Джордж Джостар

Капитан Фанниер Валентайн проговорил в свою гарнитуру: «Хьюстон, у нас проблемы». Прямо как в кино! Мы с Наранчей были моментально пойманы, и наши руки накрепко привязали к кровати. Наранча так растерялся, что и не подумал воспользоваться стендом. Мы появились из ниоткуда в следующую же секунду после того, как они обнаружили спутник, и пока остальная часть экипажа продолжала трястись от впечатления, один из его членов начал нас спокойно допрашивать. — Меня зовут Энрико Пуччи. Могу ли я спросить ваши имена? Мне показалось, что Наранча не говорит по-английски, поэтому ответил ему я, сказав своё имя и адрес. От этой информации у Пуччи мгновенно покруглели глаза. — ? Что? — …ничего, — сказал он. Но что-то явно было. Эй! Я твой инструмент. Кому-то нужна твоя помощь. Я проведу тебя к ним. Вот что сказал Цукумоджуку. Кому я был нужен? Что он имел в виду, сказав, что был моим инструментом? По его виду казалось, что он всё знал и всё понимал, но при этом он отправил меня бог весть куда, даже не попытавшись объясниться. Даже не объяснив, как ему удалось остаться в живых. …возможно ли, чтобы он не был мёртв? Я не мог поверить, чтобы он разыграл свою смерть. Я видел фотографию Цукумоджуку, с его откинутой назад головой и до того перерезанной шеей, что она еле держалась на плечах. Была ли какая-нибудь вероятность того, что фото это было ошибкой, ловушкой или подделкой? Отсюда я сказать не мог. Я взглянул на лежащий на полу телефон-камушек. Никто из космонавтов не понял, что это был телефон. Мне стало интересно, получал ли он ещё сигнал. Способности стендов могли игнорировать законы физики. Наверняка он бы работал просто отлично. Если бы он связался с Морио, я бы мог попросить кого-нибудь во всём этом ради меня разобраться. — …а имя твоего товарища? — спросил Пуччи, вернув меня в реальность. Всё, что я знал о Наранче, было его имя, и, судя по всему, разговаривать он настроен не был. Поэтому я сказал: — Он умный парень. Слово «Мафия» было итальянским, да и слово «гангстер» Наранча, вроде как, должен был знать, поэтому мне пришлось изо всех сил постараться, чтобы намекнуть на правду на английском. Пуччи поглядел на нож, который отнял у Наранчи. На нём был выгравирован герб. Метка семьи Пассионе. О личности Наранчи Пуччи больше ничего не спрашивал, перейдя к другим вопросам, однако я не знал, как мы сюда попали, и оттого не мог на них ответить. Когда я сказал, что мы прибыли из Морио и острова Нэро-Нэро, остальные члены экипажа переглянулись. «Морио!? Остров Нэро-Нэро!? Серьёзно!? Это часть феномена с отплытием земли?» — сказал кто-то. Они это так называли? — Очень хорошо… пока что вам придётся остаться здесь. Для вашей же безопасности, — сказал Пуччи и вернулся к остальным. Я попытался вспомнить всё, что читал о Пуччи в новостях. Энрико Пуччи прошёл необычный пусть к становлению космонавтом; начинал он в семинарии и служил тюремным священником, пока не сделал кардинальную смену профессии, которую тогда обсуждала вся страна. Когда он сказал репортёру, что ищет путь в Рай, это вызвало настоящий ажиотаж. — Эй, скотина! Что за херня тут твориться? Что с нами сделал твой стенд? — прошипел Наранча, несколько раз пнув меня ногой. Я его проигнорировал. Все космонавты на этом корабле, являвшиеся учёными, начали рассказывать Хьюстону о нашем внезапном появлении, обнаружении третьего спутника и о какой-то связи этого с двумя загадочными островами, движущимися по поверхности Земли. Из иллюминатора мне удалось увидеть третий спутник, спрятанный за тёмной стороной Марса. С иной стороны, чем космонавты. Однако существование этого дополнительного спутника должно было быть каким-то образом связано с моим нахождением здесь. Также важно было время нашего прибытия. Спутник, плывущий за иллюминатором, был очень небольшим. И круглым. Практически идеальной сферой. Совсем непохожим на два других спутника – Фобос, который проходил две орбиты Марса в день на расстоянии 6000 километров, и ещё меньший Деймос, проходивший четыре орбиты на расстоянии 2300 километров, оба они представляли собой деформированные куски льда и камня. Прежде всего, у него не было кратеров. Он был гладок, как зеркало. Но на вид он состоял не из жидкости или газа. Космонавты уже установили это в своём анализе; по инфракрасному диапазону поверхность путника точно состояла из камня. Откололся ли он от Марса, когда на нём ещё была вода? Я сделал предположение, но это было невозможно. Не было таких рек, что способны были вырезать камень диаметром в пять километров. Не на Марсе, имевшем половину диаметра Земли и треть её гравитации. Чем объяснялось отсутствие кратеров? Возможно ли было, чтобы его не задел ни один астероид со времени возникновения самой вселенной? Но для начала как вообще могла быть создана такая сфера? Ещё более загадочным было расстояние спутника от Марса. Судя по тому, что я подслушал из разговора космонавтов, он находился всего в шести километрах от его поверхности. Учитывая, что атмосфера Марса протягивалась на десять километров, это означало, что он находился внутри неё. Он должен был либо быть вытолкнут, либо врезаться в поверхность Марса, однако он оставался недвижим. К чёрту физику. Как только я пришёл к выводу, что спутник определённо был причиной моего сюда попадания Кохххххххххххххх……… Звук, похожий на глухой звон колокола, эхом отозвался внутри меня, и на секунду я взволновался, подумав, что он был вызван чем-то вроде лампочки над головой персонажа комиксов. Такая хрень, реально? Нет, конечно же, нет. Либо звук был не в моей голове. Да он вообще не был в моей голове! Он был в моём животе, где-то около моих внутренних органов, настоящий звук, настолько глубокий, что я смог почувствовать, как реверберация расходится по моему телу. Что!? Я резко обернулся и посмотрел на Наранчу. Он поглядел на меня в ответ. — Чтооо? Ты не владелец стенда…? Или ты его уже активировал? Он использовал стенд на мне… внутри меня. — Прекрати. У меня нет стенда. — Что!? Грёбаный лжец… — Секунду он посмотрел на меня, затем увёл взгляд. — Не важно. Если не хочешь умереть, не поворачивай голову влево. Понял? — Внутри меня послышался пшшш, за которым последовал шнннннннн, как будто что-то поднималось вверх, наполняя мою кровь и плоть пузырями. Чёрт! Что он сделал? Оно прошло мимо моего пупка, вверх через сердце, направившись к плечам. Куда бы оно ни шло, что-то протянулось через мои лёгкие и сердце словно заряд, сотрясающий их. Создающий внутри меня волны. Это могла быть только… ракета. Нет, у неё был пропеллер… это была торпеда! Кончик её достиг моего левого плеча. Бам! Она прорвалась сквозь кожу и рубашку. На мою левую щёку брызнула кровь. Через секунду последовала страшная боль. Если не хочешь умереть, не поворачивай голову влево. Если бы я повернул голову, эта торпеда прошла бы через мою шею и взорвала бы мне голову? — Агггггггх! — закричал я весь в крови. Космонавты прибежали… или нет. Он приблизились ко мне на шаг, а затем остановились, подозрительно нас осматривая. — Уроды! — закричал Наранча. — Почему вы не проверите его раны!? Вам его не жалко!? Валентайн, Пуччи и остальные члены экипажа: Поколоко Трипл-Севен и Гоязлай Саундмен, просто смотрели на Наранчу, несмотря на то, как сильно он кричал. «Это было неправильно», — подумал я. Я не был уверен в том, что между ними было, но казалось, будто Наранча с этими четырьмя мужчинами начинали понимать друг друга. И каким бы это понимание не было, это было полноценное понимание. — Вы, ублюдки, вы же всё видите, да? — закричал Наранча. — Вы все владеете стендами!? Мне плевать, да или нет! Умрите! Через мой живот послышалось четыре выстрела подряд, которые затем устремились по моей спине, и из моей спины с хлопком вырвались ракеты, маленькие крылья которых замерли в воздухе и направились к четырём космонавтам. Это определённо были крылатые ракеты, а в моём животе находилась боевая подлодка, которая их запускала. Таков был стенд Наранчи. — Что ты творишь!? На этом корабле слишком мало места! — кричал я, но Наранче было плевать. — Идите нахрен, кто первый бьёт – тот и побеждает, — прорычал он, и я свернулся в клубок за секунду до того, как ракеты ударили по космонавтам. Я приготовился к удару и крепко вцепился в кровать на случай, если разорвётся фюзеляж, поскольку не хотел, чтоб меня засосало в космос. Я и так был привязан к нему стяжкой, однако для того, чтобы выдержать весь вес моего тела, она была слишком тонкой и могла даже оторвать мне запястье. После этого я услышал четыре приглушённых выстрела - что-то попало в стену. Я поднял голову и увидел песочного монстра, стоящего спереди космонавтов, и песок этот кружился так, будто поглощал в себя дым. Это был стенд. Наранча был прав. — Чёрт! Внутри меня была запущена ещё одна ракета, которая прошлась через меня и вышла из спины, задев запястье. Бум! «Ааа, мне взорвало руку!» — подумал я, но секунду спустя осознал, что до сих пор чувствую, как она держится за край кровати. Ракета разорвала не мою руку, она разорвала стяжку. Теперь мои руки были свободны! Я повернулся сказать об этом Наранче, но прежде, чем мне это удалось, он крикнул: «Очнись, мать твою!», и толкнул меня. Бах! Я почувствовал, как сломался мой верхний клык, и хотя от удара я оказался в полном головокружении, я мельком увидел, как из моего рта вылетает белый зуб и струйка крови. А за зубом спрятанное что-то ещё. Подводная лодка. На поверхности. Чуть только зуб не добрался до знаменитого космонавта-индейца Саундмена, как он был отброшен обратно песочным монстром и печально укатился в угол. Бедный мой зуб. — Подлодка, которая может погружаться в тела живых существ, — сказал Саундмен, глядя на Наранчу. — Но