Пятнадцать минут назад…
Прошло уже несколько дней с тех пор, как Драко нехотя дал Скорпиусу несколько советов относительно девушек, и Скорпиус до сих пор не проявил никакой инициативы для развития их с Розой физических отношений. Он хотел, но каждый раз, когда они с Розой оказывались в уютном чулане или нише для метел, он трусил и не решался сделать первый шаг. Вчера он был совсем близок к этому, когда просунул один большой палец под ее блузку. Но ощущение ранее запрещенного контакта ее кожи с какой бы то ни было частью его тела привело парня в состояние шока, и он чуть не задохнулся от переизбытка чувств. Он ни за что не сможет решиться на что-то большее, чем поцелуи, у него никогда не получится. А теперь же он оказался прижат к стене оранжереи, в соблазнительных объятиях своей ведьмы за одной из теплиц. День был хороший, и Роза предложила прогуляться. Они прогуливались рука об руку по парку, как вдруг Роза затащила его за оранжерею и накинулась с крепкими поцелуями. Скорпиус любил целоваться. Он мог целоваться весь день. Губы Розы были мягкими и уверенными. Более того, она восхитительно пахла, и она так блестяще отвечала на ласки Скорпиуса. Они просто работали вместе. В этом нет никаких сомнений. Поцелуи были любимым занятием Скорпиуса. Несмотря на это, он задыхался от того, что очень сильно хотел большего. Но он слишком нервничал, чтобы проявить инициативу. Вот почему он чуть не упал в обморок, когда она прижалась к нему бедрами. Его лицо вспыхнуло так сильно, что она не могла не почувствовать одну очень твердую проблему… там, внизу. Он призвал силу воли почти геркулесовых размеров, чтобы замедлить поцелуй и собраться с мыслями. Но потом она сделала это снова. На этот раз он застонал ей в рот и ответил ей тем же, его нижняя половина просто действовала сама по себе. Она ухмыльнулась ему. — Что? — кокетливо спросила она, точно зная причину его стона. Она просунула палец между ними и погладила крупные очертания через брюки. Скорпиус ударился головой о стену оранжереи, он был ошеломлен. — Это из-за меня? — голос был переполнен женской гордостью. Он прикусил губу и кивнул, тяжело дыша, как животное в клетке. — Круто, — восхитилась она, прежде чем обвить руками его шею и притянуть к себе в крепком поцелуе, снова прижимаясь к нему. Скорпиус зашипел ей в губы. Роза отстранилась и взяла его руку в свою, направляя ее от бедер к подолу юбки, и оставила там. — Эм… ты хочешь, чтобы я?.. — Глаза Скорпиуса расширились. Она с улыбкой кивнула. — Только если ты этого хочешь, конечно. Его сердце колотилось так сильно, что он почувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Он ответил глубоким поцелуем, притягивая ее все ближе к себе и поглаживая бедра кончиками пальцев, медленно приближаясь к своей цели. Когда он наконец добрался до ее трусиков, то почувствовал там горячую влагу. Он был… ошеломлен осознанием того, что наконец-то прикоснулся к своей девушке, даже если это было через трусики. Она обворожительно застонала ему в рот, и он почувствовал, что переполнен… просто всем. Ее тепло, звуки, которые она издавала, то, как ее губы распухли от поцелуев… Это было все, о чем только можно мечтать. Он был в эйфории. Такая эйфория, что просто… он почувствовал… о, Мерлин, он почувствовал… О. Твою мать.Настоящее
