На развалинах былой жизни

POV Рафаэль Если бы мне кто-нибудь месяц назад сказал, что этой ночью я буду пускать нюни в компании русской девчонки-преступницы, а после останусь у нее ночевать, то я бы заржал, а потом бы ещё и треснул того, кто мне это сказал, чтобы неповадно было шутки со мной шутить. Однако это произошло. Воспоминания о прошлом вечере не давали покоя и как-то неприятно теплились в грудной клетке. Мне стыдно, неловко. Я чувствовал, что я слаб. Весь образ крутого парня развалился, как только я открыл рот. Хотя не образ, в принципе, я крутой парень, но после этой ночи моя репутация уже под вопросом. Я бесшумно поднялся с пола, бросил взгляд в сторону спящей девушки. Время близилось к пяти утра, однако светать ещё не начало. У меня было немного времени, чтобы поискать что-нибудь интересное. Да, это было паршиво. Паршиво и по-свински. Она, возможно, доверяла мне, а я поступлю, как подлая крыса, роясь в её комнате, пытаясь что-то нарыть. От осознания этого было даже ещё более стыдно, чем из-за того, что я раскрыл ей душу. Однако стало легче, когда я понял, что произошло. Мы приехали к ней, чтобы вынюхать род её деятельности, какие-нибудь планы. Хотели поковыряться в её душе, а теперь вышло, что это она в моей ковырялась. К тому же, так искусно и беспалевно. Молодец, Соня. Из тебя шпион лучше, чем из меня ниндзя. Что я узнал про нее за эту ночь? Давай, Рафаэль, напрягись. Проанализируй. Узнал про смерть друга отца, про наследство. Узнал про двух парней не в особых подробностях. Она мне, мать его, за бульон загоняла, после того, как я ей душу излил. Хитрюга мелкая. Ещё и напоила. Хотя вопрос спорный. Виски-то мой любимый был. По крайней мере, надеюсь, что Кейси нашего разговора не слышал. Да, скорее всего, не слышал. Он вообще в сопли был. Как можно было вот так ужраться с нескольких стаканов виски? Я оглядел комнату в поисках чего-либо интересного и осознал, что не таким себе представлял её дом. Не знал, почему, но казалось, что она тут траву фасует и слушает русский рэп. Или что у них там модно? Думал, что на пути появятся несколько мужиков в черных плащах, а в зале на полу будет шкура медведя. Вообще представлялось все и про вся, но не это. Белые обои были в розовый цветочек, серый паркет, кровать такая большая и, кажется, очень мягкая с кучей подушек на ней. Вполне обычный бардак царил на рабочем столе, на стенах висели маленькие рамки с фотографиями, ночник в виде бабочки, столик, уставленный различными флаконами духов, баночками с какими-то кремами и косметикой. Короче говоря, обычная бабская комната. Даже слишком нежно, что ли. Фу. Тихими шагами я подошёл к столу — ноутбук находился в спящем режиме, — провёл мышкой туда-сюда. Экран загорелся и высветилось поле с паролем. Хорошо, подбирать пароль, возможно, на русском языке равнозначно тому, чтобы посадить Майки на правильное питание. Бесполезно. Я оглядел бумаги, многие из которых на незнакомом мне языке. Тут и паспорт. Семнадцать, значит, лет. А я ведь знал. Весьма непредусмотрительно с вашей стороны, Зицына Софья Васильевна. Стоп. Зицына? Значит, что её босс — её отец? Или, может, дядя? Я достал че-фон и сделал фото со вспышкой. Донни разберётся. В очередной раз глянул на нее. Спит. Сколько я уже скрывал от братьев, что вожусь с русской мафиози? Лео всегда учил, что от семьи не должно быть секретов, но мне почему-то не было стыдно. Мы не в монастыре живём, не в секте, взрослые мужики, в конце концов! У каждого должна быть личная жизнь и какие-никакие тайны. Кстати, о тайнах, личных жизнях и монастырях. В глаза попался снимок с очень знакомыми лицами. Двое мужчин и две девушки на фоне какого-то архитектурного строения, напоминающего монастырь. И стоило мне только осознать, кого я вижу. Что-то в животе неприятно скрутило. Холодок мгновенно пробежался по телу, а к щекам напротив отчего-то прилила кровь. В первый раз за всю мою сложную черепашью жизнь я понял, что значит фраза «сердце в пятки ушло». Или душа? Блять, да не суть оно важно. Важно другое. Приблизил к глазам