она же не могла скрыться от моих глаз. В ответ Наранча ему усмехнулся. — Хах, подлодки нужны как раз, чтобы скрываться. С чего ты думал, что я оставлю её на поверхности? На лицо Саундмена упали капли крови. Моей крови, с того выбитого зуба. Подводка Наранчи вскользь, будто насмехаясь над Саундменом, всплыла на брызгах крови и затем запустила вперёд ракеты. Я наконец то всё понял. Как и сказал Саундмен, этот стенд был способен свободно перемещаться по человеческому телу, включая кровь и зубы человека, а также почти наверняка через кожу и другие ткани. И если тело носителя дотрагивалось до кого-то другого, она могла перейти на него. Наранча ранил меня, надеясь, что они придут помочь мне и в процессе ко мне прикоснутся. — Нет ничего проще, чем обмануть человека, который думает, что хорошо всё видит! Мой Das Boot[1] – корабль! Ныряй! Ныряй! Наряяяяй! — закричал Наранча. После чего из его открытого рта появился какой-то странный пистолет. Рука, держащая его, точно принадлежала не человеку. Эта нечеловеческая рука прижала дуло пистолета ко лбу Наранчи, и Фанниер Валентайн сказал: — Не стреляй. Я могу убить тебя до того, как твои ракеты взорвутся. — Мм… мммф! — Из-за стенда Валентайна, торчащего из его рта, что бы Наранча не кричал, разобрать это было невозможно. Рука исчезла, и через секунду в его открытом рту оказалась торпеда, которая ударила сзади по его передним зубам и взорвалась. Всё, что было у Наранчи под носом, было снесено напрочь. Наранча держал подлодку и внутри своего тела. Поскольку рука уклонилась от его атаки, в конечном итоге он ранил себя своим же стендом, однако, несмотря на весь масштаб его травм, Наранча всё ещё оставался в сознании. — Аааааггх, твагхина! — взревел он, а от подлодки внутри Саундмена послышались хлопки от выпущенных ею ракет, которые стенд Саундмена, песочный монстр, обернул вокруг себя, сдерживая взрывы кружащимся песком. — Патфла! Агххх! — взвыл Наранча и, как я мог догадаться по серии глухих хлопков внутри Саундмена и тому, что взорвалась задняя часть его скафандра NASA, он начал атаковать его изнутри, но рука, вылезшая изо рта Наранчи, появилась вновь, вылезши с верхнего яруса двухъярусной кровати, и был это гуманоидный стенд с глазами, выглядящими как объективы фотоаппарата. Он снова приложил свой странный пистолет ко лбу Наранчи и не колеблясь нажал на курок. Бах, бах, бах, бах, бах, бах…! Однако голову Наранче не вышибло, и из ран он получил лишь дырки в коже, поскольку пули стенда Фанниера взорвались как раз перед тем, как достигнуть его головы. Между стволом пистолета и его головой прошёлся рой ярких фейерверков, и я увидел, как те самые пули отскакивают от рядом стоящей стены. С каждым выстрелом пистолета подлодки, плывущие прямо под кожей Наранчи, выпускали ракеты, отклоняющие траекторию пуль. Это было невероятное зрелище, однако в таком тесном пространстве на космическом корабле, полном хрупким оборудованием, стрелять градом пуль и ракет (хоть и небольших) едва ли было лучшей идеей. — Наранча, ты здесь умереть хочешь? — крикнул я. — Даже если в этой битве ты выживешь, как мы вернёмся на Землю? — Он был очень молод. Всё ещё выглядел мальчишкой. Возможно, это могло сыграть мне на руку. — Ты никогда снова не увидишься с друзьями! На секунду Наранча заколебался; как и для любого молодого гангстера, его земляки были единственным, что не давало остаться ему в мире одиноким, но… — Сфаткнись… они меня тутфа не фосьмут! Я опосогхю имя Пассионе! Тосько не имя «семьи»! — закричал он как обученный солдат, а в глазах его снова зажглись тёмные огни натренированного убийцы. «Чёрт!», — подумал я, после чего увидел, как он запотел, и капли потекли по его лицу, да и не только лицу, но и каждому его сантиметру, большие капли жидкости, которые были не бесцветными, а зелёно-пурпурными, и когда я взглянул на его глаза вновь, блеска в них больше не было, и были они пустыми и рассеянными. Отчего!? Внезапно Наранча разрыдался в смехе. — Ха-ха-ха, вам тепгхь кгханты… тепегхь я умгху… не сабывайте Пфутсесатти, Аппфаккио, Мифту, Зсогхно… — Его лицо представляло собой какое-то месиво, а капли, падающие с него, были не потом, а плавящейся плотью, и видно было, что тело Наранчи стремительно сгнивало. Я обернулся, и в этот момент космонавты прекратили атаку. Позади Энрико Пуччи стоял гуманоидный стенд с маской в виде короны, каждый сантиметр которого был покрыт буквами, обозначающими последовательность оснований ДНК. Все помимо него вернулись к своим делам, словно битва была окончена. Даже Саундмен выглядел в порядке, но разве у него не взорвалась спина? Что произошло? Пуччи уловил мой озадаченный взгляд и сказал: — Тело мистера Саундмена… почти на сто процентов состоит из песка. Ещё с детства… его народ родом из пустыни. Как он объяснил, однажды его тело поняло песок, а песок его, и они с песком поглотили друг друга. С людьми такое иногда случается. Когда люди полностью принимают землю, на которой живут, они становятся с ней одним целым. Таких примеров для того, чтобы дать этому имя, немного, но мы с мистером Саундменом называем это «Связи». Люди всегда адаптировались к средам своего обитания. В саванне люди учатся видеть далеко через степи, а у профессиональных пловцов между пальцами растут перемычки… даже без таких физических трансформаций, все мы растём в привычке к своему окружению, учимся приспосабливаться к нему, однако связи лежат за пределами этого. Те, кто связан, полностью сливаются со своей средой или сами же ей становятся. Они к ней не адаптируются, они и есть она. И мистеру Саундмену повезло быть связанным… ты же не владеешь стендом, Джордж Джостар? Когда он произнёс моё имя, я вскочил. После чего каким-то образом уснул. Когда я поднял голову, Пуччи подошёл к Наранче, протянул руку и вытащил из его головы два диска. На лице Наранчи не было чувств, а сам он бормотал себе что-то под нос, пока его лицо и тело сгнивали, гноились, и кусочки их готовы были отвалиться в любую секунду. Со мной Пуччи тоже что-то сделал; я не припоминал, чтобы на мне был головной убор, однако изо лба у меня торчал козырёк, круглый и плоский; какая-то сокровенная часть меня, форму которой придал стенд Пуччи. Я решил, что не могу позволить ему отнять её, но не мог пошевелить и мускулом. Я чувствовал свои руки и ноги, однако мною они не управлялись. Пуччи вынул из моей головы диск и прошёлся по нему пальцами. — Всего один диск… у тебя действительно нет стенда. Ооо? Ты усыновлён. Усыновлён наследником Джостаров. !? Я был способен слышать то, что он говорил, но не был способен понять. Я не был способен думать вообще. Пуччи вложил диск обратно в мою голову, и он без проблем всунулся внутрь, бесследно исчезнув. Вместе с ним ко мне вернулся и мой разум. — Ты знаешь, как достичь Рая? — спросил Пуччи. Пуччи что-то со мной сделал… Я предположил, что он вернул мне часть контроля над своим телом, достаточную для того, чтобы я мог ответить на его вопрос. Я попытался заговорить и обнаружил, что удаётся мне это с трудом. — Разве… не вам стоит сказать мне это, Отец? — прошептал я. Глаза Пуччи блеснули. — Так и есть. Ты хороший детектив. Всегда находишь правильный ответ. Но только когда вопрос не касается того, кто привёл тебя сюда. Того, кто сразу же исчез. Ты не понял того, что сказал Цукумоджуку Като. Пока что. Эй! Я твой инструмент. Кому-то нужна твоя помощь. Я проведу тебя к ним. Он прочитал мои воспоминания. Вытащив из меня диск. Наблюдая за моим удивлением, Пуччи улыбнулся, будто день у него сегодня очень удался. — Какая чудесная вещь - детективы. У всего есть значение, а? — Есть важный, безусловный закон, который определяет мир. — ………? — У всего есть значение. Ничего не бывает не к месту. — Бог вездесущ, — сказал Пуччи. — Бог есть слово. У слова есть значение. Тогда, у всего в мире есть значение. Понятно! У твоего попадания сюда тоже есть значение. И попал ты сюда потому, что кто-то здесь в тебе нуждается. Кто бы это мог быть? Позади него Поколоко Трипл-Севен сказал: — Эй… сюда… сюда прибыл кто-то ещё. Он собирается уничтожить Г.Д. Уэллс. — Что? — вскрикнул Фанниер. — Кто? — Я откуда знаю!? — Смотрите, — сказал Саундмен, уставившись в иллюминатор на Марс, — Что-то поймало мой песок. Это было видно в окне рядом со мной и мне. Часть песка, посланная Саундменом кружиться в космос, хоть и продолжала в нём болтаться, но поворачивалась случайным образом, и форма её смещалась и деформировалась. — Это делаешь не ты? — спросил Фанниер. Тот же вопрос возник и у меня. Саундмен помотал головой. — Это не я. И не гниющий мальчик из Италии. Всё тело Наранчи сгнило, и по виду он мог развалиться в любой момент. Я с первого взгляда понял, почему он упомянул Наранчу. Внутри песчаного вихря была видна носовая часть его Das Boot. Должно быть, вместе с песком Саундмен выкинул и стенд… однако песок в космическом вакууме двигался так, будто на него действовали силы, которые просто не могли существовать, и, кружась, он падал к Марсу, двигаясь всё быстрее и быстрее. Наблюдая за его траекторией, мы с космонавтами заметили одну и ту же вещь. — Эй… — Какого…? — Что мы видим? Тем, что мы видели, была чёрная нить, обёрнутая вокруг массы песка, которая тянула её… к новому крошечному спутнику, приближающемуся к поверхности Марса. Что-то похожее на нить вытянулось в космос с поверхности этого спутника и захватило массу песка. На поверхности спутника что-то было? — Хьюстон, вы это видите? — спросил Фанниер. Через динамики пришёл ответ. — Да. Мы не верим своим глазам. Мы пытаемся всё проанализировать, но…кто-то рыбачит с поверхности спутника? Мы представляем только такое, но… — Саундмен, ты полностью потерял контроль над этим песком? — спросил