не знаю о чем, но замком после разговора с ним стал гораздо меньше высказывать своё недовольство насчёт нашего с Соуджи решения. — Возможно это и к лучшему. — произнёс Хиджиката, после задумчивого молчания. — Не для того был создан этот отряд, чтобы его челны набрасывались друг на друга. Тем не менее, ты должна понимать, что мы теперь не несём ответственность за твою сохранность, а значит, как бы это грубо не прозвучало, теперь виновата в своей беде будешь ты. Именно ты его подпускаешь к себе. — Хиджиката взглянул на меня с некоторым давлением.       Он пытался вытянуть из меня: правда ли я этого хочу, или это лишь слова? Пытался запугать, чтобы я как можно серьезней обдумала рискованное решение. Даже он гарантий не даёт по моей безопасности рядом с этим человеком.       Из рассказа Харады, Соуджи у них тут очень непредсказуемый. Понять, что происходит в его голове способен далеко не каждый, если такие вообще есть. Порой он предпринимает весьма пугающие решения, самолично устраняя тех, кто «не там переходил дорогу». Я как раз однажды оказалась тем элементом, который этот парень захотел «устранить». Даже то, что он защитил меня потом от расецу и больше ни разу не проявлял ко мне агрессивных порывов, не внушало его товарищам доверия. Во взгляде Хиджикаты это особенно читалось.       Но… Когда мы с Соуджи стали по крупицам, осторожными, небольшими шажочками, пытаться выстроить между собой какое-то доверие, то я не могла это так взять и оставить. Кто-то же должен понять этого человека? Мне кажется, что от моего решения многое зависело. Мое доверие — это доверие той, кого он однажды почти убил. Мне хотелось, чтобы он осмыслил эту деталь. Взглянул на свои жестокие поступки под другим углом. Начал отдавать себе отчёт в будущих решениях. Я сама не знала кому я доверяюсь: парню, который стал сожалеть о том, что сделал со мной раньше, или же подонку, который пока просто примерял образ «овечки»? Если даже его друзья не в курсе, что Окита выдаст сегодня, или завтра — то я уж тем более. Но хотелось верить, что я ему доверяюсь не с проста. Что это верный выбор. Что он больше не подведёт. — Я все решила. Вам больше не стоит волноваться, Хиджиката-сан. — поклонилась я самураю. — Соуджи-кун меня однажды спас от гибели, смею заметить. Я ему за это, как минимум, благодарна. Теперь мне с ним… — я затихла и взглянула в зеленые глаза, пытаясь в голове подобрать нужное слово, подходящее тому, что я теперь испытываю рядом с этим человеком. -… спокойно.       Спокойствие. Да, мне с ним стало проще. Напряжение и недоверие сменилось на лёгкость и простоту, когда этот негодник был рядом. Спокойствие, юмор и его улыбка. Искренняя. Вот почему хотелось ещё отчаяннее выстраивать между нами дружбу. Мне нравился такой Соуджи.       Больше Хиджиката не стал возражать и теперь мы с этим лисом дружно разгуливаем, когда нам это захочется. Ну, как дружно? Во-первых, мы безбожно стебали друг друга, что не выглядело уж совсем «дружно», а во-вторых — в нашей компании не было случая, чтобы были лишь я и он. Чаще всего это выглядело так: я, Соуджи и тихо подкравшийся к нам Сайто. Иногда вместо него была троица балбесов. Все это говорило о том, что товарищи «очень незаметно» следили за Соуджи. Даже его лучший друг не желал меня оставлять с зеленоглазым наедине.       Сано как-то отметил, что Хаджимэ и Окита теперь мало напоминали друзей. Я так наглядно это между ними и ощущала, и лицезрела. Страсти так и кипели. Причём враждебность больше исходила от Сайто, а Соуджи на это мило улыбался, подсаживаясь ко мне поближе. Если он был ко мне совсем близко, то Сайто обращался к нему ледяным тоном: — Окита-сан, будьте сдержаны. Вы нарушаете личное пространство девушки.       