Джордж Джостар

До меня дошли слухи, что во время полётов некоторые замечали странных существ. Остальные же пилоты начали обвинять этих монстров во всех механических повреждениях. По описаниям это были маленькие тощие безглазые человечки, из-за чего я, конечно же, подумал о «злобной твари», которую Фарадей увидел вечером, в который умерла Кентон. На месте глаз у него были тёмные ямы. Кожа у него была смуглая, как у любого испанца. Время и места наблюдения этих монстров были совершенно различны, и поначалу метки казались беспорядочными, но когда рассказы об этом монстре начали сосредотачиваться вокруг меня, моё мнение изменилось, пока сам Джим Грэм из Королевского аэроклуба не прибыл в криках: — Я его видел! Оно схватилось за нижнюю часть моего самолёта! Смотрите! — добавил он, хлопая по боку самолёта, на котором только что приземлился - французской красавице по имени Симона. Это был моноплан Блерио XI c двумя колёсами под главным крылом и одним под хвостом, панель между его передними колёсами висела открытой. Внутри этого квадратного отверстия был виден двигатель, и, оказалось, что два или три болта около цилиндра разболтались и выпали. — Видите!? Я подумал, что ужасный гул исходил от двигателя, и теперь вижу почему! — сказал Джим, полностью выйдя из себя. Он рассказал, что видел маленькое безглазое существо, ростом, может быть, пятьдесят сантиметров, которое карабкалось под его самолётом и что-то делало. Пятьдесят сантиметров? Оно было меньше, чем я себе представлял. — Нет, на испанца оно не было похоже совсем. Это вообще был не человек. У него все зубы были заострёнными, а когти длинными и отточенными, и оно не прекращало улыбаться мне, как будто знало, что я ничего не смогу сделать. Оно продолжало дурачиться, потом двигатель начал вести себя странно, и я чуть не обосрался. Я повернулся и скорее полетел обратно, чтобы не разбиться из-за этой хреновины, но она, видимо, где-то соскочила. Джим Грэм начал носить с собой при каждом полёте пистолет, однако больше этого монстра не видел. Из-за этого я начал приносить в свою кабину камеру. Квадратную камеру производства Кодак, названную Брауни. Если бы что-то случилось, я бы сделал фото, и с этим фото я планировал снова посетить поместье Моторайзов и попросить Фарадея подтвердить мои догадки, но прежде, чем это произошло, я заполучил фотографию кое-чего другого. Я пытался запечатлеть трюк Д.Г. Роллинса, и когда он перевернул свою Лесли вверх ногами, через щель в облаках я заметил далеко позади него силуэт самолёта. Когда я показал всем фото, оказалось, что никто в клубе ничего подобного никогда не видел, но сам я был почти уверен, что они врут. Я знал, что где-то это видел, но никак не мог вспомнить, где именно, пока однажды всё наконец не сошлось. Я не видел сам самолёт. Я видел его лишь в схемах. Когда он был всего лишь мечтой, набросками в заметках, лежавших в сарае Моторайзов. Да. Это был Моторайзинг Стивена. Стивен, вроде как, находился во Франции, тогда почему он летел так близко к побережью Дувра? Если бы он пролетел сюда весь путь от Франции, полёт этот был бы не для посторонних глаз. Это был не тот век, где каждый мог пересекать государственные границы как ему вздумается. Он летел из Франции домой? Но если бы он летел из Франции на самолёте, который сам же спроектировал, то люди начали бы обсуждать это, а слухи дошли бы и до нас. Прежде всего, я понятия не имел, чем Стивен вообще занимался во Франции. Отношения между Францией и Англией всегда были напряжёнными, но восемь лет назад они подписали торговое соглашение, а поэтому поездки между двумя странами стали вполне обычным явлением. У меня было немало друзей-пилотов во Франции, но ни один из них ни разу не слышал о Стивене Моторайзе, да и производители самолётов тоже. Это всё ещё была довольно небольшая отрасль, поэтому, если бы он был до сих пор увлечён ею, я почти наверняка бы о нём что-нибудь услышал. Оттого я решил, что он должен был быть вовлечён в неё не открыто. Он летал на своём самолёте тайно, на его собственном оригинальном изобретении. Создание самолёта стоит денег, так что прийти они должны были из казны Моторайзов. А поскольку официальным наследником становится Дарлингтон, она должна была быть в курсе того, что задумал Стивен. Держа эту мысль на уме, я впервые за пять лет посетил дом Моторайзов. После того, как дальнейшее судебное разбирательство по делу об убийстве Кентон оказалось невозможным, Бен Моторайз потерял весь вкус к предпринимательству. Он более-менее отошёл от дел и удалился в курортный американский городок под названием Майами. Имением и бизнесом Дарлингтон управляла в одиночку. Она стала ещё более красивой и ещё более внушительной. Когда я показал ей то фото, она скривила лицо. — …и? — Скажи, чем занимается Стивен? — ……… — Только не говори, что этот самолёт финансируется не деньгами Моторайзов. Я очень сомневаюсь, что деньги Моторайзов могут идти на что-либо, о чём ты не знаешь. — …да, Джордж Джостар, характер у тебя теперь твёрже. — …спасибо? — сказал я, получив уверенность в своей правоте. Дарлингтон выигрывала себе время на размышления. Насчёт того, о чём ей стоит сказать мне. Что значит только одно: она точно что-то знала. Не обращая внимания на её попытки уйти от ответа, я настоял: — Я много знаю о самолётах, и знаю, что это был Моторайзинг, который проектировал Стивен. Его самой отличительной чертой является этот одноместный дизайн. Он выглядит двуместным, но это не так. Он спроектировал его так, чтобы ему было как можно легче залететь обратно в кабину, если по какой-либо причине ему пришлось бы выпрыгнуть из самолёта. В самолёте есть место, где он может сложить крылья. Ни одному другому самолёту такое не нужно. На какое-то время Дарлингтон молча уставилась на меня, но затем, наконец, спросила: «Почему сегодня?», но звучало это так, будто говорила она сама с собой, и прежде, чем я смог попытаться что-либо сказать, она сказала то, что стало для меня полной неожиданностью: — Джордж, как ты думаешь, мёртвые могут вернуться к жизни? — А……? — Что? Она снова уклонялась? Хотя… — У меня об этом и мысли нет. Это невозможно. Я лгал. Я знал правду. Некоторые мертвецы становились зомби. Но это было не возвращение к жизни, это были мертвецы, действующие так, будто были живы, которые пили человеческую кровь и пожирали человеческую плоть. Вдоль моей спины пробежалась дрожь. Тот аромат страха, который я не чувствовал уже долгое время. Я думал, что оставил всё это позади, на Канарских островах. Я сделал всё возможное, чтобы не высказать это. Дарлингтон ещё на минуту пристально в меня всматривалась, а затем сказала: — …да, но так думают не все, к тому же существуют культурные и религиозные прецеденты. Иисус Христос воскрес спустя три дня после распятия. Люди по всему миру поверили, что это была правда. — ……? Что ты этим хотела сказать? Стивен верит, что это возможно? — Не знаю. Но отец со Стивеном делают ставку на эту возможность. Они хотят вернуть Кентон. — ……! Что…!? Но как…!? — …пока ты изучал самолёты, Стивен с моим отцом изучали способы возвращения мёртвых к жизни. Так они обнаружили место в Южной Африке, где ходили об этом истории, и нашли какое-то доказательство существования ритуала, который действительно даёт мёртвым жизнь. — Они …? — Народное верование под названием Вуду. У них есть какой-то колдун по имени Бокор, который готов произнести заклинание, от которого мёртвые