Поколоко. Индеец-космонавт покачал головой. — Он слишком далеко. Теперь это снова обычный песок. Поколоко повернулся к Пуччи. — Эй, разбуди итальянского говнюка и посмотри, может ли он сдвинуть свою лодку. — Конечно, — сказал Пуччи и всунул диск, который украл у Наранчи, в его плавящуюся голову обратно… и на поверхности моей, а также всех космонавтов, кожи появились подлодки, будто ожидавшие перезапуска своего хозяина. — Один, два, три… твою ж мааать, у него их целый флот, — сказал Поколоко. — Через какой ад он прошёл, чтоб так контролировать стенд в своём-то возрасте? — Может, ему всего шестнадцать, но он уже успел испытать насилие отца, предательство друзей, отправку в колонию для несовершеннолетних, угрозы… после чего остался бездомным и был измучан уличными бандами. Те двадцать три человека, которых он убил с момента присоединения к мафии, были гнусными подонками. Ни одного греха, достойного быть названым грехом, — сказал Пуччи. Он вложил диск обратно в Наранчу и начал говорить ему на итальянском. — Господь простил твои грехи. Ты больше не будешь бороться со мной. Наранча перестал выглядеть как чизкейк, оставленный на десять день вне холодильника, и вернулся к своему прежнему виду – даже урон, который он сам нанёс своему рту, каким-то образом был устранён. В его глаза вернулся свет, и выглядел он очень удивлённо. — Ааа!... Ааа? Я думал, я вас всех убил… — Ему показывали иллюзию? — Зачем тебе пытаться нас убить? — сказал Пуччи. — В этом нет нужды. Мы тебе друзья, и если будешь делать всё так, как мы говорим, нам не придётся сбрасывать тебя с корабля. В уме Наранчи это явно не совсем укладывалось, однако всё-таки продолжать спорить он не осмелился, что привело меня в крайний ужас. Господи. Стенды могли контролировать разум и эмоции человека до такой степени? И я точно знал, что Энрико Пуччи был человеком злым. Если бы у него было доброе сердце, он бы и в жизни не подумал так возиться с сердцами других людей. Он бы не стал им врать. «Добро» проявляется в поступках; «добро» старается повлиять на чувства и мотивы через обращение к логике и критическому мышлению. Если поступок ведёт к благому результату, он хорош; если и намерения были благими, то он идеален. В противном случае это уже не добро; если поступки причиняют вред, они являются злом; даже если намерения были благими, смягчающие обстоятельства представляют это намерение спорным, и если же намерение было злым, наказание должно было быть назначено без колебаний. Было немало мелких глупцов, вкладывавших в благие намерения слишком много, и одним из таких был человек передо мной. Этот человек настолько был уверен в благости своих намерений, что совершенно не принимал во внимание зло, которое творил на каждом шагу. — Наранча, там твоя подлодка… можешь её сдвинуть? — спросил Пуччи, указывая в иллюминатор на песочную массу с Das Boot, утягиваемую к третьему спутнику. Теперь они были гораздо меньше и дальше. — Она не слишком далеко, чтоб её сдвинуть, но я всё равно не могу. Этот песок ведь уже больше не стенд? — Если говорить строго, мой Dune[2] не совсем стенд, но… — сказал, кивая, Саундмен, — как только он оказывается достаточно далеко от моего тела, он снова становится обычным песком. — Мой Das Boot может перемещаться только по живым существам и их стендам. Но я всё ещё могу запускать ракеты! Мне стоит взорвать этот корабль? — Не надо, — сказал Пуччи, а Наранча заулыбался. — Хи-хи. Тогда, может, мне нужно взорвать ту круглую штуку? — сказал он, глядя на третий спутник. Пуччи проследил за его взглядом. — …лучше не стоит. Я считаю, она очень значима. — Ну и хер с ним, — дурачась, сказал Наранча. Пуччи дал ему пощёчину, и из его головы снова выскочил диск. Пуччи вновь пробежался по нему пальцами. — Ненавижу мальчиков, не умеющих следить за манерами, — сказал Пуччи и вложил диск обратно. И на лицо Наранчи вновь вернулась жизнь. — Ох, Отец Пуччи, я виноват, — сказал он, склонив голову. — Обещаю, я больше не буду таким дураком. — И всё же ты ограничен недостатком образования, — вздохнул Пуччи. Выражение лица Наранчи мгновенно преобразилось. — Ты что, мать твою, хочешь сказать, что я тупой!? — зарычал он и вытащил нож, который держал при себе в течение всей этой заварушки. На вид Пуччи был крайне удивлён. — Как…? Человеческое подсознание недосягаемо для вмешательства человека. Несколько секунд Пуччи уворачивался от ножа Наранчи, затем вытащил диск обратно, таким образом заставив его выбросить нож, и в этот момент через динамики донеслось «Г.Д. Уэллс, приготовьтесь к атаке!». Бам! Корабль сотрясло мощным ударом, и всех нас с силой отшвырнуло к ближайшим стенам или на пол. — Чтоо-о!? — закричал Поколоко. — Это Хьюстон, — сказал человек за микрофоном. — Г.Д. Уэллс, вы в безопасности? — Что это было? — обратился к нему Фанниер. — Авария? — Мы взяли корабль под дистанционное управление. Из-за аварийных мер тормозным двигателям на зажигание требуется ещё пять секунд, затем вы остановитесь и отдалитесь от Марса. — Что!? Миссия отменяется!? — Нет, всего лишь временная мера. Как только вы уйдёте на безопасное расстояние мы намерены найти угол, под которым можно будет вернуться… но сначала вам нужно кое-что увидеть! Хьюстон явно с трудом пытался скрыть от них панику в своём голосе. — Г.Д. Уэллс, когда мы исследовали это изображение, мы обнаружили что-то совершенно нереальное. Во-первых, песок тянет за собой нить. Поглядите на это. Все собрались вместе и посмотрели на наибольший из мониторов в жилом отсеке. На экране находилось трёхмерное изображение нити со спутника, которая разветвлялась на множество других нитей, тянущихся вверх. Она похожа была на растение или бактерию, но вместо корня все отростки исходили из этой сферы. Сфера была так мала, а длина нитей, тянущихся во всех направлениях, так велика, что сначала мы это не признали. — Маленький шарик посреди третьего спутника…! — объяснил говорящий, и все мы замерли от шока. — От поверхности спутника тянется огромное множество… щупалец. Мы зажгли тормозные двигатели прежде, чем эти «руки» смогли бы захватить корабль. Если бы вы продолжили идти по курсу, вы бы уже попали в заросли этих щупалец. Нам ещё предстоит выяснить, могут ли они опутать вас так же, как ту массу песка. Весь экипаж неистово думал, не говоря ни слова. — И это ещё не всё, — продолжил он. — Следующий снимок мы взяли из изображений со сверхвысоким разрешением, которые вы нам отправили. То, что на нём показано… мы до сих пор не верим, что это реально. На нём был показан мужчина с длинными волосами. Полуголый, с одной только набедренной повязкой, на голове у него были рога, а на лице ужасающая улыбка. Он смотрел прямо на камеру, его взгляд был чётко сфокусирован на ней. — Что за херня…!? — прошептал Фанниер. Уверен, они его услышали. Человеку из Хьюстона каким-то образом удалось крикнуть, не повышая голоса: — Вы видите в его правой руке нить? — В ту секунду я присмотрелся. От его запястья шла какая-то верёвка в направление экрана. — Эта верёвка соединена с третьим спутником. Он бежит с пятикилометровым спутником, лежащим в восьми километрах от Марса, как с воздушным шариком! С помощью одной только верёвки он держит третий спутник на привязи к Марсу! Всё это время он прятал третий спутник за поверхностью Марса, бегая с ним! На экваторе диаметр Марса составлял 6794,4 километра. Из этого следовала, что окружность его имела длину 21.334,4 километра. День на Марсе составлял 24,62 часа, так что разогнаться он должен был на поверхности Марса хотя бы на 866,54 километра в час. 240,7 метра в секунду. Три четверти от скорости звука. Данные говорили, что бежал он непрерывно, без сна и отдыха. Гравитация на Марсе была втрое слабее земной, но даже так возможно ли для человека было бежать так быстро? — Сейчас он, вроде, стоит на месте, — сказал Фанниер. — Да… — ответил Хьюстон. — Что более страшно – это существо может бежать ещё быстрее. — Эй, песок Саундмена долетел до спутника! — сказал Поколоко, смотря в иллюминатор. Наранча рассеяно за всем этим наблюдал, а затем нахмурил брови. — Мм? Мой Das Boot снова движется. Аа? Так странно…он на поверхности спутника… — Над его правым глазом появилась перископическая гарнитура, и он вгляделся в неё. — Хм… я о таких вещах знаю немного, но разве спутники живые? Что он имел в виду? Пока я озадаченно глядел на Наранчу, Поколоко закричал: — Ааааааааа! Мы все посмотрели в иллюминатор и увидели то, что увидел он. Вдали мы увидели маленький болтающийся спутник… и то, что он повернулся к нам лицом. Спутник являлся гигантским глазным яблоком, и веко его только что раскрылось. Он выглядел прямо как «Глаз, как причудливый воздушный шар, плывущий в бесконечность» Одилона Редона[3] или фальшивый американский ёкай Шигеру Мидзуки - Бекбирд[4]. И только я готов был запоздало закричать, Ба-бам! С того ни с чего корабль потряс ещё один сильный удар. — Ааайййййй! Катясь по полу, я понял, что накренился он с противоположной стороны, а значит…? Казалось, что пол вздёрнуло вверх, и весь корабль наклонился. Тормозные двигатели всё ещё должны были работать. Я взглянул в иллюминатор и увидел чёрные нити, обмотанные вокруг Г.Д. Уэллса. Они нас поймали. — Даааааа кааакоооого нааааахрен фиииига? С третьего спутника поднялись комья пыли; выглядело это так, словно Наранча атаковал его с помощью Das Boot. Множество подлодок катилось по нитям, опутавшим Г.