*****
Сьюзен, проснувшись от прекрасных сновидений, впервые за долгое время, сладко потянулась с грацией кошки и, еще чуть-чуть дав себе разгрузить мозг, направилась к себе в ванную. Она с удовольствием вымыла каждый сантиметр своего тела, освежаясь приятной теплой водой и напевая какую-то лирическую мелодию, и вышла. «Да, так должно начинаться идеальное утро», — подумала про себя королева, и, накинув синий с голубыми рисунками халат с разрезом, немного открывающим часть груди, принялась расчесывать мокрые волосы. В этот момент Али, желающий разбудить юную красавицу, тихо вошел в покои, но застал Сьюзен вовсе не спящей, а в бодром настроении духа. Притом еще не совсем в приличном для общества виде. — Кто вам позволил сюда входить?! — воскликнула разъясненная Сьюзен. — Немедленно покиньте мои покои! — Удаляюсь, удаляюсь! — деланным извиняющимся тоном протараторил тельмарин и вышел из комнаты. Через несколько минут приведшая себя в порядок Сьюзен направилась в лаборантскую, предварительно закрыв дверь своих покоев на ключ и попросив выставить стражу. — Прошу покорнейше простить! — напугав Великодушную королеву, снова объявился Али. — Я не хотел! — Опять вы?! — Сьюзен подумала о том, что этот господин ей уже надоел. — Вам не к кому больше приставать? — Мне очень интересно с вами общаться, потому я тянусь к вам. — Ладно, ладно, — Сьюзен сделала глубокий вдох, пытаясь не сердиться. — Я иду помочь мистеру Кэмбелу с экспериментами. — Вашему жениху?.. — с отвращением, как изюм, сморщился Али. — Именно. — А вам обязательно туда прямо сейчас? — Нет, но я хочу сейчас, — королева старалась отвечать настолько коротко и четко, насколько это возможно, лишь бы быстрее отстал. — Тогда я пойду с вами. Я и сам своего рода алхимик! — Али старался быть как можно более приветливым и представительным, но на деле казался просто шутом.*****
— А вам не кажется, — через некоторое время полного безмятежного молчания спросил Али и не заметил, как оказался у лаборантской, в конце коридора, — что ваше отрепье… Кхем, ваш жених не подходит вам по статусу? — А вам не кажется, что базарная лавка на улице, господин? — раздался голос Джейсона, который намекал на то, что слышал вопрос. — Это и есть он? — брезгливо отозвался Али, осматривая Кэмбела с ног до головы. — Так вы обо мне наслышаны? — улыбнулся Джейсон, но Сьюзен поняла, что эта хитрая улыбка не предвещает доброго. — А я о вас — нет. — Вообще-то я благородный лорд Тельмара, правда, королева так именует меня с натяжкой… — Ага, но сначала натяжка, — Джейсон продолжил беззаботно переставлять колбы и думать, но Великодушная королева сообразила, что он просто мстит за услышанное в свой адрес. — Как вы смеете?! — вышел из себя Али, которого вообще быстро можно довести до белого каления. — Слушайте, я и смею и смеюсь. Так что прошу мне не мешать заниматься делом. — Ой, очень сложное дело — водичку по стекляшкам размазывать! — Смотрите, чтобы кто вас за такие слова не размазал. — Я неприкосновенен, — с ярой уверенностью сказал Али. — Хватит, пожалуйста, — робко просила Великодушная королева, хотя понимала, что ей уже не остановить эту бурю. — Джей, что у тебя с глазами? Ты опять не спал всю ночь?.. — попыталась она перевести тему. — Не спал. — С того момента, как я ушла? — Ага… — Джейсон записал еще что-то у себя в тетради. — Вы знаете, что правила этикета запрещают оставаться ночью у своих потенциальных суженных? — снова нахмурился тельмарин, не зная, к чему прицепиться. — Хорошо, хоть не расширенных, — ласково промяукал Кэмбел, просто так, что первое в голову приходило. — Да знаете ли!.. После еще нескольких минут препираний и отчаянных попыток Сьюзен разнять Али и Джейсона, тельмарин совсем вышел из себя. А еще через некоторое время, когда Кэмбел позволил себе назвать Али гусем, из окна полетел стул. — Негодяй! Как же я вам сочувствую! — обратился он к Сьюзен, намекая на то, что она выбрала себе не самую удачную партию для будущей совместной жизни. — Кому? Своей маме, потому что у нее такой непутевый сын? — вновь беззаботно сказал Джейсон, продолжая химичить. — Этот непутевый сын — самый завидный жених Тельмара! — В которого из женщин влюблена лишь мама, — Кэмбел едва заметно сдвинул уголок