Джордж Джостар

Пока я, полумёртвый, лежал на спине в Японии на загородной дороге, произошло именно то, что мне было нужно. Когда я очнулся, плоть на моей спине и пятой точке снова была на месте, а разлом в черепе зажил. Я спал на широкой кровати в окружении белых стен и практически полного отсутствия мебели, и веснушчатый паренёк, который сидел возле меня, по-итальянски сказал: — О! Джордж Джостар, ты проснулся! — ? Откуда ты знаешь, как меня зовут? — спросил я, тоже по-итальянски, что стало для меня полной неожиданностью. Как так вышло, что теперь я говорю по-итальянски? — Ха-ха-ха! Здесь живёт японец с очень полезной способностью. Он сделал так, чтобы все, кто сюда входит и выходит, могли говорить по-английски, по-итальянски и по-японски. Включая тебя! — ………? Какого хрена, что это значит…? Где мы? В Японии? — Япония. Морио. Меня зовут Винегар Доппио. Но тебя спас не я, это был мой босс. Постой секунду, — сказал он и потянулся за книжкой, лежащей на боковом столике. На её обложке находился причудливый рисунок мальчика, а сама книжка называлась «Pink Dark Boy: Часть 8. Том 112». Она была слегка великовата, чтобы её было удобно держать в руках, поэтому Доппио немного согнул её и поднёс к уху. После этого он поджал губы и начал напевать странную песенку «Томемемемемем ♪ томемемемем ♪ », продолжив меня полностью игнорировать и уставившись в никуда, и всё же он с кем-то разговаривал – с кем-то, кого здесь вообще не было. — О, алло! Это Доппио. Джостар очнулся! …да, понял, — После этого он посмотрел на меня. — Эй. — ………? — Думаешь, встать уже можно? Я не был уверен, но всё-таки откинул одеяло и спустил ноги на пол. Я всё ещё был одет к свадьбе, боже, но не думаю, что упоминание этого как-то бы помогло, да и всё, на что я был способен, когда меня пронзила боль, это стон. Мою задницу и спину по ощущениям готово было разорвать на куски, а голову мою словно проткнули деревянным колом. — Кажется, ему очень больно, — Он спокойно сообщал факты какому-то невидимому человеку, а мне было так больно, что по-настоящему захотелось ударить этого паренька за это. — Нет, я не могу! — Мне было так больно, что каждый кусочек моего лица двигался в различном направлении. — Эй. — М-м? — С кем это ты, по-твоему, находишься? — оскалился он, но веки мои дёргались так сильно, что я даже не смог нормально рассмотреть его лицо. — Что…? — Дружище, я – грёбанный гангстер. Слова и ответы выбирай осторожно, понял? — Доппио приподнял рубашку и показал мне зажатый в штанах пистолет, из-за чего мне тотчас стало намного хуже. В том смысле, что теперь причин сдерживаться не было! — Не думай, что я не использую его только потому, что ты ранен! — сказал он и попытался спустить рубашку, но я схватил его за запястье, второй рукой выхватил пистолет и ударил его рукояткой по подбородку. Называешь себя гангстером? Сколько там тебе, пятнадцать? Шестнадцать? Меня дважды сбивали немцы, я разбился при посадке и выжил в долбаном осином гнезде, так что это тебе, блять, не шутки. Доппио свернулся клубком, вцепивший в свой подбородок, а я приложил дуло пистолета к его виску. — Расскажи-ка, что здесь происходит, умник. Доппио поднял глаза и вцепился в меня взглядом. Совсем не похоже, чтобы он пытался скрыть какой-либо страх. Хоть он был и юн, но кишка у него была не тонка. — А-а-а? Подожди минуту, придурок… — сказал он и снова поднёс Pink Dark Boy к уху. Как трудно в это ни было поверить, но, похоже, это был телефон. Телефон в форме книги. Вспоминая Англию, телефоны в ней были размером с часы с кукушкой, а судя по их самолётам и кораблям, японские технологии были ничуть не более развитыми, так что если это была Япония, то не 1920-го года. Так что проблемой моей было не просто где я был…а когда я был. Внезапно кол в моей голове пронзительно и высоко заиграл плю-пон-пин-пара-пара-пон ♪ и зззз зззз завибрировал, сотрясая мне сам мозг. — Агхххх! Что за херня!? Секунду назад кол был метафорой, но теперь я был уверен, что у меня в голове действительно был кол, который играл музыку и вибрировал! — Я же сказал, не шути со мной! Ты думал, я просто парень на другом конце грёбанной линии, да? Ты собирался за моей спиной называть меня, Доппио, фриком-телефонолюбом? — Судя по той хери, которую говорил этот парень, мозги мне взбалтывал именно он. Он что-то со мной сделал. С помощью телефона. Мне нужно было заставить его остановиться. Но вибрации в голове всерьёз чуть не довели меня до потери сознания, и я не мог подчинить своё тело ни единой команде от мозга, а потому не мог поднять руку, направить пистолет на Доппио и спустить курок. Всё, что я мог, это чувствовать, как у меня закатываются глаза, и проговаривать «Акакакакакакакак!». Я умирал. И каким-то образом внутри меня находился телефон, который звонил и вибрировал. Он пытался убить меня. Меня не волновало, как. Я должен был сделать всё, что мог. Направить ствол вверх. Я не мог прицелиться, поэтому я поднёс ствол к своей голове, использовал голову и пол, чтобы зафиксировать его как можно прочнее, и вложил свои последние силы, чтобы спустить курок. У меня не было необходимости в чистом попадании. Механические штуковины перестают работать даже когда от них ломается лишь частичка! Бах! Пуля проделала в моей коже и черепе дыру длиной семь сантиметров и глубиной семь миллиметров, а также отсекла около двух миллиметров от той части черепа, которая была превращена в телефон. Этого было достаточно. Вибрация и звон прекратились. Я никогда не чувствовал мозг в теле сильнее всего, но он всё ещё немного затёк. — Скотина…! — закричал Доппио. В этот раз я не упустил в нём вспышку страха. Руки мои больше не дрожали. Я повернул пистолет к лицу Доппио и не заколебался. Бам бам бам бам! Но даже при том, что стрелял я с расстояния меньше метра, ни одна из пуль не попала в цель; все они попали в стену позади него. Рядом со мной стоял человек в шляпе с пистолетом в руке. — Хватит, — сказал он. — Может, он немножко ебанутый на голову, но он – часть мафии, и если с ним что-либо случится, тебе придётся расплачиваться. Так работает система. Он сделал что-то, что бы я, никогда не промазывая, теперь промазывал. Кто, чёрт возьми, эти люди? Создать внутри моей головы телефон…как, блин, всё это возможно? — Эй! Миста, застрели его! — закричал Доппио, и Миста направил пистолет на Доппио. — Заткнись, блять! Я сейчас тебя застрелю! Возьми себя в руки, в таком виде ты просто пиздец как ужасен! — Заткнуться!? Ты это говоришь мне – телефоноголику звонь звонь алло алло это я, Доппио ♡ !? — Что!? Я даже не поминаю, что ты за дичь несёшь! Ебучий недоумок! The Iron Ladyes[1]! Бах бах бах бах бах бах! Миста шесть раз выстрелил прямо в Доппио. Мм, так ты можешь его застрелить? Подумал я, но затем увидел… Ну, увидел кое-что. А также их услышал. Крошечные человечки в безумных нарядах летели на поверхности пуль и кричали «Неееееет! Кья-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! ♡ ♡ ♡ ♡ ♡» низким и хриплым голосом. Пока я вылупился на них, не веря своим глазам, каждый из них, перед тем, как попасть в Доппио, откинул свою пулю в сторону, отклонив их ровно настолько, чтобы по каждой стороне его лица попало по три выстрела, после чего пули проехались по его щекам и бам бам бам бам бам бам в стену позади него. Следы от пуль оставили на щеках Доппио пометки, похожие на кошачьи усы. Доппио, должно быть, увидел ровно то же, что и я, поскольку он застыл на месте, не пошевельнув и мускулом, а Миста дико захохотал: — Да-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Посмотрите на этого котёночка! Доппио, ты такой милаха! Ва-ха-ха-ха-ха-ха! — Шесть маленьких человечков, круживших вокруг лица Доппио, тоже рассмеялись: — Божечки, Доппио, на тебе они смотрятся таааак хорошо! — Мне так нравится, ты должен оставить эти шрамы! — Да, Миста, огонь! Теперь ещё отпечатай их, это будет просто рандеву шика и авангарда! — О-о! Нужны ещё кошачьи ушки! — Фу, нет-нет, задний слева, ты преувеличиваешь. — Тебя просто слишком увлекает от того, что ты в Японии. — Ты – последний, кого нам надо отсеять, задний слева! — Воу ♡♡♡ передний по центру! Сказанёшь, так сказанёшь! ♡♡♡♡♡♡ Оравой они были довольно шумной, но что они такое!? Они были живые!? Но как только я достиг пика замешательства, в комнату шагнул светловолосый парень, за которым последовало ещё несколько человек. Он выглядел не старше Доппио и имел в себе нежные, но всё ещё отнюдь не женственные, черты. Из всех мужчин, кого я встречал, он был единственным, кто мог по красоте сравниться с Цукумоджуку. Как будто каждая клетка его тела отливалась каким-то ослепительным светом, из-за которого смотреть на него прямо было сложно. — Джордж Джостар, прошу прощения за манеры моих подчинённых, — сказал он. Он держал в руке кусок мыла и подошёл ко мне, чтобы осмотреть мои раны. Он был ростом 189 сантиметров и доходил мне всего лишь до груди, но даже так он дотянулся куском мыла и свободной рукой до моей огнестрельной раны, и когда он убрал руки, мыло исчезло, а вместо него он держал бейсболку. Парень осмотрел кепку, после чего повернулся к заполненной пулями стене. — Доппио, ты превратил её в телефон прежде, чем передать мне? Дрожа как осенний лист, Доппио упал на колени. — …когда она стала телефоном, это качество осталось… — сказал он, смотря на кепку. Кепкой она казалась только для меня. — Здравствуй, Джордж Джостар, — сказал он, подняв глаза на меня. — Меня зовут Джорно Джованна. В нём была какая-то сила, но сила не пугающая. Та специфически скомканная грань, присущая тем, кого в жизни нигде не увидеть. Он напоминал мне пловца мирового класса, когда тот стоял на суше. Как будто он сосредоточился на одной простой вещи и сделался в ней лучше, чем кто-либо другой. Но за этим кроилось что-то больше. Этот парень обратил бандитов вроде Доппио и Мисты в своих подчинённых. И, как и они, он тоже обладал какой-то мистической способностью. Он опять залечил рану в моей голове. — Что это за вид силы? — спросил я. — Мне сложно объяснить, — сказал он, поймав мой взгляд, — но мы называем их стендами. А тех, у кого они есть – владельцами стендов. Мастера Хамона называют их духами Хамона или Стендами. Странное имя, но люди с этими способностями могут видеть силу, которая стоит рядом с ними как призрак. Это было пятнадцать лет назад. В ночь человека-мотылька, когда мы решили покинуть Ла Пальму, когда мы сидели перед головой моего отца, Лиза Лиза решила рассказать о них. Стенды. — У того мангаки, Кишибе Рохана, есть стенд, который позволяет тебе видеть стенды, — объяснил Джованна. — Точно так же он сделал так, чтобы мы все могли говорить по-итальянски. Так мы понимаем друг друга. Один из людей, вошедших с Джованной, был худой мужчина с хмурым лицом. Когда наши взгляды пересеклись, он громко фыркнул: — Я хочу только одного – чтобы вы все ушли отсюда как можно скорее. Эта единственная причина, по которой я вам помогаю. Вся моя кровать в крови! Я – человек нервный, вы знаете! И в моей мастерской пропали часы! Среди нас завёлся вор! Все итальянцы заулыбались, а одинокий японец стал ещё менее радостным. Я начинал догадываться, что здесь происходит. Какие-то бандиты поддразнивали местных жителей. — И? Теперь мы понимаем друг друга, и что? Почему ты хочешь поговорить со мной? — Как я понимаю, ты проводил время в компании детектива, — сказал Джованна. — Я слышал, что время, которое вы провели вместе, наделило тебя новым типом силы…Потусторонним? — ……!? Откуда он это знал? — О, это тоже из-за меня, — сказал японец, помахав рукой. — В такое время я рад, что появился человек, вроде тебя. Похоже, ты хорошо справился с той заварушкой с командиром ВВС. Я чувствую, что ты лучший человек для раскрытия этой тайны. — Тайны…? — Тебе никто не сказал? Человек, который здесь умер – твой старый друг, Като Цукумоджуку. Полагаю, ты не знаешь, но детектив, который вёл это дело, был твоим двойником, другим Джорджем Джостаром. Детективом из префектуры Фукуи. Похоже, он поменялся с тобой местами и оказался в Англии, в 1920-ом году. Убийство. Жертва – я. Это всё на тебе, друг мой. Не так давно Цукумоджуку упоминал это. Но я понятия не имел, о чём кто-либо говорил здесь. Цукумоджуку мёртв? Он ведь только что отправил меня сюда! И что он имел в виду под моим двойником? Детектива Джорджа Джостара? Кто поменялся со мной местами? Пока моя голова продолжала кружиться, Кишибе Рохан принялся объяснять суть Дела трёх убийств детективов (включая Цукумоджуку) и как их тела были расположены. Он объяснил, как этот другой «Джордж Джостар» приехал сюда из Фукуи, а также всё остальное безумие, начавшее происходить в Морио и в мире после его прибытия. Это лишь усугубило моё недоумение. То, что когда-то было обычным маленьким городком, внезапно откололось от Японии и теперь было островом, плывшим посреди океана, и, судя по-другому острову, острову Нэро-Нэро, вероятнее всего у Морио были ноги, с помощью которых он и плыл. Вероятно. А-ха-ха-ха-ха-ха. Что за херня. «Джордж Джостар» отправился на Марс вместе с одним из гангстеров, вернулся