Д. Уэллс. Все запущенные на спутнике ракеты! Бум, бум, бум, бум, бум, бум, бум. Сотни ракет синхронно рвались вперёд, падая градом на лицо гигантского глаза… а затем на нём открылся рот. Полумесяц , прорезавшийся прямо под глазным яблоком, делил спутник от конца до конца, обнажая ряды зубчатых зубов. Пасть раскрывалась, пока не стала всей видимой стороной спутника. У спутника был тонкий поверхностный слой, однако внутри он был пуст. Это был пятикилометровый воздушный шарик, удерживаемый рогатым человеком с Марса. Живой воздушный шарик с одним гигантским глазным яблоком и бесчисленными руками, простирающимися до самого космоса. Сколько ракет не выпускал Наранчин флот Das Boot, все они были засосаны в рот спутника. Лишь когда последняя из них окончательно надула его щёки, рот спутника закрылся, и он насладился вкусом бессчётного множества взрывов внутри себя. Удары передались на руки, от чего затрясло уже нас. Наранча уставился, не веря своим глазам. — Чёрт, серьёзно!? На нём не осталось и царапинки!? Глаза Пуччи были широко открыты; на вид он был в одинаковой степени как удивлён, так и впечатлён. — Потрясающе! Уверен, мы прошли такой дальний путь от Земли ради одного только этого столкновения! — Г.Д. Уэллс, это Хьюстон, — сказал человек за микрофоном. — С вами хотел бы поговорить президент. Фанниер стал выглядеть ещё более напряжённо. Поколоко насупил брови. — Фанниест…? Не дожидаясь нашего ответа, голос в микрофоне сменился. Сменился на спокойный, нежный, даже слегка оживлённый голос. — Всем на борту Г.Д. Уэллса, это президент Соединённых Штатов, Фанниест Валентайн. На данный момент я нахожусь в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке и присутствую на экстренном совещании Совета Безопасности. Мы заняты решением вопроса, как нам быть с таинственной формой жизни, обнаруженной позади Марса — пока что мы называем его Глазошар. Я здесь, чтобы сообщить о нашем текущем прогрессе. Обмотанный щупальцами спутника, Г.Д. Уэллс вертелся, не переставая сотрясаться. Фанниест продолжил. — Я отправлю вам увеличенные снимки внутреннего пространства Шара, — На экране появилось неподвижное изображение спутника с полностью раскрытым ртом, на котором было начертано семь кругов. — Теперь круговые области в увеличении, — На экране стали прокручиваться семь различных снимков более высокого разрешения. То, что ранее казалось гладким, теперь оказалось каким-то странным. Частью какой-то машины, плывущей против внутренней поверхности спутника. — …что…? Это…искусственный спутник? Нет… — сказал Поколоко. — Это… зонд. С этими бронированными пластинами и зеркалами… возможно ли…!? — Да, эксперт Трипл-Севен. Это беспилотный зонд, который в 1985 году запустила ЕКА[5] для исследования кометы Галлея. Мы проверили номер КОСПАР[6] на его поверхности. 1985-056A. На одном из семи снимков… находился номер, записанный на двух машинах. …? Двух? — Да не может такого быть, — пробормотал Поколоко. — И всё же это так, — ответил Фанниест. Семь космических аппаратов на этих снимках являются одним и тем же кораблём, одинаковым во всех отношениях. Каждый из них, пройдясь через комету Галлея 14 марта 1986 года, сфотографировал её ядро с дистанции 600 километров, и затем в 1999 исчез. Все они – зонды Джотто. — Отец, за время, которое вы провели в космосе, вы могли прекрасно убедиться, что мы не запускаем один и тот же аппарат семь раз и не повторяем один и тот же идентификатор КОСПАР. Вероятность некоторого заговора, приведшего к запуску нескольких идентичных кораблей без ведома Америки, невозможна. Изготовление и запуск зонда – дело недешёвое, и невозможно без ведома граждан запустить ракету, не имея на такой запуск средств. Значит, семь Джотто были съедены в космосе Глазошаром? Пойманы этими щупальцами в ловушку? Эти щупальца действовали на радиусе сто километров, однако это было ничто по сравнению с простором космоса. Вряд ли Джотто пролетел в пределах их досягаемости. Когда мы почесали головы, Наранча продолжил свою безрезультатную атаку. Рядом с ним стоял Пуччи, который выглядел таким же поражённым, как и я, но чуть ли не с восторгом бормотал: «Неужели четырнадцать слов что-то значат?» Четырнадцать слов? Казалось, он видел и думал о совершенно иных вещах, чем остальные из нас. Семь зондов Джотто… которые нашлись на снимках. Быть может, их было даже больше, но какая-бы истина не стояла за этой тайной, Г.Д. Уэллс вот-вот мог быть проглоченным Глазошаром, а на борту его находились мы. С каждым взглядом в окно вращающийся вид гигантского круглого лица и век Шара становился заметнее ближе. — А эта фотография была взята из нацистской базы в Швейцарии во время Второй мировой, — сказал через микрофоны Фанниер. Я не ожидал услышать здесь слово «нацистский», но удивление это затмил шок от увиденного на экране изображения. На нём был изображён рогатый мужчина, тот самый, который в данный момент держит Глазошар на привязи к Марсу. Долгий узкий разрез глаз, длинные чёрные волосы. Он был окружён нацистами, и всё же злобно улыбался; и снова его глаза были сфокусированы прямо на объективе экрана. — Его зовут Карс, — сказал Фанниест. — Многое о нём остаётся загадкой, но пять вещей мы знаем точно. Он был одним из людей из колонн, обнаруженных нацистскими учёными в подземельях Мексики и Италии. Из четырёх собранных ими людей из колонн выжил только Карс. По-видимому, Карса каким-то образом затянуло в итальянский вулкан Исуло и выбросило из атмосферы. Незадолго до этого Карс… как именно неизвестно, но он надел каменную маску с вставленным в неё красным камнем Эйша, окунулся в ультрафиолетовое излучение и стал Совершенной формой жизни. Последнее, что мы знаем, это то, что человек, победивший остальных трёх людей из колонн и отправивший Совершенного Карса в космос, был англичанином, который жил в Америке, по имени Джозеф Джостар. …что? Так звали моего прадедушку; дедушку моего приёмного отца, Джонды Джостара. — Я правильно полагаю, у вас на борту находится Джордж Джостар? — спросил президент Америки. — Не расскажите ли почему… и как вы оказались на Г.Д. Уэллсе? Фанниер и экипаж повернулись и уставились на меня. Блеск в глазах Пуччи испугал меня особенно. Я как мог постарался не смотреть на него и ответил на английском: — Я надеялся, вы мне расскажете. — …как бы то ни было, это точно не совпадение, — сказал Фанниест, оставив этот вопрос. — На данный момент это всё, что мы обнаружили. Что касаемо заключения Совета безопасности, у вас есть десять минут на то, чтобы спастись от щупалец Глазошара. По истечении десяти минут мы дистанционно взорвём Г.Д. Уэллс. Спасательной миссии не будет. Наша первоочередная задача – предотвратить возвращение Совершенного Карса на Землю. Приказы вам понятны, капитан Валентайн? А? Взорвём? Если мы не спасёмся от щупалец за десять минут? Почему вы не сказали сразу! Затем я осознал более глубокое значение этих слов. Они уже знали, что это невозможно. Они собирались взорвать нас несмотря ни на что. Я проверил вид за иллюминатором. Вокруг нас были обмотаны щупальца, и было их много. Наранча на наши переговоры не обратил внимания (ведь он не говорил по-английски) и продолжал атаковать, однако похоже было, что флот его Das Boot не нанёс шару совершенно никакого вреда. Его усилия были настолько тщетны, что глаза его наворотились слезами. Фанниер сказал своему сыну: — Понял, мистер президент… полностью. Сигнал прекратился, и изображение на экране переключилось обратно на фотографию Карса. Когда он говорил с сыном, глаза Фанниера были подобны кинжалам, но когда он обернулся, он был уже другим человеком; тихий, но уверенный, он продолжал отдавать указания своему экипажу. — Поколоко! Подумай, как срезать щупальца с Г.Д. Уэллса. Пока вы здесь, найдите взрывное устройство и выкиньте его с корабля! Пуччи, Саундмен, Наранча Гирга, я сделаю всё, чтобы убить этого Карса, чем бы он ни был! Эй там, ты! Детектив! Я? — Да? — Тебя, кажется, отправили сюда с какой-то более высокой целью. У тебя же нет стенда? Тогда сделай как детектив и разгадай кое-какие загадки. Ты слышал приказ об уничтожении? У нас… осталось девять минут. По какой бы причине ты здесь не оказался, сейчас мы все в одной лодке. Всё, что ты можешь сделать - думать так усердно, как только можешь, сколько тебе нужно. — Сэр, так точно, сэр! — сказал я и попытался отдать честь. У меня не было цели так пошутить. Фанниер был абсолютно прав. Я находился здесь, потому, что был детективом. Я должен был сделать свою работу. — Джордж Джостар, — сказал Саундмен. Я обернулся и обнаружил его в скафандре, стоящим рядом со мной на коленях. Он указал на Наранчу. — Он ведь по-английски не говорит? Можешь объяснить ему? Кажется, у него есть много небольших подлодок, но может ли он объединить их в одну большую? — Аррррррргххххх! Чёрт тебя подери, кусок ты дерьма, какого хрена ты сбрасываешь мои ракеты как тёплый летний дождик? Сууууууука! — Он находился в полубезумном состоянии. Я осторожно похлопал его по плечу. — Отвали! Ой. Что? Я передал ему предложение Саундмена, и у него широко раскрылись глаза. — …Я мог бы… я ни разу даже об этом не думал! Я не тупой, не подумай, но блиииин! Давай попробуем! Das Boot! Отступление и перегруппировка! Десятки подлодок взлетели по щупальцам Глазошара обратно. Саундмен молча стоял, наблюдая за нами, а затем надел шлем и обратился к Фанниеру. — Я отправлюсь послушать пески Марса и понять их. Фанниер кивнул. — Уверен, с Марсом ты поладишь. Позади него появился Пуччи, тоже в скафандре. — Я тоже пойду. Поговорить с ним. — …Энрико Пуччи, вы же всегда заботились только о пути в Рай. — Кажется, Фанниер Валентайн, у меня есть более высокая миссия. — В тумане войны все останется на произвол судьбы. — Молитесь лучше не о моей жизни. Я ещё не умру. По крайней мере, не здесь… Наранча закричал: — Ха-хаааа! Я это сделал! Я, блин, это сделал! Das Boot в полной мощи! Кто, мать вашу, хочет прокатиться, забирайтесь сейчас же! Мы взлетаем! За иллюминаторами находилась почти в натуральную величину подводная лодка. Г.