Тех бесов, что начинали заполнять лукавые глаза Соуджи надо было видеть… — А что такое, Хадзимэ —кун? Ты хочешь оказаться на моем месте? Завидуешь? — со смешком спрашивал русый плут.       Сайто и бровью не повёл, продолжая сверлить своего товарища грозным взглядом. — Отсядь. — а вот это уже звучало довольно властно из уст Сайто, и Соуджи, ворча что-то вроде: «какой же ты скучный, Хадзимэ-кун», отсаживался от меня на расстояние.       Но все равно потом придумывал новые способы как довести своего друга до «режима айсберга». Чего стоит одно кормление данго, которое изумрудоглазый засранец мне протягивал прямо ко рту. Нет, я конечно все понимаю, но вкусняшку с палочки я и сама съесть могу! Больше всего меня тогда пугал Сайто, который начинал напоминать Сатану из секретного, десятого круга Преисподней…       Короче, в этой компании было стрёмно! Накал бушевал жутчайший! Чувствовала себя неуютным образом… Я, конечно, понимала, что это все из-за меня, но не понимала как дошло до столь лютого напряжения между… друзьями (да язык уже даже не поворачивается назвать их так!)??? Казалось между ними скоро земля треснет, от давления и молний… И это все из-за меня?! В голове не укладывалось! ИЗ-ЗА МЕНЯ?! Да как до такого вообще дошло?! Просто немыслимо! Сумасшествие!       Гораздо проще было если ко мне и Соуджи присоединялся кто-то из троицы раздолбаев, или они сразу всем скопом.       Был даже один потешный случай. Однажды мы с Харадой и Соуджи нашли мутанта. Кузнечика-мутанта. А вы о чем подумали? Нет, по размерам он и правда напоминал паранормальные насекомое из ужастиков. Имя ему дал Харада: Самурай. Фамилию я: Сковородкин. Соуджи же напрягли с отчеством: Уродец. Вышло так: Уродец Самурай Сковородкин. Думаю если бы человек был с таким именем, то он бы не выжил в этом мире. Почти сразу было решено подарить членистоногого Хиджикате. А-ля, идеальный «домашний питомец» для Демона Шинсенгуми. Сано на этой безумной ноте свалил и подослал к нам Хейске. Короче, когда Хиджиката увидел, что в его комнате прыгает зелёный мутант по имени Уродец Самурай Сковородкин, то убивать он пошёл меня, Соуджи и Хейске. Ну, а кто ещё в этом мог быть виноват? Было бы интереснее, если бы Гроза Шинсенгуми однажды решил погоняться за Сайто, или Санан-саном. Почему он сразу подумал, что это мы? Нечестно! Может Санан-сан тоже любит пошалить! А Сайто и так «шалун» от Бога! На них как посмотришь, так сразу ясно - полный беспредел! В попе шило! Там не то что кузнечика-мутанта пустят в комнату замкомандира, а настоящего мутанта из Чернобыля (Кейске так сто процентов)! Вот их наказывайте хоть иногда! Я за разнообразие! Почему я?!       Ещё на этой неделе Соуджи разрешили идти на патруль. На дневной патруль, ибо он пока немного хворает, а значит нельзя пренебрегать сном. Мне показалось, или все тогда дружно вздрогнули, после данного объявления Кондо-сана? Атмосферности добавила ликующе-торжественная улыбочка Соуджи. Наконец дали зелёный свет. Казалось, он уже тогда готов был стартануть на патруль. Один. И сразу в подворотню. И пофиг, что подворотня дневная. Вообщем, я вполне вниклась в напряжёнку ребят. Маньяка местного разгула выпускают на волю…       Но перед патрулем, я остановила парня. — Знаешь почему ты заболел? — остановила я его около его двери в его комнату. — И почему же? — насмешливо прищурил Окита глаза, игриво поглядывая на меня.       