поднимаются на ноги. Хоть они до сих пор мертвы, они стоят. Они называют этих нежитей зомби. Зомби!? Это начинало звучать очень похоже на то, что сказал мне Стрейтс. — Изначально Вуду попало в Америку через рабов, — продолжила Дарлингтон. — Судя по всему, сначала это была религия африканского континента, но ЮАР – страна странная, да и в разных частях континента ходят свои легенды о воскрешении мёртвых. Ацтеки верили, что их королём станет мертвец. Джордж, ты слышал что-нибудь о каменной маске? Это застало меня врасплох, и я начал заикаться. — Ч-что? Каменная маска? Что за каменная маска? — Инструмент, который использовался для превращения короля ацтеков в живого мертвеца. Нам стало известно, что твой отец, Джонатан Джостар, достаточно долгое время потратил на её изучение. Это было довольно давно, но когда-то мой отец посетил твой дом, и он вспомнил, что видел ту самую маску, которая висела на стене в гостиной. Я больше не мог притворяться наивным. Я прекратил возражать и просто начал ждать, чтобы увидеть, куда заведёт нас история Дарлингтон. Она подтолкнула речь к самой сути дела. — Та гостиная сгорела вместе с остальной часть особняка Джостаров в большом пожаре двадцать четыре года тому назад… но знаешь, что произошло в том доме в ночь пожара? — Моего ответа Дарлингтон ждать не стала. — Твой дедушка, которого тоже звали Джордж Джостар, собрал группу полицейских, чтобы арестовать своего приёмного сына, Дио Брандо, который пытался его убить. Все они умерли. Но они не сгорели в огне пожара. Ни один из людей в том доме не погиб от огня. Все полицейские умерли ещё до начала пожара, самым отвратным и ужасающим образом из всех возможных. Мы достали копию полицейского отчёта с описанием состояния их тел, и… Их руки и ноги были оторваны, а головы расколоты напополам. У одного из полицейских в голове были две дыры. Будто… его череп прокололо два пальца. ………! Дарлингтон могла не обратить на это внимания, но даже я не знал эту историю в таких подробностях. Я знал лишь то, что Дио Брандо надел на себя маску, убил моего дедушку, и когда кровь попала на маску, он превратился в вампира и убил полицейских. — В части особняка Джостаров, которая пережила пожар, остались похожие круглые отверстия на потолке, а также два параллельных ряда отверстий на стене, как будто кто-то лез по ней вверх, с каждым шагом разбивая её ногами. Той ночью, двадцать четыре года назад, в особняке Джостаров было нечто, нечто с неестественной силой. И мы знаем, что ацтекские короли обладали такой же нечеловеческой силой. Ацтекские легенды и особняк Джостаров связаны между собой каменной маской, а вместе с тем и с третьим местом - деревушка в долине, известная как Судьба Рыцаря Ветра. К этому моменту мне оставалось только удивляться и внимать. Свою работу она выполнила на «отлично». — Эта деревня была уничтожена за одну ночь. Единственными выжившими были молодая девушка и её брат. Похоже, они поклялись кому-то хранить тайну. Повсюду должны были быть тела, однако все они были убраны какой-то могучей группировкой. Стивену с отцом удалось заставить этих двух выживших всё рассказать. Сначала они попробовали деньги, но, по-видимому, использовать имя Дио Брандо и показать им фотографию оказалось гораздо эффективнее. Сестра рассказала им правду. Дио Брандо прибыл в ту деревушку и превратил всех в живых мертвецов. Дарлингтон перешла к самому главному и продолжила: — А затем они переключились на корабль, который затонул во время медового месяца твоих родителей. Они провели расследование. Им хотелось найти затонувший корабль, но у них этого не получилось, поэтому им оставалось лишь осмотреть документы в порту, из которого он вышел. Среди груза они нашли кое-что подозрительное: огромный ящик… с именем владельца, указанного лишь как «ДБ». Один из работников дока, который помогал перенести ящик на борт, рассказал им, что это был большой крепкий чёрный ящик, который на вид походил на гроб. А другой работник доков дал им ещё более зловещее показание – он сказал, что слышал внутри него голос. Джордж, нам известно, что твоя мать была спасена посреди Атлантического океана рыбаком с Канарских островов, она держалась на воде в большом ящике, который был очень похож на гроб. И да, Джордж, я уверена, ты знаешь, как Стивен с отцом пришли к этому заявлению. — ……… — Они отправились в Ла-Пальму на Канарские острова и узнали не только историю твоей семьи. Они установили, что в 1905 году в церкви острова умерло 73 человека. И в тот вечер таинственная группа объявила на острове комендантский час… фактически установив военное положение. Стивен с отцом решили зайти глубже и обнаружили, что та группа уже прибывала на остров пять лет ранее и сделала то же самое, совершив что-то настолько ужасающее, что жители острова наотрез отказываются об этом говорить. Джордж, я уверена, ты это помнишь. Инцидент с семьёй Торрес. Алехандро Торрес, который снова стал выглядеть молодым, пришёл в твою школу и в ней ходил по потолку с торчащими изо рта огромными клыками. И теми, кто победил этого монстра, стали ты и девушка, которая жила с тобой – леди Элизабет Стрейтс. Пять лет спустя, во вторую ночь ужасов, она поработала с этой таинственной группой и покинула дом Джостаров навсегда. Нам не удалось проследить её перемещения после этого, но она всегда была с тобой, когда ты в ней нуждался. Каждый раз, когда ты попадал в передрягу, приходила она, верно? Она даже осталась с тобой в тюрьме Уэствуда. Я совершенно не ожидал, что она знает и об этом. — Как…? — Именно я узнала об этом в ходе расследования. Пришлось использовать фото Элизабет Стрейтс из начальной школы. Даже в детстве она была красавицей, на вид очень зрелой. Когда я показала его полицейским, все они начали вести себя так, будто их ударило молнией. У них потемнело в глазах, и они потеряли сознание. Она оставила им серьёзные повреждения. Я понятия не имею, каким образом она могла вырубить всех этих мужчин, но несколько из них определённо помнило, как Лиза Лиза свободно входила и выходила из тюрьмы. Сами полицейские не могли ума приложить, как и почему она была на это способна, но думаю, что ты, Джордж, знаешь. И так ясно, что была она там из-за тебя. Она видела всё насквозь. Из-за смущения я рисковал покраснеть, и всё же я отчаянно пытался и далее не выказывать на своём лице эмоций. — Теперь я понимаю, почему ты никогда не проявлял интереса к другим девушкам, Джордж, — сказала Дарлингтон. — Тебя уже подцепила та впечатляющая красотка. Твои чувства, сердце, даже само тело – она укротила их все. Она поработала над тобой так хорошо, что ты бы и не подумал изменить ей. — А…? — Она? Выражение моего лица, должно быть, было тем ещё зрелищем, поскольку Дарлингтон рассмеялась. — А-ха-ха-ха-ха! Прости, прости. Просто я не удержалась. Нет, я думаю, дело в том, что очень немногие девушки могут подходить кому-то настолько красивому и… удивительному. — Ох… — Подождите, о чём это мы говорили? — Я веду к тому, — сказала Дарлингтон, вернувшись к сути дела, — что мои отец и брат в попытках вернуть мою сестру к жизни стали так безрассудны, что зашли слишком далеко. Ацтекские легенды, каменная маска, инцидент в особняке Джостаров и сама Элизабет Стрейтс – всё это привело их к поиску группы, с которой она работает. Сегодня… Я только-только получила сообщение от Стивена. Стивен думает, я согласна на то, чем они занимаются. Но это не так. В смысле…она была моей