фотокарточку, провел по матовой поверхности пальцем. Отвёл назад. Снова приблизил, всматриваясь. Это не ошибка. Это не фотошоп. Софья стояла, сдержанно улыбаясь, покрытая загаром. Позади, судя по всему, был отец, а рядом Карай. С Ороку Саки. Внутри что-то кольнуло. Видимо, у Шреддера была интересная жизнь с приключениями, путешествиями. Видно же, что не в Америке фото сделано. А у Сплинтера не было. Не было и все на этом. Хотя заслужил. Перевернув фото другой стороной, заметил подпись: «Thailand, 2016». Несмотря на то, что это было довольно давно, одна странная, но вполне реальная вероятность родилась в моей голове. А может быть, что Шреддер тот самый друг Зицына, оставивший ему наследство в Нью-Йорке? Хах, странно, что у Ороку Саки вообще были друзья. Я перевел взгляд на девушку и подошёл ближе, стараясь ступать тихо и осторожно. Присматривался к этим детским чертам лица, расслабленному выражению. Она едва ли не с носом накрылась одеялом, будто прячась, не желая показываться. Да от кого только? От меня ли? Или от своей семьи, Сонечка? Злость накатила внезапно. Руки невольно сжались в кулаки, когда я глянул на её милые щеки и понял, что охренеть, как жаль, что мы встретились. Пора бы уже понять, что она преступница, а я тот, кто преступников убирает. И все на этом. Провел большим пальцем по мягкой коже, чуть напоминающей персиковую кожуру, и вышел молча. Закрыл дверь в её комнату тихонечко и, спускаясь вниз, понял, что это бред. Не могла она мне нравиться, не мог я к ней привязаться. Это конец нашего короткого общения. Было круто, спасибо, повтора не надо. — Вставай, — прохрипел я, тряся Кейси за плечи, однако тот полностью меня игнорировал, мыча в ответ и не желая поднимать веки. — Вставай, балбес. Джонс что-то невнятно пробормотал, а после повернулся на другой бок, отчего мне внезапно захотелось его треснуть. — Слышь, кому сказал, подъем, — несколько трезвящих ударов по щеке. — Пора валить. — А-а-а, — приоткрыв один глаз, как бы понимающе протянул он. — Надо валить, да, надо. — Пока она не проснулась, — прохрипел я более настойчивее и ущипнул друга, на что тот только зашипел. — Я уже узнал все, что надо. — Молодец, брат, — Кейси закрыл глаз, что открывал до этого и поднял большой палец вверх. — Ты иди, я пока на разведке. — Дебил, на какой ты разведке? — Разведочной. Ну конечно. Когда мы там разошлись? В третьем часу? А сейчас ещё и пяти нет. Кейси двух часов не хватило, чтобы протрезветь, не говоря уже о том, чтобы выспаться. И как я раньше не почувствовал этот исходящий от него запах спирта? — Чувак, если ты сейчас не встанешь, — грозно начал я, приподнимая его за локоть, — я тебе втащу. Остальные мои попытки разбудить его не увенчались успехом. Абсолютно. Кейси даже один глаз не открывал, не говоря уже о двух. А времечко-то поджимало. Уже светать начинало. Поэтому, не придумав ничего лучше, я взвалил Джонса себе на плечо и понес его к выходу из дома. — Ты когда так набраться успел? Даже мне тебя тяжело нести. Эйприл с блинчиками по утрам борщит? — Борщ, — с трудом кивнул Кейси, пока его голова из стороны в сторону покачивалась в такт моей ходьбы. — Я бы сейчас пожрал. Да, я бы тоже. Вспомнив о еде, я невольно проникнулся мыслями о пицце, что готовила Венус перед моим уходом. Так и лидер вспомнился. Ох, чувствую, попадет мне от его черепной коробки. Вот зачем мне этот вынос мозга? Было бы круто, если бы на бесстрашном где-нибудь размещалась бы кнопочка, дабы, если что, отключать некоторые функции. Воспитательные беседы, например, проводить. Вот он начинает мозги делать, а эту кнопочку нажал и все. Молчит. Шелковый брат. Позвонил знакомому таксисту, чтобы тот забрал Джонса и отвёз домой. К счастью, Майк был поблизости. Через пять минут я уже мчал по улицам просыпающегося города, а через двадцать Кейси домой заносил мой старый приятель с какой-то рекламой предприятия, в котором он работает, из рода: «Такси Венера с доставкой на дом». Не знаю даже, кого жаль больше: меня перед гневной тирадой Лео или Джонса перед яростью Эйприл. А может, всех четверых?