Я уже привыкла к этому его взгляду. Зная его характер, он и не так будет вас рассматривать. Хотя, признаться, по-началу смущало, ведь этот нахал очень нагло на меня зырит! — Ноги не в тепле. — я указала пальцем на его оголенные ступни. — Все болезни идут от ног, знаешь ли. Если думаешь, что твои деревянные сандалии согреют твои ноги, то ты очень ошибаешься. — Что же мне делать? Это такая нерешимая проблема, что я и не знаю. — наигранно расстроился самурай, почесав свой затылок. Но глаза, сверкающие бесами, выдавали его с головой. — Носки одевать! — с наездом ткнула я его пальчиком в грудь. — Нос-ки! — У меня их нет. — и опять эта его невозмутимая улыбочка, будто мы не о серьезных вещах говорим, а о мухах во дворе. — Очень плохо. В любом случае, отсюда ты не уйдёшь с босыми ногами. — уверенно заявила я, и взглянула ему вниз. Область щиколоток была обмотана бинтами. Они скрывали окончания его шаровар. У меня сразу же возникла идея. — У тебя есть ещё такие бинты? — Допустим. — изогнул парень свою тонкую бровь. — Что у вас происходит? — внезапно появился тут Харада. — Меня не устраивает, что он с босыми ногами. — кивнула я на Окиту. — Да? А я тоже. — демонстративно приподнял свою босую ногу копейщик. — Ну правильно! Правильно! Два дебила не думающих о здоровье! — треснула я их по головам.       На дневной патруль я сопровождала перебинтованного самурая. Что-то слишком увлеклась и забинтовала Соуджи не только ноги, но и руки, шею, голову… Одни охреневшие, зеленые глаза торчали из бинтов. — Дин-Дин-кун, я это все развяжу и сожгу в адском костре. — раздался из бинтов сладко-приторный голос раздражённого парня. — Да-да. — сомнительно закивала я, с вызовом на него посмотрев. — Смотри окончательно не завяжись. — показала ему язык.       Послышался тяжелый вздох, но потом зеленые глаза, торчащие из бинтов, наполнились некой теплотой. — Ду-у-ура неадекватная. — промурлыкал он певучим тоном. Вот и понимай его после этого. Глаза наполнены теплом, а язык — ядом. — Да иди ты уже, придурок! — пинком отправила это перебинтованное недоразумение в нужную сторону. — Как грубо. Ты заставила мою попу страдать. — для вида обиделся самурай, потирая место, которое я пнула. Какие мы неженки! — Что ж, Дин-Дин, я это тебе и твоей заднице ещё припомню! — угрожающе хмыкнул «Муми-тролль» и бодро затопал к своему отряду.       Ох, ё!.. Кажется над моей жопой нависла большая угроза…       Взгляд привлекло что-то «незаметно» крадущиеся за спиной, явно желающее не попадаться на мои глаза ни в коем случае. — Харадушка, — с устрашающей улыбочкой обернулась я к своей новой жертве, вытаскивая бинты из рукавов. — Ты следующий.       Парень от меня долго и упорно прятался, но я все равно его нашла и связала. Поскольку он пытался сопротивляться, я его вообще всего обмотала. Когда нас увидел Кондо, то долго пытался понять, что это за несчастное, перебинтованное существо находилось рядом со мной. — Бегите, Кондо-сан! Бегите от сюда не оглядываясь!!! — подал голос Сано, нервно посмеиваясь. Лицо командира надо было видеть. Походу жизнь его не готовила к тому, что перебинтованное нечто — это его же подчиненный. — М!.. — Мумиям нельзя разговаривать! — закрыла я ладошками рот «ожившего мертвеца». Никакой актёрской игры у человека! Кошмар! Станиславский плачет горькими слезами! — Похоже вам весело. — наигранно рассмеялся Кондо, делая несколько шагов назад. — Тогда не буду вам мешать. — после этого предложения, самурая смыло с порога. — Дин-Дин, настала твоя кара! — повалил меня на пол Саноске, приближая ко мне белую ткань, в которую собирался перемотать. — Не-е-ет!.. — знаю, заслужила, но почему бы не побастовать? Хотя это мне вряд ли поможет.       