— Скорпиус, все нормально, — успокаивала его Роза, гладя по спине. Они сидели на земле, парень обхватил голову руками в отчаянии. — Такое, как известно, происходит время от времени. Скорпиус покачал головой. Он не мог поверить, каким потрясающим болваном оказался. Он даже не смог прикоснуться к своей девушке поверх ее трусиков, не кончив в штаны и не испортив момент. — Я просто… Я не знаю, как так получилось, — вздохнул он. — Я так долго мечтал об этом мгновении. И все испортил. — Ты не можешь все испортить, — улыбнулась она. Он был благодарен ей за эти слова, но не верил, что она так просто смирилась с этой неудачей. Он снова вздохнул. — Как ты можешь так говорить? Это не про меня, а про тебя. Я хотел… чтобы тебе было хорошо, но я… что если я не смогу?.. — Чшш, — успокаивающе зашипела Роза. — Может быть, просто это было слишком для первого раза. Ты был взволнован. — Да, я знаю, — фыркнул он. — И мои брюки тоже. — Это лестно, — улыбнулась она. — Для тебя — да. Для меня… — Он покачал головой. Роза поцеловала его в щеку. — Мне кажется, это так мило, что ты настолько сильно хотел прикоснуться ко мне, что потерял контроль. Это так… — Печально. Омерзительно. Совершенно непростительно? Она ухмыльнулась. — Я собиралась сказать «жарко». Скорпиус посмотрел на нее, пытаясь понять по выражению лица, не смеется ли она над ним. Ее челюсть была сжата, а глаза полны огня. Мерлин, она серьезно. Внезапно его осенило. — Я не заслуживаю тебя. — Может быть, ты просто пока не готов, — улыбнулась она. Его глаза расширились. — Нет, я готов. Поверь мне, Роза. Я так сильно хочу быть с тобой. Это все о чем я думаю. — Ладно, я поняла, — она хихикнула. — Ты готов. Его лицо побледнело. –Нет, я думаю, ты не понимаешь. Это все о чем я думаю. Иногда я даже не могу сосредоточиться на лекциях, все мои мысли о тебе. Роза закусила губу. — Мне кажется, нам следует немного подождать, прежде чем мы попробуем что-то большее. Я знаю, ты сказал, что готов, но я не хочу, чтобы на меня давили. Скорпиус застонал. — Но, Роза, тыже готова и… Она прервала его, приложив палец к губам. — Это не имеет значения. Это должно наше общее желание. — Она смотрела на него открытыми и честными глазами. — Я с удовольствием подожду. Столько, сколько тебе нужно. Он усмехнулся и погладил ее по щеке. — Я… Оон чуть не сказал: «Люблютебя». — Мне так повезло, что ты со мной. Она улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его. Губы Скорпиуса непроизвольно растянулись в улыбке, он с удовольствием ответил на поцелуй, его смущение рассеялось. В этот момент он был доволен и тем, что просто целует ее. Пока этого достаточно. Она будет ждать меня. Альбус проснулся, чувствуя себя храбрым, его затаенная гриффиндорская генетика воодушевленно взревела. Сегодня он это сделает. Он поговорит с Моникой о том, что, наверное, ему хочется, чтобы их поцелуи были единственными. Он был уверен, что она будет в восторге от этой новости. Он осмотрел свою прическу в зеркале и одобрительно кивнул. В отличие от Скорпиуса, который, Мерлин не даст соврать, мог потратить целый час, возясь со своими волосами, Альбус же сократил наведение марафета до очень разумного уровня причесывания волос лишь до тех пор, пока прическа не будет выглядеть почти аккуратной. Хотя волосы у него были скорее каштановые, чем черные, он унаследовал от отца упрямую непослушность шевелюры. Он вошел в Большой зал с чувством непобедимости. Честность, искренность, принятие своих чувств — может быть, он и правда был сыном своих родителей. Его самодовольное выражение лица растаяло, когда он подошел к Монике, сидящей за слизеринским столом и обнаружил, что она не одна. Альбус раздраженно закатил глаза, приблизившись к Падригу Макферсону, который наклонился, мягко говоря, слишком близко к Монике, по мнению Альбуса, а его глаза были полны чисто мужской заинтересованности. Альбус похлопал незваного гостя по плечу и одарил его елейной улыбкой, когда олух, раздраженно