сестрой, и то была ужаснейшая трагедия, но мертвец есть мертвец. Возвращение её к жизни не отменит преступления Стивена, и теперь, когда она мертва…даже если Кентон и вернётся к жизни, никто не гарантирует, что это будет та самая Кентон, которую мы когда-то знали. Особенно учитывая ацтекские легенды и всё, что произошло с Дио Брандо – всё это говорит о том, что нас будут ждать лишь печаль и ужас. Это так. Лиза Лиза и остальные каждый день боролись за то, чтобы предотвратить это. — Тем, что Стивен пытается совершить, — сказал я, — нельзя оплатить его грехи и почтить память Кентон. Я вспомнил, что семь лет назад сказала моя мать на Ла пальме: Ты должна остаться. Эта история касается не только семьи Джостаров, но и всего человечества. Может, Судьба Рыцаря Ветра и небольшая деревушка, но даже тогда причина, по которой за одну ночь практически все превратились в зомби, заключалась в том, что как только зомби выпивал твою кровь или пожирал плоть, то ты сам превращался в зомби. И зараза эта распространялась с ужасающей скоростью. Именно по этой причине во время того, как на Ла Пальму обрушился инцидент с Антонио Торресом, воины Хамона приказали всем жителям не покидать своих домов. — Скажи мне, Джордж. Что мне делать? Моя семья сошла с ума, а я ничего не могу с этим поделать. Как бы мне ни хотелось это говорить, но состояние Моторайзов почти полностью находится под их контролем, и я не могу запретить им использование его на что угодно. — …для начала я свяжусь с Лизой Лизой…Элизабет Стрейтс. Я предупрежу её о том, что здесь происходит, и попрошу её побеспокоиться о твоём отце и Стивене помягче. Дарлингтон, не волнуйся. Как бы это сказать…группа Элизабет Стрейтс состоит только из прекрасных и понимающих людей, всем этим людям можно доверять. Я уверен, у них получится образумить твоего отца со Стивеном. — Правда? Джордж, ты уверен? Они не дадут Кентон превратиться в зомби? — Уверен. — Даже если она и превратиться в зомби, Лиза Лиза уничтожит её в мгновение ока. — У тебя нет нужды бояться чего-то подобного. По Дарлингтон пробежала дрожь, и она залилась слезами. — Слава богу! Я так боялась. Не могу передать как! Я подумал обнять её внезапно хрупкие на вид плечи, но решил от этого отказаться, разразившись жизнерадостным тоном. — Ха-ха-ха, удачно я сфотографировал Стивена… Какое совпадение, что я зашёл так вовремя. «Почему сегодня?» — сказала Дарлингтон, но разве не здорово, что я зашёл сегодня? — Я не это имела в виду, — сказала Дарлингтон, но прежде, чем она успела что-либо сказать, к дому подъехал автомобиль, и, увидев это, она поторопилась вытереть слёзы. Из машины вышел высокий мужчина, после чего он поприветствовал Фарадея, который вошёл в дом так, будто владел этим местом, крикнув: «Дарли, я дома!» Дома? Дарли? Я думал, так её звали лишь Стивен и Кентон. — Давай я вас познакомлю, Джордж, — сказала Дарлингтон, улыбаясь и поднимаясь, чтобы поприветствовать мужчину, который шёл по главному залу, издавая громкие скрипы своими кожаными сапогами на деревянном полу. — О, Дарли! Я ходил на скалы возложить букет, помолиться и рассказать твоей маме наши чудесные новости! — сказал он на входе. Мужчиной он был довольно привлекательным и обладал значительно более внушительным телосложением, чем у меня, из-за чего настроение моё внезапно стало хуже. Не оттого ли, что я уже догадался, кем он должен был являться? — О, у нас гости? Прошу прощения, — сказал он с милой улыбкой, но меня она привела в бешенство. — Уильям, это Джордж Джостар, — сказала Дарлингтон. — Джордж, это мой жених, Уильям Кардинал. У Кардинала широко раскрылись глаза, после чего он сделал широкую улыбку и протянул руку. — Оо-о, так вы мистер Джордж Джостар! Рад встрече, сэр. Что вас сюда сегодня привело? Мне было сказать ему нечего. — Я услышал о вашей помолвке и пришёл вас обоих поздравить. Поздравляю, — сказал я и пожал его большую толстую руку. — О? Что ж, большое спасибо. После того, как рукопожатие закончилось, ни один из нас не сказал другому ни слова. Мы оба сразу поняли, что говорить нам друг с другом не о чем. — ……… — ……… — Мм, Джордж, спасибо большое, что зашёл, — сказала Дарлингтон, нарушив молчание. — Я проведу тебя до двери. — Ох, мм. Дарлингтон вышла в главный зал, а Кардинал проследовал за нами, видимо, не нуждаясь в приглашении. — Джордж, не хочешь прийти на нашу свадьбу? А-а? — …извини, но думаю, мне лучше не стоит. Учитывая мою… историю с этой семьёй… Думаю, мне будут не рады. — Справедливо! — усмехнулся Кардинал. Я смутился, ну да всё равно. Я поприветствовал в дверях Фарадея, и, когда я вышел на улицу, Кардинал сказал: — Раз уж ты сказал это раньше, чем я… обычно ты оказываешь здесь плохое влияние. Могу я попросить тебя больше сюда не ходить? Понимаешь, на сегодняшний день нам нужно проделать достаточно много работы над восстановлением имени Моторайзов, и, из той же благодарности, которую Дарлингтон испытывает к тебе за дружбу, с этого момента нам нужно сделать это вместе. Я обернулся и посмотрел на Дарлингтон, но взгляды наши не пересеклись. Вся та сила, которую я почувствовал от неё после приезда, развеялась словно дым, она дрожала от смущения так, словно была совершенно иным человеком. Кардинал положил ей на плечи руку и сказал: — Ведь правда, Дарли? Что-то ты сама не своя. Ты устала? Возьми себя в руки. После этого Дарлингтон сказала: «Ох, хе-хе-хе, прости», — улыбнулась и «взяла себя в руки». — Джордж, спасибо за всё. Оба наших дома повидали слишком много горя, но лично тебе я всё ещё готова доверять. До свидания, Джордж Джостар. Передай своей семье мои наилучшие пожелания. Она звучала как полноправный наследник дома, однако сила в её глазах исчезла. И, всё же, я ничего не сказал. Это была её семья, её жизнь. Я поскорее помахал рукой и покинул поместье Моторайзов. Я вернулся домой, позвонил на работу маме, где она связалась с Лизой Лизой. Через десять минут зазвонил телефон. Место своего нахождения Лиза Лиза бы мне не сказала, но я рассказал ей то, что рассказала мне Дарлингтон. — Об этом Кардинале я ничего не знаю, но за Моторайзами мы уже наблюдаем. Всё обойдётся. Хотя, если честно, факт того, что у него есть собственный проект самолёта, может пригодиться. Хех… — Джордж, да, до этого ещё далеко, но грядёт война. — Да. Королевский автоклуб работает с ВМФ, и, довольно скоро, он официально станет воздушно-десантной дивизией военно-морского флота. — …только не умирай, хорошо? — Не умру я… В любом случае, самолёты нужны будут только для разведки, да и как им вообще сбить нас с неба? Единственное, что может разбить нас - это неаккуратное техобслуживание. Вскоре после этого в Великобритании был создан Королевский лётный корпус, а я вступил в Королевскую службу военно-морской авиации. Во время обучения тому, как летать на гидроплане, я принял участие в тренировках взлёта и посадки на палубу нового типа военного корабля, которые, как мне показалось, я прошёл достаточно хорошо. Как только я положил руки на джойстик, все мысли о чём-либо сложном или трудном ушли от меня прочь, и я сосредоточился. Быть дураком было очень полезно. Но в то время, как большая часть пилотов умела взлетать и приземляться на корабль в порту, единственными, кто мог делать это на палубе авианосца, были я с Джимом Грэмом, из-за чего я просто подумал, что авианосцы не особо пригодятся во время того, как мир погрузится в войну. Наследник престола Австро-Венгерской империи был