с каким-то американским космонавтом, и всё это чтобы совершить аварийную посадку на горящем шаре в Морио, однако его корабль исчез, когда попал в дом, в котором я находился, в Дом Перекрёстных Стрел, и оказался он в Англии, из которой я прибыл. А в довершение всего мою старую дорогую Англию наводнили зомби, и направились они в Лондон, уверенные, что он превратился в «Улицу Опустошения»…факт, из-за которого мне чертовски захотелось обратно, но, судя по всему, теперь, когда их босс был убит, Джорно Джованна намеревался взять контроль над семьёй Пассионе и хотел, чтобы я раскрыл убийство их босса, Дьяволо, и до тех пор не собирался позволять никому из вовлечённых покидать Дом Перекрёстных Стрел. Я проигнорировал Джованну и начал с того, что подобрал с пола копию Pink Dark Boy. Но я не знал, как её использовать. Мне пришлось попросить Доппио. «Позвони с этого в Англию». Он взял её и взглянул на Джованну, который сказал «Сделай это», и тот сделал. — …мм? А-а? — Ох, да ладно, тащи другую, — раздражённо сказал я. — Нет, серьёзно. Странно, мои телефоны могли звонить в космос и Англию, но… — ……… — Не-е, Джостар, — сказал Миста, глядя на Доппио. — Я ни разу не слышал, чтобы он врал о телефонах. В этом плане у него свои причуды. — Но почему? Он же работал пару минут назад, — сказал Доппио, постукивая по телефону и переворачивая его в попытках снова сделать рабочим. Он казался по праву этим озадачен, так что, возможно, Миста был прав. В кармане Мисты зазвонил маленький квадратный аппарат, и когда он ответил, Доппио обругался. — Видишь!? Он работает! Проблема не на нашем конце, а где-то там. Не знаю, может, они сломали его или что-то другое пошло не так, но…я сомневаюсь, что таки сломался, всё-таки телефон Наранчи – это просто камушек. Его сломать не так уж и просто. Если бы они его уронили или потеряли, он бы всё равно прекрасно звонил. Либо они каким-то чудом сломали камень, либо они оказались в такой загадочной заднице, где даже мои телефоны не могут дозвониться. Поскольку он сказал, что телефон должен был дозваниваться куда-угодно, я попросил его рассказать мне, как он работает, и позвонить в особняк Джостаров, однако он не смог дозвониться. Что такого происходило в Англии? Доппио вынул из лампы у кровати лампочку, превратил её в телефон и попытался ещё пару раз. — Ну, мы можем связаться с нашим офисом в Риме. И с Сан-Диего. Тихуана ещё работает. Кажется, дело не в наркотиках, э-хе-хе. Да, Джостар, единственное долбанутое место – это Англия. Хотя в самом Морио тоже довольно долбануто. Как будто у всего города какое-то странное долбанутое настроение. — Гм, — сказал кроткий на вид гангстер, поднимая руку. Рядом с ним другой мужчина – тот, что с каре – словно школьный учитель ответил: — Да? Фуго? Фуго указал на окно. — Это небо похоже на ночное, но я в это не верю. Мы не видим ни луны, ни звёзд, хотя при этом облаков, которые бы их закрывали, тоже не видно. Вместо этого что-то другое…парит, или скорее, плывёт. Окно спальни Кишибе Рохана находилось на вершине холма, с которого открывался вид на гавань и бухту. В воде плавали лодки, от которых поднимался настоящий шум. Огни лодок были направлены на небо, освещая гигантское существо, которое плыло над ними. Это был кит, причём большой; более двухсот метров в длину, плывущий вверх ногами, спиной к нам. Огромный белый кашалот. Хотя в данный момент он плывёт верх ногами по Тихому океану. — Что ж, вот тебе и Моби Дик, — сказал Фуго. Остальные вскрикнули от удивления. Гигантский белый кит, плывущий вверх ногами как космический корабль, был таким, конечно, не один. Все виды гигантских рыб плыли вверх ногами или мелькали в стаях. Некоторые стаи плыли по бокам Морио, и если внимательно присмотреться, можно было заметить на вершине холма скользящие чёрные тени. — Так…видимо, это значит, что Морио плывёт вверх ногами в воде, да? — сказал Миста. — И Морио съёживается? Будто…звучит тупо, но из-за давления воды? — От этих слов он получил в свою сторону несколько шокированных взглядов и пару иронических смешков, но точку зрения его никто оспаривать не стал. Гигантский белый кашалот проплыл мимо рыбаков в освещении их фонарей. Он слегка развернулся, чтобы увидеть перевёрнутый город лучше, после чего у него кончился то ли интерес, то ли воздух, поскольку он развернулся и уплыл за горизонт Морио; поверхность воды находилась под нами. — Охренеть, это что? — сказала пара крепко сложенных близнецов в школьной форме. Я проследил за их взглядом и увидел гигантского осьминога, прилипшего к поверхности окружающего Морио барьера и залезавшего на него (вниз), а присоски его закрывали половину неба на юге. — Джостар, разве сейчас время засматриваться на небо? — сказал Джованна. Но я уже начал думать. Не об убийствах, но о том, как вернуться в Англию, как снова увидеться с Лизой Лизой, как убедиться, что свадьба у неё будет. Должно быть, зомби захватили власть после того, как меня отправили сюда, поэтому день свадьбы я уже пропустил. Но…Лиза Лиза будет в порядке. Я знал, что она не умрёт. Она не была настолько слаба, чтобы её мог убить какой-то там зомби. В одном этом я был уверен, сомнению места быть не могло. "Спасибо тебе, Лиза Лиза", — подумал я. Может, я и нахожусь в этом безумном месте со страшнейшей неразберихой, но, по крайней мере, я верю в то, как ты сильна. Я должен был вернуться к ней? Но как? Я должен был использовать Потустороннего. Каким образом? Что я сделал до этого? Я всё обдумывал и продумывал. Но о чём я думал конкретно? Мне сказали: Верь в Потустороннего, и ты возьмёшь верх над своей судьбой. Поэтому я пытался поверить. Вера в Потустороннего означала… веру в существование писателя, пишущего историю со мной в качестве главного героя. А в историю нельзя добавлять вещи, в которых нет смысла или которые появляются просто из ниоткуда. Поэтому мне нужно было повернуть повествование в нужное русло. Но что «поток повествования» означал здесь? Если для начала мне надо было обратить внимание на ситуацию, в которой я оказался, то тогда я должен был сделать то, что сказала мафия, и раскрыть убийство их босса. Чёрт. Я не Цукумоджуку! Прежде, чем я крикнул это, у меня возникла иная мысль. Быть может, встреча с Цукумоджуку и всё то время, что мы вместе провели в приключениях, значили, что я могу использовать это как основу для раскрытия тайны здесь? Да, именно это я и должен был сделать. Ну и хрен с вами. — Джованна, расскажи мне всё, — сказал я. Джованна улыбнулся, словно распустившийся цветок. В первую очередь я сделаю то, о чём меня просят. Тела Дьяволо и Киры Ёшикаге были разложены на полу кабинета. — Когда упал этот долбанный корабль, нам пришлось схватить тела и ненадолго свалить из дома, но когда корабль исчез и дом восстановился, мы вернули их обратно. Полиция сейчас – тот ещё цирк, в таком деле, чтобы получить шанс раскрыть его, реально надо быть владельцем стенда, — сказал стенд, принадлежащий одному из крепко сложенных японских близнецов, Ниджимура Фукашиги. Он назывался NYPD Blue. Как мне сказали, некоторые стенды обладали собственным разумом. Не только он; подруга Кишибе Рохана, Рейми, выглядела совсем как человек, она хихикала и шептала ему на ухо, пока он угрюмо ворчал, как всё это было несправедливо. Разве сейчас было время дли флирта!? Хотя какая разница. Дьяволо и Кире перерезало горло от уха до уха. Море крови. Когда мне сказали, что Цукумоджуку тоже перерезали горло, я очень взволновался, но заставил себя сосредоточиться. Мне нужно было рассмотреть всё разом. Кишибе Рохан использовал свой стенд, Heaven’s Door, чтобы превратить оба тела в книги. Одна из сторон их лица раскрылась, кожа отклеилась, словно страницы, а на месте глаз остались большие дыры. Однако каждая страница была заполнена словом «смерть» на разных языках. Видимо, когда люди были ещё живы, он мог читать о них всю информацию: их прошлое, их личные качества, даже то, что они сами не смогли заметить или давным-давно забыли. Но на момент их смерти всё было расписано словом «смерть». Также я взглянул на записи, сделанные стендом Леоне Абаккио, Videodrome. И Дьяволо, и Кира на мгновение появились в кабинете, издали вопль, горла их были разрезаны, и они умерли. Кишибе попросил его за секунду до их смерти поставить Videodrome на паузу и превратил эти записи в книги, однако оба тома были практически полностью пусты, записана в них была лишь самая основная личная информация. Одни только имена их стендов. Всё об их чувствах и воспоминаниях полностью исчезло. — Они знали, что вот-вот умрут, и в какой-то степени смирились с этим. Понимаете? — сказал Кишибе Рохан, поворачиваясь к странице, которая уже начала покрываться словом «смерть». — Смерть начинается ещё тогда, когда мы живы. Эти двое были убиты, а тела их были брошены прямо там, куда входили и выходили Кишибе Рохан с полицией. Как такое могло быть? Неужели японцы были ещё более эгоцентричны, чем я себе представлял? Кто знает, что здесь, в будущем, считалось моральным. Неважно. Мне нужно было просто выстроить все факты в единую цепочку. Кишибе сделал так, чтобы они больше не были книгами. — Есть какие-либо изображения убийцы? — спросил я. Абаккио помотал головой. — Только записи жизни жертв. — Их поместили сюда и убили одновременно, или между этими двумя убийствами есть временной промежуток? — По записям сказать нельзя, — сказал Абаккио. — Всё, что нам известно – это то, что произошло с каждым из них по отдельности. Но мы можем сказать, что предполагаемое время убийства для обоих из них – двенадцать часов назад, сегодня в восемь утра. Что с ними произошло…? — И нет никаких записей о том, что с ними происходило до того, как они появились здесь? — Да. Что очень странно. Единственное, как я могу объяснить это – это сказать, что этих двоих до их убийства не существовало, или что их принесли сюда для убийства из какого-то другого дня, а не 24-ого июля. — Ты не можешь проверить записи со вчерашнего дня или какого-нибудь другого? — Videodrome может просмотреть только один день. От полуночи до полуночи. — И тогда у нас получается одна секунда? Или, могу предположить, что если мы посмотрим на всё под другим углом, то они могли умереть за секунду до полуночи. А предполагаемое время смерти – это как раз и было неправильно. — ……… — На это у него ответа не нашлось. Я попросил Абаккио переиграть записи и приложил все усилия, чтобы уловить каждую деталь. Прямо как это делал Цукумоджуку. Если всё было так, как они заявили, то они были мертвы большую часть дня. Сравнивая 3D-изображения Videodrome с реальными телами и учитывая, что дом этот, судя по всему, обладал каким-то контролем над температурой, который поддерживал в нём прохладу, даже не смотря на то, что было лето, состояние тел только подтверждало это. Я потратил немного времени, переводя взгляд с одного на другое, будто пытаясь найти шесть отличий, но ничего не выделялось. — Хмм, похоже, эти долбаные гангстеры таки не хотят надурить нас своими стендами, — сказал NYPD Blue. В какой-то момент он подошёл сзади. — А? Ты, кретин, какого хрена ты к ним прицепился? А ну вернись сюда! — закричал Ниджимура Фукашиги, но NYPD Blue не стал его слушать. — Заткни свою пасть! Это расследование убийства! Я ни за что не оставлю его какому-то дилетанту! — Он повернулся ко мне. — Прости, приятель. Прошу, продолжай, — Продолжай что? У меня ничего не было! Однако я вышел вперёд, сказал «Конечно!», обернулся обратно к телам и, наверное, оттого, что отвлёкся, я кое-что заметил. Лицо Киры было покрыто потом, с лица его он падал ему на рубашку, но в тот миг, как пот ударил об неё, она высохла. Так же, как исчезает снег, едва коснувшись земли. ? Что это значило? Пот падал с его щёк на грудь, но никак не приземлялся. Разве мог пот так быстро испаряться? Я начал протягивать руку, но затем спросил: — Прикосновение к ним даёт нам почувствовать их тела? Абаккио кивнул. — Только это запись, так что даже если твои руки или одежда окажутся в крови, это только временно. — О, да? — сказал я и, не придавая этому особого значения, просто протянул руку и дотронулся до рубашки Киры. Между его рубашкой и кожей не было ни майки, ни чего-либо ещё, но она была сухой, как кость. Насколько много пота было на его лице, такой же мокрой должна была быть остальная часть его тела, однако рубашка его не была даже влажной. Я не был в курсе достижений текстильной промышленности со времён своих дней, но обычно поту для того, чтобы высохнуть, требовалось какое-то время. Он не просто испарялся, будто его капнули на горячую сковороду. Если бы он был горячим, как скала вулкана, я бы это увидел, но, прикоснувшись к нему, я определил, что он был немного тепловат, вполне в пределах нормы. «Должно быть, это ключ к разгадке», — подумал я. — Что? С грудью Киры Ёшикаге что-то не так? — спросил Абаккио. Он стоял рядом со мной, пристально всматриваясь в моё лицо. — …ты что-то нашёл? Даже не думай оставить это в секрете. Расскажи всю правду сейчас. Когда-то я был копом. Я смогу определить, лжёшь ты или нет. Прежде всего, лжец