нахмурив брови, повернулся к нему. — Съебись, пожалуйста, — процедил Альбус, ухмыляясь сквозь сжатые губы, выражение его лица было совсем не дружелюбным. Моника наблюдала за ним со своим обычным непроницаемым выражением лица. — Знаешь, я так не думаю, малыш Поттер, — фыркнул Падриг. Лицо Альбуса помрачнело. — Ты знаешь, что происходит с одинокими львами, которые падают в змеиную яму? Мне нужно поговорить с моей подругой, а ты мне мешаешь. — Не надо, Падриг, — вмешалась Моника. Падриг, не мигая, уставился на Альбуса. — Ладно. — Он повернулся к Монике. — Мы можем поговорить позже, Флинт. Альбус ответил ему таким же взглядом и не отводил глаза, пока тот не уселся своей уродливой задницей обратно к гриффиндорцам, где ему и полагалось быть. — Что это было, черт возьми? — спросила Моника, выводя его из убийственного транса. — Всегда пожалуйста, — ответил Альбус, садясь рядом с ней, игнорируя ее издевательскую усмешку по поводу того, что это место и так было вообще-то свободно. — Я удалил у тебя нарыв в лице гриффиндорского придурка. Ты должна благодарить меня, — ухмыльнулся он, схватив кусок тоста с ее тарелки и откусив его. Моника посмотрела на него, закусив щеку изнутри. — Спасибо, — отозвалась она сдавленным напряженным голосом, лишенным каких-либо признаков благодарности. — Да что с тобой такое? — прищурился Альбус, глядя на нее. Она повернулась к нему. — Со мной? Это с тобой что такое? Ты игнорируешь меня всю прошлую неделю и вдруг решаешь, что хочешь поговорить, только когда видишь, что какой-то другой парень болтает со мной. Альбус поднял брови. Неделю? Нет, это не продолжалось настолько долго, ведь так? — Я не игнорировал тебя. Напротив, я довольно много думал о нашей… ситуации. — О, так ты думал, значит? — Да, и я решил, что как бы нелогично и, возможно, непоправимо глупо это ни звучало… — Он одарил ее очаровательной улыбкой. — Ты мне нравишься. Глаза Моники опасно сверкнули. Некоторое время она молчала. На самом деле, слишком долго. — Повезло же мне, — наконец бросила она, хватая свою сумку с учебниками и вставая, чтобы уйти. Альбус положил руку ей на плечо, останавливая. — Подожди, Мон. Я что-то не так сказал? Моника издала невеселый смешок и покачала головой, изумленно прикусив губу. — Ты действительно не понимаешь, да? Альбус нахмурился, начиная испытывать раздражение от этого разговора. — Ну, я же спросил тебя, что я сделал не так. Я не имею привычки задавать глупые риторические вопросы, так что не могла бы ты просто дать мне прямой ответ… — Альбус, ты мне нравишься. — Ее глаза метнулись в пол, отказываясь смотреть на него. — Я знаю, что-то, что я вот просто говорю это, совсем не по-слизерински и не подобает леди, даже после нескольких месяцев флирта с тобой, но это так. И когда мы… сделали это на прошлой неделе… я сказала тебе, что ты единственный, с кем я… — она помолчала, огорченно кусая губы, а затем продолжила: — А потом ты просто исчез на неделю и перестал разговаривать со мной. А теперь ты строишь из себя собственника, злишься и прогоняешь парня, который — да, я знаю, что он идиот — но я ему нравлюсь. И он не считает, что это нелогично или глупо просто признаться в этом. И на кой-черт тебе понадобилась целая неделя, чтобы обдумать, нравлюсь я тебе или нет? После всего, что мы… Какя должна себя чувствовать после этого? — В какой-то момент речи ее щеки порозовели, а теперь и вовсе пылали огнем. Альбус застыл с отвисшей челюстью. Он никогда не слышал, чтобы она говорила так много слов одновременно. Совсем недавно они произносили ровно столько слов, сколько обязательно необходимо для начала поцелуя, не больше. И эти