убит сербом, из-за чего она объявила Сербии войну. Германия и Австрия присоединились к Тройственному союзу, и, разбираясь с Сербией, также вторглись в Бельгию с намерением как можно быстрее одолеть Францию. Однако из-за того, что они внезапно атаковали нейтральное государство, в войну также вступила Англия, а поскольку Россия мобилизовала силы гораздо быстрее, чем ожидалось, Германия потребовала от Австрии разобраться с российским нападением, тем самым погрузив Австрию в хаос. Третий член Тройственного союза, Италия, сначала проигнорировала территориальный спор Австрии, но затем, в конечном счёте, и вовсе присоединилась к Англии и Франции. Одновременно с этим Османская империя, сама связанная территориальным спором с Российской империей, вступила в войну с Германией и Австрией, а из-за договора, который подписала с ней Англия, в войну вступила Япония, а вместе с ней и территория Британской империи – Канада, Австралия и Новая Зеландия. И с этого момента в войне погряз в буквальном смысле слова весь мир. Поэтому воевал и я. Главной обязанностью Королевской службы военно-морской авиации было обнаружение вражеских кораблей и подводных лодок, и поначалу мы парными полётами на гидропланах патрулировали Ла-Манш, но, поскольку мы с Джимом умели взлетать и приземляться на авианосцы, нас перевели в огромное широкое и открытое Северное море. В первые две недели я был поставлен в пару к штурману по имени Фрэнк Демараст, но, так как всё то время, что мы летали, он продолжал бормотать через плечо «Это ты виноват, из-за тебя я тут своей жизнью рискую», меня это достало, и в момент приземления я ударил его и вышвырнул его зад нахрен. Хотя Фрэнк показался мне за это благодарным. Конечно, здесь вражеских кораблей было чертовски больше. Однако их обнаружение спасало жизни многим англичанам. Корабельные орудия почти никогда не попадали в цель, и, в сравнении с войной в окопах, в которой увязла армия, нам в небе стоило чувствовать себя свободно и получать удовольствие, так что «какого чёрта он вообще боялся», – подумал я, ну да ладно. Ему было страшно, а побеспокоиться о поиске другого штурмана я не мог, поэтому я начал летать в одиночку и вытворять достаточно безумные вещи. На освободившемся месте Фрэнка я сложил бомбы и использовал их для бомбардировки немецких кораблей с воздуха. Я знал, что они активно разрабатывали специальное бомбардировочное орудие, но пока оно меня не достигало, мне хотелось делать то, на что я был способен. Если не делать ничего глупого, то по самолёту не попадут никакие корабли, и с неба линкоры выглядели совершенно беззащитно. Поэтому я, пролетая над ними, попытался сбросить с самолёта бомбы, и, как я и ожидал, они попали в цель, и я официально получил тому результаты. Меня это обрадовало. Намного лучше было, когда я их взрывал, чем когда английские корабли бились с ними лицом к лицу с большими потерями. Джим моего мнения не разделил. «Нам лучше делать то, что нам сказано. Если мы будем летать прямо под линкорами, нас с гораздо большей вероятностью собьют, а смерть – штука бесславная». Хмм… дерьмовый у него был ход мыслей, учитывая, что полётами на самолётах мы уже заработали относительно безопасную работу. Я столько всего наговорил, что у нас с Джимом произошла драка, которую до начала войны мы не затевали. Вообще, просто так в этих дерьмовых мыслях Джим не признавался и, высказывая их по данному вопросу, чувствовал себя так свободно лишь потому, что говорил со мной, однако думать так - всё ещё было малодушием, учитывая то, как прямо сейчас где-то там воюют за Англию её солдаты. Бах. Я летел на Звёздном снайпере – гидроплане, который я слегка модифицировал, и теперь в его правом боку открылась дыра. Я смотрел на это в замешательстве. Как меня подстрелили сбоку? Неужели Джим наконец огрызнулся и направил пистолет на меня? Я повернулся направо и увидел немецкого Альбатроса, который направлялся прямо на меня, и стволы пулемётов на обеих его сторонах снова запустили огонь. Братататата! Они попали. Но не в меня, а в гидроплан Джима Симону; он находился чуть выше меня слева, заметил атаку Альбатроса прежде, чем я, и попытался выдержать некоторую дистанцию. Его крылья стали диагональными, и град пуль задел их по всей длине. Прежде, чем отвалились крылья, корпус самолёта раскололся пополам, треснув как яйцо, и, словно желток, выбросил Джима вниз к океану, из-за чего я поспешил нырнуть под него на Звёздном снайпере и поймать его прямо в воздухе. Когда он упал позади меня на кучу бомб, на секунду я сглотнул, однако они не взорвались, да и, в любом случае, у меня не было времени об этом побеспокоиться. Мне нужно было увернуться от падавших на меня обломков Симоны, и на мгновенье мне попался на глаза штурман Джима, Питер Фрейзер, в момент, когда он на заднем сиденье падал вместе с хвостом. Питер пытался подняться с сиденья, словно планируя перепрыгнуть на мой самолёт, и мне хотелось поймать его, однако мне пришлось удалиться от него, чтобы увернуться от обломков крыльев Симоны, и мы оба знали, что у меня не получилось бы подлететь вовремя, даже если бы я попытался за ним вернуться. — Джордж, он возвращается! — заорал Джим сзади, поэтому я сделал резкий поворот, а как обнаружил, что Альбатрос приближается к нам, дернул рычаг с размаху, чтобы избежать пальбы. Альбатрос повернул и последовал ближе к моему хвосту, поэтому я закачал самолёт влево-вправо, затрудняя ему прицел…будто обманный манёвр. Но как только Альбатрос привык к нашей скорости, я внезапно взмыл вверх. Я продолжил держать самолёт носом к верху, и когда небо перевернулось, мы начали лететь вниз головой. — Ааа-аа! — кричал Джим позади меня. Бомбы на заднем сиденье вываливались вниз, отскакивая от Джима, пока он отчаянно пытался не выпасть. Я ещё ни разу не пытался летать вниз головой, и хотя трюк этот у меня удался, Альбатрос хладнокровно сделал резкий поворот и, когда я нас выпрямил, укрепился у нашего хвоста, из-за чего я сказал Джиму бросить в него бомбу. — Я в него не попаду! — крикнул Джим. — Просто брось их! Ими не надо попадать! — крикнул я в ответ и взмахнул пистолетом. — Ааааагх! — закричал Джим, совершенно не следуя за моей траекторией. Он бросил бомбу, а я в неё выстрелил. Бах! Бах! Бах! Бомба взорвалась в воздухе с огромнейшим бумом прямо перед Альбатросом, а взрывная волна с огнём сбили его вбок и, должно быть, сильно подпалили пилота, поскольку самолёт начал падать без какого-либо курса. — Боже…сможешь так сделать снова? — спросил Джим. Поскольку к нам приближалось ещё два Альбатроса. — Нет! Давай сбежим! — Нам необходимо было передать информацию об этом нашим войскам. Однако у этих истребителей «Альбатросов» не только имелись подстроенные под пропеллеры пулемёты, которые могли стрелять сквозь них, не задевая, но ещё они были гораздо быстрее старых моделей и догнали нас в мгновение ока. Я не мог уворачиваться от их залпов достаточно быстро, а потому они взорвали мне хвостовое крыло. — Твари! — закричал Джим и, бросив бомбу, на этот раз попытался подстрелить её сам, но прежде, чем он спустил курок, в неё попали вражеские пули и бууууум, два самолёта «Альбатрос» выстрелили прямо в радиусе взрыва, вошли в огонь и, в последовавшей панике, отбили крылья, потеряли равновесие, врезались друг в друга, слиплись и упали прочь, всё ещё ничего не понимая. Мы посмотрели на это в тишине, после чего оба расхохотались. — …ха-ха-ха! — Как нам повезло! Я