***

POV Автор — Ты мне соврал, Рафаэль. С самого утра в логове черепах из уст лидера и его вспыльчивого брата лились не самые лучшие пожелания друг другу и не самые лучшие прогнозы будущего. Всевидящий, например, искренне пожелал брату отправиться по весьма нехорошим четырем сторонам, в то время, как бесстрашный ему говорил о том, что его ждёт суровое наказание от Сплинтера, который в свою очередь ссору сыновей проигнорировал, дабы позволить им немного выяснить отношения и выпустить пар, и очень долгие объяснения по поводу того, где он был. Майки зевал, сидя за столом. Крики братьев трезвили. Становились интересны мотивы этой ссоры, но спрашивать ему не приходилось. Все и так становилось ясно. — Ты уже заврался, — холодный, суровый голос, от которого мурашки по коже. Он заставлял весельчака вздрогнуть. — Мне звонила Эйприл. Кейси домой пришел в стельку пьяный. Я даже представить не могу, как он будет перед ней объясняться. Венус жарила лазанью, стараясь пропускать мимо ушей ссору братьев. Она понимала, что это не ее дело, и куда лучше будет промолчать сейчас, а после наедине с лидером спокойно поговорить. Позволить ему успокоиться. Донни потягивал кофе и выглядел вполне бодрым. У него, несмотря на бессонную ночь и ругань братьев, настроение было замечательное. В таком настроении обычно просыпается человек, ожидающий от своего дня чего-то необычайно хорошего. — Пс, — шепнул Майки, чуть наклонившись к умнику, глядя на него возмущенно и заинтересованно.— В какую такую стельку? Это ещё кто? — Это выражение такое, — Донателло мягко усмехнулся, сделал глубокий вздох. — Так говорят о состоянии человека, который чрезмерно много выпил. — Ааа, — Майки почесал затылок. — Это… Как ты там говорил? Типа «единица измерения», да? — Эм, — Донни умолк на несколько секунд, обдумывая слова младшего брата. — Ну да. Вроде того. Единица измерения опьянения, в общем. — Да потому что меня задрал твой контроль, Лео, — кричал Раф, едва ли не метая молнии по кухне. — Тебе нормально здесь сутками торчать. Девушка — под боком, додзё рядом, книжки в лаборатории, да и братья заскучать не дадут. А мне что ловить? Азиатов твоих читать? — Во-первых, японцев, — вставил Лео, подходя ближе к брату. — А во-вторых, кто тебе мешает? Неужели пить в баре лучше, чем духовно и нравственно развиваться? Перед ними была пропасть. Огромная, зияющая дыра непонимания. Оба были в чем-то неправы и правы одновременно. Когда люди любят, когда ценят друг друга и счастливы, они говорят тихо, поскольку им не нужно кричать, чтобы друг друга услышать. Когда они кричат, то делают это только потому, что их сердца отдаляются друг от друга. Нужно просто уловить этот момент, не дать связи утеряться, контролировать себя. И если лидер это понимал, то Раф был слишком зол, а агрессия, по обыкновению своему, провоцирует агрессию. — Да я не пил почти, — доказывал свою позицию Раф. — Я просто с ними сидел. Ну да. Помнится, когда курить начинал, тоже что-то подобное говорил. Что-то из рода: «Да не курил я, я рядом стоял просто». Однако с кем он там рядом стоял и зачем, объяснить ему не дал мастер Сплинтер. Помнится, Раф потом долго даже не смотрел в сторону сигарет. Да и в настоящем возрасте старался ими не злоупотреблять. — С ними? — переспросил Лео, однако сразу же свой вопрос прервал собственным же рычанием. — Черт подери, да разве я об этом? Ты соврал своему брату, Раф. Как ты не поймёшь, что мы семья? Мы должны доверять друг другу. — Доверять? — усмехнулся Раф. — А ты мне доверяешь? Караулишь каждую ночь, чтобы отчитать. — Ставлю двенадцать долларов и новый комикс на то, что будет драка, — прошептал Майки, все ближе двигаясь к Донни при каждом новом выкрике со стороны старших. Умник в ответ только отрицательно и спокойно покачал головой.  — Двадцать на то, что Лео до такого не опустится. Не при Венус точно. Майки в ответ только задумчиво потёр подбородок, пытаясь высчитать вероятность выигрыша. Припоминая, когда братья дрались в последний раз. Очень давно. — Я беспокоюсь о тебе, — серьезно отчеканил лидер. — Никто другой не несёт за тебя ответственности. Я несу. Перед отцом, перед всем живым и неживым в этой вселенной, я отвечаю за тебя. Ты знаешь, что я не поощряю твои вредные привычки, не говоря уже о том, что ты мог бы делать этой ночью. Ввязаться в драку, подвергнуть себя, свою жизнь или свою семью опасности. — А если я был с девушкой? Тишина. Шокирующая всех и вся. Если для Лео похождения Рафа не были новостью, то Майки и Донни слышали об этом впервые. Венус тоже наслышана была от своего парня, с кем Раф чем занимается, однако даже для лидера было непривычным слышать такую фразу. Девушкой он не называл даже Еву. Даже ту, в кого был влюблен безмерно, величал подружкой. Про остальных можно было умолчать. А Рафаэль и сам не понял, как это произошло. Как из его рта выползла такая фраза? Да ещё и в отношении кого? Русской преступницы? — Довольно. Удар тростью о пол, строгий непреклонный голос отца, заставивший всех вздрогнуть. Напрягающая тишина, тяжелая. Черные глазки-бусинки сощурились, когда мастер глянул на виновника произошедшего. — Рафаэль, после тренировки задержишься.       *** Лавандовое молоко, терпкая шоколадная сигарета и чуть прохладный дневной ветерок Нью-Йорка. Соня сидела на ступенях своей веранды, мыслями уносясь в воспоминания о России. В сравнении с Америкой, к которой она уже успела привыкнуть, Россия казалась более грубой, холодной и какой-то очаровательно несчастной. Тяжёлое серое небо, будто грозящиеся вот-вот обрушиться на петербуржцев, красота зданий, эстетика баров и наркоманы в парадных. Питер был городом, который убивал медленно, постепенно, по ходу дела в себя влюбляя. Она однозначно по нему скучала. Скучала по тем, кого могла бы назвать друзьями. Скучала по тем, с кем было просто круто тусоваться. Она скучала по школе, которую закончила в прошлом году. Ей было тяжело. Не моральная или физическая боль, а самая обыкновенная тяжесть в грудной клетке, какая бывает, когда ничего особо плохого не произошло, но человеку все равно почему-то тяжко. Просто так. Без причины. Соня выпустила клуб дыма, мгновенно растворившийся в чуть теплом дневном воздухе. Сделала глоток молока. Из прихожей донёслась трель домофона и она поднялась, двинувшись туда. Нажала нужную кнопку и вернулась обратно. Он зашёл во двор, будучи каким-то непривычно злым. Злым, поникшим, хмурым. Смотрел себе под ноги и Соня отметила, что это первый раз, когда он не в костюме Ночного Всевидящего. Объемные брюки цвета охры, невероятно крупных размеров белое худи и капюшон, падающий на лоб. Из-за расположенного на спине панциря казалось, что у Рафаэля горб. Трехпалые руки были спрятаны в карманах. Он в таком виде ехал по городу? Хорошо, что у него хотя бы есть шлем. — Привет, — раздался уже знакомый басистый голос, когда Раф встал напротив её. — Не знал, что ты куришь. — Привет, — кивнула она, пропуская его замечания мимо ушей. — Ты об этом хотел поговорить? Оба были напряжены. Соня была недовольна с самого утра. Быть может, её не устроила пропажа двух парней из её дома? А после отсутствие звонков и СМС от них. Рафаэль был напряжён после выговора отца, который решил наказанием сделать комендантский час. Теперь Всевидящий должен был приходить домой строго в двенадцать ночи и отзваниваться Лео каждый час своих прогулок. — Не об этом, — Раф отрицательно мотнул головой, бросая огонь янтаря на Соню. В эту секунду лицо ниндзя показалось девушке по-настоящему угрожающим. Челюсти были стиснуты, а взгляд такой нечеловеческий. Он прохрустел шеей, чуть наклоняя голову, а после подошёл ближе к ней. В ноздри снова ударил шлейф этих жасминовых духов. Он смешивался с запахом лаванды, сигаретного дыма и приближающейся осени. Здесь, в тени крыши дома главы мафии, Рафаэль глядел на его дочь, пытаясь найти хоть какую-то схожесть с Зицыным. Этот взгляд смущал, заставлял кожу покрываться мурашками и пугал одновременно. Соня поднялась со ступенек и встала на ту, что повыше. Рафаэль на сей жест лишь усмехнулся. Даже так она была чуть ниже ростом. — Ну, — как-то потеряно прошептала она, отводя взгляд. — Говори. Это было забавно. Их лица находились в нескольких сантиметров друг от друга и это смущало девушку. Она поплотнее укуталась в вязаный домашний кардиган, будто бы ей было холодно, но нет. Она пыталась спрятаться. Соня скрестила руки на груди и, решавшись, устремила взгляд карих глаз в жгучий янтарь. — Ороку Саки, — начал он. — Кто он тебе? Дым застрял в горле. Она несколько раз похлопала глазками, прокашлялась.  — Откуда ты… — Неважно, — перебил Раф. — Я задал вопрос. Он был зол. Действительно был зол. То ли на брата, то ли на себя. А может, и вовсе на жизнь? Она ведь довольно жестокая — сделала врагом того, кто ему, кажется, дорог. По крайней мере, начинал становиться дорогим. А это означало, что пора их недо-дружбу прекращать. — Это, — произнесла она, отворачиваясь от него, дабы двинуться домой, — не твое дело. Он схватил её за предплечье, крепко, сильно. Сталью отдавало в его движениях и он не желал отпускать и не отпускал даже, когда она шикнула от лёгкой боли.  — Не мое дело? Он усмехнулся. Сильнее сжал руку, на боль в которой она не обратила внимания, осознавая, что сейчас не время играть в хрупкую девочку. Сердце предчувствовало, что будет ссора, а в ссорах ей непозволительно прогибаться. Она же сильная. Уверенная в себе, да? Дочь своего отца. — Не мое дело? — повторил Рафаэль усмехаясь. — Так мы же друзья. Мы же друг другу доверяем и рассказываем только правду, да, семнадцатилетняя моя? — Чего? — её глаза округлились. От былой уверенности и силы не осталось следа. На секунду страх мерзкими когтистыми руками облепил её грудь и шею, зашептал на ушко слова о том, что Раф, судя по всему, в гневе, а в гневе он мог сделать все, что угодно. Она не знала его так хорошо, как хотелось бы. — Пусти, Раф. Я не буду с тобой говорить больше. Почему не будет? Потому что сказать нечего. Она вырвала руку и метнулась к двери своего дома. Едва приоткрыла её, как та сразу же оказалась захлопнутой. Соня резко развернулась, лицом к лицу столкнулась с мутантом, прижавшим её к деревянной поверхности. — Нет, Соня, ты объяснишь мне всё. Он больше не допустил бы её исчезновения. Она породила кучу вопросов в его голове ещё в первые встречи, не давала дышать спокойно. Сейчас же он точно вытащит из неё все. Бежать некуда. И плевать, что он на её территории. — Я… — начала Соня. — Я дома утюг не выключила. Мне надо идти. Раф едва ли не прорычал от ярости. Да сейчас он выглядел, как никогда страшным. Как никогда грозным и разозленным, каким она его раньше никогда не видела. Если ранее для него Соня была как непрошенный долг, обуза на плечах, которой нужно заняться, чтобы предотвратить страшные события из рода убийств и прочих преступлений, то он сам не заметил, как для него она стала чем-то личным. Чем-то, что необходимо было вывести на чистую воду, а после направить в правильное русло. Её энергия. Такая дикая, необузданная, как у него самого. Она направлена не туда. Сейчас это было личной обидой. Личной претензией. Она соврала ему, она скрыла от него и она — его друг, являлась другом Шреддера. Его заклятого врага, врага его семьи. И, вроде бы, он сам изначально не предполагал привязанности к ней, сам не хотел вести настоящую и искреннюю дружбу, однако сейчас чувствовал себя так, будто его предали. — Ороку был лучшим другом моего отца, — произнесла она. — А его дочь и по сей день моя подруга. Это все? — Нет, — он отрицательно мотнул головой. — Говори всю правду. Чем занимаешься ты? Твой отец? — Я повторюсь, сказав, что тебя это не касается. На удивление, она быстро вернула себе холод разума и спокойствие, чем невольно напомнила Рафаэлю старшего брата. Он не хотел. Правда не хотел, но ситуация его вынудила. Что есть силы ударил по стене кулаком близь её лица, и пока в его янтаре читалась фраза: «убить тебя мало, Соня», в её глазах горела усмешка, — Смертью меня пугать собрался?