ее слова… Она обижена на него за то, что он как-то плохо обращался с ней… Это был удар, которого Альбус не ожидал и не понимал. Он громко сглотнул, не зная, что сказать. — Послушай, Мон, прости, если я тебя обидел. Я правда не подумал… — он вздохнул. — Я не пытался избегать тебя. Просто я не был уверен, как поступить… Ну, ты понимаешь. Нам. Она подняла бровь. — Ты не был уверен, как действовать дальше? — Моника закатила глаза. — Иногда я забываю, насколько… –она вздохнула. — Ты странный. Ты ведь это знаешь, да? — Знаю, — кивнул Альбус серьезно. Ее взгляд смягчился. — Послушай, ты задел мои чувства. Так что сейчас я не в настроении с тобой разговаривать. — О. — Его лицо вытянулось. — Просто дай мне немного остыть. Я поговорю с тобой сразу же после того, как найду время и все «обдумать», — сказала она, рисуя в воздухе кавычки. Альбус закусил губу. Она насмехается над ним за то, что ему нужно было подумать. Он не понимал, почему размышления вдруг стали правонарушением, но он видел, что у него не было выбора, кроме как принять это. — Могу ли я что-нибудь сделать, чтобы ускорить этот процесс? Она невольно хихикнула. Проклятье. Почему он такой милый? — Нет. Но все равно спасибо, — вздохнула она. Она ушла, а Альбус смотрел ей вслед с ошеломленным, слегка хмурым лицом. — Здорово, приятель, — сказал Скорпиус, усаживаясь рядом с ним. Альбус не проявлял никаких признаков осознания того, что его тонко чувствующий лучший друг прибыл как раз вовремя, чтобы помочь понять процессы, происходящие внутри обычного человеческого разума. Скорпиус с любопытством разглядывал своего друга, накладывая себе на тарелку еду: яичницу, бекон и булочку с яблоками и орехами. — Кто сегодня утром помочился в твой тыквенный сок? Альбус заморгал, поняв, что это намек на то, чтобы он заговорил. — Моника, — мрачно ответил он. Скорпиус поднял бровь. — Я думал, у вас все идет хорошо. — Я тоже так думал, но она почему-то злится на меня. Я даже не… — Он покачал головой. — Блять. Может быть, я и облажался. Но я просто не знаю как именно. Скорпиус кивнул, произошедшее его не слишком удивило. Это было типично для Альбуса — требовать перевода чужих мыслей и чувств. — И что же ты сделал? — Она расстроена из-за того, что я не разговаривал с ней с тех пор, как… Ну ты понимаешь. — Он понизил голос до шепота. — Того, как она мне подрочила. — Это же было неделю назад. — Скорпиус вытаращил глаза. — По-видимому, — кивнул Альбус. — Значит, она, скорее всего, подумала, что ты использовал ее или что-то в этом роде. — С чего бы ей так думать? — Альбус усмехнулся. — Я был очень благодарен. Я сказал спасибо и все такое. Скорпиус застонал в отчаянии. — Признайся мне, ты на самом деле не поблагодарил ее. Альбус пожал плечами. — Конечно, поблагодарил. Вроде бы вежливо. В конце концов, это было ужасно мило с ее стороны сделать это для меня. Скорпиус хлопнул себя по лбу. В такие моменты он действительно понимал, что Альбусу нужен наставник по жизни, который будет следовать за ним по пятам и следить, чтобы этот чудак не запорол по полной какие-либо социальные взаимодействия, особенно те, которые связаны с его любимой девушкой. — Окей, ладно. Так, давай сначала, — сказал он, потирая лицо. — Ты не разговаривал с ней целую неделю после того, как она тебе подрочила. — Пррравильно. И это… плохо? — Альбус вопросительно поднял бровь. — Ну, только если ты не хочешь, чтобы она чувствовала себя дешевой потаскухой. Альбус вздохнул. — Да, вот почему я держу тебя рядом. Так что же мне было делать? Скорпиус отложил столовые приборы и осторожно повернулся к другу. Он глубоко вздохнул и заговорил тем же