Д. Уэллс представлял собой сферу диаметром около десяти метров с парой длинных двухметровых цилиндров с обеих сторон, внутри которых была размещена система экстренной эвакуации и станция стыковки, позволяющая ему соединяться с другими кораблями. Das Boot был намного больше его, как минимум, на сто метров в длину. Словно лежащее на боку здание. — Саундмен, Пуччи, у вас три минуты! — сказал Фанниер. — Если вы не управитесь с боем и не вернётесь за это время, Г.Д. Уэллс уйдёт без вас! — Разве вам не стоит отправиться на этом корабле с нами? — спросил Пуччи. — Г.Д. Уэллс был отдан под мою ответственность. Я разделяю его судьбу. — Хорошо. Саундмен с Пуччи вдвоём направились к переходной камере, и после декомпрессии они через вакуум открытого космоса попали на подлодку. Однако движения их не похожи были на плавные движения обычных космонавтов; в момент, когда люк открылся, они устремились прямо вперёд, чётко залетев в подлодку. Стенды оказались кстати. — Наранча, поехали, — сказал Пуччи на итальянском. Я мог слышать его голос, исходящий из гарнитуры Наранчи. — Правильно! Полная мощность, прямая тяга! Das Boot! Вперёёёёёд! Das Boot оторвался от вращающегося на тонких щупальцах Г.Д. Уэллса и с невероятной скоростью направился к Глазошару, сразу открыв по нему огонь. Запущенные им крылатые ракеты тоже имели натуральную величину. Ракета за ракетой Глазошар терпел прямые попадания по себе, а взрывы и ударные волны от каждого удара были теперь намного сильнее, чем раньше. Глазошар закрыл свой большой глаз. Сработало? — Получилось, капитан! — крикнул Поколоко. — The Right Stuff[7] нашёл способ выбраться из паутины щупалец! — Я обернулся и увидел, что он держит руки перед грудью, образуя повёрнутыми друг к другу ладонями что-то вроде миски, внутри которой были какие-то странные мелкие гномики. Они создавали крошечные модели Г.Д. Уэллса, а затем, словно бригада механиков, разбирали их, анализируя проблему. — Если мы изнутри освободим Г.Д. Уэллс от внешних слоёв стен, мы будем свободны! Щупальца обёрнуты вокруг цилиндра и сферы только с одной стороны, так что это план нас стабилизирует. Если мы запустим двигатели на полную, то как только мы освободимся от стен, стены останутся в хватке щупалец, и мы сбежим, будто сбросив кожу. Голым космический корабль не простудится! Ха-ха-ха! Тогда мы сможем перейти к удалению взрывного устройства. The Right Stuff уже его обнаружил. — Хорошо, — кивнул Фанниер. — Займись этим! Когда дело продвинется, держи меня в курсе! — Понял! — Гномы вскочили на его плечи, и Поколоко убежал из жилых отсеков. Фанниер проводил его взглядом, затем повернулся к нам. — Как думаете, о каком-таком «Пути в Рай» говорил Пуччи? О чём он, блин, говорил? Разве для этого сейчас было время? Корабль мог взорваться менее чем через восемь минут. Ведь так? Неужели он был так уверен, что у Поколоко всё получится? Фанниер Валентайн казался совершенно расслабленным, но совсем не как капитан, уверенный в способностях своей команды. Он продолжил говорить. — Когда Энрико Пуччи было семнадцать, он начал ходить во сне. Два или три раза в месяц он выходил, крепко засыпал и уходил от дома на долгие расстояния. Его семья переехала на мыс Канаверал в штате Флорида, поскольку боялась, что старший сын будет сбит машиной, и думала, что место с небольшим количеством жителей, открытым ландшафтом и множеством военных и государственных чиновником сделает поиск их сына-лунатика легче. Как вы можете знать, мыс Канаверал служит домом для Космического центра Кеннеди и базы военно-воздушных сил. Он патрулируется 24/7. Но одной ночью во сне ему удалось ускользнуть, и проснулся он за воротами церкви, где работал его отец, священник. Это было в пять утра. Обычно его находили патрульные и возвращали домой ещё спящим, поэтому то был первый раз после переезда на мыс Канаверал, когда его не было дома всю ночь. У отца и матери Пуччи была привычка просыпаться в четыре утра и проверять, был ли он в постели, из-за чего он подумал, что они о нём разволновались, и босиком побежал домой, где обнаружил, что семьи, которая могла бы о нём волноваться, у него больше нет. Дом Пуччи исчез, а место его занял кратер диаметром семнадцать метров. Прямое попадание упавшего метеорита. Но самое странное было то, что падение метеорита никто не заметил. Метеорит уклонился как от радаров Космического центра, так и от воздушных сил. Когда Пуччи, охваченный горем, стоял перед этим кратером, он обнаружил то, что убило его семью. Это был не камень, упавший из космоса, а металлическая пластина. Рукотворный теплозащитный экран. Вот он, — сказал Фанниер, показав на экране изображение прямоугольной металлической пластины с написанными на ней двумя рядами букв. На одном из них было написано «1985-056A». Мм? — Это номер КОСПАР для зонда Джотто, — сказал Фанниер. — В июле 1997 когда он проходил мимо Земли он перестал реагировать на сигналы НАСА, хотя сам один сигнал послал. Он упал с неба, убив отца, мать и младшего брата Пуччи и оставив в живых лишь его одного. Снова Джотто. Но это «снова» относилось не только к семи Джотто внутри Глазошара. Другой ряд букв на металлической пластине, поцарапанный чем-то острым, также говорил «Джотто». И помимо того было ещё немало слов. Всего четырнадцать фраз. Сочетание итальянского с английским. «Винтовая лестница» «Жук-носорог» «Улица опустошения» «Инжирный пирог» «Жук-носорог» «Виа Долороза» «Жук-носорог» «Точка сингулярности» «Джотто» «Ангел» «Гортензия» «Жук-носорог» «Точка сингулярности» «Тайный император» Фанниер улыбнулся. — Ты же видел, как взволнован был Пуччи? Неужели четырнадцать слов что-то значат? Пуччи был священником, а не детективом, из-за чего ему, возможно, нелегко было в это поверить. Но у всего есть значение. — На обратной стороне пластины тоже есть сообщение. Оно – главное, — сказал Фанниер, сменив изображение на экране. На металле было выцарапано ещё три ряда английский слов. «Осмельтесь отвергнуть свой стенд, и когда стенд зачахнет, он соберёт 36 душ и даст жизнь чему-то новому». «Оно подружиться с тем, кто скажет четырнадцать слов». «Место находится в 28,24 градусах северной широты, 80,36 градусах западной долготы». Я понятия не имел, что это значило, но одна идейка у меня была. Место находится в 28,24 градусах северной широты, 80,36 градусах западной долготы. — У Марса есть широта и долгота, — объяснил я. — Вильгельм Бер и Иоганн Генрих фон Медлер создали первые карты Марса, и в качестве базовой точки для нулевого меридиана они выбрали небольшой круг. Эта точка используется и по сей день под именем Эйри-0[8]. И здесь… — Точно, — кивнул Фанниер. — И на Марсе, в 28,24 градусах северной широты, 80,36 градусах западной долготы стоит Карс, который держит канат, идущий к Глазошару. Карс находится там со времени нашего прибытия, и прибыли мы во время того, как он там находился. Фанниер посмеялся. — Пуччи сказал, что потом всё расскажет, и он уверен, что найдёт «путь в Рай» в одиночку. Для слуги Божьего как-то это эгоистично, не находишь? Неужели ступени к Раю действительно откроются настолько импульсивному человеку? Я проследил за взглядом Фанниера и посмотрел на Марс. Подлодка Наранчи уже приземлилась на его поверхность, и Энрико Пуччи ступил на землю. Шёл он в направление Карса. — Да какого фига? Он у нас на пути, — пробормотал позади меня Наранча. Из того, что мы с Фанниером говорили на английском, он не понял ни слова. Несмотря на его упорство, его атака никак не кончалась, и нескончаемый град крылатых ракет превращал поверхность Глазошара в вечное поле взрывов. Судя по открывающимся в поверхности шара дырам, он наносил так гораздо больший урон, чем когда подлодки были разъединены, однако только дыры образовывались, и они сразу же закрывались обратно. — Аргхххххх, как такое вообще может быть!? Дай мне блин, передышку, кусок ты дерьма! Грёбаный, грёбаный, грёбаный кусок дерьма! — Со стороны он напоминал человека, бесящегося от видео-игры. Я вновь взглянул на Пуччи. Фанниер был прав? Неужели четырнадцать слов, которые были написаны на обратной стороне пластины Джотто, значили что-то, что Пуччи называл путём в Рай? Такой ли пустой тратой времени было задавать первым делом этот вопрос? Как только я об этом подумал, я понял, что за вид иллюминатором стал спокойным, щупальца ослабили хватку, а корабль вернулся в норму. Через громкоговорители послышался голос Поколоко. — Так, Валентайн, готов запустить двигатели? Но Фанниер его проигнорировал. Вместо этого он повернулся ко мне и приложил пальцы к губам. Тсс. Не то, чтобы мог голос мог достичь его, да и наушники у Фанниера включены не были, но…? — Валентайн! Эй! Чёрт, что происходит? Right Stuff, кто-нибудь, смотрите! Панику в голосе Поколоко Фанниер тоже проигнорировал. — Кстати, Джордж, ты знаешь, как управлять этим кораблём? — спросил он. — Не думаю, что такое возможно, но, как я понимаю, у детективов есть склонность интересоваться и учиться всему, что только можно. ? Почему он это спрашивал? — Нет. Я знаю основы конструкции космических кораблей, но не специфику их управления. Многие системы контролируются компьютером, но даже так оно требует тщательного взаимодействия между тобой и инженерами, верно же? До и после запуска? Невозможно пилотировать космический корабль без должной практики и симуляции. — Верно. Рад это слышать, — сказал Фанниер, и я почувствовал, как позади меня что-то движется, и повернулся, увидев, как стенд Фанниера уходит от меня с пистолетом в руке. Он стоял позади, направив пистолет на меня. — Кажется, у твоего присутствия здесь есть какое-то значение, — сказал он с улыбкой, которая всё сказала за него. Он что-то задумал и собирался привести в