Таким образом, в штабе появились две «мумии» и одна «полумумия». Вернулся недо-мумия без бинтов. В носках. Достучалась, таки. Бинты он, как выяснилось, и правда сжег. Ммм… Прям мальчик слова. Судя по веселым лицам первого отряда, их командиру не сладко пришлось с процессом высвобождения от бинтов. Опозорился, пупсик.       За утренний пендель Соуджи мне и правда отомстил. Хотя сложно назвать это местью. Скорее я открыла новую сторону этого удивительного человека. Узнала, что он тот ещё извращенец. Серьезно!       Стою себе вечерком рядом с баней, наблюдаю когда все мужики выйдут, дабы самой помыться, никого не трогаю. И все бы ничего, если бы я не ощутила на своей попе что-то тёплое и большое. Медленно обернувшись я сначала увидела шелудивую руку, которая тянулась к моей святой зоне, а потом и самого обладателя этой руки. Окита, черт тебя дери, Соуджи!       На его лице не было никакого раскаяния за эти бесстыдные прикосновения к интимной зоне. Наглость — да, самодовольство — да, безумный азарт — да, но точно не осознание, что он, вообще-то, должен передо мной, как минимум, извиняться!       Я попыталась молча передать ему взглядом всю убийственную угрозу, которая могла обрушиться на этого несчастного смертника в любой момент. Если он, конечно, не уберёт руку с моей задницы и не попросит прощения. Желательно в поклоне. До земли.       Только ухмылка у этого засранца ещё больше растянулась и вместо извинения я ощутила как он стал сжимать мои булочки. Ещё и так смачно, явно получая от данного занятия неимоверный кайф.       Кайф его прервался фингалом, который красовался на наглой морде и по сей день. Врезала от души. Рука до сих пор болит, но это того стоило. Частенько замечала, как товарищи посмеивались над его фингалом. Пришел с патруля — цел и невредим, немного побыл наедине с женщиной — фингал на весь правый глаз. Знали бы они какое ещё «единение» он мне устроил, наверное совсем бы челюсти потеряли…       Таким образом я вернулась к тому, с чего и начала. С настоящего. С завтрака. Именно с него, окаянного, все и началось. Что началось? Уныние, острое чувство несправедливости, злость и вообще я хочу «свободу попугаям!». Все не то, и все не так. Ведь, по сути, я в неволе. Я и так больше, быть может, уже не увижу ни семьи, ни дома, ни своего века, ни страны… ничего. Так меня ещё и держат в этом штабе, из которого я ни шагу сделать не могу. Это скребло в моей груди целое утро. Хотелось выть от отчаянья. Если подумать, то я даже по обществу девушек стала скучать… Уже и забыла как было иногда не по себе, если оказывалась среди одних мужиков. Напряжение и сейчас оставалось. Они же парни и сильнее меня. Им особых усилий не стоит, чтобы в случае чего переломать мне все кости. Неосознанно, но это было в моей голове. С девушками все иначе. Угрозы смерти и насилия от них не было. Хотелось хотя бы чуть-чуть забыть об этой опасности, которая тяжёлым грузом на меня давила уже месяц. Смена обстановки, смена сурового общества, на более мягкое — женское, прогулка вне штаба… Так хотелось всего этого. Губу раскатала. — Дин-Дин-тян, что-то случилось? — мальчик-фингал (Соуджи) первым заметил мое угрюмое состояние. — Дин? — обеспокоился Сайто, наклоняясь к моему лицу. — Что такое? Тебе плохо? — Еда не понравилась? — присоединился к их беспокойству Шинпачи. — Кто-то тебя обидел? — стал мять кулаки Хейске. — Не выспалась? — Харада даже решил подойти, а следом за ним потянулась и вся троица. — Месячные? — кажется, я добавила Оките ещё один фингал. Симметрия. Я, знаете ли, за симметричность.       