голосом, каким профессор Грейнджер разговаривал с такими детьми, как Брэди Фитч. — Ну. Это зависит от тебя, Альбус. Что ты надеялся получить от этого? — Кроме повторения? — прищурился Альбус. — Я вроде как надеялся получить… — Он вздохнул, ненавидя себя за то, что собирался сказать. — Девушку. Скорпиус медленно кивнул. — И ты понимаешь, что это значит, Альбус? Альбус пожал плечами. — Конечно. Это значит, что она не может целоваться с другими парнями и Падриг Макферсон должен оставить ее в покое, если он не хочет, чтобы я навел на него порчу? Скорпиус закатил глаза. — А еще это означает, что ты должен быть внимателен к ее чувствам. Ты не можешь исчезнуть на неделю и не разговаривать с ней только потому, что ты в одном из своих настроений. — Если честно, приятель, я даже не понимал, что уже так давно не разговариваю с ней, — вздохнул Альбус. Скорпиус кивнул. — Я верю. Ты так делаешь иногда. Если твой ум зациклен на чем-то, то ты будешь обдумывать это и напрочь забудешь обо всем остальном, и пока ты это осознаешь, наступит Рождество, а ты даже не поймешь, что прошло какое-то время. И это совершенно нормально. Но Мон этого не понимает. Все, что она видит, это то, что ты игнорировал ее целую неделю после того, как вы… И, поверь мне, приятель, девочки реально не любят, когда их игнорируют. Альбус кивнул. — Кажется, я понял. — Он пытался. Он действительно пытался. Но это было из разряда тех вещей, которые он искренне не мог понять. — Я правда не хотел ранить ее чувства. Мне просто нужно было подумать, смогу ли я смириться с мыслью о том, чтобы иметь девушку. Глаза Скорпиуса округлились. — Я надеюсь, ты ей этого не сказал? — Конечно, нет, чувак, — фыркнул Альбус. — Я странный. Но не глупый. — Тогда ладно, — выдохнул Скорпиус, возвращаясь к завтраку. Альбус сделал глоток тыквенного сока. — Я просто сказал ей, что после недели размышлений я, наконец, решил, что она мне нравится. Нож и вилка, которые Скорпиус секунду назад держал в руках, со звоном ударились о тарелку, а он сам склонился над столом в характерном жесте, более известном среди молодежи как «рукалицо». После нескольких мгновений молчания он тяжело вздохнул. — Ты хоть понимаешь, что ты полный придурок? — Если ты так говоришь, то, наверное, это правда. — Ты должен перед ней извиниться, приятель, — выдохнул Скорпиус. — Она говорит, что ей нужна пауза, — пожал плечами Альбус. Скорпиус кивнул. — Дай ее ей. И как только она решит простить тебя, сделай одолжение, впредь думай о том, что говоришь, прежде чем позволить словам вылететь из твоего рта. Ты должен внимательнее следить за тем, как ты разговариваешь с девушками. Или, в твоем случае, не разговариваешь. Альбус покачал головой в знак согласия и сделал глоток тыквенного сока. Ему действительно повезло подружиться с таким понимающим, по-взрослому мыслящим парнем, как Скорпиус. В этот момент Альбус почувствовал, насколько его друг вырос как личность. В прошлом году он писал грязные письма профессорам и дергал Розу Уизли за косички, притворяясь, что она ему не нравится. А теперь посмотрите на него: он раздает советы, как обращаться с женщинами и их долбаными перепадами настроения. — Знаешь, приятель, я редко это говорю. — Он похлопал своего друга по спине. — Но ты настоящий жеребец. Настоящий образец мужественности. И Розе повезло, что у нее есть ты. Скорпиус усмехнулся. — Я определенно не жеребец, — пробормотал он, думая о недавнем происшествии в его штанах. Он не был готов потчевать Альбуса этой историей, но что-то изменилось в тот день между ним и Розой. Кажется, что-то важное, и он едва мог держать это в тайне, не говоря уже