из меня был не очень. Но не успел я ответить, как стенд позади меня сказал: — Воу, панк. Ты раньше был полицейским? Тогда ты знаешь, как тут надо. Прежде, чем кого-то запугивать, сначала подумай своей башкой, — С этими словами NYPD Blue протянул руку и начал обшаривать одежду Киры сам. — Хмм. Кажется, ты нашёл зацепку. — Пфф, — сказал Абаккио и подошёл к NYPD Blue, положив руки на грудь мертвеца. Кира быстро мотался в петле, издавая крик за криком, пока горло его разрывалось и захлопывалось снова и снова. Я перешёл к Дьяволо, который застрял в очень похожей петле, и начал внимательно к нему присматриваться. Так как я знал, что ищу, нашёл я это быстро. Капля пота упала с его щеки на плечо и исчезла. То же самое. Я протянул руку и дотронулся до тонкой рубашки, прилипшей к телу Дьяволо, но она тоже была сухой. Он тоже весь вспотел, но…на всякий случай я поднял его рубашку и засунул руку. Да. Живот Дьяволо был мокрым насквозь. Чего совсем нельзя было сказать о его рубашке. Но как такое могло быть? — Вы трое ведёте себя как полные чудики, — сказал Миста, они с Фуко дико загоготали, но я не обратил на них внимания. Здесь было что-то непонятное. Как такое могло произойти? На них были не какие-то мгновенно-сохнущие рубашки. Если бы это было так, Абаккио и NYPD Blue на это бы указали. Именно потому, что это было невозможно, они оба выглядели озадаченно и продолжили расследование, не обращая внимания на насмешки. Тогда если это были не быстросохнущие рубашки, то…быстросохнущий пот? Это казалось в той же степени маловероятным. В каком бы я времени ни был, пот был потом. Физика остаётся физикой. Высыхание требует времени. Хмм…но в какой степени физика применима здесь? Посмотреть только, что лежало передо мной. Осязаемая запись смерти человека. Гуманоидная сверхспособность, расследующая преступление по собственной воле. Всё это было за пределами моего опыта. Они могли превращать книги в телефоны, заменять черепа мылом и заставлять летать на пулях маленьких трансвеститов. Ситуация была долбанутая. Перевёрнутый город в океане, окружённый невидимой стеной. Рыбы, которые проплывали мимо нас, не были гигантскими; просто нас каким-то образом сжало. Можем ли мы тогда судить о чём-либо, основываясь на обычной физике? Нет. Похоже было, что кое-какие правила в силе ещё были, но важность физика имела лишь в ограниченной степени. Это была работа стенда; их пот, эта внезапная смерть, и то, как их затащили в комнату и убили без какого-либо сопротивления. Раз физика была здесь неприменима, то, быть может, вещи, которые должны были занимать время, времени не занимали…погодите…время? Стенд Киры Ёшикаге, Killer Queen, мог поворачивать время вспять с помощью Bites the Dust. King Crimson Дьяволо мог предсказывать будущее и вырезать это время. Способности обоих стендов затрагивали время. И трупы обоих владельцев стендов лежали здесь, вместе. Говоря о времени – Цукумоджуку провалился во времени из Англии 1904 года в Японию 2012, после чего прошёл через время ещё два раза перед смертью. А также был ещё один случай. — Мистер Кишибе, — сказал я. Тощий художник повернулся ко мне. — Вы ничего не говорили о часах? — Говорил! — воскликнул он, взволнованный тем, что кто-то действительно его услышал. Он шагнул вперёд. — Здесь, в моём кабинете, стояли часы, прямо на этом столе! И они пропали! Это был единственный способ определить время в этой комнате без окон! Их вряд ли можно назвать ценной вещью, так что я с радостью выкупил бы их у того, кто их забрал, но я хочу свои часы обратно, спасибо! — За что? — сказал Миста. — Просто купите себе новые! Сэнсэй ♡! — У меня к своим вещам привязанность! — огрызнулся Кишибе с таким напором, что даже Миста отступил. — Э-э, не надо кричать, — сказал он. У Кишибе была мастерское умение заставлять каждое своё слово звучать по-странному убедительно. — В том смысле, конечно, я понимаю. Я тоже забочусь о своих вещах, — сказал Миста. — Так отдай их обратно! Я не дам никому уйти, пока они не вернутся! — Я думал, гангстеры держат Кишибе здесь, но, похоже, только что он поменялся с ними ролью. Я слышал, как люди тихо посмеиваются, впечатляясь его показушной смелостью, однако я заставил себя задуматься. Пропавшие часы? Для этого должна была быть причина. Если Кишибе говорил правду, и часы эти были дешёвые, то в их краже не было никакой выгоды. Если только у того, кем бы он ни был, кто украл их, не было причин думать, что наличие здесь часов станет для них плохой новостью. И снова, «время». Это было ключевое слово для того, что за всем этим стояло. Единственный вопрос был как? Время для высыхания пота. Почему он высыхал моментально? Игнорируй физику и найди ответ! Справься! Пот не высыхал моментально. На высыхание ему требовалось время. Это только казалось, что времени ему не требовалось. То количество времени было ускорено, чтобы казаться одним мигом. На вид всё произошло мгновенно, но это было не так. И по тому же принципу секунда, потребовавшаяся на убийство этих двоих, на самом деле была не секундой. Гораздо больший промежуток времени всего лишь казался нам секундой. Время было ускорено. А часы были спрятаны для того, чтобы мы этого не заметили. «Вот и всё», — подумал я. Я был уверен, что пришёл к ответу. Но хотя они явно были ускорены, ни один из них не двигался так, будто находился в фильме, который крутили слишком быстро. Тела людей никогда не бывают полностью неподвижны, из-за чего когда они ускоряются, движения их всегда отрывисты и на взгляд заметно неестественны. Однако в том, как они двигались, не было ничего неестественного, даже в скорости их крови, когда она хлынула из их тел. Странность была только в поте. Он образовывался на щеках медленно, как и обычно, скапливался, набухал, свисал, падал и неестественно быстро высыхал. И не только он. Если бы всё происходило обычным образом, я бы смог подставить под его щеку руку и поймать каплю пота при её падении. Однако скорость их пота была настолько противоестественна, что я не мог подгадать для этого время. Что это значит? Люди двигались нормально, но пот их был ускорен…как только он сходил с их щёк, он падал и очень быстро высыхал. Хмм. Как только сходил с их щёк? Значит, кожа человека была границей…пограничной поверхностью. И время по разные её стороны шло по-разному? Неужели для времени было возможно идти по-разному внутри тела человека и снаружи? Должно быть, так. Иначе подобная ситуация была невозможна. Доказательством были стенды этих двоих. Killer Queen мог взорвать кого-нибудь так сильно, что тому приходилось заново проживать последний час своей жизни, и только тот, кто взорвал его, помнил, что произошло. А значит, время текло по-другому для одного только человека-бомбы. С King Crimson было то же самое. Дьяволо мог предсказать будущее и удалить этот промежуток времени, из-за чего если события шли в последовательности A→ B→C, он удалял B, после чего для всех, кроме Дьяволо, события шли как A→C, хотя для самого Дьяволо всё было как A → предсказание B → удаление B → C, и так акт использования стенда расширял время для него, но изменял его течение для всех остальных. Иначе говоря, внутри человека и вне его время может идти по-разному. В основном эти времена идут в одном темпе, но с использованием этого типа стендов синхронность их прекращалась. Дьяволо создавал небольшой разрыв, но с Killer Queen, кого бы он ни превратил в бомбу, время повторялось тем чаще, чем сильнее тот пугался и пытался попросить помощи. Разрыв между временем жертвы и настоящим временем становился всё больше и больше. Да и разве с нашим внутренним чувством времени не происходит постоянных сбоев? Даже без участия стендов? Я поверить не мог, что время, которое надо мной издевались на Канарских островах, время, которое я провёл, сражаясь на войне, и время, которое я смотрел на то, как волосы Лизы Лизы развеваются на ветру и сверкают под светом солнца, – всё это могло течь с одинаковой скоростью. И время, которое я провёл в поместье Моторайзов лицом к лицу с Антонио Торресом внутри Уильяма Кардинала, определённо шло не с той же скоростью, что время, которое я провёл здесь, заключая выводы из пары трупов в окружении гангстеров. Когда мы сосредотачиваемся, течение времени внутри нас становится быстрее. Мы можем обдумывать неимоверное множество вещей за считанные минуты, даже секунды, поэтому, в сравнении с внешним временем, время внутри нас пробегало в мгновение ока. Как, погодите, это действительно была лишь минута? Таким образом, в этот самый момент, когда колёса в моей голове бешено вращались, я создавал разрыв между своим внутренним временем и временем снаружи. Если время внутри людей отличалось от времени снаружи, то если получить контроль над одним из времён, которое это было из них? Killer Queen поворачивал время вспять только для человека, который был бомбой, а King Crimson удалял прожитый им отрезок времени из общей временной линии. Здесь же стенд некого неизвестного индивидуума ускорил для Киры и Дьяволо внешнее время. Та секунда, которую они прожили, крича и умирая, для них, должно быть, была лишь мгновеньем, однако внешне происходил гораздо больший, сверхсжатый период времени. Я ещё не до конца был уверен, насколько он был долгим. Но, по крайней мере, загадку с потом я разгадал. И, полагаю, также я нашёл объяснение тому, как никто не стал свидетелем их убийства. — Мистер Кишибе, может ли такое быть, чтобы эта комната оставалась пустой, скажем, час около восьми утра? — А-а? Никак нет, — сказал Кишибе. — Это однозначно было самое оживлённое время. Из-за того, что мы нашли тело Цукумоджуку, сюда набежала целая толпа копов. — Ладно, — Да уж, никто не просто не видел убийства; никто не увидел лежащие на полу тела. Так что, вполне вероятно, время было ускорено вокруг них с полуночи до предполагаемого времени смерти, до времени, когда их нашли. Если он, чтобы убить их, сжал восемь часов в секунду, то почему бы ему тогда не продолжить в том же духе и не сжать ещё двенадцать, приведя нас в восемь часов вечера, настоящее время? Если восемь часов занимали одну секунду, а от полуночи до настоящего времени было двадцать часов, то было это примерно 2,5 секунды. Нельзя отрицать, что в кабинете никого не было 2,5 секунды. Предполагая те же масштабы; очевидно, после их смерти время могло ускориться ещё сильнее и превратить те двадцать часов в одну секунду или 0,1 секунды, но на данный момент для построения теории мне нужна была конкретная цифра, так что давайте возьмём 2,5 секунды. Они оба были убиты в первую секунду, и в следующие 1,5 секунды происходило двадцать часов их разложения. Всего 1,5 секунды? Судя по телам, это явно было так, но…можно ли было в этом как-то удостовериться? — Мистер Кишибе, у вас случайно нет термометра для тел? Кишибе ухмыльнулся мне. — Есть! Ты планируешь сделать вскрытие? Меня это немного застало врасплох, но, думаю, для его характера такое было в привычку. — Да. Если у вас есть что-нибудь, что может помочь… — Да, конечно! — сказал чересчур радостно Кишибе Рохан. — Понимаешь, я рисую мангу в жанрах ужасы и мистика. Мне так любопытно узнать, чем занимаются патологоанатомы! На мёртвых людях я их ни разу не использовал, но когда я бродил по городу, я находил мёртвых птиц и котов, и они были самыми познавательными. — ……… Я был не единственным, кто затих, но Кишибе не обратил на это никакого внимания и начал разъяснять подробности своих экспериментов на мёртвых животных, пока его рот не прикрыла его подруга. — Ум? Ммф…а, термометр для тел, точно. Я принесу весь комплект. — …спасибо, — Я повернулся к парочке, которая рассматривала загадку сухой одежды на записях Videodrome. — Абаккио, NYPD Blue, мне нужна будет ваша помощь. — …? Что? — Абаккио и NYPD Blue явно были так поглощены своим делом, что пропустили мои слова мимо ушей. — Сейчас мы проведём небольшое вскрытие, — сказал я. — Не против измерить ректальную температуру? — …? Чтоооооооо? — А ну-ка послушай, приятель, я просто обычный полицейский, и дерьмом криминалистов я заниматься не буду. Оба они заговорили одновременно, но когда же я сказал «Вы не можете оставить всё дилетанту», они с неохотой согласились и взяли у Кишибе термометры. У него их было два. — Ты же их стерилизовал, точно? — с подозрением спросил Абаккио. Кишибе возмутился. — Конечно да! Как грубо. Кто ж знает, какие ужасные бактерии скрываются в кишках диких птиц и кошек! Я вымыл их и продезинфицировал! — Диких…птиц? — Последний раз я использовал их на диком кабане. Скорее всего, он спустился с гор, и его сбила машина! Но к счастью удар был нанесён таким образом, что тело его осталось невредимым, и я каждый час фотографировал его, вставлял в его прямую кишку термометр и составлял подробные записи о состоянии его тела. Я даже смонтировал видео! Если у вас в запасе есть пятнадцать минут, вы можете посмотреть, как кабана съедают личинки, и он превращается в одну кость. Лицо Абаккио слегка позеленело Кишибе же поспешил с этим закончить. — В любом случае, они абсолютно чистые. Итак, Абаккио и NYPD Blue