Не делай мне больно

«она любила мокнуть под дождями под ливнем, в самый хмурый день имела зонт-его не расскрывала носила капюшон — и вовсе забывала она любила мерзнуть под дождями по телу легкие мурашки пробегали она смеялась и рыдала, но все еще любила мерзнуть под дождями когда ей было плохо, та гуляла казалось будто небо плачет вместе с ней не разлюбила мерзнуть под дождями, и лишь пыталась мокнуть все сильней.» ~автор-альпака~ В ту ночь опять пошел дождь. Сильный ливень застал сонный город врасплох своими холодными каплями. Они рождались из серых туч, норовивших вот-вот обрушиться, летели, мечтали, а затем разбивались, как мечты наивных людишек. Разбивались, как любовь и вера, разбивались, как все святое на этой планете. Вы когдa-нибудь замечали, как у людей рушится жизнь, a они сохраняют прежнee внешнee спокойствиe? Кажется, что ничто нe может нарушить их привычного покоя. Но! Это лишь кажется. То же самое сейчас и происходило в голове Питера Паркера. В моей голове. Я все еще сидел на той несчастной крыше, смотря в одну точку, не понимая. Хотелось прямо сейчас догнать Старка, надавать ему по морде, избить, убить, хотелось ненавидеть его. Но я не мог ненавидеть, потому что любил. Кажется, я любил его всю свою жизнь, любил все время своего ненужного существования, любил, но осознал совсем недавно. Любовь не приходит одна, верно? С осознанием и принятием ее приходит неразделенность, а затем боль. Боль пришла первой, после недолго оцепенения. Яркими вспышками, даже сначала мне показалось, что кровотечение открылось вновь, но нет. Боль не была физической, даже не знаю, можно ли назвать ее болью. Это было странное чувство… Одиночества, наверное. Такое чувство я ощутил, когда остался один. Чувство оставленного, будто тебя бросили. Хотя тебя и бросили. Обязательно Старку было улетать сейчас? В такой момент? Зачем он это сделал? Может, испугался? Роились тысячи вопросов: «почему, зачем, когда, где?», но ни на один из них ответов мне никто не дал. Мне хотелось верить, что мы увидимся вновь. Хотелось заглянуть в его глаза, о, в эти карие глаза, и найти там свой покой. Хотелось бы. Внутри все переворачивалось от одного воспоминания его терпких губ с пьянящим вкусом горького коньяка, от его языка и дыхания где-то близко, горячих рук на моем затылке. Нельзя, нельзя. Самое жестокое — это расстаться без объяснений. Молча уйти, оставив человека с сотней острых, как бритва, вопросов в голове, на которые можешь знать ответ лишь ты. Мы всегда теряем важных людей. Мы идиоты. Просто придурки, потому что сейчас Старк должен был остаться, сказать что все хорошо, но не… Не улетать. Не оставлять меня. Разве он вообще мне что-то должен? Я же всего лишь дружелюбный сосед-паучок, помогающий бабушкам переходить через дорогу, благо что Тони Старк еще и обратил на меня внимание. Все говорили, что он меня просто использовал, тогда, в битве с Капитаном. Может, где-то внутри я это осознавал, но все равно был ослеплен желанием помочь и быть нужным кому-то. Лучше бы он вообще не обращал тогда внимание на меня. И он не обещал мне ничего. Ни вселенской любви, ни-че-го. Тогда пусть вернется и заберет эту зудящую боль внутри, потому что мне она тоже не была обещана. Пусть вырвет сердце, я отдам ему душу, отдам все, только пожалуйста, прекратите эту боль. Мы становимся взрослее, нам становится все больнее. Это действует, как закон Ньютона — элементарно. Знаете, это чувство глубоко в животе, когда просто некомфортно и грустно, просто хочется заплакать от бессилия. От безысходности. Я все еще сидел на диване, погрузившись в свои мысли. Хотелось плакать, но даже на это не было сил. Почему я не могу собраться и рассказать Старку о всем этом дерьме? Все же так просто: «Мистер Старк, я ваш соулмейт». Решились бы как минимум несколько проблем. Но мы не ищем легких путей, верно? Я нашел в себе силы встать и подойти к краю крыши. Ноги казались ватными, казались ничем. Внизу было темно и пусто. Я мог бы спрыгнуть прямо сейчас и закончить это. Но боль не прекратится, она лишь передастся кому-то другому. Старку, Мэй, Неду, Мишель, и тысячам фанатам Человека-Паука. Даже если бы я захотел — не смог, потому что паучья регенерация работала просто отлично. Холодный дождь все еще лил с неба, делая мои волосы влажными. Капли стекали по лицу, попадая на одежду. Я мог бы легко заболеть, если бы это было возможно. Холодный ливень отрезвлял, приводил мысли в порядок, но все казалось еще таким неясным.  