Владыка Тархистана, Азамат Всемогущий».
Питер несколько раз пробежал глазами по письму, тщательно изучая каждое слово, а позже задумался на несколько секунд. Он попросил гонца подождать несколько часов до окончательного принятия решения, чтобы он мог свободно посоветоваться с близкими, но сам находился в замешательстве. Великолепный король обошел всех, найдя их на том самом месте, где они должны были быть и работать. В последнюю очередь он вместе с Каспианом и Лили спустился в парадный зал, где надеялся застать Сьюзен и Тима, чтобы те могли присоединиться к обсуждению, но их там не оказалось. — Тириан, где моя сестра? Я ведь попросил приглядеть за ней и мистером Тимом, чтобы они здесь ничего не испортили. — Я не знаю, Ваше Величество. Я на секунду отошел, чтобы принять несколько столовых приборов и предложить выбрать из них какой-нибудь королеве Сьюзен. Но их уже не было… — А в нашей семье она всегда была образцом ответственности… — протянул Питер, немного разозлившись, но сумел совладать с собой. Кажется, его сестра всё-таки, наконец-то, по-настоящему отвлеклась от тоски по Каспиану, которая преследовала её вот уже больше года. Впрочем, самого Каса тоже отчасти расстраивало то, что его бывшая любовь так много времени проводит с Тимом, но он был и рад. Теперь никому не придется страдать от выбора Каспиана, потому что его уже и не должно было быть. Однако Питера беспокоило то, что о Сьюзен уже начали шептаться и приписывать ей роман с Тимом, хотя об их реальных отношениях никто и ничего не знал. Было бы не очень приятно узнать, что о королеве шепчется весь двор: от герцогов до слуг.*****
— …да чем вообще различаются эти ваши скатерти? Какая разница между «Ласковым кремом» и «Слоновой костью»? Они же совершенно одинаковые! — не унимаясь, расспрашивал Джейсон, которого уже так достало выбирать между очень похожими вещами. — Ну смотри, — пыталась ему объяснить Сьюзен, держа в руках два платка, — видишь, «Слоновая кость» чуть-чуть светлее? Она как будто бы более белая. — Хочешь честно? Мне вообще без разницы, какими салфетками вытирать руки на балу, хоть пурпурные они, хоть синие, хоть красные, хоть серо-буро-малиновые, — сказал Джейсон, и на недовольный взгляд Сьюзен добавил: — поэтому я полностью полагаюсь на твой вкус. Всю неделю никто толком не видел Джейсона и Сьюзен в замке. Чаще всего они бывали в лесу. Например, вместо того, чтобы выбирать шторы, они предпочли пойти кормить пятнистых оленей, ведь сейчас у них родилось много малышей. А за день до этого им показалось заманчивой идеей пробовать учить птенцов соловья летать, и одна пернатая мамаша даже исклевала руки Джейсона. А прошлой ночью ему пришлось тихо, чтобы никто не заметил, уносить Сьюзен в её комнату, когда та уснула у него на плече. Ни дня Сьюзен не жилось без нового друга. Для нее стало необходимостью каждый день слышать его шуточки, видеть эту нахальную усмешку, выделяющую скулу, смотреть в его почти черные глаза, как в глубокий омут. Сьюзен уже даже не замечала то, как сладко болтают Лили и Каспиан. А какое это имеет значение, если теперь все счастливы, а прошлое осталось в прошлом? И вот теперь их мирная беседа о салфетках перешла в пересказ от лица королевы красочного содержания повести «Ромео и Джульетта», которая, как она выражалась, тронула её до слез. На моменте, когда Парис пытался убить Ромео, Джейсон предложил забраться на дерево, чтобы посмотреть на закат. Сьюзен не очень хорошо умела лазить по деревьям, поэтому Кэмбел помог ей забраться и не дать упасть. Перед ними открылся изумительный вид: вечерние птицы уже покидали небо, чтобы уютно устроиться на ночь в своих гнездах, розово-сиреневое воздушное пространство, украшаемое белыми прозрачными облаками, давало приятное ощущение глазам, которые наслаждались, ловя лучи этих цветов. Кэр-Параваль тоже медленно погружался в сон, но не сердца двух людей, которые сейчас наблюдали этот пейзаж. — Ну и произведение заканчивается так: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте», — с воодушевлением сказала Сьюзен. — Что скажешь? — Бред полнейший, — усмехнулся Джейсон. — Почему? — Ну смотри с логической точки зрения. Ты танцуешь себе спокойно на балу, потом к тебе подходит какой-то мутный тип, говорит, как ты прекрасна, а через двадцать минут вы уже целуетесь и жизнь друг за друга готовы отдать. Это еще при том, что ваши родители в жестоких разборках. Потом он убивает твоего брата, и ты убиваешь себя ненадолго, он убивает себя, ты просыпаешься, понимаешь, что он умер и убиваешь себя. А вы вообще знакомы всего три дня. Откуда ты знаешь: а вдруг он маньяк? Или кошек убивает? А может, он просто любит спать с красотками, в