замерили температуры, и у обоих они упали между десятью и одиннадцатью градусами. Videodrome оказался так полезен, что позволил нам измерить их начальную температуру, когда они оба ещё были живы. Ни Кира, ни Дьяволо не страдали от ожирения, поэтому их температура падала на один градус в час в течение первых десяти часов, и затем на полградуса в час после, а значит, результаты полностью соответствовали моей теории. Далее мы обследовали внутренне состояние их ртов и глаз. Их слизистые оболочки частично высохли. Помутнение роговицы было около половины пика (который, обычно, достигался за 24 или 48 часов после смерти). Затем трупные пятна. Мы подняли тела и проверили – их цвет был практически на максимуме. Они достигали пика за двенадцать часов, что также не создавало противоречий. Тела их были достаточно жёсткими, прямо на пике трупного окоченения – на что тоже уходило от десяти до двенадцати часов после смерти. Отлично. — Достаточно, — сказал я. Абаккио с NYPD Blue повалились на пол. — Что-нибудь выяснил? — спросил Абаккио, но я его проигнорировал. Я увернулся от пролетевшего термометра и задумался. Задумался под звук разбивающегося термометра и воплей гнева Кишибе. Объяснения могут возникнуть только после того, как сделаны все выводы. Копы, независимо от времени и места, всё время так нетерпеливы. Тела определённо претерпели двенадцать часов разложения. Пока мы занимались вскрытием, теория, с которой я вёл следствие, осталась неизменной, а значит, первые восемь часов прошли для Дьяволо и Киры как одна секунда. Однако насчёт трупов их казалось, что с момента смерти двенадцать часов прошли для них как двенадцать часов, а не как 2,5 секунды. Тогда, может быть, сжатие времени этого стенда каким-то образом не включало живых людей? Нет, люди были не единственными, кто ощущал течение времени. Также его ощущали животные. И зомби. Хорошо, тогда, если этот стенд мог сжимать время, исключая при этом тех, кто мог его воспринимать, то из-за разницы между двумя его потоками, когда пот свисал с их щёк, он относился к внутреннему времени, являясь частью их тела, а в момент, когда он от них отрывался, он переходил во внешнее время, переставая быть частью их тела. Похоже, одежда их также считалась за внешний объект, но не из-за того ли, что Дьяволо и Кира находились не в том состоянии, чтобы считать её частью своего образа? Другими словами, то, что считалось внутренним, было основано на том, на что распространялось представление человека о своём «я», и всё остальное, что считалось внутренним, попадало таким образом в течение другого потока времени. Итак, я задумался. У меня был профиль убийцы. Он был владельцем стенда, который мог ускорять время. В этом ускоренном времени он убил Дьяволо и Киру. Перерезал им глотки. Но разве возможно было так легко перерезать живым людям глотки на такую глубину? Ни один из них не был никак скован. И они были владельцами стендов, а потому даже когда они не могли двигаться сами, стенды их должны были быть свободны. Владелец стенда где-то скрылся, из-за чего они не смогли дать отпор? Бессмыслица. Дьяволо выпустил свой стенд, так что King Crimson бы знал, что приближается атака, и сделал бы так, чтобы атака никогда не произошла. Кира тоже; если бы он просто использовал Killer Queen, он мог бы сделать всё, к чему прикоснулся, бомбой, однако он, почему-то, не смог себя защитить? Они столкнулись со стендом, который мог ускорять время. Существовало правило, по которому на одного человека может приходиться лишь один стенд, а значит, также мы могли сказать, что ничего другого убийца сделать не мог. Его стенд не мог скрыть его. Единственное, что можно было сделать с помощью ускорения времени – это перемещаться с огромной скоростью. Но так ли трудно было избежать столкновения с противником, который просто умел быстро перемещаться, когда в твоём распоряжении были бомбы? Я не был особо уверен, поэтому решил подсчитать, и если восемь часов прошли за одну секунду, и бежал убийца на Киру и Дьяволо со скоростью десять километров в час, то тогда относительно них он двигался со скоростью 288.000 км/ч. 800.000 метров в секунду. В 241 раз быстрее скорости звука. Что-то чертовски сумасшедшее. Как тогда вообще даже додуматься заложить бомбу? Как бы то ни было, они явно не могли использовать свои стенды. Или нет. Почему? Их противник был слишком быстр, чтобы они смогли что-либо предпринять? Если он действительно бежал в 241 раз быстрее скорости звука, то звучало логично. Однако глаза у них обоих были стеклянные, и они просто уставились в никуда, даже не пытаясь сопротивляться. Они выглядели так, будто уже сдались. Но ведь это был босс мафии, который, как и Джованна, руководил группой гангстеров со стендами, и серийный убийца, который остался в живых в таком маленьком городке, как Морио, в то время как его преследовало множество владельцев стендов. Разве стали бы они одновременно отказываться от попыток выжить и ждать своей смерти? Нет, нет, ни в коем случае. Дьяволо предсказывал будущее относительно своего внутреннего времени, так что его стенд всё равно бы сработал, и как бы быстро не приближался убийца, он бы всё равно предсказал атаку за десять секунд наперёд и сделал бы так, чтобы она не произошла. Он бы так и сделал. Как и любой солдат. Ни один солдат не станет стоять с ружьём в кобуре и ждать, когда его пристрелят. Не важно, как ты был плох, если у тебя был нож – ты его использовал, если кончались пули – можно было использовать рукоятку, если был в ярости – можно было пойти голыми руками, и даже когда ты был тяжело ранен и не мог пошевелиться, ты всё ещё мог попытаться и укусить врага. «Однако они даже не попытались дать отпор», — подумал я, заставляя себя прокрутить всё в голове. Что, если они оказались в ситуации, где они не могли использовать стенды или думали, что в этом не было необходимости? Не могли их использовать? Пока им не перерезали горло, они не получили ни одной травмы, и раз не пострадали они сами, то и стенды их должны были быть в порядке. И наоборот. Не могло такого быть, чтобы они не могли использовать свои стенды. Тогда что, если они подумали, что в этом нет нужды? Хмм, да, должно быть, это так, логично было только это, в конце концов, оба они неистово потели и громко вопили, они были в слишком большом удивлении и замешательстве, чтобы осознать, что находились в опасности. Но что же стало для них такой неожиданностью? Из-за чего они впали в такое замешательство? Со времени, когда владелец стенда ускорил время, не превратился ли мир вокруг них в бурлящий водоворот? Я осмотрелся вокруг. Они умерли в этой мастерской, где не было ничего, кроме стола. Окон на стенах не было – одни только двери. В потолке окон не было тоже. Что бы здесь изменилось, если бы даже час был сжат до секунды? Скорее всего, не изменилось бы ничего. Я не находил здесь ничего, что могло бы спровоцировать такое удивление и замешательство. Так что же с ними произошло? Если вокруг них ничего не было, значит, помимо них здесь должен был быть кто-то другой, и это не мог быть убийца. Убийца перерезал им обоим глотки так, что они этого даже не заметили. Он должен был прятаться. Так что же увидели Кира и Дьяволо, и какие мысли у них промелькнули, что они впали в такой ступор? Они оба. Два владельца стендов, которые могут контролировать время. Босс мафии и серийный убийца. И, похоже, Джованна с Кишибе считали, что именно они были источниками силы, передвигавшей остров Нэро-Нэро и Морио. Когда они умерли, они были вместе? Почему? Потому что сражались. Я наконец-то понял. Стенд Киры Ёшикаге, Killer Queen, обладал третьей способностью под названием Bites the Dust, с помощью которой он превращал людей в бомбы, которые взрывались, если кто-то через этого человека пытался разыскать его, и когда она взрывалась, его перемещало обратно во времени на час, и тот начинал всё с начала. Для серийного убийцы, который желал лишь жить своей жизнью, не привлекая внимания, это была идеальная способность. Бомба взрывалась, даже когда человек хотя бы произнес его имя, а если во взрыве погиб кто-то посторонний, после отматывания на час он мог просто обезвредить бомбу и отменить обречение на смерть. Однако был один недостаток – человек, которого он сделал бомбой, сохранял свои воспоминания и время, но сам Кира уловить того, что происходит, никак не мог. Поскольку он понятия не имел, кого убивает его бомба, он понятия не имел, кто его преследовал, и пока бы он не занялся этим, он бы понятия не имел, насколько сильно они к нему приблизились. Конечно, он мог просто держаться от человека, которого он превратил в бомбу, на расстоянии, и таким образом сохранить себе мирную жизнь, но пока она была активирована, он не мог использовать ни одну другую способность Killer Queen, из-за чего оставался достаточно беззащитным. И даже если он был вынужден обезвредить Bites the Dust, не зная, что с ним происходит, так он мог оставить своим врагам жизнь и ненамеренно избавить их от взрывной участи. Ему надо было быть уверенным, что этого не произойдёт. И единственным способом обеспечить это – было подобраться к бомбе, что также подвергало его риску столкнуться с людьми, которые его преследовали. Единственное, как можно было компенсировать этот недостаток, это избежать страха и тревоги, вызванной расстоянием до бомбы, и стать бомбой самому. Обычно для убийства того, кто встал на его пути, достаточно было обычных способностей Killer Queen, но используя Bites the Dust на себе, после взрыва он мог сбросить час времени, выяснить наилучший способ убить своего преследователя и исправить любые совершённые им ошибки. Он получал знания, опыт и предвидение. Поскольку он был серийным убийцей, который пытался скрыть свою личность, для того, чтобы безопасно взрывать врагов, ему нужно было подбирать удачное время и место, но с Bites the Dust подобная осторожность становилась ненужной. Кто бы за ним не следил, он мог взять и взорвать любого, кого хотел. А затем вернуться на час назад, дождаться времени, когда враг взорвался, и в тот момент судьба убивала ему врага, оставляя всех вокруг без понятия, как он внезапно взорвался. Этот сброс времени был очень эффективен. Итак, после смерти детектива и скоплением в Морио ещё большего числа детективов, Кира установил Bites the Dust на себя, а потому мог быть готов ко всему. В этот момент появляется Дьяволо. Что произошло затем? Пытаясь убить Дьяволо, Кира активировал бы Bites the Dust, но King Crimson Дьяволо почувствовал бы это будущее и не допустил, чтобы оно когда-либо произошло. Однако поскольку результатом взрыва было то, что время было обречено повернуться на час вспять, Bites the Dust всё равно бы откатил его. Но в таком случае, у Киры бы не осталось воспоминаний о взрыве Дьяволо, поэтому он попытался бы взорвать Дьяволо снова, King Crimson снова бы это вырезал, но откат на час всё равно был обречён произойти – так каждый раз Дьяволо вырезал собственную смерть, и время сбрасывалось на час. Кира и Дьяволо оказались бы в ловушке бесконечной временной петли. Единственным, кто за этот час мог изменить судьбу, это Кира, а единственным способом уйти из временной петли было снять Bites the Dust, но когда серийный убийца столкнулся лицом к лицу с боссом мафии, это ли могло прийти ему в голову? Особенно учитывая, что Кира знал, что время сбросилось, знал, что он кого-то взорвал, но не помнил, как он это сделал. От этого Кира бы невероятно занервничал. Способность King Crimson Кира никак знать не мог, поэтому оптимальным для него вариантом было постоянно появляться и снова атаковать его с Bites the Dust. Но сколько бы он усилий не прикладывал в попытках избавиться от Дьяволо, Дьяволо мог сделать так, чтобы атаки его никогда не произошли. И всё же, чем больше отчаивался Кира, тем больше он полагался на то, что каким-то образом Bites the Dust даст ему лучший результат. Временная петля, в которую они попали, тут и там немного бы смещалась, но по своему существу бы продолжалась. В любом случае, я был вполне уверен, что основная суть дела была такова. Как всегда говорил Цукумоджуку: «Когда ты прав, ты знаешь это без проверки». Впервые в жизни я понял, что он имел в виду. Он указывал не просто на уверенность. Детективы (и я) не просто верили в себя. Они верили во всё. В мир. И Бога. Они были убеждены, что состояние всего существует для них самих. Это наделяло силой Потустороннего, и Потусторонний наделял их силой. С Потусторонним на своей стороне, я мог двигаться вперёд без малейших колебаний. Теперь вопрос следующий – почему это должно было случиться в Доме Перекрёстных Стрел? Течение времени было разделено человеческими сознаниями. Возможно ли было атакой стенда пробить этот размытый барьер? Нет, ни для кого из них. Раз Кира и Дьяволо имели своё восприятие ускоренного времени, то в момент их смерти время бы это исчезло, эффект ускорения бы завершился, и тела их остались бы лежать на полу мастерской. Но, несмотря на то, что ничего подобного не произошло, тела их начали разлагаться, а Рохан с