действие. С помощью своего стенда. Пока что он использовал свой стенд три раза. Он появлялся изо рта Наранчи, с верхнего яруса двухъярусной кровати и теперь из-за железной лестницы. Во время его появления пространство вокруг него прорезала плоскость, с виду напоминающая матовое стекло, и появился стенд именно из этого «окна». Судя по всему, ему, вероятно, требовалась «рамка». Из любого окна он мог сделать рамку, и стенд его мог из неё высовываться. Через динамик снова зазвучал голос Поколоко. — …! Валентайн, ублюдок! Бах! Выстрел. Больше звуков не последовало. Я обернулся и увидел одного из гномов Поколоко стоящим на входе в жилые отсеки. Только я на него посмотрел, и он исчез, испарившись в воздухе. Валентайн выстрелил в Поколоко и, вероятнее всего, убил его. — Мм? Эй, чо за херня? — сказал Наранча. — Это был грёбаный выстрел из пистолета… вашу ж мать, кто его сделал, Джостар!? Аа! Из его полукричащего рта появилась рука стенда и прижала к его лбу дуло пистолета. — Отправлять все свои подлодки на Марс было ошибкой, — сказал он на английском, прекрасно понимая, что тот его не поймёт. — И язык у тебя очень грязный. Бах! Наранча повалился на пол, из головы его струилась кровь, а рука стенда из его рта исчезла. Я посмотрел через иллюминатор на Марс. Das Boot, покоившийся на щупальцах Глазошара, тоже исчез. — ……? Наранча, что такое? — Из динамиков послышался голос Пуччи на итальянском. — У вас там что-то происходит? — Наранча? Просто он умер, — ответил на английском Валентайн. — Как там твои переговоры? — ……! — Я давно уже об этом думал, Пуччи. Позволь спросить… Скажи мне правду. Ты когда-либо, хоть когда-нибудь, вообще верил в Бога? — Что…? — Ну конечно нет. Ты самый зацикленный на себе человек, кого я когда-либо видел. Ты стал священником только потому, что это заставило тебя почувствовать себя лучше. К ближнему своему у тебя нет ни любви, ни сострадания. Я осуждаю тебя, Энрико Пуччи. Ты – грешник. За то, что ты искал путь в рай для себя, когда обязан был вести за собой других, ты будешь наказан. Эта пустынная красная планета – не правда ли она прекрасна? Оставить тебя умереть там – это выражение той глубокой искренней жалости, которую я к тебе испытываю. — …хмф. Быть здесь – это судьба. На то воля Божья. — О таком пути в Рай ты говоришь? Ты ничего не знаешь. Вот почему ты не можешь говорить с Карсом. — ………… — Я вёл с Карсом переговоры последние одиннадцать лет. С тех самых пор, как я впервые прочитал сообщение на пластине, которая упала на твой дом. — ………! Rear Window[9]? Он подглядывал? — сказал Пуччи. Когда он сказал это, Фанниер взглянул на меня, из-за чего я понял, что это, должно быть, имя его стенда. Rear Window… стенд, способный в любой рамке создать окно и через него переместиться. Это имя как нельзя ему подходило. — Подглядывал? Как грубо. Я просто осматривал подозрительный неопознанный летающий объект, — сказал Фанниер. — Хе-хе-хе… В тот день, когда он упал, я уже проходил на мысе Канаверал тренировки в качестве космонавта. Честно говоря, тогда я был не в городе и тайком пробирался на базу. Но когда я лишь мельком увидел ту пластину, больше вылазок я не совершал. Это было явным доказательством существования разумной формы жизни вне нашей планеты. Если выпала квадратная пластина, то где-то должна была быть и квадратная дыра. Найти её было не слишком сложно. Вот тогда-то я и встретил всех Карсов. Хмм…? Во множественном числе? — Твой путь в Рай кончается здесь, — сказал Фанниер. — Он привёл тебя на Марс. Пусть эта мысль даст тебе покой в твоём вечном сне, Энрико Пуччи. — Со мной воля Божья! — Не обманывай себя. Бах! Раздался третий выстрел. А потом повисла тишина. Я посмотрел на поверхность Марса, но Пуччи был слишком далеко, чтобы ясно разглядеть его. Я знал, что он должен был быть у основания якорного каната, ведущего к Глазошару, но… — Ага, теперь… Гоязлай Саундмен, тихий человек, несмотря на своё имя. Пришло тебе время нарушить своё молчание. — Ответа не последовало. — ……? Знаю, ты не испугался. Что ты делаешь? Мне это было видно. Длинная тень на поверхности Марса, увеличивающаяся с каждой секундой. Огромная колонна песка, тянущаяся в направлении нас. Прямо к нашему кораблю. Все пески Марса, несясь воедино, подпитывали рост колонны. Колонны затянутых в неё песков. Песков Саундмена. Я отправлюсь послушать пески Марса и понять их. У него это получилось, и так теперь пески Марса стали частью Саундмена. В мгновение ока колонна покинула атмосферу, и конец её становился всё ближе к Г.Д. Уэллсу. Она была от нас всего в паре километров. — Ооо, молодчина, Саундмен, — Фанниер подошёл к окну позади меня и посмотрел на приближение колонны. — Беру свои слова обратно. Ты сильный и громкий человек, как и говорит твоё имя. Этот индеец с ясными глазами тоже вот-вот должен был умереть? — Остановись! — сказал я, но на ситуацию это никак бы не повлияло. Ты знаешь, как управлять этим кораблём? Единственное, как я мог остановить его, было физически. Я схватил у трупа Наранчи нож и бросил его в горло Фанниера, однако он увернулся и бам! С силой пнул меня в живот. — Сиди тихо, Джордж Джостар. Сейчас я отдаю дань уважения кончине Саундмена. Он с лёгкостью отобрал у меня нож и воткнул его мне в правое плечо. — Аааааагх! Теперь оба моих плеча были травмированы, и я не мог поднять ни одной руки — К чему… прощай, Саундмен. Для меня было честью пройти с тобой такой долгий путь, — сказал Фанниер. Произошёл очередной выстрел. Бах! …снова тишина… Я оглянулся через своё окровавленное плечо на иллюминатор. Конец колонны, растущей с Марса в небо, находился от нас всего в паре сотен метров. И продолжал становиться всё ближе. !? Фанниер тоже это увидел. — ? Саундмен? Ты всё ещё жив? — Он мог контролировать свой стенд удалённо, но не мог видеть то, что видел он. Бах! Бах! Бах! Бах! Стрельба продолжалась, но продвигаться вперёд колонна не прекращала. Она была от нас всего в ста метрах. Теперь достаточно близко, чтобы я мог рассмотреть её невооружённым глазом; на её верхушке находился пустой шлем, и стенд Фанниера с глазами-камерами цеплялся за него, стреляя в песок, открывая тем самым одно отверстие за другим. Однако головы Саундмена нигде видно не было. — Саундмен!? Ты где!? — крикнул Фанниер. Я беспомощно стоял и наблюдал за тем, как верхушка колонны изменила форму, образовав круглое углубление с ободком. Как стыковочный люк...! Саундмен находился внутри колонны. Менее чем за минуту он от поверхности Марса добрался до Г.Д. Уэллса; для натренированного космонавта задержать так надолго дыхание в колонне было несложно. Бац! Кончик колонны врезался в Г.Д. Уэллс, раскачав корабль. — Боже мой… Rear Window, вернись! — По его зову стенд вновь появился в дверях жилых отсеков. Дзинь! Бам, бам, дзииинь! Звуки песка, который стучал в дверь, разламывая её, а затем хруст, хруст, хруст, будто по песчаные шаги пришли на его зов. Так появился Саундмен, с ног до головы покрытый красными песками Марса. Даже лицо его было скрыто. Защищаясь от Rear Window Фанниера, индеец-космонавт по-прежнему задерживал дыхание. Лицо Фанниера искривилось от страха. — Господи… Rear Window, застрели его! Бах, бах, бах, бах, бах, бах, бах, бах! Стенд Фанниера бил по нему залпом, но как только все пули его были поглощены песком, Саундмен атаковал, бросившись на Фанниера. — Аааагх! — Крик Валентайна растворился в песке. Шух, шух, шух! Бам, бам! Ба-бам! Не имея возможности видеть, Саундмен пришёл в бешенство и, раскачиваясь, начал бешено бить и швырять затвердевший песок во все стороны. Мне едва удалось не попасться под удар самому, а он направо и налево разбивал части техники. Я понял, что сказать Саундмену, был ли Фанниер мёртв или хотя бы в отключке, было моей задачей, и поэтому осмотрелся, осознав, что нигде его найти не могу. В стене, в сторону которой он его бросил, была дверь, а через иллюминатор я рассмотрел спасательную капсулу, которая должна была находиться по другую её сторону. Она отделилась от Г.Д. Уэллса и начала уходить вдаль. — Саундмен! Снаружи! Фанниер Валентайн сбегает через капсулу! Через иллюминатор я разглядел, как усмехается в капсуле Валентайн. Rear Window затаился в дыре, которую Саундмен пробил в компьютере, ожидая того, как Саундмен прекратит метаться и сделает глоток воздуха. — Не открывай лицо! Rear Window всё ещё направляет в тебя пистолет! — закричал я, но слишком поздно; ощутив нехватку воздуха, Саундмен раздвинул песок, и пуля Rear Window поразила его прямо между глаз. Бах! Голова Саундмена дёрнулась назад, и песочный костюм рассыпался. — Аххххх! Саундмен! Я слышал, как Фанниер смеялся перед динамиком. — Ха-ха-ха-ха-ха! Прощай, Саундмен! Джордж Джостар, прошу прощения, но через две минуты корабль взорвётся. Если ты действительно попал сюда по воле судьбы или предназначению, то, уверен, как-нибудь ты этот взрыв пережить сможешь! На коленях на полу с плечами, дрожащими от боли, я не мог найти в себе силы даже чтобы встать. Я лишь безучастно наблюдал, как его спасательная капсула уходит вдаль, даже не замечая подлодку, которая появилась позади него на Глазошаре. — Пфф, космонавты ни хрена не понимают, как надо убивать. Не знают даже элементарного! Два выстрела, идиота кусок! Одного выстрела недостаточно. Для уверенности надо всегда бить второй раз. Это знает каждый долбаный гангстер. Я обернулся и увидел позади себя Наранчу с маленькой подлодкой, сидящей в дыре, оставленной в его лбу пулей. Она была отбита боком лодки. Один из кораблей своего стенда он оставил внутри себя. — Хех. Когда я далеко посылаю Das Boot он возвращается ко мне слишком долго, поэтому Буччеллати и Джорно всё время говорят мне оставить один или два при себе, — усмехнулся Наранча. Фанниер его заметил, и мне удалось разглядеть, как он с удивлением глядит в крошечный иллюминатор капсулы… и не обращает внимания на крылатую ракету, идущую за ним позади. Ударила она точно по капсуле. Бууу-м! На самом деле звук мне слышен не был, но всё же капсула с Фанниером взорвалась, и обломки её разбросала по всей округе. Rear Window начал постепенно исчезать и испарился. — Ха! Отсоси! — крикнул Наранча, показав средний палец останкам капсулы снаружи корабля. Затем он повернулся ко мне. — Не стой тут как истукан, мы сейчас живо выбираемся отсюда! — А? Но как? — Для начала давай пересядем на мою подлодку и спустимся на Марс. — Но разве нам не нужно сделать разгерметизацию? — Что это вообще значит? Будет прикольно! — А? Вообще нисколько. — Я сказал будет – значит будет! Думай позитивно, сукин ты сын! — ………!? — Пока мы разговаривали гигантская подлодка пришла с щупальцами Глазошара и врезалась в бок Г.