конце-то концов! — Знаешь, когда ты так это преподносишь, это правда звучит не очень… — нахмурилась Сьюзен. — Вообще не романтично. — Да какая тут романтика? — Ну знаешь, я вот тоже влюбилась за короткий срок, — обидевшись, сказала Сьюзен и опустила голову вниз. Кончики её пальцев затряслись от волнения. — Это другое. Каспиану хотя бы твой народ доверял, да и ты его получше узнала, прежде чем целоваться с ним, — возразил Джейсон. — Почему ты решил, что я о нем? — Сьюзен беззаботно покачивала ногами, свисающими с ветки, и смотрела вниз. Ей больше не хотелось ждать, пока Джейсон сделает первый шаг. Она чувствовала, что он что-то к ней испытывает, но боится в этом признаться, а потому надо было брать дело в свои руки. — Ну не о мне же, — развел руками Джейсон и внимательно посмотрел на Сьюзен, но та лишь продолжала улыбаться. — Да… я о тебе… — начала активно кивать она, но потом её взгляд стал по-королевски серьезным, и Великодушная королева подсела поближе, прикрыв глаза. — Джейсон, я… Джейсон, к своему удивлению, наконец понял, к чему клонит Сьюзен. — Сью, я тоже… — Люблю тебя, — их голоса слились воедино. Джейсон занес руку, запястья которой украшали три мужских браслета из кожи, и притянул ей голову Сьюзен к своей. По их губам прошел ток предвкушения, а потом они соединились в одном легком робком поцелуе. Для нее он был первым и желанным за очень долгое время фальши и обмана, а для него — самым искренним в его жизни. — Всё хорошо? — отстранившись, со стыдом и блаженством одновременно спросил Джейсон. Он не мог отделаться от паршивого чувства, что пользуется ситуацией. — Да, мне с тобой очень хорошо… — не сводя глаз с его губ, ответила Сьюзен, страстно желая продолжения. — Тогда иди сюда, — Джейсон вновь поцеловал её и на этот раз прижал крепче, будто бы она может сбежать. Они долго упоенно совершали соприкосновения губами, не желая прерываться, но наконец спустились с ветки вниз, когда было уже совсем темно. Им обоим так не хотелось в замок, поэтому Сьюзен предложила пойти к пруду, расстелив свой зеленый бархатный плащ на траве. Она села, выпрямив ноги вперед, а Джейсон положил голову на её колени, рассказывая ей всё новые и новые удивительные факты о лесе, о его обитателях и многом другом. Он часто нежно касался кончика её носа, когда что-то говорил, а она перебирала между пальцами его темные волнистые волосы. В конце концов, Кэмбел уже едва не засыпал, а Сьюзен замерзла, и оба двинулись к замку. По обычаю, Джейсон проводил её к покоям, но у нее давно созрел план, и никто не собирался отпускать его просто так. Только-только Кэмбел хотел нежно поцеловать Сьюзен в щеку, пожелав ей приятных снов, как она перехватила его лицо и поцеловала в губы. Джейсон усмехнулся про себя и сделал несколько медленных соприкосновений, ловя удовольствие от каждого из них. Живот у них обоих скручивало от нежного трепета. — Ты ведь не думал, что я просто так тебя отпущу? — прошептала ему Сьюзен, взяв за ворот рубашки, снова поцеловала и ввела к себе в комнату. Она легким движением рук отбросила его на кровать, изящными и предвкушающими жестами закрыла дверь и потушила почти все свечи. Джейсон, локтями облокотившись на постель, наблюдал за ней, а сердце так и скребло от внутренних противоречий: он понимал, чего хочет от него Сьюзен, и он сам безумно этого хотел, но чувство вины… Всё произошло так быстро: она первой решила признаться в чувствах, и Джейсон не смог противиться, она бросила его на свою кровать, и он чувствовал, что при всем желании не сможет прекратить то, что они постепенно начинают. Он любит Сьюзен, и теперь ему страшно. Страшно за то, что из-за него с ней может что-то случиться, страшно быть с ней, зная, что он наделал. Она перевернула всё с ног на голову, влюбила в себя и заставила забыть обо всем. Что с этим теперь делать? Как с этим быть? Врагов нельзя любить. Однако она теперь не враг. Теперь Сью — та, кого хочется уберечь любой ценой. Сьюзен, не слыша его мысли, уселась на него, уперевшись коленками в кровать, и почувствовала, как его рука нежно касается её спины и скатывается к пояснице. Его губы в опасной близости, и Джейсон коротко поцеловал её, пока она приступила к пуговицам на его рубашке. — Полагаю, у меня нет выбора, кроме как принадлежать тебе этой ночью? — вскинул брови Джейсон, приподнявшись на локтях, когда Сьюзен стала опускать его ниже, приступая к его штанам. — Именно, — прошептала Сьюзен, и Джейсону окончательно снесло крышу. А потом всё, что находилось в комнате, стало свидетелем того, как оголилась спина Сьюзен, избавившись от веревок, держащих этот ужасно тесный корсет. Сейчас нужно было дышать полной грудью… Следом