полицейскими входили и выходили из комнаты, никак не увидев двух тел, поскольку время в Доме Перекрёстных Стрел было ускорено. Дом Перекрёстных Стрел такое мог. А если говорить строго, его прошлая версия, Дом-Куб. Дом – это не человек. У дома нет восприятия. Если стенд убийцы попытался бы ускорить время в любом обычном доме, у него была бы возможность манипулировать бескрайней бесконечность пространства-времени. Манипулировать временем для самого мира. И не для одной Земли, а для всей Вселенной, что я не мог и попытаться себе представить, но даже если это было возможно, как только время бы ускорилось, люди заметили бы, что оно не соответствует их внутреннему времени, и запаниковали. Для убийцы, который пытался тайно убить двух людей, массовая истерия была вещью далеко не идеальной. Но Дом перекрёстных Стрел, Дом-Куб, был не обычным домом. Он был стендом. Область восприятия стенда с человеческим именем, Сугимото Рейми. Его здание содержало собственное пространство-время. Тессеракт. Дом Перекрёстных Стрел был построен поверх Дома-Куба. Держа это на уме, я попросил Кишибе Рохана: — Принесите мне все часы, которых нет в мастерской. Кишибе ухмыльнулся мне. — Ты начинаешь вести себя, как детектив из прошлого! Никаких объяснений по ходу дела, а-а? — Он вместе с остальными японцами начал собирать часы. Как себя ведут современные детективы? По часам из каждой террасы, всего четыре штуки. Я осмотрел их. Все часы показывали одно время – 20.13. — Какого хрена, даже секундные стрелки идеально синхронны! Капец как жутко, Рохан! — Тебе серьёзно нужно к психиатру, — сказали крепкие близнецы, но Рохан к ним не прислушался. — Просто в отличие от вас, кретины, я не такой неряха. Мельком я взглянул и на свои часы. 11.15. Я должен быть на середине свадебной церемонии, надевать кольцо на Лизу Лизу. Давать ей свою клятву. Возможно, защищаться от шуточных возражений против свадьбы своего приятеля по службе. Но времени я не терял. Может, это и было в прошлом, но если прошлое ещё существовало, как-нибудь я туда вернусь…! Я приложил голову обратно к заключению выводов. Эффект ускорения произошёл в этой мастерской. Иначе говоря, в пристройках, которые превратили это место в Дом Перекрёстных Стрел, этого не случилось. Граница была определена Домом-Кубом. — Рейми, не против, если я задам пару вопросов? — Конечно, — сказала она и подбежала ко мне. — Раскрытие дела ведь идёт как по маслу, так? Как по маслу? Неужели на вид всё было именно так? На секунду меня застали врасплох, после чего я осознал, что внутри меня время текло иначе, чем для всех остальных. — Рейми, я хотел бы спросить тебя насчёт этого здания…насчёт Дома-Куба. — Да, да? Из того, что она мне рассказала, «факты» о том, что Дом-Куб был перевезён из Ниши Акацуки в Морио, были вторичны, и всё, что она помнила, это то, что она оказалась здесь, в Морио, как Дом Перекрёстных Стрел, и что за ней не осталось никаких воспоминаний о том, что было прежде. — Стенды могут развиваться. И неожиданно эволюционировать, — добавил Кишибе. Он следил за нашим разговором. — Это естественно только если ты не тот, кем был до этого, Сугимото. — Наверное, этим он рассчитывал её утешить, и в ответ она улыбнулась, но в улыбке её я приметил след печали. Печаль от того, что она была не тем человеком, каким была когда-то, или от того, что не имела воспоминаний о своём прошлом, была не тем, что не уловил бы человек с таким зорким глазом, как Кишибе. — Grand Blue Мурётайсу увеличился в числе. Такие вещи происходят всё время, — сказал Кишибе. — Кто-либо ещё терял после этого память? — спросил я. — А? Нет, владельцы-люди не теряли. Но сами стенды, как известно, меняются как снаружи, так и изнутри, так что вполне логично, что в итоге их старая версия может быть полностью переписана. Рейми стала выглядеть ещё более удручённой. Время текло и для неё. Я ничего не мог с собой поделать. — Кишибе, вы когда-нибудь испытывали страх забыть, что с вами произошло? Вы когда-нибудь чувствовали, что потеряли время, которое знали, что прожили? — В этом нет ничего страшного, — сказал Кишибе, и мне показалось, что он не блефует. — Подавляющая часть моей жизни не содержит ничего существенного. Я посвятил всего себя рисованию манги, вот тебе и всё! — высокомерно фыркнул он. Рейми на него лишь взглянула. В эту секунду японские подростки позади меня, Хиросэ и близнецы, вставили свои пять копеек. — Боже, Рохан, ты ведёшь себя как полный болван! — Джордж спрашивал не об этом! Ты не понял? — Да ну, включи воображение! Чувак, без стола для рисования от тебя нет никакого толку. Что-то из этого, казалось, дошло до него, и он резко повернулся к Рейми. — А? А! Ой, нет! Я не подумал! То, что я в порядке, ещё не значит, что в порядке ты! Прости, с моей стороны это было так необдуманно! Он захлопнул ладони вместе и склонил голову вниз, и сделал он это с таким отчаянием, что Рейми чуть не захохотала. Б-бббб. — Ладно, хватит, Рохан! Вы действительно живёте ради манги, да? Я тоже понимаю, к чему вы клоните. — Нет, правда, простите. Иногда я забываю проводить границу между собой и другими людьми и думаю, что все вокруг могут делать то же, что и я. Другие мангаки всё время меня за это критикуют. Я правда не пытаюсь быть самодовольным ослом! Я просто ожидаю от людей слишком многого! Это полностью моя вина! — Это самое высокомерное, что я когда-либо слышал! — Какого? Ожидаешь от людей слишком многого? И каким же великолепным ты себя возомнил? — А-ха-ха-ха! Ты, наверное, шутишь! Ничего тупее я в жизни не слышал! А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — обрушился Хиросэ с истерическим смехом. Я тоже полагал, что Рохан шутит, однако выглядел он так, будто был на нас в искреннем бешенстве. — Что тут смешного!? Коджи! Я тут серьёзно извиниться пытаюсь, а вы надо мной за это смеётесь!? А? Серьёзно? Смех Хиросэ затих, а на место его пришёл взгляд застывшего ужаса. Рейми рассмеялась: — Рохан, ты безнадёжен! На то, чтобы со всем этим разобраться, не хватит никакого времени, поэтому я вернул обсуждение в прежнее русло. — Рейми, как я понял, ты – очень необычный стенд, но в своей основе каждый стенд имеет «владельца» и задача стендов – «стоять» рядом с ним, верно? Я бы определённо сказал, что стенды, которые забывают своего владельца, являются своего рода исключением, достаточно уникальной ситуацией. Особенно для стендов с собственным разумом, забыть своего владельца в процессе «роста» или «эволюции» было бы большой проблемой. Внезапно Рейми стала очень серьёзной, а остальные затихли, чтобы послушать. — Вот почему я не думаю, что ты выросла или эволюционировала. Я думаю, это было скорее будто…с тобой произошло что-то шокирующе, — Шокирующее? Я был в курсе кое-чего подобного. Травма. Раны. Причинённый вред может наделить силой. — Рейми, ты помнишь, чтобы тебе причинили вред или ты как-либо страдала? — спросил я. Глаза её выглядели как глаза настоящего человека. В них был свет, и после моего вопроса свет этот погас. Я будто упал в них в глубокую бездну. Мои слова задели её за живое. — Рана, — сказал я, уверенный в своём Потустороннем. — Я… — сказала она, и в глазах её снова вспыхнул свет. Слова, которые она держала в себе, теперь вырвались наружу. — Моя спина…последнее время она болит. — ? Твоя спина? — Да. Ох… — Рейми ярко покраснела. Она крепко закрыла глаза и стиснула зубы. — А-а? Сугимото… — сказал Кишибе. — Что ты делаешь? — …ах! Ах. Ахх. Аххххххх! С тяжёлым дыханием, внезапно тело Рейми дёрнулось, словно её ударили ножом в спину. Она поспешила стянуть с плеч лямки своего платья и опустила топ, тем самым обнажив спину. Чмошники-гангстеры начали по волчьи посвистывать, а один издал даже особенно жуткое «О-охх!», после чего появилась стрела, прямо между её лопатками, и не просто какой-то символ, а настоящий наконечник стрелы внутри неё, поднимающийся с поверхности её кожи, и выглядело это так болезненно и сверхъестественно, что все мы замерли в гробовом молчании. — Аххххххххх! Она горит! Она в огне, Рохан! — закричала Рейми, а кожа на её спине разверзлась, и из неё на гладкую поверхность выскользнул наконечник стрелы, совершенно без крови. Наконечник стрелы на вид был сделан из камня, а на поверхности его была искусная резьба. Высвободившись из её тела, он упал на пол, а Рейми повалилась рядом с ним. — Сугимото! Ты…!? — закричал Кишибе, бросившись к ней. Тяжело дыша, она сказала: — Теперь я вспомнила, Рохан. Насчёт себя и насчёт своего владельца, — Она подобрала наконечник стрелы с пола. — Меня просили сохранить этот наконечник и убедиться, что его не возьмёт никто другой. Я заперлась в Доме-Кубе, но затем нечаянно (а может, и нет) порезалась им. — Она поднесла кончик стрелы к руке, и вокруг неё задул странный ветер, как будто сама стрела тянула к себе её кожу. Это была явно не обычная стрела; у неё был свой собственный разум. Она оттащила стрелу от кожи, на секунду задержала дыхание и повернулась ко мне. — Теперь я помню. Это было так давно, Джордж Джостар. Она улыбнулась мне, будто смотря на старую фотографию. — …………? Ты меня знаешь? — Конечно. Я очень долго тебя искала. И защищала эту стрелу. Я знаю, почему я тоже попала в Морио. Я ждала, когда сюда придёшь ты. Всё это время. — ………? В смысле? — В том смысле, что я тебя люблю. — ………!? Поразило это не одного меня. Рохан потерял дар речи, а близнецы с Хиросэ разом завизжали. Рейми обернулась и увидела, как на неё уставился Кишибе. Она ему улыбнулась. — Хотя нет, не совсем. Его любит моя владелица. По-видимому. Сама я ни разу не встречалась с Джорджем. Из Кишибе вырвался пронзительный вой, похожий на звук продырявленного воздушного шарика, и он сделал вид, что закашлял. — Ну, это не моё дело, — сказал он. Близнецы с Хиросэ расслабились и заболтали с Кишибе, но я не обратил на них внимания. — Так кто твоя владелица? — Из всех, кто тебя ждёт, только одна девушка может создавать запертые комнаты. Пенелопа де ла Роза. Джордж, честно. Как ты мог не понять этого? Мальчики просто ужасны. Обращаться к тридцатилетнему мужчине как «мальчик» было так в стиле Пенелопы. — Ну так что? Джордж, давай вернёмся к Пенелопе, — сказала Рейми, встав на ноги. — Эй, стоять, ты думаешь, мы просто дадим вам уйти? — оскалился Миста. — Ага, Джордж, — сказал Фуго. — Ты до сих пор не выяснил, кто убил Дьяволо. — А почему он должен? — сказала Рейми. — Джордж совершенно никому ничего не обязан. — Обязан? Мы здесь говорим не про «обязанность», — сказал Миста. Он улыбался, но глаза его прищурились. — Мы не просим. Мы приказываем ему, что делать. И он должен это делать. — Хах, — фыркнула Рейми. — Можете вести себя как важные шишки сколько хотите, только помните, где вы. Вы внутри меня. Верно. Мы были внутри Рейми. Внутри области сознания Рейми, поэтому если время ускорялось здесь, на внешний мир это не влияло. — Минуту назад я стала прежней собой, — сказала Рейми. — Это не старые Перекрёстные Стрелы. Стрелы – больше не часть меня. Теперь это Дом-Куб. В нём нет ни окон, ни дверей. Если вы не будете делать так, как скажу я, вам никогда отсюда не выбраться. И запомните, когда я говорю «никогда», я имею это в виду буквально. — Что!? — Фуго и Миста подбежали к дверям и распахнули их. — Чёрт! Мебель ещё здесь, но нет ни окон, ни дверей! — Ебать! Белый медведь! Какого он тут вообще хрена!? — Погоди, погоди, погоди…почему твоё лицо там! — Миста? Что ты там делаешь? Когда два его приспешника впервые столкнулись с тессерактом, Джованна поднялся на ноги. — Мне кажется, ты уже для нас всё выяснил, — сказал он. — Джостар. Не поделишься ли ответом с нами? Я снова прокрутил рассуждения (если их можно так назвать) в своей голове. Я знал, каков должен был быть стенд убийцы. Я мог начертить достаточно полную картину того, как он это сделал. Смягчающих обстоятельств, которые бы это опровергли, не было. Но имени убийцы у меня не было…что в такие моменты делал Цукумоджуку. Он действовал в зависимости от настроения или энергетики в комнате. Сыграв свою роль, он оставлял всё идти так, как ему нужно. Так поступали все детективы Они создавали поток, создавали настроение. Так же само, как это делал Потусторонний. Верить. — Я не знаю имя убийцы, — сказал я, — но я знаю его стенд. Его способность – ускорять время. Он заманил Киру Ёшикаге и Дьяволо сюда. Убийца стравил их друг с другом, сделал так, чтобы они друг на друга напали, и King Crimson вырезал момент, где Bite the Dust его взрывает. Никто из них не умер, но Bite the Dust откатил время на час и начал тот же сюжет с начала. Когда время вошло в петлю, и одни и те же события начали повторяться снова и снова, убийца ускорил время, сжимая его до тех пор, пока ни один из них не сможет пошевелиться. После этого он перерезал им глотки. Когда я закончил свою речь, вокруг повисло долгое молчание. Рядом с трупами и моделями Videodrome на меня уставились Абаккио и NYPD Blue. — Я понял…! — сказал Джованна, безуспешно, но очаровательно пытаясь скрыть своё удивление. — На этом всё, — сказал я. — Ничего большего я не выяснил. Но, кажется, ты что-то знаешь