обернулся и пожал Джиму руку, после чего уставился на хвост Звёздного снайпера с отвалившимся крылом. Джим проследил за моим взглядом. — Ладно, — сказал я. — Значит, аварийная посадка. Джим пожал плечами. — Посреди Северного моря? Хотя лучше так, чем как Питер. — …прости за Питера. — Хех. Никто не мог его спасти. Мне стоило бы сказать тебе спасибо. Серьёзно, чувак. Я твой должник. — Если бы твой самолёт не раскололся так идеально, у меня бы никогда такое не получилось, и даже так я просто оказался в нужном месте. — Да… — Джим задрожал. Я обернулся лицом вперёд. Итак, подумал. Как близко к нашим войскам я мог попасть? «Не совсем близко», — мгновенно подумал я. Тот первый выстрел сбоку поцарапал топливный бак, и указатель уровня топлива показал, что бензина у нас…не осталось. И не успел я заметить, что не осталось его совсем, как двигатели затрещали и пропеллеры остановились. Мы всё ещё были на высоте 800 метров. Падение нас ждало долгое. — Всё будет хорошо! Я посажу его на воду, никаких проблем! — крикнул я. — А я избавлюсь от бомб, — крикнул Джим и начал выбрасывать их за борт. Одна за другой они исчезли в лежащих повсюду ниже нас облаках. Всё вокруг нас было белым. Кроме… Между силуэтов неподвижных лопастей пропеллера виднелось крошечное лицо. Лицо без глаз. Оно улыбалось мне, рот его был полон клыками. По его подбородку, словно слюни, стекал бензин. Топливо у нас не закончилось. Его полностью высосал он. Маленький монстр, полоскавший горло бензином, прохихикал: — Эй, Джордж Джостар…боюсь, тебя здесь ждёт смерть. А после того, как умрёшь ты, я убью ещё и твою семью. Их смерти будут даже хуже твоей. Хи-хи-хи-хи-хи-хи! Это был настолько душераздирающий смех, что Джим позади меня завизжал. Он тоже это видел. Видел монстра, который знал моё имя. У него была смуглая кожа, непослушные каштановые волосы, и то, как он мне улыбался…я понял, что когда-то его знал. Кем он был? Я схватил камеру, которую держал у себя на сиденье, и спустил затвор. Щёлк! Секунду спустя мы выбрались из облаков, смогли увидеть то, что нас окружало, и лицо между пропеллерами исчезло. Поначалу ни один из нас не сказал ни слова. — Мм, Джим…ты это видел, да? — спросил я, не переставая вглядываться через объектив в пропеллеры. Он не ответил. — Эй! Ты это видел? — спросил я, обернувшись. Рот Джима Грэма был широко открыт, глаза закатаны, а сам он мёртвой хваткой вцепился обеими руками за горло. — …кк…ах…мм………агхх! — Он выдавливал из себя частицы звуков, однако горло его было забито чем-то, что не давало ему ничего сказать. Что!? У него был приступ!? — Джим! Что происходит!? Эй! — закричал я. Джим вцепился в меня глазами, и на секунду у меня появилась надежда, а затем полностью засунул в рот свою руку, просунул её ещё дальше, схватил что-то и выдернул наружу…свой собственный язык. Судя по всему, понять, что он творит, Джим уже не мог, а потому он продолжил вытягивать его из всех сил, пока не вырвал его изо рта на добрых тридцать сантиметров. Теперь дело было не в одном его языке; теперь он вытаскивал куски плоти своего горла. И делать это Джим не прекращал. — Эй…Джим! Остановись! Что ты творишь!? Хватит!! Какого хрена!? Что он творил!? Я начинал паниковать, но Джиму было плевать, он просто хватал массы плоти обеими руками и вытягивал ещё сильнее, и всё, что было внутри него, выходило наружу, словно картофель, который достают из земли. Одна рука продолжала тянуть, в то время как другая выжимала всё, что выходило наружу, а затем я заметил, что ему удалось вытянуть часть собственных рёбер, и меня чуть не вырвало. Глаза Джима снова закатились в голову, но теперь из его век, ушей и носа текла кровь, и выглядел он мёртвым, не считая того, что руки его не переставали двигаться. Во время попытки протащить через пищевод желудок и тонкие кишки, они зацепились ему за челюсть, однако он всё равно попытался вытянуть их и дёрнул так сильно, что живот его разорвало напополам, а руки его сорвались вперёд, разбрасывая кровь и кусочки органов в моё направление. Я поскорее обернулся, однако они разбрызгались по моему затылку и начали стекать по шее, и было это настолько непередаваемо неприятно, что я больше не смог удержаться и заблевал всю кабину. Буээээ. Буэээээээээээээээээ! По моему лицу бежали слёзы, и вырвал я всё, что только было в моём животе. Позади меня у Джима всё ещё двигались руки. Теперь он, вырывая куски застрявших во рту органов, чередовал руки и выбрасывал всё в воздух. Мой самолёт вот-вот должен был разбиться, и то, что творилось позади меня, было так чудовищно, что едва мог мыслить трезво. На секунду я задумался, стоило ли нам с Джимом просто броситься прямо в океан на путь к смерти, но затем призадумался об этом лучше. Нехрен умирать здесь. Мой разум прояснился. Ещё со времён начала войны во мне была часть меня, которая считала нормальным умереть в бою, которая приняла идею того, что подобная смерть была честью, однако это была несусветная чушь. Может, где-то умереть и было достойно, но уж точно, блин, не здесь. Я перестал наблюдать за тем, как Джим выбрасывает свои внутренности в океан. Не время было позволять этому безумию затуманивать свой разум. Я посмотрел вперёд, сосредоточив глаза на стремительно приближающейся поверхности океана, и больше с неё их не сводил. Шлёп, хлюп, плююююх! Вместе с непрекращающимся звуком вытаскиваемой из него плоти я расслышал голос, который шептал: «Джордж…Джордж, Джордж, Джордж…помоги…помоги мне…» Погоди. Погоди, сейчас. Звёздный снайпер вот-вот ударится об океан! В последнюю секунду я поднял нос Звёздного снайпера, коснувшись водной глади бескрылым хвостом самолёта. Мягко, тихо, спокойно. Звёздный снайпер прошёлся по водной поверхности, разбрызгивая за собой воду, и постепенно я позволил весу самолёта установиться на воде, пока поплавки на обеих сторонах не приземлились. Если бы море было плоским как зеркало, это была бы просто прекрасная посадка, однако меня сотрясали волны, и каждый грохот, стук и удар заставляли меня дёргать рычаг вверх-вниз в попытках смягчить их. Со временем мы замедлились и, в конце концов, остановились. Посадка прошла успешно. Я сделал глубокий вдох-выдох и повернулся посмотреть, почему Джим замолчал. Он свернулся на круглом сиденье калачиком и был совершенно неподвижен. Весь пол, сиденья и самолёт вокруг него были полностью в крови. Тут и там застряли куски его мяса, зацепившиеся за стены и стекавшие с приборной панели. Я встал, протянул руки и приложил пальцы к горлу Джима, проверяя пульс. Его не было. К тому же, он не дышал. Он был мёртв. Пристально уставившись на тело своего друга, я присел на бронированную пластину спереди кабины, задумавшись о том, что я нахрен могу делать дальше. Я должен был отпраздновать посадку с Джимом, но теперь я был совсем один. Поверхность Северного моря была тёмной, небо - голубым, облака - высоко, ветерок - свежим, но ласковым. «И снова я дрейфую по воле течения», — подумал я, но нет, это было не совсем верно, ведь первый раз был ещё до того, как я родился. Наверное, я слушал мамин рассказ слишком внимательно. Должно быть, ей было очень тяжело справляться с Дио и одновременно держать на руках Лизу Лизу и прятать голову моего отца, но здесь я болтался совсем один. Кому из нас было хуже? Наш опыт не выдерживал никакого сравнения, и смысла сравнивать их никакого не было. Свой опыт мама пережила…а затем я задумался, почему мне вообще пришло в голову