Д. Уэллса. Хряя-сь! Оглушительный скрип был сопровождён сумасшедшим ударом, который потряс весь корабль и за которым последовал свист высвобождающегося воздуха. В передней части лодки тоже была дыра. — Охренееть! Забирайся в неё! — закричал Наранча и нырнул сломя голову через обломки, летя по потоку воздуха и по сути позволяя подлодке вдохнуть его. — Ахххх, терять нечего! — крикнул я и прыгнул за ним, целясь в пробоину, однако у меня болели плечи, и я потерял равновесие; я проскользнул прямо через щель, направляясь к дыре перед Г.Д. Уэллсом. А вокруг ничего! Один только грёбаный космос! — Воуууу-у! — закричал я, и вместе с тем запустились двигатели подлодки. Она проехала мимо меня, встала так, чтобы дыра в ней оказалась прямо напротив щели в Г.Д. Уэллсе, и поймала меня лишь спустя минуту моего пребывания без костюма в открытом космосе. — Ну нафиг, чувак! У тебя это реально дерьмово вышло, — сказал, смеясь, Наранча. С этим я поспорить не мог. — Держись на ногах! Мы возвращаемся! — сказал Наранча, помогая мне подняться и давая мне опереться на его плечо. Мы побежали по узкому коридору против направления воздуха, вырывающегося из пробоины в корпусе, к хвосту подлодки. — Ха-ха-ха! Я ни разу не был в своём стенде! Он выглядит так по-настоящему! И действительно, здесь были и инструменты, и трубы, и вообще всё, что могло быть внутри настоящей подводной лодки. Мы пробежали всю длину Das Boot, прошли через небольшой люк, и Наранча закрыл за нами дверь, заперев её круглым колесом. — ОК! Сделай разворот на 180 и вытащи нас отсюда! Подлодка заскрипела и начала движение. До меня доносился звук газа, проходящего по трубам. Наранча опустил свой перископ над правым глазом и занялся пилотированием Das Boot, проведя его под щупальцами вокруг Глазошара и затем вниз по якорному канату. В поле атмосферы Марса нами завладела его гравитация, и нам пришлось повиснуть на трубах, пересекающий длинный коридор (теперь уже вертикальный вал), в то время как подлодка летела прямо вниз. Наранча держался обеими руками, а мне пришлось держаться ногами. Всматриваясь в перископ, Наранча спросил: — Так… и что нам теперь делать с этим полуголым длинноволосым чуваком? Карс. Совершенная форма жизни. Что нам стоило сделать? — Это будет бессмысленно, но может я мог бы снова в него выстрелить? — предложил почти что в шутку Наранча. — Неа, — сказал я. — Ты много раз атаковал его, и, как ты сказал, всё было бесполезно. И нам он ещё ничего не сделал, — Но что стоило сделать нам? Попытаться с ним поговорить? Пуччи пытался… и, видимо, привело это его ровно в никуда. — Такс, мы сейчас от земли в трёх метрах, остановись! Раздался ужасный визг, и мы остановились. Мы находились внутри атмосферы Марса около его поверхности, но костюмов у нас не было, а воздух снаружи составлял менее 1% от атмосферного давления Земли и на 95% состоял из углекислого газа. Дышать нам тут было нечем. Но мы не могли оставаться внутри Das Boot вечно; количество подходящего для дыхания воздуха у нас на борту было ограничено. Мы оказались между двух огней. Но мы всё ещё были живы. — Эх, корабль взорвался, — сказал Наранча, показывая мне вид в своей гарнитуре. В небе Марса был виден огромный фейерверк. Также на неё был поднимающийся ввысь спутник с глазом. Его глаз встретился с моим взглядом. — Жуть какая, — сказал я. В тот момент, когда я вернул Наранче гарнитуру, мы услышали с обратной стороны люка скрип. В вертикальный зал кто-то входил. В передней части лодки всё ещё была большая дыра, а снаружи неё… — Ох, пришёл тот полуголый чувак, — сказал Наранча. Карс вторгся в Das Boot. А значит, он должен был видеть стенды. Совершенная форма жизни становилась всё ближе. Моё тело оцепенело, а Наранча закричал в люк под нами: — Эй! Я не знаю, кто ты, чёрт возьми, такой, только не разбивай мою подлодку! Эта комната – последнее место, где остался воздух! Прости, что нападал на тебя! Серьёзно, прям очень-преочень прости, прям по-настоящему! …его явно никогда не учили перед кем-либо извиняться. Может, ему всего шестнадцать, но он уже успел испытать насилие отца, предательство друзей, отправку в колонию для несовершеннолетних, угрозы… Снаружи раздался треск, похожий на звук сгибающегося металла, а за ним стремительно последовал шум, будто что-то пронеслось по трубам, приближаясь к комнате, в которой находились мы… сюда. Мы с Наранчей одновременно сглотнули, а труба перед нами открылась, из неё вылилась плоть, и плоть эта приобрела форму, став высоким длинноволосым полуголым мужчиной. Карс. Он мог изменять свою форму? Он обернулся и скрутил трубу, словно уголок галстука, закрыв путь вырывающемуся со свистом воздуху, и затем осмотрел внутреннее пространство Das Boot так, будто нас не видел, после чего сделал глубокий глоток воздуха. Вдох. И выдох. — Земной воздух, — сказал он на итальянском. — Вы не представляете, как я по нему соскучился, — Он улыбнулся. — Пора вернуться домой. Домой? — Куда? — спросил Наранча, но Карс не обратил на него внимания. — Этот воздух… на троих человек его должно хватить на четыре часа. — Эй! Харе меня игнорировать, Фабио! — прорычал Наранча. Этот парень совсем не знал страха. Я пнул его. — Чувак, ну очевидно же на Землю! — А-а? Он не марсианин? — Ну говорит ведь он на земном языке? Значит, когда-то он должен был быть там. — О, понял. Но как он вернётся домой? Космический корабль взорвался. — Верно, но затем я вспомнил. — У него уже есть корабль. По крайней мере, семь из них. Зонды Джотто. Технически они являлись космическими кораблями, однако они не обладали своей мощностью и были практически полностью разгромлены, а ещё не было топлива… только я об этом подумал, и Карс сказал: — У меня есть корабль. …! Мы могли переговариваться? — Но разве они не разломаны? — спросил я. Карс посмотрел на меня. Глаза его были имели воистину красивый голубой цвет. — Я могу их починить. Я изучал работу этих машин, пока летел на них сюда с кометы Галлея. Когда Джотто пролетал мимо кометы Галлея, с антеннами произошло что-то неладное, и на тридцать две минуты контакт с ним был полностью потерян. Неужели случилось это не из-за удара кометной пылью, а оттого, что на борт его забрался Карс? — …но нам понадобиться топливо. — У меня его много. — Где оно? — Летает над нами. ? Глазошар? — А? Это…? Что это? — Ещё одни я. — Ещё одни…? — Да. Вселенная была зациклена на тридцать шесть раз, и когда цикл кончился и она началась заново, появилось ещё тридцать шесть меня. Совершенная форма жизни может пережить даже конец Вселенной!? Раз вселенная была зациклена, то история повторяла саму себя, тогда значит ли это, что та же участь постигла и Карса, который тридцать семь раз стал совершенной формой жизни, тридцать семь раз был запущен в космос, тридцать семь раз прошёл путь до Марса, после чего все тридцать семь Карсов собрались в команду? Пока в моей голове никак не могли уложиться одни только масштабы этого времени, Наранча перестал глазеть на нас с раскрытым ртом, всмотрелся в свой перископ и сказал: — Эй, спутник раскололся. Он показал мне то, что увидел. Глазошар распался, и все тридцать шесть его кусков превратились в Карсов. Они объединили свою плоть и растянули единую массу в одну гигантскую сферу. И теперь они вместе с тридцатью шестью Джотто, которые они держали внутри сферы, начали падать к нам. — Парочка поможет нам починить технику, а остальные станут органическим топливом, — сказал Карс. Карс начал выкладывать детали из Джотто на поверхность Марса и голыми руками собирать из них космический корабль, ещё более футуристичный, чем Джотто или Г.