за платьем на пол полетела рубашка Джейсона, уже небрежно валявшаяся на кровати. Она и так до безобразия привлекательно открывала разрез на груди, а теперь и вовсе мешала. Джейсон целовал шею Сьюзен, которая вот уже лежала под ним посреди кровати, отчего та не сдерживала тихих хриплых стонов и позволяла делать с собой всё, что он захочет. Она не боялась, она уже забыла, что такое чувствовать, из её памяти уже стерлось понятие «любовь». Она хотела странного и прячущегося за вечной нахальной усмешкой Джейсона, который стал ей настолько дорог и желанен. Как же приятно было слегка царапать его крепкую мускулистую спину, прижимая еще ближе к себе, помогая ему сделать приятнее и ему, и себе. Потом Сьюзен в порыве страсти перевернула Джейсона под себя и, растянув губы в довольной усмешке, накрылась одеялом и легкими движениями таза заставила его застонать. Самому же Джейсону еще никогда не доводилось быть настолько искренним. Он и раньше любил, но не так сильно, не так нежно. У него долго время была лишь сестра, а сейчас он будто обрел новую семью, будто наконец-то нашел те самые покой и смысл жизни, которых искал всю свою сознательную жизнь. Какая теперь разница, кто и в чем был виноват? Но тут он увидел еле видный свет. Это была снежинка, безусловно она. Сьюзен в порыве страсти произнесла его имя, и Джейсон всё понял в этот момент, всё для себя решил. Через час он, насколько мог, аккуратно положил голову нагой и мирно спящей с полуулыбкой Сьюзен со своего плеча на подушку, и, одевшись, встал. Выходя из её покоев, он бросил на нее полный нежности взгляд. Она улыбалась во сне и казалась такой красивой… Одна из служанок, которая заканчивала позднюю уборку в пустующей комнате Эдмунда, стала свидетельницей того, как Джейсон, застегивая рубашку, выходил из комнаты недавно прибывшей королевы, и однозначно задалась целью разболтать это подружкам. Тобишь всему дворцу. Джейсон скорым шагом вышел в сад, твердо намерившись покончить со всем этим. — Джадис! — в гневе вскричал он, отойдя на приличное расстояние от Кэр-Параваля. — Я знаю, что ты здесь, выходи немедленно! — Ищешь меня, Тим? — раздался издевательский и грубый голос. — Смотрю, ты что-то размяк в последнее время… — Я выхожу из дела, — твердо сказал Джейсон, глядя в глаза вальяжно сидевшей на скамейке Белой Колдунье. — Подумай, мальчик, нужно ли отказываться от всего ради Сьюзен. Ведь это из-за них все твои беды, не так ли? — А я уже не уверен, что ты говоришь нам правду, Джадис, — твердо и уверено сказал он. — Да, Певенси ушли из Нарнии, бросив её, но не по своей воле. И тельмарины захватили страну не по их вине, и не именем Каспиана Девятого был тот террор против семей колдунов. — Ох как заговорил… — А еще знаешь, что я понял? Что хватался за любую возможность и любое лживое слово, чтобы заполнить дыру от потери в душе. А здравый ум возвращается, я знаю, что мои родители сгинули в пламени, они не все еще живы, как ты вдалбливала нам в головы. Я уверен, что ты даже не знаешь их имен, — сквозь зубы цедил Джейсон. — А теперь послушай меня, Тим. Или Джейсон, как мне теперь тебя называть? — Джадис гневно и рывком встала, покрутив жезл между пальцами, и взяла Кэмбела за шею. — Без меня ты никто, понял? Твоей кровью я теперь свободна из зазеркалья. Что же скажет твоя дорогая Сьюзен, когда об этом узнает, м-м-м? — Может быть, Кэрол и боится тебя, но не я, — Джейсон тщетно пытался убрать руку Белой Колдуньи от себя. — Тебе меня не запугать, ясно? — Что мне мешает прямо сейчас превратить тебя в лед или свернуть шею? — Джадис заглянула прямо ему в глаза. — Ничего, но подумай трижды. Кэрол уже сомневается в верности к тебе, а что она скажет, если ты убьешь её брата? Ты еще не набрала достаточно сил, чтобы обнаружить свое присутствие. Можешь убить меня, но зато я умру с осознанием того, что к концу жизни я пришел к истине, и в ней много прекрасного, — Джадис оттолкнула Джейсона, который задыхался под натиском титанической силы Белой Колдуньи и начал жадно брал воздух. — Тогда до встречи, юный герой, — издевательски усмехнулась Колдунья и исчезла под кровом деревьев, а потом даже тень её не омрачала Кэр-Параваль. Джейсон остался совсем один. Он схватился за горло и попытался восстановить дыхание, а потом побрел обратно к замку. В окне Сьюзен горела одна-единственная свеча, и Кэмбел невольно улыбнулся. Всё его тело до сих пор помнило её откровенные прикосновения и его имя, слетевшее с её губ. Нет, Джейсон не сможет больше её предать или подвергнуть опасности. Нужно поговорить с Кэрол и всё решить с ней. — О Аслан, что же я наделал?.. — спросил сам у себя Джейсон, глядя на шрам от пореза на своей руке.