губ и начал насыпать два вида порошка в колбу с чистой озерной водой. В этот момент в комнату забежали обеспокоенные Кэрол и Питер. — Ах ты нечестивый пес! — Странно, но в этом помещении я не видел, кроме вас, пока ни одной псины, — пожал плечами Кэмбел, и Сьюзен не смогла сдержать смешок. Али обернулся и заметил Созвездие мести. Она с полным непониманием взирала на происходящее, и тогда Али более спокойно сказал: — Вы знаете, что, кроме милейшей королевы, в комнате еще есть дама? — Конечно, ведь ты же здесь, — снова бросил Кэмбел, и потом на всю лаборантскую обрушился оглушающий поток нецензурной брани. Даже потолок потрескался от такого потока слов, и Джейсон, потеряв всякую охоту и дальше издеваться, взял записную книжку со своими формулами и удалился, на последок жалобно сказав Питеру и Кэрол: — Когда я трезвый, не подпускайте это благородное пугало ко мне, прошу. — Он просто любит виски, — неловко улыбнулась Кэрол, и через несколько минут помещение опустело.*****
Эдмунду и Стефани очень понравилось в саду, среди нарциссов. Здесь они чувствовали, будто больше их никто не достанет, никто не найдет, и каждый цветок сохранит их секреты и поцелуи. Справедливый король нежно гладил по волосам лежавшую головой на его коленках Стефани и ни о чем не думал. Сейчас как-то не хотелось. Им, опьяненным любовью, вообще очень надоело говорить о войне, о битвах, о жертвах… Как же хотелось просто отдохнуть, спокойно выходя на улицу, не боясь, что в тебя воткнется стрела или ты не окажешься ледяной статуей. — Так, погоди, то есть ты говоришь, что однажды Дженнифер подкинула тебе червя в тарелку? — переспросил Эдмунд. — Да, было дело, в июне, перед каникулами. — Знаешь, раз уж мы с тобой решили к ним наведаться, я предлагаю подбросить вшей или блох им в постель, — задумался король. — Эдмунд! — он получил удар по предплечью за такое предложение и увлеченный данной мыслью взгляд. — Ну что? — Я не хочу, чтобы блоха попала в свою семью. Пусть они с Майком вдвоем ошиваются. — Ахах, я оценил, — спустя несколько секунд до Справедливого короля дошел смысл сказанного, а потом он заметил рыжеватую прядь на каштановых волосах Стефани. — А что это? — Вообще от Кэрол, как мне кажется, — пожала плечами Стефани. — Но мне снилось, что я прошла через радугу. — А мне нравится, — Эдмунд убрал волосы с лица Эванс. Ему хотелось лучше его видеть. — Хм, тебе не кажется, что по утрам стало теплее? — Знаешь, когда началась эта война, был уже сентябрь… Прошло уже несколько месяцев с начала войны. У нас что, потом зима?.. — Обычно снегом Нарнию заносит где-то в декабре, незадолго до Рождества. Как думаешь, нам еще раз дадут подарки? — Хорошо бы. Но Таш! Я не хочу опять зиму! — Эта зима будет другой. Мягкой, снежной. Пойдем кататься на коньках, — последнее слово Эдмунд будто бы пропел, заманивая тем самым Стефани в путы перспективных идей. — Только вот я не умею кататься, — цокнула языком Эванс. — Никто не учил, что ли? — Да, а кому это нужно, по-твоему? — Хорошо, тогда я тебя научу, — Эдмунд разразился многообещающей улыбкой и снова продолжил гладить её по волосам. Несколько раз Стефани повторяла, что её любимая зона прикосновений — это ухо. Стоит задеть, и всё, она словила дозу, равную недельному поеданию шоколада. — Ладно, я тебе верю. Эдмунд глянул на реку. В утренней свежести и влажности на ней плыло два белых крупных лебедя, чьи перья сияли на поднимающимся солнце. Король наблюдал, как птицы нежно скрещивают шеи, как они плывут, не удаляясь друг от друга, и прошептал: — Удивительная это вещь, доверие. — Это почему? — усмехнулась Эванс, но потом поняла, что Эдмунд серьезен в своих мыслях. — Потому что, по сути, довериться — значит подставить себя под удар ножа или броситься с холма в реку. Кто-то счастливо летает над блестящей гладью, а кто-то падает вниз и разбивается о скалы. И повезет, если ты чудом избежишь смерти, а если нет?.. Каждый по-разному справляется с предательством. — Пожалуй, запишу эту философскую мысль у себя в дневнике, — заключила Стефани. Ей в голову пришли кое-какие жизненные ассоциации, о которых ей хотелось подумать наедине с собой. И правда, тяжело заслужить верность и самому быть верным, где-то там, на горизонте чужих душ.