Глаза стали заполнять слезы. Столько беспокойства и попыток выяснить, что со мной, и, что самое обидное — все невпопад. Небось думают, что мне и тут хорошо. Женщина должна быть всю жизнь в четырёх стенах. А, ну да. Я же в 19 веке. У нас тут, понимаешь, только мужчинам можно свободно существовать. Мне и так выпала уникальная возможность жить в большом штабе. Просторы, прям. Пробежался по конюшне — это как бескрайнее поле. И неважно, что вышел после такого «поля» весь в сене и навозе под мотивирующий удар копытом в зад. Жизнь прекрасна. Меня распирает от счастья.       Я заревела пуще прежнего. Достало! Меня эта обитель мужиков уже начинает выводить из себя! Да пошло оно! Не вижу смысла скрывать досадных эмоций. Кому-то может показаться, что я истеричка, но, извините, накопилось! — Все хорошо. — прижимают меня к тёплой и широкой груди. По голове начинают бережно водить ладонью, успокаивая.       Я приоткрыла глаза и впала в легкий ступор. Сайто? Почему он решил меня утешить? Такой тепленький, миленький, мягонький… Ааа! О чем я думаю?! Черт! Дайте поистерить! Не портите мне срыв! — Хаджимэ-кун хитер. — хмыкнул рядом один зеленоглазый черт. — Но я тоже намерен утешить нашу девочку. — и обнял меня со спины, став чесать за ушком.       Я ему что, кошка, чтоб меня за ушком чесать?! Надеюсь он потом не будет мне миску с рыбой приносить?! Может ведь, сволочь! Тогда я его зацарапаю досмерти! Стоп… Зацарапаю? — Бедная Дин-Дин! — рыдал где-то рядом Хейске и я почувствовала как к нашей «обнимательной» компании добавился ещё один. Приехали, блин. — Ну, тогда и я к вам присоединюсь. — Эй, подвиньтесь!       Что за?.. Вас когда-либо обнимали с разных сторон пять парней? Нет? Тогда вы упустили самый кайфовый момент в жизни. Именно. Истерика стала уходить сама собой. Кажется я начала таять от удовольствия. Чуть не замурчала. Блаженство. Нихрена не понимаю, что происходит, но это было не так важно. Да-да-да… Продолжайте, не останавливайтесь. Так тепло-о-о… — Вот видишь, Дин-тян, не стоит печалиться. У тебя есть личный гарем. — раздался голос Соуджи.       Молчать, обнимать! Нашелся мне говорун! Я его ударила затылком по челюсти и снова расслабилась в балдёжный позе, среди мужских объятий. А мужской гарем — это не так уж и плохо… — Что. Тут. Происходит? — к сожалению, не всем в этом мире приходится по душе подобные приливы нежности со стороны самураев. Например Королю Лютой Дисциплины — Тошизо Хиджикате. — Хиджиката-сан, либо присоединяйтесь к нашему гарему, либо завидуйте молча. — Окиту возможно заткнуть, хоть иногда? Сейчас же наступит хана нашей идиллии!       Вскоре этот «гарем» сидел с шишаками на головах, кроме меня и Сайто. Удивительно, что меня, причину этого безобразия, замком решил не бить. Зато Соуджи потешно смотрелся с новым «боевым ранением». Фингал, краснеющий синяк на скуле, а теперь ещё и головешку свою потирает. Мне даже стало его немного жаль. Так и быть, потом что-то ему обработаю. — Антидисцеплина, расскажи нам о причине столь резкой смены настроения во время завтрака. — потребовал с меня отчета наш начальник.       