о том, чтобы скрывать от своего лучшего друга. — Однако я думаю, что люблю Розу. Альбус подавил желание закатить глаза. — Да неужели? — Хотя он считал, что думать, что ты влюблен в четырнадцать лет, — это абсолютное безумие, он знал, что Скорпиус не согласится с ним, ведь он такой романтик. Поэтому Альбус просто кивнул и сосредоточился на завтраке, решив, что сейчас один из тех моментов, когда важнее быть просто хорошим другом, чем отстаивать свою правоту. — Молодец, приятель. Блейз скользнул в кабинку напротив Драко с легкой грацией кошки, приземляющейся на колени своего владельца, чтобы отвлечь его от дел. — Ты опоздал, — нараспев произнес Драко, едва ли оторвав взгляд от книги. — Прости. Я был связан, — сказал Блейз, легкая улыбка появилась на его лице. Драко не пропустил многозначительный тон голоса своего друга, прозрачно намекавший, что он принимал участие в делишках сомнительного морального характера. Он и посмотрел Блейзу в глаза поверх книги, ища подтверждения своим подозрениям. — И что же ты делал? — Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Блейз, плохо изображая невинность. Драко прищурился и захлопнул книгу. — Ты чему-то очень рад. Блейз пожал плечами, его улыбка не дрогнула. — Сегодня прекрасный день. Я молод, здоров, мой бизнес процветает. Я выпиваю со своим лучшим другом. Почему бы мне не радоваться? Губы Драко сжались в жесткую линию, он отложил книгу. — И что же ты делал? — повторил он. Блейз закатил глаза. — Честное слово, Драко. Тебе никогда не приходило в голову, что я просто счастливый человек? — Нет, потому что это не так, — фыркнул Драко. — Ты слегка социопатичный, на грани алкоголизма задрот с комплексом мумии и постоянным грузом ответственности на плечах. Блейз пожал плечами, не найдя слов, чтобы опровергнуть замечания друга о его характере. — Ну и что? — Так вот, я не могу понять, откуда вдруг такое сангвиническое настроение, — сказал он, делая глоток своего огненного виски. Блейз усмехнулся. — А что если я скажу тебе, что у меня только что был лучший секс в моей жизни с Луной Лавгуд? Драко поперхнулся своим напитком. — Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь. — Нет, черт возьми, нет, — ухмыльнулся Блейз. — Говорю тебе, Драко, она самая лучшая… — Я не хочу слышать никаких подробностей, Блейз! Я бы предпочел, чтобы ты вообще мне об этом не рассказывал. — Он один глотком осушил бокал и уставился на Блейза тяжелым взглядом. — Ты хоть представляешь, как это отразится на нас с Гермионой, когда тебе неминуемо наскучит Лавгуд и ты порвешь с ней? — Этого не случится, приятель, — усмехнулся Блейз. — Серьезно, эта женщина чооокнутая. Ты когда-нибудь использовал зажимы для сосков? Я нет, до сегодняшнего дня. У Драко пересохло в горле. — Блейз, как бы я ни был взбудоражен тем, что ты наконец-то нашел кого-то, столь же испорченного, как ты сам, ты должен понять ситуацию, в которую меня поставил. Луна Лавгуд — одна из самых давних подруг Гермионы. А ты знаешь, как эта ведьма защищает своих друзей? Если ты как-то обидишь Лавгуд, Гермиона обрушит ад на мои плечи, я это гарантирую. — Ты знаешь, что я собираюсь сказать, Драко, — ухмыльнулся Блейз. — Да, да, да, я знаю. — Он закатил глаза. — Я конченый подкаблучник. Но мне уже все равно. Я принял это. — Его гордость не стоила того, чтобы жертвовать своей сексуальной жизнью. Было достаточно того, что Скорпиус попросил его совета по поводу того, как развивать свои физические отношения с крестницей Гермионы. Меньше всего ему сейчас нужно, чтобы Блейз начал трахаться с подругой детства Гермионы. — Знаешь что? Трахай ее. Для меня это не имеет никакого