про стенды, которые ускоряют время, я прав? Всё это время Джованна был так спокоен. Почему это объяснение так его взволновало? Но он только лишь помотал головой. — Боюсь, я без понятия. — ……? Но почему ты так удивился… — Нет, может, это было не удивление. В его глазах была печаль. — Почему это стало для тебя таким шоком? Эти слова будто вернули его обратно в себя, и на лицо Джованны снова скользнула привычная маска. — Не стало. Здесь явно что-то было. Что-то не так. — Твой босс врёт? — сказал я, поворачиваясь к Бруно Буччеллати. Он внимательно наблюдал за всем из-за спины Джованны. Джованна резко обернулся, не ожидая этого, и взгляд его, должно быть, пересёкся с взглядом Буччеллати. — ………! Буччеллати ответил не сразу. — ……? Мм? …Джорно, я его чувствую. Запах, который я не должен был учуять. — Буччеллати, не надо. — Я не должен чуять его в своей собственной семье, в своей собственной команде. Так какого хрена я его чую? — Тебе это только кажется. — Мне ЧТО!? — взревел Буччеллати. Миста и Фуго прибежали обратно в мастерскую. — Буччеллати, что такое? — Заткнись, Фуго! — огрызнулся Буччеллати, кипя от злобы. Подчинённые его замолкли. — Эта вонь стала ещё заметнее. Джорно! Ты только что солгал мне! Мне эта дрянь мне не показалась! Ты очень хорошо знаешь, что ложь я чую за километр! Я доказывал это бесчисленно много раз, Джорно! Мой нюх на враньё! Никогда! Не ошибается! Ты что-то от нас скрываешь! — ………! — Мне даже не нужно слизывать с твоего лба холодный пот! Ты лжёшь! Выкладывай, Джорно! Что за херь ты там скрываешь!? — Я… — сказал Джорно, после чего вздохнул. — Просто объяснение Джостара немного сбило меня с толку. Я о том, стенд, который ускоряет время? Как вообще против такого бороться? Неспроста он был главой мафии. Он сохранил спокойствие, и холодный пот с него исчез. Погодите. Пот, который был на его рубашке…уже исчез? — ЛЖЕЦ! — крикнул Буччеллати. После этого он стал тихим, как мертвец. — Джорно…скажи мне правду. Если ты что-то скрываешь, мне придётся копнуть глубже. Это не может быть так важно! Я не говорю, что у нас не может быть друг от друга секретов. Твою личную жизнь я уважаю. С такой работой, иногда они бывают у нас всех. Но прямо сейчас? Когда был убит лидер Пассионе? Здесь нечего скрывать, Джорно! Скажи это, Джорнооо! Скажи! — Под конец его голос поднялся до крика, и позади него появился стенд. Он был похож на девушку и в руках держал нитку с иголкой. — Буччеллати, не надо. — Если не скажешь правду, я тебе рот зашью! Давай, Stepmom[2]! Когда стенд-женщина схватил губы Джорно, воткнул в них иголку, потянул за ней нитку и начал с ужасающей скоростью сшивать их, Джорно закричал: — Буччеллати, нет! Здесь вру не я! Меня тоже обманули! — Что? — сказал Буччеллати и прекратил зашивание. — Это я здесь был предан. — Что ты имеешь в виду!? Предан кем!? — …… — Джованна замолк. Позади меня NYPD Blue внезапно сказал: Мм? Что, блять, происходит? Я обернулся и увидел, что NYPD Blue до сих пор обследует тела. В руках его было лицо трупа Дьяволо, но на них оно не просто лежало. Лицо Дьяволо открылось, и он заглянул внутрь. Стенд Кишибе Рохана, Heaven’s Door, превращал людей в книги, наполненные их воспоминаниями и историей. NYPD Blue и Абаккио вкратце переговорили о чём-то шёпотом, после чего Абаккио повернулся ко мне. — Что думаешь об этом? Лицо Дьяволо было книгой, страницы которой были раскрыты. Все страницы её были исписаны словом «смерть» на самых разных языках, но Абаккио указывал на самый нижний угол страницы, на какие-то крошечные-крошечные циферки в каждом углу. — На правой странице 121. На левой – 123. — А-а? — сказал я. Это было странно. — Сказал? — сказал Абаккио и перелистнул на другую страницу. На правой странице 237. На левой 239. В нём были только нечётные страницы. Каких-то страниц недоставало…? Нет. Если бы было так, недоставало бы страниц, стоящих друг за другом. Здесь было что-то другое. Я взял ещё одну страницу и посмотрел на её лицевую и оборотную сторону – на лицевой было 323, а на оборотной – 325. В этой книге были только нечётные страницы. — Какого…? — Я осмотрелся и увидел, что к нам сзади подошёл Кишибе и заглянул нам через плечо. — Есть мысли, что это значит? — спросил я. Кишибе поднёс руку к губам. — Я ещё никогда такого не видел. Могу придумать только одно объяснение. NYPD Blue и Абаккио как один сказали: — Чётные страницы у кого-то другого. Кишибе сказал почти то же самое. — Я перестал рассматривать его, как только увидел везде слово «смерть»! Как легкомысленно с моей стороны! У Дьяволо раздвоение личности! — Ну же, Джорно! Выкладывай! — закричал Буччеллати. — Кто это тебя предал? — Я не знаю… — сказал Джованна с пустотой в глазах. — Бог? — Даже не думай шутить со мной! — завопил Буччеллати. Stepmom зашил ещё большую часть рта Джованны, а также наложил несколько швов на его щёку, полностью разрушив ровные черты его лица. — Скажи мне грёбанную правду, Джорно! Ты же наш босс! Что за хрень ты там надумал!? — Я говорю правду! Меня предал Бог! — Аргхххх! Закрой свой грязный рот, Джорно! Бам! Буччеллати ударил Джованну прямо в лицо. Рейми взвизгнула и спряталась за Кишибе. Близнецы и Хиросэ теперь были в полнейшем недоумении, застыв на месте. Изо рта Джованны брызнула кровь, а из глаз – слёзы. …он плакал? Кровь и слёзы упали на пол. Кровь высохла, а слёзы исчезли. В одно мгновенье. Кишибе заговорил: — Я заглянул в практически всех, кто тут живой, из-за чего Heaven’s Door смог сделать так, чтобы вы могли говорить на всех трёх языках. Не заглядывал я только в двоих! Джованну, который уже умеет говорить по-японски и по-итальянски! И мальчика с пустыми глазами, который появился позже, следуя за Джованной! Винегар Доппио! Где он! Абаккио и NYPD Blue осмотрелись вокруг, но Доппио и след простыл. — А-а? Он же был прямо здесь! — Чёрт! Где он? — закричал Кишибе. — Найти его! Жак! Энцо! Джоана! — закричал Ниджимура Мурётайсу, выпустив свой стенд, который выглядел как три дельфина. — Наверное, быстрее будет ему позвонить, — сказал Абаккио, поднимая с пола Pink Dark Boy. Секунду спустя из под пола раздался плю-пон-пин-пара-пара-пон- плю-пон-пин-пара-пара-пон. — (Клик) Алло, привет, что случилось? Звоните мне в любое время! Я – яркий сияющий Доппио, и я люблю телефоны! Его звонкий голос, затем стрекотание дельфинов, после которого он взвизгнул. — А-а! Что за хрень!? — Grand Blue, верните его сюда! — закричал Мурётайсу, после чего дыра в центре мастерской распахнулась, и из неё, держа Доппио на спине, вылетел дельфин, а когда открылась дверь в потолке, за ним вернулись и остальные двое. — Эй? Что за херня, я же у телефона! — огрызнулся Доппио, прижимая ботинок к уху и едва удерживаясь на дельфине второй рукой. — Ха! Пытаешься убежать!? — воскликнул Кишибе. — Из Дома-Куба тебе не сбежать! Heaven’s Door! — Я не особо понимал, зачем надо было выкрикивать имя стенда, но всё же он быстро нарисовал в воздухе полупрозрачную фигуру, и лицо Доппио разорвалось. Страницы его книги раскрылись, рука его соскользнула с плавника дельфина, и он упал на пол, сделав несколько перекатов. — Все твои слова были на грани сумасшествия, я на тебя сразу глаз положил! Давай-ка взглянем! — Рохан подошёл к нему и осмотрел страницы книги Доппио. — А-а? — сказал он, пролистав ещё несколько страниц. — У него есть и чётные, и нечётные страницы! Он нормальный! Просто немного чокнутый! — воскликнул Кишибе. Все взгляды обратились на единственного претендента. Держа на себе все взгляды, Джованна уставился в пустоту и прошептал: — Ты покидаешь меня, Бог? По его щеке пробежала ещё одна слеза, но как только она слетела с него, она ускорилась и испарилась прежде, чем упасть на пол. — Что-то воняет! — крикнул NYPD Blue. — Тела разлагаются быстрее! — крикнул Абаккио. Время внутри Дома-Куба ускорилось вновь. — Да, покидает. Можешь ли ты Его за это винить? Джорно Джованна. Сказал это человек, который стоял в северных дверях, на котором был облегающий серебряный наряд, выглядевший как что-то из романов Г.Д. Уэллса. На лицевой стороне был крест. Кто…? Японцы-близнецы и Хиросэ закричали: — Энрико Пуччи! Так звали человека, который мог ускорять время. — Бог глубоко разочарован твоей слабостью, — сказал Пуччи. — Джорно Джованна, ты не смог снести бремя своих грехов, не смог запачкать собственных рук, переложил всё плохое на ещё один бедный разум, который создал внутри себя, просто чтобы быть хорошим мальчиком. И тогда ты попытался сыграть из себя героя и наказать Дьяволо за управление всеми твоими грязными делами. Что за позорный рассказ. За это Бог отвергает тебя. Ты ведь чувствуешь это, да? Такие печальные истории Он ненавидит больше всего на свете. Он больше не будет ничем с тобой связан. Вот почему для того, чтобы разобраться с тобой, Он послал меня. Ты больше не увидишь Его лица, но если у тебя ещё есть для Него последние слова, скажи их сейчас. Джованна стёр свои слёзы рукой. — Твои слова не заставят меня в это поверить, и я не буду передавать тебе сообщение, которое заберу обратно. Пуччи ничего не ответил, но склонил голову. — ……? Половина его рта была зашита свисавшими с частей его лица нитями Буччеллати, но всё же Джованна улыбнулся. — Ты не понял. Ты здесь не для того, чтобы прикончить меня. Это я прикончу тебя. Ты – единственный, кого бросил Бог. План был таков всегда, бедняга-священник. Если бы ты так и не осознал, как тебя использовали, может, ты бы был счастлив до самого своего конца. Но я – сын Бога, который одновременно добр и жесток, и действовать я должен соответственно. Отец Пуччи, мой отец никогда от тебя ничего не ждал. Он знал, что ты никогда не сможешь стать частью петли. Это никогда не было возможным ни для тебя, ни для любой версии тебя. Он послал тебя по этому пути, очень хорошо зная это, лишь по одной причине – потому что твоё нахождение на этом пути было частью его плана. Ты – не до конца сформировавшаяся личность, движимая бесплодным стремлением. Узколобый человек, не способный принять что-либо, кроме собственных идеалов. Зацикленный на себе отморозок, которому хватает наглости пытаться нежиться в Божьей любви. Настолько тщеславный, что был готов на всё, ради скромных крошек похвалы, и ради сиюминутных мгновений эмоций ты вёл себя так, будто возвысился до Рая, и активировал свою странную силу. У него было применение для этой силы. Но как это применение было, так его теперь и нет. Если бы ты был чуть более рассудителен, он бы позволил тебе остаться на его стороне, с применением или без. Но, в конце концов, ты – человек без опыта, не способный мыслить глубже, не способный видеть общую картину шире, ты – дурак, танцующий по прихоти своих авторитетов. Поскольку он не видел смысла держать тебя при себе, он выбросил тебя, как вчерашний мусор. Ты готов к этому? Вокруг нас раздался ужасный треск, обои и ковёр Дома-Куба выцвели, зашелушились, разодрались, покрылись складками, сморщились и рассыпались. Время шло всё быстрее и быстрее. — А-а-а! Доказательства! — Я повернулся на крик и увидел, как NYPD Blue спешит вынести через восточную дверь стремительно гниющие тела Киры Ёшикаге и Дьяволо. В северных же дверях Пуччи ярко покраснел. — Помолчи, мальчишка…! Джованна громко рассмеялся. — Видишь? Ты знаешь, что я прав. Вот почему ты покраснел. Но ты не осознаёшь, что бросание в детскую истерику для отрицания этих фактов только подтверждает, насколько же ты на самом деле узколобый. — Я сказал, закрой рот! — В смысле: «Я так взволнован, что не могу найти, чем ответить, поэтому просто перестаньте говорить, сэр»? — ……! Раздался щелчок, и рабочий стол Кишибе в центре комнаты рухнул. Я посмотрел на часы, которые стояли на гниющем столе; те, что имели стрелки, уже давно вращались так быстро, что стрелки в них слетели, а те, что проецировали цифры на стекло, менялись так быстро, что счесть с них время было невозможно. Мне едва удалось прочесть дату, но затем я увидел, как года меняются по тысячам. 