сравнить наши переживания и осознал - произошло это потому, что я был уверен в том, что сам выживу тоже. Почему я так думал? Ответ мог быть лишь один. Лиза Лиза. У меня была она. Я уверено ожидал прибытия сюда Лизы Лизы, нежась под лучами солнца. Из-за них я склонился ко сну, а потому заснул. Разбудил меня звук двигателя самолёта. Врууууууууууум…звук пропеллера разбудил меня, но глаз я не открыл. Она пришла, я знал, и удовлетворение от осознания своей правоты стало для меня небольшим сюрпризом, но внимания я на это не обратил, ведь я уже давно слышал двигатели самолётов и знал, как они все звучат, но этот двигатель ранее не слышал. Если он не был ни английским, ни французским, значит ли это, что он был немецким? Враг? Открыл глаза и поднял голову, чтобы увидеть приближающийся ко мне гидроплан уникальной формы, которую я узнал с первого взгляда. Я видел её на рисунках, что висели на стене его рабочей мастерской. Это был Моторайзинг - самолёт, который спроектировал Стивен Моторайз. Хотя он выглядел двуместным, на самом деле он был одноместным, и тем не менее на его борту находилось два человека, и сзади определённо была Лиза Лиза. А второй…? За Моторайзами мы уже наблюдаем. Всё обойдётся. Хотя, если честно, факт того, что у него есть собственный проект самолёта, может пригодиться, сказала ещё тогда Лиза Лиза. Я понял, что сжал кулаки, а тело моё напряглось. Когда Моторайзинг опустился достаточно низко, Лиза Лиза, которая явно больше не могла ждать, высунулась из своего сиденья…нет, погодите, она прям выпрыгнула из него, держась за борт самолёта лишь одной рукой и ногой, а конец её платья развевался одну секунду на ветру, прежде чем она совершила прыжок в пять метров над водой. — Ооо! — Моё сердце скакнуло к горлу, но на воду она приземлилась спокойно…без какого либо всплеска. Она просто проскользила по поверхности воды, подняла своим импульсом брызги, после чего встала и пробежалась по воде, словно фигуристка. Прямо ко мне. — Джордж! Ты в порядке!? Только я поглядел на неё, как моя голова повернулась к врууууууму Моторайзинга, который будто не мог решиться на то, чтобы приземлиться. Я посмотрел вверх. Человек в кабине поднял защитные очки и поймал мой взгляд. Я не мог прочесть выражение его лица, но это был Стивен. На десять лет старше. Он потерял немного в весе и глаза у него стали чуть грубее, но, всё же, он был тем самым чуваком, с которым я увлекался самолётами. Мы со Стивеном просто перегляделись, не пытаясь друг друга поприветствовать. Мы лишь убедились, что оба из нас были живы, что мы могли видеть друга и что могли снова друг с другом переговариваться. Стивен опустил очки, и Моторайзинг снова начал потихоньку опускаться, после чего приземлился. Что я чувствовал, смотря на это, я до сих пор не понимаю. Я был зол на него за то, что он подставил меня в убийстве Кентон, печален из-за того, что он предал меня, или искренне рад видеть его снова? И, когда я посмотрел на Стивена, сразу же подумал, что, всё-таки, он был невиновен…но было ли это лишь оттого, что мне хотелось в это верить? После знакомства с Джоном Муром-Брабазоном и попаданием в мир автомобилей и самолётов, мне было весело со многими людьми, но даже теперь я всё ещё был склонен привязываться к друзьям, а значит, я мог быть до сих пор зациклен на Стивене. — Джордж! Ты ведь не поранился? Слава богу! — сказала Лиза Лиза, обняв меня со слезами на глазах. Он привёз ко мне её, привёз ко мне Лизу Лизу, значит ли, что я мог ему доверять? — Лиза Лиза, — сказал я, — как ты узнала, где я был? — Ум, есть один мастер Хамона по имени Том Петти. Он может использовать Хамон для предсказывания будущего. — Оу…так он может видеть будущее? И всегда ли он прав? — …насколько я знаю, да. — Но почему он сделал это для меня? — Хе-хе. Знаешь, это было не задаром. Нам будет нужно, чтобы ты кое-что сделал. Но, для начала, тебе ведь хочется поговорить со Стивеном, да? — …… — Хотелось ли мне? Мне было немного страшно. Я склонялся к тому, что сейчас, когда он был здесь, мне, всё-таки, стоит поговорить с ним. — Прости, что так привела его, — сказала Лиза Лиза, словно читая мои мысли, — но сегодня утром Том Петти внезапно сказал мне, что предсказал твоё крушение, и единственным пилотом, кто мог сразу доставить меня сюда, был Стивен. Значит, Стивен и Лиза Лиза этим утром были рядом. — Кажется, вы близки. Что вы со Стивеном задумали? — Уверена, он тебе расскажет. …Джордж, знаю, прошло много времени, но для меня ты всё ещё один единственный. И с этими словами Лиза Лиза поцеловала меня в щёку нежным поцелуем, без какого-либо Хамона, и мне пришло в голову, что мы не целовались в губы ещё с подземного храма в Риме, и, может быть, нам пришло время стать чуть взрослее…а затем меня унесло совсем, хотя часть меня всё ещё думал «а?». С Лизой Лизой? Серьёзно? Но сейчас не время было тереться во всём этом снова. Звук пропеллеров затихал по мере того, как Стивен подъезжал к нам. Что мне стоило сказать? Мне ли вообще нужно было говорить первым? Это Стивен здесь убил Кентон, подставил в этом меня и ушёл в бега. В конечном итоге первым заговорил он: — Джордж, давненько не виделись. Прости, я не мог с тобой связаться. После твоего ареста я начал преследовать настоящего убийцу в попытках доказать, что ты невиновен. Три года спустя после это подозреваемым стал я, и меня начала разыскивать полиция, поэтому я не мог вернуться в Англию. …также мой отец предположил, что если меня арестуют, мне вынесут обвинительный приговор, чтобы получить возможность тайно передать меня армии и проводить надо мной эксперименты. Но Джордж, дай мне кое-что здесь прояснить. Я не убивал Кентон. Она была убита испаноговорящим безглазым карликом. Я понятия не имел, что сказать. Он продолжил говорить: — Кентон, прежде чем её убили, рассказывала мне о нём несколько месяцев. Она сказала, что когда летала в пасмурную или дождливую погоду, появлялось то чудовище. Она сказала, что оно над ней смеялось, обзывалось, как ей показалось, по-испански, и делало ей гадости с самолётом. Но я ни разу его и мельком не увидел, как бы внимательно не наблюдал. Она поклялась, что оно появилось прямо перед ней. Ткань на планере рвалась, винты и гайки на крыльях разбалтывались, иногда на её теле даже появлялись царапины, и было очевидно, что во время того, как она летала, что-то происходит. Но никто из нас не воспринял всё это всерьёз. Думаю, это из-за моих крыльев мы привыкли ко всякой странной херне. Странной херне? Боже, да то, что та тварь натворила, было уже далеко не странная херня. Я вспомнил, как пытался отремонтировать Моторайзинг 5 после того, как вытащил его со дна тех скал. Я нашёл два набора следов от четырёх когтей. За день до смерти Кентон. Я совершенно об этом забыл. Стивен продолжил. — Но однажды из бормотания монстра Кентон разобрала слова «Хорхе Джостар». Она решила, что он имел в виду тебя. Испанский она особо не знала, но могла сказать, что то, что говорил монстр, было что-то оскорбительное, может даже какое-то проклятие. Как твоя подруга, Кентон не стала это терпеть. Она разозлилась и накричала на него, а он повернулся к ней своими пустыми глазами и сказал по-английски «Ты умрёшь», после чего исчез. Кентон это вообще не напугало. Она всего лишь взбесилась и начала за тебя переживать. Она настаивала на том, что при следующей встрече мы должны были рассказать тебе это и предупредить, что странный монстр просто так говорит твоё