значения. Но ради всего святого, Блейз, будь осторожен хоть раз в жизни. И тебе лучше быть с ней поласковее, черт возьми, потому что если мы с Гермионой когда-нибудь поссоримся из-за этого, я лично прослежу, чтобы родословная Забини оборвалась на тебе. — Ты пессимист, — хихикнул Блейз. — Я просто знаю, что ты за человек, Блейз. Тебе легко наскучить. — Скажи это моим рубцам на заднице. Клянусь Мерлином, Драко, она абсолютно… — О, нет, нет, нет, — перебил Драко, затыкая уши. — Я кастрирую тебя, если ты закончишь эту фразу. Блэз закатил глаза. — Ладно. Давай поговорим о тебе. Как там Ньюкасл? Драко потер виски. Он только что вернулся с длительных переговоров в Ньюкасле относительно приобретения его компанией пивоварни Баттербир*. Теперь он был твердо убежден, что Ньюкасл на самом деле находится не в Великобритании, так как совершенно не мог распознать ни одного английского слова с акцентом Джорди. Это был просто позор, ему так часто приходилось просить представителей пивоварни повторяться, что, в конце концов, он сдавался и просто делал понимающий вид, что, вероятно, не красило его бизнес-навыки, если так подумать. — Я устал. А сливочное пиво отвратительно. — Это самое лучшее, что кто-либо когда-либо говорил о Ньюкасле, — сказал Блейз. Драко проворчал в ответ. — Зачем ты покупаешь пивоварню, если тебе даже не нравится сливочное пиво? — спросил Блейз, стараясь скрыть веселье в голосе. Драко покачал головой и, прищурившись, поглядел на друга, задающего такие нелепые вопросы. — Потому что это выгодно, Блейз. Я, конечно, покупаю ее не для себя. Если бы я инвестировал только в те компании, которые мне нравятся, мои акционеры никогда бы не заработали денег. И я, кстати, тоже. Хотя они с Блейзом оба были проницательными деловыми людьми, между ними существовал определенный разрыв в уровне их страсти к своей работе. Блейз, сам построивший свою компанию, стремился работать без остановки, чтобы обеспечить ее дальнейший успех. Хотя он и превратился в стереотипного молодого холостого предпринимателя, который женат на работе, он, казалось, был совершенно доволен такой расстановкой дел. Драко же унаследовал компанию, которая принадлежала семье Малфоев на протяжении бесчисленных поколений. Хотя он не мог назвать управление международным магическим конгломератом своим заветным желанием, Драко был компетентным хозяином, и компания процветала под его опекой. Большая часть его работы заключалась в том, чтобы выступать в роли посредника. У него был талант к выявлению талантов, и таким образом он обеспечивал своей компании высококвалифицированное руководство на всех уровнях. Его стратегия была такова: нанять нужных людей и прислушиваться к ним. Он делал это в течение многих лет, и все это время у него не было ни необходимости, ни желания контролировать все до мелочей. Это всегда позволяло ему сохранять баланс между работой и жизнью. Была ли у него страсть к своей работе? Может быть и нет. Но он был абсолютно счастлив, ведя подобный образ жизни. — У меня много сотрудников. Это для меня важнее, чем инвестировать в интересные компании. — Он опрокинул в себя еще один стакан Огневиски с видом человека, расстроенного чем-то. — Отец Гермионы оскорбил мою работу, — пробормотал он. Блейз фыркнул. — Я никогда с ним не встречался, но похоже он тот еще урод. Честно говоря, одно только то, что он заставляет тебя называть его «доктор Грейнджер»… — Спасибо тебе за понимание. Гермиона этого не видит. Или, может быть, видит, но отказывается признать это. Она, наверное, думает, что справится с ним. — Этот человек просто тупица, — Блейз пожал плечами. — Конечно, по