5…6…9…13… «Ох, вау», — подумал я, в них даже включилась пятая цифра! Стол обратился в пыль, и даже самые крепкие часы в конечном итоге перестали работать и тоже обратились в пыль. — Ты умрёшь! Но сначала я убью всех твоих подчинённых! — закричал Пуччи, и я понял, что если он использует это ускоренное время против нас, нам никак его не остановить. Это было за пределами скорости Маха. Он будет перемещаться быстрее скорости света, которая предполагалась высочайшей скоростью из возможных. Но даже сейчас Джованна просто рассмеялся. — Хех. Отец Пуччи, ты знаешь, что это за насекомое? — сказал он, указывая в воздух. Здесь летал жук-носорог. — ………? — нахмурился Пуччи. — Это наконечник стрелы, который я взял у Рейми, — сказал Джованна. — Я превратил его в кое-что живое, чтобы его не повредило потоком времени. Учитывая его размеры, японский жук-носорог подходил прекрасно. Но, знаешь, я тут подумал. А точно ли в Доме Перекрёстных Стрел была спрятана только одна стрела? — ………? — Пуччи размышлял. Джованна его не дожидался. — В смысле, больше, чем одна стрела, снаружи. — Ах! Ахххх! Ахххххх, она горит! Рохан, она горит! Так горячо, я этого не вынесу! Агхххх! — закричала Рейми и схватилась за Кишибе, спина её начала бешено молотиться, и из поверхности её кожи, прорывая себя себе путь наружу, вышло ещё три жука-носорога. Джованна засмеялся. — Хе-хе. Четыре жука-носорога. Теперь видишь свою ошибку? Вот настоящее пророчество! Наконец Пуччи нарушил молчание. — Неееееееет! Не может быть! — завопил он, пытаясь криком вернуть своим убеждениям твёрдую почву. Однако Джованна использовал своё преимущество. — Бесполезно бесполезно бесполезно бесполезно бесполезно бесполезно бесполезно! Жук-носорог рядом с Джованной превратился в стрелу и начал быстро ржаветь в ускоренном времени, однако быстрым оно было недостаточно. Раздался звук, сотрясший воздух, а позади Джованны появился жёлтый гуманоидный стенд – как раз в ту секунду, как он вонзил в него стрелу. — Рай тебя не ждёт, Энрико Пуччи! Но такой трус, как ты, ускорит время даже в Аду, лишь бы только пройти через него! Ты получишь ту судьбу, которую заслужил – я заключу тебя в ту же петлю, в которую ты заключил Дьяволо и Киру Ёшикаге, когда убил их! — Агхххх! — Крик Пуччи перетёк в вопль. — Хватит с меня твоих дерзостей! За детьми надо смотреть, а не слушать их! Умри! И он исчез. Конечно же, он не ушёл. Просто скорость его атаки была так велика, что мы больше не могли его видеть. — Бесполезно! — крикнул Джованна, и его стенд, который теперь выглядел чуть иначе, чем до того, как слился с наконечником стрелы, взмахнул кулаком в воздух. И шорох от того, как всё неодушевлённое, что было в комнате, рассыпается на составные элементы в пыль, прекратился. Осталась одна только тишина. Ускорение времени прекратилось. Я осмотрелся вокруг. Всё внутренне убранство исчезло, и остались от него только голые стены Дома-Куба. Все японские и итальянские гангстеры были в порядке и в ошеломлении стояли на месте. У меня промелькнула одна мысль, и я поспешил проверить свою одежду, но с ней ничего не произошло. Отлично. Но так было не для всех; одежда Мисты распалась, и его товарищи по банде смеялись над ним, пока он в неведении улыбался и хвастался тем, как свободно себя чувствует. Я предположил, что граница определяется твоим собственным сознанием. Я спросил Джованну: — …? Всё кончено? Он кивнул. — Да. — Я нигде не вижу Пуччи…? — Я отправил его в мир, откуда никак не выбраться и куда никак не попасть, — сказал Джованна. Он уставился на свой стенд, рождённый заново в новом облике, покрытом стрелами. — Этот мир делает все его стремления и действия тщетными. Это мой эволюционировавший стенд, Gold Experience Requiem. Энрико Пуччи больше не сможет даже захотеть сюда вернуться. Куда бы Пуччи не попытался пойти, добраться туда он не сможет. Даже если он возжелает смерти, умереть он не сможет. А если же он попытается жить, его не ждёт жизнь, достойная называться ею. Это не жизнь и не смерть; это место, которое не связанно ни с чем, и там он будет блуждать, затерявшись в нём навсегда. — Мм, — сказал я. — Разве такая судьба не хуже смерти? — На самом деле, может быть, это было даже чересчур, но я ему это не сказал. Я совершенно не знал Энрико Пуччи. — Если чувствуешь к нему симпатию, не волнуйся, — сказал Джованна, словно прочитав мои мысли. — Это судьба, которую он заслужил, и в то же время милость. Поскольку это кара прямиком от Бога. Бесконечную кару довольно просто интерпретировать как бесконечную любовь. Такой эгоцентричный человек, как он, уже бы сделал это и был бы в восторженном счастье. — …… — Серьёзно…? Даже когда я усомнился в этом, я вспомнил про несоответствие тел и количества душ и повернулся к художнику, которого схватила Рейми. — Кишибе. — ? — Heaven’s Door. К счастью, мой намёк он понял сразу. Он крикнул «Heaven’s Door» и шух шух шух набросал в воздухе рисунок и бам! Лицо Джорно Джованны разорвалось в книгу. Для того чтобы не столкнуться с его стендом, нам надо было застать его врасплох. Поскольку мы с этим справились, я вышел его проверить. В книге Джорно Джованны была всего одна страницы, и единственным местом, где что-либо можно было прочесть, была оборотная сторона его обложки, лица. Номер страницы был 2. А текстом было слово «смерть» на всевозможных языках. Ладно, он был мёртв. Когда я перевернул страницы, я обнаружил, что внутри он был пуст, и глаза его парили в воздухе. Наши взгляды пересеклись. Но глаза эти он сделал не с помощью своего стенда. Держа открытой его обложку, я обошёл его застывшее тело посмотрел на красивое, безглазое лицо Джованны. — Понятненько. Значит, ты прибыл сюда с Цукумоджуку? Антонио Торрес. Обложка книги Джованны засмеялась. — Хи-хи-хи-хи! Твою мать, Хорхе! Ты ведёшь себя как настоящий детектив! — Это был Антонио, поэтому он говорил по-испански. Я ответил ему похожим образом. — Я просто привык, что ты у меня постоянно заноза в заднице. Мои колени больше не дрожали. Я так боялся Антонио, но теперь одолел его. Мне стоило сделать это с самого начала. Никогда не позволять спасать себя Лизе Лизе, а бороться с ним самому. Хлоп, хлоп. Я повернулся на звук и увидел, что на полу за мной следуют скомканные страницы рукописей. Глаза Джованны. Раздался свист, и когда из дыр в его лице вышел воздух, Антонио снова превратился в пустую кожу. Вокруг нас послышались вздохи. Джованна исчез. Умер…? Кто знает. — Хе-хе! Ну что? Что теперь? Хорхе! — сказал Антонио. На лбу его была записка, написанная почерком Цукумоджуку. «С охоты на монстров на острове Ла Пальма. Антонио Торрес, 1900». Скорее всего, во всей суматохе вокруг инцидента в доме Торресов, он поменялся местами с обычной кожей, его принесли в школу, и после нападения Алехандро Цукумоджуку сделал на нём эту запись. Иначе говоря, это был изначальный, ещё до расщепления, тот самый Антонио Торрес, который издевался на до мной много лет назад. — Мм? Что такое, бальса бланка? Эй! Сука, не смей от меня отмахиваться! Он мог кричать, сколько хочет, но в форме книги сделать он мог немного. «Ладно», — подумал я. Что делать с Антонио Торресом? Но как только я об этом подумал, я нашёл ответ на другой вопрос. — Это ты убил Цукумоджуку? Достаточно лёгкий, чтобы войти и выйти из Дома Перекрёстных Стрел без хруста гравия, но достаточно сильный, чтобы сдвинуть человека, хоть это и был пятнадцатилетний парень – только тонкий как бумага зомби соответствовал обоим условиям. — Хе-хе-хе! Это так! Хорошая работа! Ты стал старым говнюком, но уже не такой тупой! Да, с тех пор много воды утекло. Но всё же у меня не было времени с ним перебрасываться. — Но ты не мог сделать всё это в одиночку, — сказал я. — В смысле, трупы были разложены так, чтобы напоминать японские народные сказки. А единственными, кого ты мог повести за собой, это шайка детей, с которыми ты надо мной издевался. Босс, который тебя контролирует – кто он? Какую задачу ты выполняешь? Кому ты вообще нужен? Я просто делаю то, что говорит мой босс! Хотя когда в деле появляешься ты, оно становится намного веселее! Вот что он сказал во время нашего большого боя. Кто был его боссом? — Им окажусь я. Я обернулся и увидел, что восточная дверь была открыта, и в ней стоял человек, который должен был быть мёртв. Дьяволо. — А-а-а! Чёрт! Какого хрена ты творишь, Джорноо!? — выкрикнули Фуго, Миста и Абаккио, и каждый по очереди атаковал его, однако ничего из этих атак не вышло. Я с трудом мог поверить, что этот человек разделял одно тело со стройным, но утончённым Джорно Джованной, но, как писал Р.Л. Стивенсон в «Странной истории доктора Джекила и мистера Хайда», вместе с личностью меняется внешность и телосложение. А за широкой спиной этого человека стоял стенд с небольшим лицом на лбу. King Crimson. Конечно же, все атаки гангстеров прошли мимо. Он предсказывал будущее и вырезал его. Джорно, в виде Дьяволо, прошёл весь путь от восточной двери ближе ко мне. Должно быть, такова была работа, которую он хотел выполнить. Вот почему он вернулся к Дьяволо. Но я не собирался просто смириться! — Арррргххххх! — Я отпустил Антонио Торреса и сжал кулак. — Хорошо, Дьяволо! — Я дал по нему свой лучший удар. Конечно же, я и близко к нему не подобрался, но мне показалось, что для этого ему даже не пришлось вырезать время, из-за чего очень расстроился. Ввм! Я почувствовал ужасный удар и посмотрел вниз, дабы обнаружить, что из моей груди торчит рука King Crimson. Немало крови пролилось на непокрытый теперь ковром пол Дома-Куба. Я чуть не потерял сознание. — Я посторонился сердца, так что пока что ты не умрёшь. Тебе придётся пойти со мной, Джордж Джостар! Для аудиенции с Тайным Императором! Иди нахер, мудила! Вот что хотел сказать я, но изо рта моего вырвался лишь ужасный свистящий звук. Он перекинул моё тело через плечо, с дырой, конечно, и начал уходить прочь. — Не дайте ему уйти! — Остановись! — Сюда смотри, ублюдок! — Куда ты, блять, намылился? К гангстерам присоединился японский контингент, который попытался добраться до Дьяволо, однако King Crimson с лёгкостью с ними справился. Многих ударило довольно сильно. — Джордж! Нет, не иди с ним! — закричала Рейми сквозь слёзы, а моё тело по ощущениям внезапно стало невесомым. Дьяволо проскочил через дверь в полу мастерской. King Crimson пробил дверь под ней, и мы спустились ниже. Следующую же дверь оставил открытой Grand Blue, поэтому мы пролетели прямо через неё. Мы снова заскочили в мастерскую, и все замахнулись на King Crimson, но тот взбесился, и каждый удар по себе он принял блоком или уклонением, поэтому мы продолжили падать и лететь быстрее и быстрее, пока я совсем не перестал понимать, что происходит. — Джордж! Держись! — крикнула Рейми. — Я приду и найду тебя! Только не умирай! Ух, последнее, похоже, было задачей не из лёгких. Однако когда мои глаза открылись, я услышал плеск воды. Ночное море, вокруг меня мёртвые тела. Я был в море на палубе корабля, рядом с открытой крышкой мокрого чёрного ящика. Дьяволо стоял на его основании, заглядывая внутрь. И улыбаясь. — Хе-хе-хе…прямо как мне говорили сны. Вставай! Ты там после своего столетнего сна не устал? Ящика, в который кричал Дьяволо, я не видел ни разу в жизни, однако я узнал его. Я представлял его, боялся его, и был он таким же грозным, как и предсказывал мой разум. Не удивительно, как люди думали, что это гроб. Человек, который медленно поднялся из ящика, был худым, одна кожа да кости, но на голове у него был терновый венец. В руке, которую он положил на край ящика, была дыра. Он встал, вышел из ящика на палубу. На босых ногах его тоже были дыры. Стигматы. Как будто Иисус Христос наконец вернулся к жизни. Но этот человек не был сыном христианского Бога. Этот вампир был врагом моего отца, врагом моей матери, врагом моего дедушки и врагом всего живого. Это был Дио Брандо. Какое-то время Дио стоял на палубе, разглядывая залитое лунным светом море. Щёки его были впалыми, а кожа обветренной, но профиль его обладал неземной красотой. — Эй! Что ты там делаешь? — сказал Дьяволо. — Мы не можем сидеть тут так долго. Идём, вампирская скотина. Не отводя глаз, Дио сказал: — Я прожил сто лет без единого сна. — А-а? — Дьяволо, я измотан. — Мне всё равно. Просто пошевеливайся, ты, дряхлый старик. — И я проголодался. Ещё задолго до того, как заснул. — А-а? И что…? — Поэтому для начала я поем. Может, на вид это и не так, но ты мой сын. Твоя кровь мне подойдёт, — Дио протянул свою костлявую руку к Дьяволо. — ! Какого хрена, мудила? — сказал Дьяволо, после чего выскочил King Crimson, однако пальцы Дио уже были на шее Дьяволо. — А! — Твой стенд не видит того, что происходит, когда время остановлено. От его пальцев послышался звук глотания; он явно пил через них кровь Дьяволо. Позади Дио стоял стенд – гуманоид с чем-то наподобие воздушных баллонов на спине. «Какого?» — подумал я. Это был тот самый стенд, который терзал мою мать. Он мог останавливать время? Как вообще против такого можно было биться? Я до сих пор истекал кровью, так что, наверное, это было неважно. Поделать я тут ничего не мог. Дио отпустил Дьяволо падать на пол, опустившись рядом с ним на колени… — А когда речь заходит о моей крови, я могу делать пророчества сам, — Терновый венец на его голове начал двигаться сам по себе. ? Он тоже был стендом? Но ведь Буччеллати сказал, что существует правило, по которому на одного человека приходится один стенд…а затем я увидел. Когда в тело Дио вернулась жизнь, на его левом плече я увидел родимое пятно в виде звезды. Отметка Джостаров. Отметка, которой у приёмного сына, вроде Дио Брандо, никогда было быть не должно. Он украл её у моего отца. Украл всё, что было ниже головы. И то ли терновый венец, то ли гуманоид с баллонами в воздухе – что-то из этого было стендом моего отца. — Хе-хе…как я и думал. Твоя кровь мне подходит, — ухмыльнулся Дио. Чем сильнее к нему возвращался цвет, тем моложе он становился. Купаясь в лунном свете, он чуть ли не сиял. — Но этого недостаточно. Изначально ты был таким маленьким человеком…таким слабым. Не умирай! — заорал он, выдёргивая пальцы и пиная Дьяволо в голову. — Ннг! — Для тебя ещё осталась работа! Держи свой разум