имя и задумывает что-то злобное. На следующий день пошёл дождь, кто-то под твоим именем позвал её на скалы, но тебя там не было, и её убили. А подставили в этом тебя. Джордж, когда я добрался до скал, он стоял над Кентон с ножом в руке. Я видел, как он исчез на краю утёса. Ребёнок без глаз, который говорил по-испански. Существо, которое Фарадей видел в тот день в поместье Моторайзов, было именно тем, что убило Кентон…? Оно проклинало моё имя? Оно подставило меня в убийстве? Эй, Джордж Джостар…боюсь, тебя здесь ждёт смерть. А после того, как умрёшь ты, я убью ещё и твою семью. Их смерти будут даже хуже твоей. Так мне оно не почудилось? — Тогда…что насчёт твоих попыток вернуть Кентон к жизни? Стивен кивнул так, будто ожидал этого вопроса. — Тебе Дарли сказала? Да уж, мы и правда искали такую возможность. Но потом пришла Лиза Лиза, и я увидел настоящего зомби…и понял, что превратить Кентон в одну из этих отвратительных тварей было бы непростительным грехом. Таким образом, мы забрались в Моторайзинг Стивена и направились во Францию. Нам нужно было оставить Звёздный снайпер позади и найти возможность подать рапорт о нём и о теле Джима. Стивен управлял самолётом, а я сел с Лизой Лизой на коленях сзади, обхватив её руками. Её лицо ярко покраснело, а моё, по ощущениям, было словно в огне. Мы с Лизой Лизой продолжили разговаривать, отчасти, чтобы лишь отвлечься. Я рассказал ей все слухи о безглазом карлике, которые ходили по авиаслужбе Англии. Лиза Лиза со Стивеном оба размышляли об этом тяжело и долго. Наконец, Стивен спросил: — А о тебе слухи что-нибудь говорили? — Никто ничего такого не рассказывал. Мало кто даже упоминал, чтоб оно говорило по-испански. Оно всегда просто появлялось из ниоткуда во время их полёта, ломало что-нибудь, а затем исчезало. Иногда оно говорило по-испански, иногда нет; высота его варьируется от 50-сантиметрового гнома до размеров нормального ребёнка, которого видел я. Да и в последнее время описания его тоже различны. Некоторые говорят, что оно похоже на ящерицу с гигантскими ушами, другие – что у него из головы растут рога; единственное, что всё объединяет – это то, что всегда на месте, где должны быть глаза, находятся тёмные дыры. — …в последнее время описания его различны? Хмм. Сколько всего историй есть вообще? — спросила Лиза Лиза. — Не могу даже попытаться подсчитать. Иногда оно появлялось сразу в разных местах. Некоторые начали называть их гремлинами. Откуда появилось это имя я без понятия. — В таком случае, гремлинов должно быть больше, чем один. — Не сомневаюсь. Я не знаю, как там пилоты из Франции и в других странах, но англичане летают над Ла-Маншем и Северным морем, свидетели были со всех секторов. — Ясно…и сообщения эти начали поступать одновременно и отовсюду? Или они начались в одном месте и получили распространение? — Ух…теперь, когда ты об этом сказала, я не уверен. Впервые я услышал об этом от кого-то, кого послали из Королевского автоклуба на тренировки с морским флотом. — Но случилось это позже 1910, так? — спросил Стивен. — Кентон видела его ещё в 1905. Эти существа находились в небе над Уэствудом годами. — Когда ты начал летать? — спросила Лиза Лиза. — В 1903. — Тогда ты их видел? — Нет…кажется, это было примерно в марте 1905…первый раз, когда Кентон рассказала о них. Да, март. — Джордж, ты переехал в Англию с Канарских островов в феврале 1905, — многозначительно сказала Лиза Лиза. — ………!? От того, что под этим подразумевалось, Стивен потерял дар речи, а потому я сказал: — А в октябре того года, вечером, когда убили Кентон, он был в поместье Моторайзов. Когда я рассказывал историю Фарадея, Стивен чуть не вышел из себя. — Чего…!? Какого хрена он не рассказал нам!? Почти наверняка потому, что не мог поверить тому, что видел. В конце концов, ведь это был ребёнок без глаз. Вспоминая это, сейчас мне кажется, что это был какой-то дьявол в виде ребёнка. А поскольку после этого я сразу же исчез, Фарадей осмелился не рассказывать об этом. Мне было слишком жутко. Слишком. — Это всё объясняет. Это существо точно охотится за тобой, Джордж, — сказала Лиза Лиза. — Раз оно говорит по-испански, значит, оно преследовало тебя с Канарских островов. Безглазый ребёнок-монстр!? Когда мы наконец добрались до Франции, Лизу Лизу там уже ждали воины Хамона, которые провели нас в своё тайное подземное логово. Оно находилось близко к границе с Германией, прямо в сердце военных действий, но воинов Хамона это совершенно не беспокоило, как будто их это не касалось, и это говорило о том, что они действительно боролись с чем-то совершенно иным. Я передал свою камеру, попросил их распечатать хранящуюся в ней информацию, и пока мы этого дожидались, меня представили лысому тибетцу по имени Нгапой Нгаванг Том Петти. Как только он поглядел на меня, он назвал меня по имени. — Джордж Джостар. — Рад видеть вас, мастер Том Петти. — Вы немало раз появлялись в моих снах. Для меня наша встреча - словно одна из наших встречей прежде. Такая честь увидеть вас лично. Честь? — Но я всего лишь солдат. — Ты – сын Джонатана Джостара. О, он виделся с моим отцом? Внезапно я стал неприятно гордым. — Слышал, он был настоящим мужчиной. Даже в виде отрубленной головы он выглядел удивительно впечатляюще. Но Том Петти лишь рассмеялся. — Мужчиной? Да какой из него мужчина. Он был избалованным мальчишкой, слабовольным, не очень умным и склонным идти по лёгкому пути. Но у него был проблеск мужества. Джордж Джостар, перед лицом всепоглощающего страха бывает трудно найти в себе даже капельку мужества. В то время как все мы застыли от страха на месте, пытаясь не нассать в штаны, он набрался мужества сделать шаг вперёд и сказать кое-что грубое. И, похоже, ты унаследовал это мужество. — Ааааааааааа…? — Я был искренне удивлён. — Но ведь я никогда не смогу начать делать то, что делал мой отец. Бороться один на один с вампиром, который совсем недавно убил группу полицейских, бросившись в деревушку, почти всё население которой было обращено в зомби? Да ну нахер. — Мужество – это не то, что проявляется в воображении, — сказал Том Петти. — Это то, что ты выжимаешь из себя, когда сталкиваешься лицом к лицу с подлинным страхом, ужасом, от которого каждая частица тебя дрожит, как осенний лист. Я всё ещё был абсолютно уверен, что не обладал подобным мужеством, но поскольку он явно предлагал мне поддержку, смысла отрицать это особо не было. — Э-э…тогда я сделаю всё возможное, — сказал я и попытался сделать поклон в тибетском стиле, сложив руки и опустив голову. После этого я пошёл к телефону. Я связался с английской военно-морской авиаслужбой, назвал своё имя и был переадресован. — Джордж Джостар, где ты, чёрт тебя побери? — заорал к моему удивлению человек на другом конце. Я слышал этот голос ранее, но это был не тот офицер, которому я докладывал обычно. Я проигнорировал его вопрос и спросил: — Извините, но кто это? — Ты знаешь, кто это! Но я не знал! — И как это может быть единственный сын Джостаров? — прокричал он, и я, наконец, узнал этого крикуна. Думаю, я его знал. — Мистер Уильям Кардинал. — Сэр Уильям Кардинал, мистер Джостар. Чёёёёрт возьмиииии, что этот хер там забыл? Сэр продолжил: — С сегодняшнего дня я – офицер, отвечающий за твоё подразделение. Ответь на мой вопрос. Где ты и чем ты занят. Почему ты бросил раненного товарища и сбежал в одиночку? Что? — Раненного товарища? Кого? — Мистера Джима Грэма! Не пытайся строить из себя