работе ты часто сталкиваешься с такими людьми, как он. — Блейз, на работе я сам часто бываю таким же, как он, — ответил Драко. — Тогда ты должен знать, как с ним обращаться. — Так-то да, — кивнул Драко. — Но это совсем другое. Это… личное. Это отец женщины, которую я люблю. Я не могу слишком наседать на него, не могу вывернуть его наизнанку. — Драко нахмурился. — Черт возьми, мне нужно, чтобы он меня любил. — Что ему в небе не нравится? Драко запрокинул голову и закрыл глаза. — По всей видимости, моя работа, мое необычное имя, мое чувство стиля, моя личность, моя слабая конституция, мои чрезмерно светлые волосы, мои интересы, мой вкус в литературе, мои предпочтения в еде и вине, мои деньги, то, как я воспитываю своего сына… Я мог бы продолжать и дальше, но тогда мы бы просидели здесь всю ночь, — усмехнулся Драко. На самом деле, истинная причина его неприязни ко мне заключается в том, что я всегда искоса смотрел на его дочь. Она уверяет меня, что он был таким с каждым парнем, с которым она когда-либо враждовала. — И он пугает тебя, — сказал Блейз, ухмыляясь. Драко кивнул. — У меня хватает мужества признать, что одна мысль о нем заставляет мои яйца втягиваться в тело. Блейз сделал большой глоток Огневиски. — Я знаю, что тебе это не понравится, Драко. Но тебе, возможно, придется попросить помощи в налаживании отношений с ним. — Что за помощь? Блейз ухмыльнулся. — Кого из своих друзей она знает дольше всех? Драко закатил глаза. — Какое озарение могут предложить тебе смердяк-Потти и полудурок-Уизел? — Все еще называешь их прозвищами? Разве ты не дружишь с ними сейчас? — Назовем это ностальгией. Может я и хулиган, но я еще и сентиментален, — пожал плечами Драко. — Как поэтично, — уголки губ Блейза приподнялись. — Хорек все такой же маленький говнюк. Двое взрослых мужчин чокнулись бокалами по этому поводу. — Но если серьезно, — продолжил Блейз. — Они оба могут быть хоть придурками мирового класса, но они дружат с Гермионой с одиннадцати лет. И они достаточно далеки от тебя и ее отца, чтобы возможно… просто возможно… они способны высказать какие-то догадки. Ее отец же любит их, да? — Предполагаю, что так, — пожал плечами Драко. — Подлизываться к друзьям твоей невесты, а также к ее семье никогда не плохо. По крайней мере, я слышал такое мнение. Драко содрогнулся от этой мысли. — Не будем заходить так далеко. Я буду спрашивать их, как хоть немного сблизиться с ее отцом, а не просить их пожертвовать свои почки. Несомненно, с этим могут справиться даже они. — Вдруг Драко чихнул, прикрывшись рукой. — Будь здоров, — тут же сказал Блейз. Драко быстро пришел в себя и хихикнул, уткнувшись в стакан. — Знаешь, Поттер сказал, что ты никогда не говоришь людям «будь здоров», когда они чихают. Это, предположительно, одно из его опасений насчет тебя. — Естественно, я говорю, — пожал плечами Блейз. — Просто не тем, с кем я веду дела. Ты мой приятель. Он — человек (ну, пусть мальчик), который дважды умирал, и мне нужен был его бизнес. Ты знаешь мою теорию на этот счет, Драко. Драко закатил глаза. — Никогда не будь слишком мил с тем, кто тебе нужен. Заставь их думать, что ты нужен им так же сильно. Блейз поднял бокал, призывая выпить за это. — Может быть, это твоя проблема, Драко. Не позволяйте себе перестать быть слизеринцем среди магглов. Драко прищурился, обдумывая совет Блейза. — Вот почему я тебя до сих пор терплю, мой друг. — Эти гриффиндорцы сделали тебя мягче, — ухмыльнулся Блейз. — Но ты все еще достаточный кретин, чтобы веселиться здесь. Драко действительно был очень благодарен судьбе, что этот развратный сукин сын стал его лучшим другом.