I. Справедливый

Уже третий год Питер Певенси учится в военной академии, где молодых бойцов втайне от них же готовили к поступлению на фронт, чтобы позже отправить своих студентов либо в Японию, либо в Советский Союз. Верховных король отличался в учебном заведении немалыми успехами и лучшей среди всех подготовкой. Как и в Нарнии, Питер пользовался немалой популярностью у немногочисленных девушек, обучаемых в академии. Однако что-то отталкивало его от всех этих американских дам, которые то и дело пытались «случайно» задеть его рукой или учтиво предлагали принести вещи, подуть в глазки, когда с них слетела ресница, или просили помочь с какими-либо учебными предметами. Среди парней Питер был уважаемым главарем, чьему слову если не подчинялись, то точно каждый старался прислушиваться. Учителя и тренеры то и дело ставили Пита в пример всем остальным. — Жаль всё-таки его на фронт отправлять. Это парень способен на большее, чем погибнуть на поле боя от руки узкоглазых, — говорил иногда мистер Шеймас, будучи заместителем декана факультета. — Это не нам решать и уж точно не вам, к сожалению, — отвечал тогда сам декан по имени мистер Френсис, который тоже проникся к Питеру симпатией и иногда даже позволял брать лишние отгулы среди недели. Несмотря на обилие внимания и симпатии со стороны студентов и преподавателей, Питер всё же никого к себе не подпускал близко, и единственной отрадой ему были его брат и сестры. Родителей почти не было видно дома. Они уходили рано утром и возвращались поздно вечером. И фактически вся забота о младших пала на него. А разве он не привык к этому? Король Питер, который пекся не только о родных, но и о целой стране… Где же теперь это всё? «В этом мире тебе уже нечему учиться», — сказал Великий Лев однажды Питеру. А разве в пыльном мире, где царит сейчас война, ему самое место для учебы? В академии Великолепному королю было скучно, даже самые жестокие и сложные задания он выполнял с неподдельной легкостью и ловкостью. Буквально в этом мире всё быстро осваивалось и надоедало.

*****

В отличие от старшего брата, Сьюзен быстро сжилась с американской жизнью. Она училась в академии благородных девушек, где была красивейшей из красивых. Великодушная королева никогда не позволяла себе изъяна, выглядела великолепной в любом круге. Самые завидные женихи города были готовы отдать всё свое денежное состояние, чтобы обладать ей. Однако каждый, получая отворот-поворот, не оставлял попыток её завоевать. Позже Сьюзен пригласили работать в модельное агентство, которое пользовалось успехом благодаря своему дизайнеру. Тогда у Великодушной королевы появилась новая страсть — платья и помады. Её комната насчитывала тысячи оттенков этого вида косметики. Но не будем судить Сьюзен строго. Ей просто удалось жить так, как будто никакой Нарнии не было, в отличие от её братьев и сестры, удалось освоиться в родном мире. Здесь она всегда текла по течению, находя нужную волну. А что страна, которой она долго правила? Разве не могут там справиться и без Певенси? Чепуха! Сьюзен оставила там воспоминания о Каспиане, о победе над Белой злой Колдуньей. Опасности, сражения, королевские приемы — ей просто надоело, вот и всё. Единственное, что не ладилось у прекрасной королевы, — так это ее отношения с младшим братом. Кажется, Эдмунд острее всех воспринял её новое поведение и образ жизни. И дело даже не в Нарнии, а в ней самой. — Когда Сью успела деградировать? — спросил он однажды у Люси. — Ты о чем? — не поняла та. — Ну ты не видишь разве? Вчера мы с Питером беседовали о его знакомом, который делает гироскопы, а она спросила, что мы мелим чепуху и не нужно верить в гироскопы. А это совершенно разные вещи, она говорит о гороскопах. — Может, она ослышалась? — нахмурилась Люси. — Да? Каждый раз, когда с ней пытаешься говорить о Нарнии, она отвечает: «Какая у вас великолепная память. Вы до сих пор помните эти старые игры?». А еще она разучилась говорить на серьезные темы. Только о платьях и о том, кто кого поцеловал. — М-да. Сью со словарем в руках, выдумывающая с ним игры, мне больше нравилась.