Я тяжело вздохнула и опустила голову вниз, не желая смотреть мужчине в глаза. А то совсем расхочется что-либо объяснять под его грозным взглядом злыдня. — Мне хочется выйти наружу… Прогуляться… Месяц в штабе с одними мужиками и всякое такое… Вообщем, вот такие вот дела… — выдала я это крайне затруднительно, будто Хиджиката вытягивал из меня информацию, приставив нож к горлу. Хотя, на самом деле, ничего подобного он не стал бы делать, но порой и правда возникали такие ассоциации, когда этот человек с тебя что-то требовал. — Так вот что тебя тревожило? — заметила я сочувствующий взгляд Хейске. — Хиджиката-сан, а можно сегодня взять Дин-Дин с собой в патруль? — как можно жалобнее попросил он Хиджикату. — Конечно нет. В столице беспорядки и нет лишних людей, чтобы её охранять. Так что даже не думай об этом. — строгий взгляд в мою сторону. — Не вам решать о чем мне думать! — буркнула я. Ну, знаете! Запреты на раздумья — это слишком! — Если она сможет постоять за себя, то почему бы и не взять на патруль? — вставил своё слово Харада. — Верно! У тебя же есть кодати! Значит ты можешь управлять мечом! — подмигнул мне Хейске. — Эм… Вообще-то нет. — когда же до него наконец дойдёт, что я совершенно не в курсе, как махать этой «саблей»??? Уже сто раз об этом всем говорила. А ему так все двести. — Мой брат занимался каратэ и порой устраивал мне игры на выживание. — решила поделиться я. — Приходилось учиться самообороне. — неуверенно добавила я. Вряд ли это мне что-нибудь даст в такой жестокой эпохе. — Каратэ? — переспросил Сайто. Не знал? Ясно. Видимо в Японии ещё не появилось это боевое искусство. — «Пустая рука»? — Да. — кивнула я на его верный перевод сего термина. — И голова тоже пустая. — Это боевое искусство? — поинтересовался Шинпачи. — Да-да… — закатила я глаза, вспомнив как брат разносил весь дом в пух и прах, а потом получал от матери сковородой по пустой голове. — Мне это не интересно. — отчеканил Хиджиката. — Чтобы идти на патруль, ты должна уметь владеть мечом, или каким-то другим оружием. — Тогда почему бы её этому не научить? — адресовал свой вопрос Хиджикате Соуджи. — Верно! Хиджиката-сан, можно мы её научим драться мечом и она будет ходить с нами на патруль?! — воодушевленно засветился Тодо. — Что вам это… — речь замкомандира прервалась, когда на его плечо легла широкая ладонь.       Святая Богородица! Это же Кондо-сан! Сила святости существует! Неужели милашка-командир решил вмешаться в наш утренний переполох? — Тоши-кун, не будь так строг. — послышался спокойный и греющий всех голос командира. — Я разрешаю обучить Диану-тян владению мечом и тогда она сможет спокойно идти с вами на патрулирование. — подмигнул нам Исами.       Я и окружающие меня командиры удивленно притихли, ожидая, так думаю, реакции нашего демонического начальника. — Кондо-сан, вот потому что вы такой мягкий!.. — недовольно начал Хиджиката. — Тоши, пошли обсудим обстоящие дела… — Кондо за плечи развернул от нас ворчащего брюнета и жестом другой руки сделал немой знак: «Идите».       Парни дружно переглянулись, усмехнулись, и после всех этих махинаций подхватили меня под рученьки. А?! Что они творят?! Куда они меня несут?! Как будто в дурдом потащили! — Скорее в тренажёрный зал! Сделаем из Дин-Дин лучшую мечницу в Японии! — выкрикнул рядом Хейске, что у меня аж уши заложило. Где ему уменьшить громкость? — А? Что?! Ме-ме-мечницу?! — посмотрела я на рядом идущего Сайто. — Просто мечницу, без «ме-ме-ме». — спокойно отозвался самурай. — Если будешь плохо обучаться — накажем. — напевно прозвучал голос Окиты за спиной. Слушайте, да он опять за моей спиной, как истинный маньяк! Да что за человек, а?! То он за спиной, то за поворотом притаился, то из подворотни выпрыгивает, то из адского пепелища мужских трусов... — Ох, мать… — широко распахнутыми глазами уставилась я вперед.       Оставалось лишь гадать чем обернётся это обучение в дальнейшем. Ну, а пока пусть меня несут под рученьки дальше. Люблю персональный транспорт в лице Хейске и Шинпачи. Удобно.