при себе. Или ты бы предпочёл, чтобы я превратил тебя в грязного зомби? На этих словах Дьяволо протянул такую же дрожащую руку, какой была высушенная рука Дио раньше, и коснулся ноги Дио. — Смотри мне. И давай без шуток. Плохих детей Папа наказывает. Он повернулся ко мне. — Тебя это касается тоже. Если ты даже подумаешь сдвинуться, Папа найдёт для тебя управу. Ха-ха-ха-ха! Ну же, дурень! — С этими словами Дио снова наступил на голову Дьяволо, раздался треск ломающихся костей, затем стон, и Дьяволо с Дио исчезли. Они переместились во времени. Точно так же, как мы с Дьяволо покинули Дом-Куб и попали на этот корабль. Конструкция Дома-Куба в виде тессеракта работала именно потому, что позволяла провести бесконечный туннель через центр дома. Тот, кто в него провалиться (по какой логике, я не знал) оказывался способным переместиться во времени, как это сделал Цукумоджуку. Цукумоджуку приехал туда из Ниши Акацуки, чтобы заняться детективными делами, и выяснил, что Дом-Куб был построен для того, чтобы поместить внутри него устройство для перемещения во времени. Он дважды перемещался ко мне в разные места, а затем был убит Антонио Торресом, который переместился во времени вместе с ним. Антонио Торрес сказал, что прибыл в Ниши Акацуки по приказу своего босса. Приказ же этот был передан ему японо-итальянским гангстером, Джорно Джованной; однако все главные приказы исходили от его настоящего босса. Если все появления одиннадцатилетнего Антонио Торреса произошли по его приказу, то тогда в 1900 году он должен был быть на Ла Пальме, в 1904 году в Уэствуде и во время войны 1914 года по всей Англии, Франции и Германии. Единственным боссом, который мог сделать это, был вампир, который мог управлять временем. Дио Брандо. Всё это была работа того вампира. Он не спал спокойно на дне океана. Он проснулся, тотчас же прорвался сквозь пространственно-временной барьер и напал на нас, из-за чего моя семья более тридцати лет мучилась от этого подлого приёмного сына. «Даже в таком случае он действовал слишком стремительно», — подумал я. Как будто всё было подготовлено, все его действия спланированы, и он просто ждал подходящего момента, чтобы приступить к делу. Или…точно ли это так? Тот стенд – терновый венец. А когда речь заходит о моей крови, я могу делать пророчества сам. Эта фраза буквально объясняла способность стенда? В таком случае, он мог предсказать обо мне многое. Возможно, ему было известно всё. Я мог только надеяться, что это было не так, но если он знал историю всей моей жизни, возможно, до момента моей смерти прямо здесь, это бы объяснило, почему его никак не удивило наше прибытие; всё это была часть его плана, и его попросту раздражало всё, что его замедляло. Может, на вид это и не так, но ты мой сын. Твоя кровь мне подойдёт. Что это значило? Возможно ли, чтобы у него был ребёнок, рождённый и выросший в Италии? Джованна? Чью жизнь и судьбу он знал так же хорошо, как и мою? Как много будущего знал Дио? Я прожил сто лет без единого сна. Неужели всё это время он всматривался в будущее своим стендом терновым венцом? На дне моря? Сто лет? Я потерял сознание. И мне приснился сон. О Лизе Лизе. — …проснись, — сказал Дио, наступив мне на лицо. Я открыл глаза и обнаружил, что уже почти рассвело. Небо начинало светлеть. Дьяволо лежал на палубе рядом со мной, смертельно тощий, на краю смерти. И не он один; полуголый мужчина с длинными волосами и рогами на лбу. Глаза этого мужчины были открыты, но живым он не казался. Хотя, судя по цвету бледности его кожи, мёртвым он тоже не был. На горле у него были следы от укусов. Он был зомби? Однако он был необыкновенно красив, и мне трудно было поверить, что он мог быть зомби. Плюс эти рога. Я ни разу в жизни не видел вампира или зомби с рогами. Кто он такой? Что он такое? — …у нас нет времени. Нам надо поспешить. Прежде, чем я перестану быть вампиром… — Дио вёл себя очень странно. Походка его была нетвёрдой, он был весь в поту и взгляд его был рассеян. Будто он был болен. А в своих дрожащих руках он держал большой восточный меч. Дио поймал мой взгляд, и, несмотря на свой измученный вид, ему всё равно удалось ухмыльнуться. — Хех…это японская катана, Джордж. Красивая, не правда ли? Гибкая и крепкая, самое острое лезвие в мире. Понимаешь? — С этими словами он поднял меч ввысь лезвием на себя и с резким вздохом хрясь! Он обрушил его на собственную голову. В один удар меч разрубил Дио до самой груди. — Нннннннннн~~~~! Как и говорили…! Никакого…сопротивления! Один взмах, и так глубоко! Хе-хе-хе! — Две половины его лица продолжали мне ухмыляться. — Это…кое-что, чему меня научил твой отец, Джонатан. Моя жизнь…так сильна, что меня можно разрезать надвое, и я не умру. Хе-хе-хе. Узри! Только что меч твоего отца рассёк мне кишки, но…унхххх! — С могучим рыком Дио протолкнул меч ещё дальше, прямо через промежность, пока окончательно не разрубил своё тело надвое. — Видишь? Я жив! Даже, если разрезать пополам! Я был поражен наповал, но не был особо уверен, отразилось ли это на моём лице. Похоже, Дио не волновало, отреагирую я так, или иначе. «Это было хорошо», — подумал я. Ты чёртов идиот, Дио. Я не знаю, что за хрень ты затеял, но пока ты хвастаешься, позади тебя восходит солнце! — И…прощай, Джордж Джостар. Человек без хамона и стенда, которому даже нечем написать домой. Дио поднял окровавленный меч, и я ничем не мог остановить его. Я не мог использовать хамон. У меня не было стенда. Но у меня был Потусторонний! Как только я об этом вспомнил, я осознал, что Дьяволо превратился обратно в Джорно Джованну и активировал свой стенд. Gold Experience Requiem. Стенд, который всё превращал в ничего. Сделай это! — Как я сказал…я знаю, что сделает…моя кровь. Стенд Дио был выпущен; разрезанный напополам, но до сих пор двигающийся, он сжал своей рукой горло Gold Experience Requiem. — Мне плевать…если я убью тебя, Джорно. Ты хочешь…умереть прямо сейчас? Он лежал на палубе, на шее его были красные пятна, словно его душила невидимая рука, и так Джорно сказал: — Я не против. Но я хотел бы кое о чём попросить. — Что…? — Сделай меня тем, кто получит твою душу. Сделай меня своим…двойником Дио Брандо. — Нет. С тобой это не сработает. У сына грабителя поездов нет звёздной отметки. Грабителя поездов? Что? — Но у меня есть! — сказал Джованна. — Я твой истинный сын, отец. — Что…? — Дио направил меч на Джованну и в качестве проверки срезал одежду с его левого плеча. У него действительно была звёздная отметка. — Ты…? — Я отменил собственную смерть, выжил в месте между жизнью и смертью, пока не пришёл сюда. Я последовал за тобой сюда, в эту далекую Вселенную, и дождался. Так что я могу быть полезен тебе, отец. Потому что я могу стать тобой. Как только Джованна договорил, на лбу Дио снова появился терновый венец. Он смотрел в будущее. — Хмм…после того, как ты устранил Дьяволо, я особо не обращал на тебя внимания. Но, похоже, судьба твоя такова. — Такова сила моей воли, отец, — сказал Джованна, заливаясь слезами. Без единого колебания Дио вонзил меч ему в сердце. — Нгх! Со смертью Джованны, Дио сказал: — Нет времени на пустую болтовню. Джованна протяну руку к Дио…и затем упал на палубу. Gold Experience Requiem в руках Дио поблек и испарился. Во мне поднялось что-то горячее и яростное, и я возжелал впасть в дикое буйство, однако я не мог пошевелить и пальцем. Я хотел закричать, но не смог пошевелить носом, хотел завыть, но удались мне лишь какие-то жалкие всхлипы. Дио с виду был раздражённым. — Так нельзя плакать! — сказал он. — Ты что, не сын Джонатана? Твой отец…плакал довольно много, но таким жалким образом – ни разу. Я потерял контроль над своими эмоциями. Я продолжил плакать, не в силах остановить слёзы. — Ты его слышал. Он хотел этого, — сказал Дио, отбросив свой меч в сторону. После этого он погрузил руку глубоко в свою левую грудь. Зумм! — Мммммм! Хе…хе-хе-хе… — засмеялся он. — Я пришёл к тому, что узнал форму жизни, что понял её. Я могу её извлечь! — Он вытащил руку из груди, вынося в ней полупрозрачного полу-Дио. В своей руке он держал половину собственной души. — Хе-хе-хе-хе-хе! Так я делюсь своей собственной жизнью! — То, как он говорил, будто убеждая себя, напомнило мне, как я вёл себя, когда пытался поверить в Потустороннего. Заставлял себя поверить, поскольку в вере кроется сила. И в это мгновение над горизонтом показалось солнце, из-за чего нас залило солнечным светом, которого я так ждал. Тело Дио со свистом загорелось, а я поблагодарил Потустороннего. Да! Солнце поднялось вовремя! Однако затем Дио закричал: — Арргхх! Это плохо! От солнечного света не так уж и больно! Не так уж? — Я должен поспешить! Рраггхх! — закричал он и без звука вынул из своей левой половину левую половину своей души и засунул её в мёртвое тело Джованны. Ни с того ни с сего плоть Джованны набухла, сами кости его выросли, конечности вытянулись, черты лица заострились, пока он не стал ещё одним Дио. Личность Дио, которая вселилась в плоть Джованны и физически её трансформировала. Прямо как его изменил Дьяволо. — Ухххх…чёрт…я успел…? — сказал Дио и покачнулся по сторонам, пока две половины его тела не прижались друг к другу. Только две его половины выстроились, как разрез исчез, и две половины снова стали одним целым. В солнечном свете всё его тело горело, но то неистовство, с которым горел тот огонь, убывало. Этот человек покорил солнце. С него поднимался дым, а сам Дио поднял с палубы меч и срезал им с другого Дио слишком тесную одежду Джованны. Другой Дио упал полуголым на пол. Подлинный Дио взглянул на него вниз, и на нём снова появился терновый венец. — Хмм, похоже, всё-таки успел вовремя, — Дио подобрал «Дио», бросил его в открытый гроб и закрыл крышку. После этого он уселся на крышку и выпустил глубокий вздох. Как только он это сделал, его тело перестало дымиться, а все следы от ожогов исчезли. Дышал он тяжело, но теперь и это вернулось в норму. Он выпустил ещё один долгий вздох и с улыбкой на лице поднял глаза. — Я чувствую себя потрясающе! Ха-ха-ха! Какая мощь! Это ли не мир Совершенного Существа!? Поразительно! Ха-ха-ха-ха! Совершенного…Существа? Дио встал и подошёл к человеку с рогами, лежащему на палубе позади меня. Он нагнулся к нему и с приятной улыбкой укусил его. Он начал пить этого человека, пережёвывать его, скорость, с которой он ел, росла, пока он прямо-таки не начал пожирать его. — Ва-ха-ха-ха-ха! Я могу его съесть! Я могу съесть совершенную форму жизни и сделать её плоть своей! Кровь! Мне нужно просто сделать так, чтобы его кровь подошла мне! Ха-ха-ха! Кровь – это всё! Стать вампиром было лучшим решением в моей жизни! Он восхитителен! Карс – лучшее блюдо, что у меня было! Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха! Я никогда не чувствовал себя лучше! WRYYYYYYYYYYYYYYYY! Он издал пронзительный крик. Он съел и лицо, и мозг, и грудь, и живот, и треть конечностей Карса, и было это так мерзко, что я снова потерял сознание. Быть может, мне лучше было умереть. Но я очнулся оттого, что он опять пинал меня по лицу. Всё лицо Дио было в крови. — Проснись! — сказал он. — Я мог бы просто оставить тебя здесь и позволить вампиру-«мне» перекусить тобой, когда он проснётся, но ты, к счастью или нет, Джостар, и кто знает, что ты сделаешь, чего я не смог предсказать. Поэтому я не могу дать тебе умереть здесь. Доставь меня туда, куда мне надо, пока на тебя ещё действует эффект Дома-Куба. У меня не было сил ни на что, иди вперёд и отбрось меня, не волнуйся. — Я спрячусь и усну на два года, пока моя фальшивка, которая разделяет мой разум и душу, не будет убита. Тогда ты приди за мной, чтобы я снова смог собрать стенд. Затем отправляйся на Канарские острова, в Англию и в то же самое место на спине Морио, в Англию 2012-ого года через тридцать шесть раз через рождение и смерть Вселенной. Там тебя ждёт твоя жена. Лиза Лиза. Даже теперь мне захотелось приложить ещё чуть больше усилий. Мне удалось приподняться на локти, достаточно высоко, чтобы увидеть, что на палубе кровью написано что-то японское. Предсмертное послание от Джорно Джованны. Дио не мог прочитать его, но я знал хирагану достаточно. ゆうき «Мужество», конечно же. Он говорил мне набраться храбрости. Джорно Джованна пожертвовал собой, чтобы спасти меня. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Из-за того, что мне недоставало мужества, ему пришлось умереть! Я не мог просто производить поток повествования. Если я хотел, чтобы этот Потусторонний работал не для одного меня, а для нас всех, мне нужно было набраться мужества. Мне нужно было начать быть более инициативным.

Примечания

[1] «The Iron Ladies» («Железные леди») – тайский комедийно-спортивный фильм 2000 года, в основе которого стоит реальная история о мужской волейбольной команде, состоящей из геев, трансвеститов, транссексуалов и тренера-лесбиянки. Называют друг друга стенды позициями игроков в японском волейболе. [2] «Stepmom» («Мачеха») – американский фильм режиссёра Криса Коламбуса в жанрах комедия, драма и мелодрама о взаимоотношениях детей и их мачехи.