*****

С тех самых пор, как Эдмунд пришел в школу, к нему начали проявлять неподдельное внимание. Сначала это было из-за того, что он новенький. А затем и слухи о том, что он поставил на место выскочек Дженнифер Моррисон и Майка Бартера, разлетелись по школе и уже сложно было бы найти того человека, кто бы не знал об этой ситуации. Даже Дин и Тревор прониклись уважением к более сильному, как они считают (и, собственно, были правы. Эдмунд, в отличие от них, обладал умом и ловкостью). Отныне к Стефани никто не лез, потому что её новый друг поставил себя, как сильный покровитель. Однако некоторые пытались задеть девушку тем, что без Эдмунда она никто и всегда была никем. И, что самое страшное, она понимала это и верила. Такими темпами прошло четыре месяца. Эдмунд каждый день провожал Стефани до дома. Иногда они ходили гулять по выходным или по вечерам, общались на переменах в школе, специально находя друг друга в коридорах. Сегодня был великолепный день. Солнце уже начинало светить по-зимнему, и его лучи, хоть и не грели, но создавали прекрасный живописный поток света, приятных для глаз. Несколько дней уже шел быстро тающий на лету снежный пух. Стефани Эванс ждала Эдмунда, который почему-то опаздывал на их полюбившуюся скамейку в парке недалеко от дома девушки. Иногда в ожидании приходят разные мысли. Сегодня Дженнифер снова сказала, что Стефани — лишь маленькая сиротка, которая никто без своего покровителя и заступника. Казалось бы, она давно должна была привыкнуть и не обращать внимание, но она просто не могла. Потому что до появления Эдмунда Эванс, как она считала, реально была недочеловеком, о которого можно вытирать ноги. Вдали послышались шаги, которые так грубо ломали крупные снежинки. Судя по звуку походки, это был Эд. И как же Стефани было невмоготу смотреть на это прекрасное лицо, на которые она метала взоры, полные обожания. Белые хлопья падали на его черные, как смоль, волосы, а щеки покрыл лиловый румянец. За те месяцы их дружбы Эванс успела влюбиться в Эдмунда, если еще не без памяти, до близко к этому. С ним было весело, интересно, от него лучились свет и добро. — Ты что, плакала? — не поздоровавшись, Эдмунд сел на скамейку и взглянул на Стефани с некоторым волнением. А она и не заметила, что плакала. — Нет, глаза просто от ветра слезятся, — соврала она и попыталась улыбнуться. Эдмунд посмотрел на еще пока не до конца слетевшие листья на деревьях, которые даже не колыхнулись, и озадаченно посмотрел на Стефани, сдвинув брови к переносице. — Никакого ветра нет. Говори, что случилось, потому что врать ты не большая мастерица, — он вновь ободряюще улыбнулся. — Ну и как у тебя все время получается угадывать мое настроение? — Не увиливай, — приказал Эдмунд, и Стефани ничего не оставалось, кроме как под напором его взгляда начать свою исповедь. — Понимаешь, мне некомфортно рядом с тобой. Не в том смысле, что мне не нравится с тобой общаться, просто я всё время чувствую себя обязанной тебе. — Чем это? — Да всем! Надо мной не издеваются только благодаря тебе, потому что ты меня защищаешь. А сама я никто. Понимаешь? Никто! Мне бы хотелось стать сильнее, но если ко мне начинают лезть, я теряюсь и ничего не могу вымолвить в ответ, — Стефани снова тихо предалась слезам. — Чтобы быть кем-то, я тебе не нужен. Потому что ты уже человек со своими чувствами. В тебе есть огонек, который мне нравится. Но ты постоянно позволяешь тушить его чей-то водой. Тебе нужно начать ставить себя в обществе и не позволять себя обижать. — У меня даже семьи нет. О чем ты? — В первую очередь твой лучший друг — это ты сама. Ну посмотри, ты отлично знаешь биологию, собираешь гербарий, а еще отменно вышиваешь картины. Разве это не повод развивать всё это? Ты будешь никем, пока ты не осознаешь, кто ты, - Эдмунд приобнял подругу и заставил её благодарно улыбнуться. Слова важные, хоть и простые, но нужно понять, как претворить в жизнь. — Спасибо тебе, — шепотом сказала Стефани и упала к Эдмунду на плечо. — Ты замерзла? У тебя щека ледяная! — через пару минут сказал Справедливый король, но Эванс только отрицательно покачала головой. — И не надо отрицать. Я хотел показать тебе одно место, если ты не против. Там и согреешься. — Как скажешь, — бросила Стефани, чуть вздохнув. — Нет, как ты скажешь. Учись озвучивать свои желания, — этот убедительный королевский тон завораживает и заставляет себя слушать. И Стефани пошла за ним. — Мое желание — пойти с тобой.