дурачка! Раненного? — Вы говорите, что Джим жив? — Даже после того, как он вытащил язык, желудок и кишечник и выбросил их в океан? — Ты, трус, я тебе сказал дурачка не играть! Джим Грэм всё нам рассказал! Ты столкнулся с тремя вражескими истребителями, без промедлений сдался, сбросил Джима в море после того, как вы сбили два вражеских самолёта, и сбежал на вражеском корабле!? Ты думал, что Джим мёртв, и поэтому сразу перешёл к шпионажу на врага? Ха! Наглости у тебя хватает! Что он вообще нёс? Мы уничтожили все три истребителя-Альбатроса, и Джим Грэм сам уничтожил двоих из них! — Либо он запутался в воспоминаниях…либо он намеренно лжёт, — сказал я. Зачем Джиму было врать? Зачем ему было врать так, чтобы я попал в затруднительное положение? Какая-то бессмыслица. — Нет, думаю, он не лгал. Он немного сошёл с ума, пытался убить себя и получил серьёзные ранения. Я точно вижу, что его воспоминания запутались из-за шока. — Убить себя? Он немного поцарапался, когда упал в океан, но в остальном он в отличной форме! ??? Я совсем не понимал его. — Простите за такое предположение, но сегодня ваш первый день на работе; возможно ли, чтобы вы перепутали Джима Грэма с кем-то другим? — Что!? Ты надо мной издеваешься!? — Нет, просто…когда я вернусь на корабль, мне нужно будет поговорить с Джимом. — Не надо! Грэм уже здесь! Наши самолёты нашли его плывущим на обломках самолёта, который ты бросил! Я дам ему трубку! Полагая, что лучше так, чем когда Кардинал орал мне прямо в уши, я начал ждать, когда Грэм возьмёт трубку. — Джордж Джостар, — Это определённо был голос Грэма. — Джим? Ты живой? — Не благодаря тебе. Как ты мог оставить меня умирать? — …!? Что…Джим, что происходит? — Заткнись! Ты позор для Королевского клуба! Рад быть свидетелем того, что ты был грязным шпионом! — Что…!? Эй! Я бы никогда не бросил тебя, если бы ты был жив! Я правда думал, что ты умер…! — Ты думал, что я умер, и потому с лёгкостью нас предал! Своих друзей и свою страну! Какого хрена…ведь это был вообще не Джим Грэм? — Кто ты!? — Друг, которого ты предал и оставил умирать, Джордж Джостар. Когда я увижу тебя в следующий раз, я убью тебя как любого другого долбаного фрица. — Погоди…! Клик. Он бросил трубку. Что вообще происходило? Пока меня всё ещё трясло, ко мне подошла Лиза Лиза и показала фотографию. На ней был изображён безглазый ребёнок, и только я начал похлопывать себя по спине за такой чёткий снимок, как Лиза Лиза сказала: — Ты знаешь этого мальчика. А? Я замер. — Кто это? Я не знал ни одного безглазого мальчика. Но лицо это выглядело знакомо. — Ты забыл? Лишь один испанский мальчик держал на тебя злобу. Я потерял дар речи. — Твой школьный задира, Антонио Торрес. — сказала Лиза Лиза. — Настоящее имя – Антонио Хайтауэр. Я и подумать не могла, что сброшенная кожа может жить в виде зомби. Лиза Лиза продолжила. — Это многое объясняет. Как были повреждены самолёты? Гремлины или прятались в самолёте перед взлётом, или в виде пустой кожи ловили ветер, как воздушный змей или белка-летяга, и летели к самолётам. Или, скорее всего, и то, и то. Также это объясняет, почему о них так часто сообщали. Вспомни, Джордж, его мать была с ним так жестока, что у него начал ускоряться метаболизм, пока она не смогла срывать с него кожу каждый год, от головы до ног, одним касанием. Все клетки человеческого организма полностью сменяются каждые семь лет; но вот кожа сменяется раз в месяц – в случае Антонио Торреса, за три дня до шестнадцатого июня – дня добычи Марией кожи – производство клеток кожи в его организме ускорялось. — И если в виде зомби эта способность у него сохранилась, и он всё ещё отращивает новые кожи, то каждый год, 16-ого июля, в день сбрасывания кожи, Антонио Торрес создаёт свои копии. Дело Торреса произошло на Ла-Пальме в 1900 году. Прошло пятнадцать день, четырнадцать дней снятия кожи, и все копии Антонио создавали свои копии, с каждым разом раздваиваясь, поэтому два в степени 14 оставляет нас с 16.384-мя мудаками Антонио. Более чем достаточно, чтобы терроризировать 800 пилотов, которые военно-морская авиаслужба распределила по Ла-Маншу и Северному морю, ты так не думаешь? 16.384 ужаснейших кусков говна по имени Антонио Торрес? Я чуть не свалился на пол с пеной у рта. На секунду Лиза Лиза задумалась, после чего сказала: — Хмм, но судя по тому, что ты сказал, истории об этих гремлинах описывают их не единообразно. Некоторые из них очень низкие, у некоторых имеются совершенно иные отличительные черты…единственное, что у них есть общего, это дыры на месте глаз. — ? …да. — Это может значить, что на самом деле Антонио они во время полётов не встречали, но выдумывали истории, основываясь на слухах. — ……? Что ты имеешь в виду? — Когда людям беспокойно, они видят вещи, которых нет, и не просто иллюзии…они воплощают это в жизнь. Их страхи появляются на свет, и их самолёты получают те повреждения, которые они себе представляли. — А…? По-моему, это невозможно… — Но это так. Мы с тобой тоже с таким сталкивались. — ? Что? Когда? — В подземном храме Рима. Ты помнишь того монстра в темноте? Горилла-паук? Пфффффффффффффффффффффф………… ффффббббттт. — Помню. — Но как ты думаешь, существовал ли он на самом деле? — Разве нет? — Да, но я про то, появился ли он на свет по природе? Как бы что-то такое тогда развивалось? — ……… — Взволновавшись, я вспомнил. Даже тогда я подумал, что монстра вызвали эмоции Лизы Лизы, но… — На поверхности ничего такого не существует, да и не стоит ничему такому в мире существовать. Всё-таки, он существовал с нами там, в подземелье. — А…значит, ты считаешь, что его породило наше воображение? — Нет, не только воображение. Как сказал мой отец, то существо находилось в храме, постоянно охраняя сокровище. Так что, должно быть, люди ходили туда за ним сколь угодное количество раз. Один за другим они добавляли к нему что-то своё. Воображая, какие страшные вещи могут находиться с ними рядом во тьме, они получали то, что ожидали, и так оно превратилось в мускулистого паука с огромными лапами. ………! — Одни только воспоминания об этом монстре наводили ужас. В конце концов, ведь он был реален. — И раз человеческое воображение следует похожим друг на друга образцам, то горилла-паук могла существовать в любом тёмном пространстве. Сейчас ты реально меня пугаешь. Однако слова эти застряли в моём горле, и прежде, чем мне удалось попросить её остановиться, Лиза Лиза продолжила размышлять в слух: — Страхи людей смешиваются с их воображением и со временем порождают реальные угрозы…что объясняет ещё одну вещь. Та церковь на Ла-Пальме в 1905, почему все те жители погибли вместе. Почему? А потому что жители, которые пережили дело Торреса, боялись, что произойдёт что-нибудь снова, и когда они собрались вместе, их страхи начали подпитывать друг друга, что привело их к общей смерти. Когда испуганные люди собрались вместе, их усилившийся страх создал Человека-мотылька. Но на деле он не появлялся. Он был всего лишь нарисован на стенах той запертой комнаты. Как последняя работа тех, кто умирал в ней. Как только я вспомнил те ужасающие рисунки, нацарапанные пеплом и кровью сгорающих тел, сознание моё расплылось. Голос Лизы Лизы стал слабым, звучащим где-то издалека . — Не так давно люди научились летать. Но теперь, когда они создали гремлинов, думаю, каждый раз, когда летит испуганный человек, на него нападает безглазый Антонио Торрес. А-ха-ха. Удивительно. Я потерял сознание.