Д. Уэллс. Когда ему не доставало детали один из дополнительных Карсов трансформировал свою плоть, превращая её в нужный ему материал. Как только корабль стал готов, оставшиеся дополнительные Карсы без какого-либо недовольства растопили себя и вылились в топливный бак. Наранча пронаблюдал за этим шоу ужасов с серией визгов и верещаний и не был способен смотреть на него, не отворачиваясь, а я же, хоть и был напуган не менее него, не мог удержаться, чтобы не досмотреть всё до самого конца. Законченный корабль имел коническую форму с плавными изгибами. Единственный оставшийся Карс вернулся к нам по трубам и сказал Наранче: — Сократи эту машину до размеров вас двоих. Я сожму оставшийся воздух. Наранча сделал, как ему сказали, и вскоре Das Boot стал настолько мал, что мы едва в него помещались. После этого Карс вдохнул весь воздух в свои лёгкие. Мы с Наранчей вцепились друг в друга, а Карс увеличил верхнюю часть своего туловища вдвое, поднял подлодку на спину и начал нести её в космический корабль. Он выпустил весь воздух внутрь, и тогда Наранча вернул Das Boot в своё тело обратно. Интерьер корабля был отлично оформлен; трудно было поверить, что он был собран воедино из кусков металлолома. Он выглядел так, будто его взяли со съёмочной площадки научно-фантастического фильма. — Если вы могли всё это построить, — спросил я, набравшись храбрости, — то почему не отправились на Землю сами? — Сначала мне не хватало материалов и дополнительных меня, которых можно было бы превратить в топливо, — сказал Карс. — Мои расчёты показали, что мне наконец их хватит в тридцать седьмой вселенной. Два раза я летал к Земле на Джотто. В первый раз мы оказались от неё слишком далеко; во второй раз я уже переоборудовал Джотто и превратил часть себя в топливо в надежде достигнуть атмосферы, но я понятия не имел, под каким углом входить было правильно. Если бы угол был слишком острым, я бы отскочил от атмосферной стенки; слишком тупым – и мои расчёты показали, что при моей массе конвекция и радиация будут настолько велики, что я испарился бы быстрее, чем регенерировали бы мои клетки. Даже если бы мне удалось выжить до приземления, мои ранения были бы критическими. Люди бы обнаружили меня, схватили и отправили бы на другой ракете ещё дальше. Мне нужно было придумать план, чтобы при попытках вернуться на Землю защитить себя. После того, как зонд Джотто сделал съёмку кометы Галлея, он совершил облёт Земли на расстоянии 16.300.000 километров и использовал гравитацию Землю для ускорения, направляясь осмотреть комету Григга-Скьеллерупа. После этого он ещё раз достиг Земли, но не отреагировал на сигналы и исчез. Должно быть, это были как раз те два случая, о которых он рассказал. Каждый день на Землю падает бесчисленное множество астероидов, но практически ни один из них не доходит до поверхности, поскольку скорость, с которой они сталкиваются со сжатой атмосферой, вызывает высокотемпературное конвекционное нагревание, а из-за магнитной энергии в воздухе под давлением происходит радиационное излучение, которое сжигает метеоры прежде, чем они приземляться. — Когда я добрался до Марса, я начал терпеливо ждать подходящего времени. Вселенная перезапустилась тридцать шесть раз, и топлива и материалов у меня было достаточно. И ещё в этой тридцать седьмой вселенной я встретил космонавта по имени Фанниер Валентайн. Фанниер помог мне составить план по входу в атмосферу и договорился о взаимовыгодном сотрудничестве, в рамках которого, в обмен на его помощь, я согласился не есть американцев. Я согласился на его предложение начал ждать его прибытия. Ясно… но зачем Фанниеру хотелось помочь добраться до Земли настолько опасной форме жизни… погодите, есть? — Вы… едите людей? — спросил я. Карс посмотрел мне прямо в глаза. — А с чего ты думаешь, что я оставлю тебя в живых? Как я и сказал, кислорода у нас всего на четыре часа. С нашим топливом на то, чтобы добраться до Земли, кораблю потребуется около шести месяцев. Ты бы такое никак не пережил. Сохраняй спокойствие и позволь мне тебя съесть. А……? — Подожди, но ты же прожил всё это время на Марсе и ничего не ел, да? — вскрикнул Наранча. — Значит, и следующие шесть месяц охрененно продержишься, мудила! И что, что у нас воздуха только на четыре часа! За четыре часа можно успеть дофига! — Из-за того, что вселенная зацикливалась, я без еды бегал круги по Марсу… до сегодняшнего дня. Хотя случай для меня этот необычный, считай, что праздничный пир. — Нет, нет, нет, нет, нет! Поешь, когда доберёшься до Земли! Кого-то другого, не меня! — …ты очень громкий. Твоя жизнь в любом случае продлится ещё четыре часа, и если я перестану выпускать из своих лёгких воздух, вы и вовсе задохнётесь. Ваши жизни уже подошли к концу. Смиритесь. — Нет! Нет! Нет, нет! — сказал Наранча, топая ногой со слезами на глазах. — ? Воздух в ваших лёгких? Он входит и выходит из вас при каждом вашем глотке. Он ведь иссякнет быстро? — Мне не нужно дышать. Я выпускаю воздух постепенно. — А? Но вы же сказали, что воздуха хватит на троих? — Для вас двоих и космонавта. Как видишь, Фанниер Валентайн умер и так и не рассказал мне свой план по входу в атмосферу. Я осмотрелся и увидел лежащего в углу Энрико Пуччи, всё ещё в скафандре. В его шлеме было круглое отверстие, откуда Rear Window Фанниера выпустил пулю, а по центру его лба – дырка от пули, однако пуля в этой дырке застряла, и когда я дотронулся до неё пальцем, она выпала. Она не дошла до мозга. Отверстия в его голове и шлеме были засыпаны красным песком, из-за чего сразу стало ясно, кто спас Пуччи жизнь. Тот решительный индеец-космонавт. Он спас жизни и нам. Только я почтил его память, и глаза Пуччи с дрожью раскрылись. — О, вы очнулись? — спросил я. Пуччи не обратил на меня внимание. — Тридцать шесть дополнительных Карсов…? — пробормотал он. Всё это время он был в сознании и слушал? Таким образом, мы с шумом оторвались от поверхности Марса, вылетели из атмосферы в космическое пространство, и вскоре Марс исчез из нашего вида. Наранча в жаре лежал на полу и рыдал. Внезапно рядом с ним послышался мобильный рингтон плю-пон-пин-пара-пара-пон, и Наранча взял трубку, а именно телефон-камушек в его руке. Я совсем забыл о его существовании. — Ааа-а, Буччеллатттиии-и! Это же вы, да? Это я, Наранча! Тут так много всего происходит, я прям забыл, что у меня есть телефон, — взволнованно сказал он. Буччеллати сказал что-то, что явно привело его в бешенство. — Ааааа-а!? Какого хрена, вы вообще о чём? Тут всё катится к чертям собачьим! Мы даже больше не в Морио! Мы на грёбаном Марсе! МАРСЕ! Планете! Да! А-а? — После этого его лицо съёжилось, он передал телефон мне. — Буччеллати хочет поговорить с тобой. Я взял камушек и приложил его к уху. — Алло? — Где вы и чем вы заняты? Я не собираюсь терпеть дурачество. Дурачество… мы находились на космическом корабле, и нас вот-вот готова была съесть совершенная форма жизни. Мне хотелось кричать так же громко, как Наранча, но я удержался. — У нас в заложниках много граждан Морио. Мы обращаемся с ними хорошо, но могли бы и хуже. Какого лешего он вообще нёс? — Вы, гангстеры, конечно, любите разговаривать как джентльмены, — сказал я, — но я знаю, что вы в попытках найти своего босса убивали людей на острове Нэро-Нэро. Мы с братьями Ниджимура были тому свидетелями. Островитяне пытались добраться до гавани, потому что попали в засаду этих бандитов, которые их и убили. Однако Буччеллати ответил: — Убивали? В смысле? — Не стройте дурачка! Жители острова пытались сбежать на лодках, а вы, ребята, их поубивали! — …? Мы не убиваем мирных граждан. — Только не официально, конечно. — Нет… мы давали клятву этого не делать. — Ну, клятву вы эту нарушили. — Погоди. Где произошли эти убийства? — В западной части острова Нэро-Нэро, у гавани. — …? Мы обошли остров по кругу, но у него не было гавани. — ……? — Но я же её видел. — Я не вру. — …похоже, что нет. Запаха лжи я не чувствую… как бы странно это не звучало по телефону. — ……… — Должно быть, кто-то скрыл часть острова, чтобы её не было видно изнутри…? Такое мог сделать лишь один человек. Секко Ротарио и его Evil Dead[10]. «Хе-хе… о, Секко Ротарио тоже здесь», — сказал тогда NYPD Blue. Отлично, Джордж Джостар! — сказал Буччеллати. — Когда всё закончится, я тебя отблагодарю. И с этими словами он повесил трубку. Видимо, он не смог понять и доли того кошмара, в котором мы с Наранчей находились. Я отдал телефон обратно Наранче. — Джостар? — сказал Карс. — Так ты тоже Джоджо? Упс. Карс усмехнулся мне. — Видно, тебе ещё много чего есть рассказать мне перед тем, как я съем тебя. Пытаясь не запаниковать, я молился, чтобы этот разговор продлился дольше, чем четыре часа. — Ааааа-а? А что со мной!? — крикнул Наранча. Мм… ни пуха ни пера?

Примечания:

[1] «Das Boot» («Подводная лодка») — немецкий художественный фильм-сериал о противостоянии немецкого и британского флотов во время Второй Мировой войны, вышедший в 1981 году и срежесированный Вольфгангом Петерсоном. [2] «Dune» — фантастический фильм режиссёра Дэвида Линча по мотивам одноимённого романа Фрэнка Герберта, вышедший в 1984 году. [3] Одилон Редон — французский художник-живописец, график, декоратор, один из основоположников символизма и импрессионизма. В данном фрагменте автор отсылается на его картину «Глаз, как причудливый воздушный шар, плывущий в бесконечность», созданную по рассказу Эдгара Аллана По «Сердце-обличитель». [4] Шигеру Мидзуки — японский художник-мангака, автор серии манги «GeGeGe no Kitarou» («Китаро с кладбища»), одним из персонажей которой является демон Бекбирд. [5] ЕКА – Европейская космическая академия, международная организация, созданная в 1975 году в целях исследования космоса. [6] КОСПАР – международный комитет, образованный в 1958 году в целях помощи учёным разных стран обмениваться информацией, полученной с помощью космических спутников. Все летающие космические объекты стран, входящих в организацию, имеют свой уникальный каталожный номер, зарегистрированный в КОСПАР. [7] «The Right Stuff» («Парни что надо») — американский художественный исторический фильм режиссёра Филипа Кауфмана, вышедший в 1983 году. Основан на одноимённой книге Томаса Вулфа, посвящённой истории лётчиков, выбранных для первых пилотируемых космических полётов на кораблях «Меркурий». [8] Эйри-0 — 500-метровый марсианский ударный кратер, находящийся внутри кратера Эйри по координатам 5°06′ ю. ш. 0°00′ в. д.. Расположение кратера определяет положение начального меридиана Марса. [9] «Rear Window» («Окно во двор») — детективный фильм 1954-ого года выпуска о прикованном к инвалидному креслу фоторепортёре, который, наблюдая за соседями, начинает подозревать, что один из них убил свою жену. [10] «Evil Dead» («Зловещие мертвецы») — фильм ужасов, дебютная работа режиссёра и сценариста Сэма Рэйми и первая часть одноимённой трилогии, вышедшая в 1981 году.