Мои тягостные размышления прервал звонок телефона, лежавшего на диване. Медленными шагами я подошел к месту, где ранее сидел, трясущимися руками взяв черный телефон последней модели, даже не глянув на дисплей, поднял трубку.  — Хей, Павук, я жив, прикинь! — раздался радостный голос Уэйда, — я типа герой, меня по телеку крутят, а еще как ты меня на руках выносил! Короче, я сейчас дома, все хорошо. В больнице ужасно скучно, и… И ты тут вообще? — как же было приятно слышать голос здорового Уэйда и знать, что с ним все в порядке.  — Да… Да, я тут. Я рад, что все хорошо, — тихо сказал я. На фоне все еще шумел дождь, поэтому было трудно разобрать то, что я говорил сейчас.   — У-у-у, ты чего-то совсем невеселый, чего такое?  — Все… Все хорошо, да. Не парься, — ответил я, — это безумно сложно, поэтому не загоняйся.  — Может я могу придти?  — Нет. Нет. Не пойми неправильно, сейчас… Не лучший момент. Я… Потом расскажу, наверное. Да. — Ла-а-а-дно, я подозреваю, что это из-за Старка. Чувак, ты только скажи, я надеру ему зад и спасу принцессу в твоем лице из заточения! — пропел он.  — Хорошо, спасибо. Выздоравливай! — я попытался сделать голос радостным, что конечно же не вышло.  — Бывай, — сказал Уэйд и скинул трубку.  Я поспешил вернуться в дом. ~~~ Утро не начиналось ничем хорошим, потому что я проснулся на диване в мокрой одежде, чувствуя себя отвратительно. Я глянул на часы, понял, что катастрофически опаздываю в школу и, быстро вскочив, попытался собраться, но трепыхания прервал голос Мэй: — Питти, детка, прошу тебя, отдохни. Вчера был трудный день. Я позвонила в школу и оповестила о твоем отсутствии. Она подошла ко мне ближе, взяв лицо в свои руки. Посмотрев в мои глаза, пытаясь разглядеть там душу. Она обняла меня за плечи.  — Питер, я так люблю тебя и боюсь потерять. То, что ты сделал вчера — просто что-то фантастическое. Но ты не можешь так рисковать каждый день, — она прижалась еще ближе. — Прости, Мэй. Ты же знаешь, я не могу иначе, это моя работа, — я приобнял ее, на что Мэй прижала лишь сильнее. — Будь аккуратнее. Поспи еще, тебе нужны силы, — и мне захотелось ее послушаться.  Говорят, когда у людей депрессия, они спят большую часть времени. Я проснулся, когда за окном было темно, а из открытого окна дул ледяной ветер. Часы показывали восемь вечера, но даже сейчас я чувствовал себя отвратно. Сейчас мне было плевать и на Старка, и на его поцелуй, и на Мстителей. На все. Идея Мэй была и вправду чудесной, потому что мне было настолько спокойно, что не хотелось думать ни о чем. Одеяло казалось единственной защитой от злого мира, поэтому, укрывшись в него, я вышел из комнаты. Я совершенно не помнил, как переоделся в свои любимейшие штаны с кошкой из того розового мультика, свободную и растянутую, пахнущую едва различимым запахом Старка, футболку. В самой квартире было невероятно тихо, только мой телефон разрывался от получаемых уведомлений о сообщениях.   Взяв его в руки, я разблокировал телефон. Нед: «Питер, ты как?» «Как очнешься, напиши» «Мы волнуемся» «Тебя не было в школе» ЭмДжей: «Неудачник, че как?» «По новостям тебя крутят» «Как твой дружок?» Просто Уэйд: «Ты как?» «Ты не вышел на патруль» «Я волнуюсь» Мэй: «Я на дежурстве. Еда в холодильнике ^з^» «Люблю» Все сообщения были однотипными, и отписываться на них я не собирался, но все-таки одно сообщение привлекло мое внимание: Мистер Старк: «Паучок, все окей?» «Твои друзья переживают, и Уэйд тоже» «Прости за вчерашнее» Серьезно? Прости за вчерашнее? И это все, что он хочет мне сказать?  «Может, ты хочешь поговорить?» «Эй, Питер?» «Если ты не ответишь, я приеду» «Я еду» Нет-нет-нет, Старк последний, кого бы я хотел видеть сейчас! Неужели у него шило в жопе, что он не может просто посидеть на месте? Вот теперь и спи так, всякие Старки понабегут! Я устало откинул телефон в сторону и поплелся на кухню. Открыв окно, я впустил прохладный воздух в помещение. В холодильнике на тарелке покоилось мясо по-французски, которое я разогрел в микроволновке. Налив себе чай, я наконец-то собрался с мыслями и включил телевизор. На новостном канале усатый мужчина лет тридцати вел выпуск свежих новостей.  — Итак, напоминаем вам, — его голос казался прокуренным, хрипловатым и вовсе не приятным. Я уплетал свою еду, одновременно слушая выпуск, — вчера, в Нью-Йоркской школе произошли ужасающие события. Шайка бандитов, терроризирующая штаты, захватила учебное учреждение, требуя выкуп в виде огромной суммы. Герои сразу подоспели на место, но выделился Человек-Паук и его красный друг Дэдпул, которого ранее никто не видел. Человек-Паук пробрался в здание и вывел оттуда людей, в то время как Дэдпул, рискуя собой, отвел все внимание, получив травмы. Следствие сообщает, что в данный момент с героями все хорошо. Нью-Йорк никогда не забудет, что они сделали для нас! — я хмыкнул. Все-таки, я — герой. — Видишь, я же говорил, герой! — раздался знакомый голос где-то сзади. Я резко дернулся, уронив вилку на пол и воскликнув: — Вашу Мать! — развернувшись, я увидел облокачивающегося на кухонный шкаф, довольно ухмыляющегося Старка.  — Тц, — он цокнул, — пора отучать тебя ругаться, — я посильнее закутался в одеяло и нахмурился. Это же Старк, залететь в окно — не проблема. Я поднял вилку с пола, кинув в раковину.  — Надо же пугать, вот всегда так, — бурчал я себе под нос. Тони рассмеялся. — Чего ты как бабка старая? Бурчишь там себе под нос, я вообще-то проведать тебя пришел, — он закатил глаза, а я плюхнулся на диван, сверля его глазами.  — Ты сейчас во мне дырку просверлишь, — Старк недоверчиво посмотрел на меня, в то время как я отвел взгляд в сторону, недовольно переключая каналы. — Нет, ну чего ты дуешься? — он недовольно буркнул. — Чего я дуюсь? — я покосился на него, — я не целовал Вас крышесносно, а потом без объяснений улетал. Не заявлялся потом и не спрашивал, чего я дуюсь, — я выключил телевизор, скрестил руки и уставился на Старка, который заметно поник и осунулся. — Питер… Я… — начал он недоверчиво, — стой, погоди, ты сказал «крышесносно»? — он прищурил глаза, — то есть, тебе понравилось? — я закрыл лицо руками. — Если бы мне не понравилось, думаете, я бы ответил? — Просто… Это все было ошибкой, я не должен был делать этого, — голос его был тверд.  — А как же чувства? — я фыркнул. — Питер, пошел мой четвертый десяток, а тебе всего лишь семнадцать лет. Нас просто не поймут. — Вы боитесь неодобрения толпы? — недоверчиво переспросил я. — Не то чтобы… Просто… Питти, это все неправильно. Мы можем это забыть. — Теперь вы даете задний ход, отлично, — я всплеснул руками, — мне уже надоело постоянно скрывать этот факт, когда все на лицо очевидно, — я вскочил с дивана и подошел к Старку настолько близко, что его дыхание чувствовалось отчетливо, и сердце стучало, как ненормальное. Задрав рукав, я оголил многочисленные шрамы, — это все сделал мой соулмейт. Знаете, я не виню его, только потому что люблю. Люблю давно, только осознал совсем недавно. Знаете почему я убежал с той тренировки? — он перевел взгляд с моих порезов на глаза, — потому что у меня открылось кровотечение. Наташа и Стив видели, но не сказали. Я боялся, что рано или поздно вы все узнаете, но сейчас мне так надоела эта игра в мои чувства, что я готов сказать это, смотря вам в глаза. Не зря же судьба так поступила. От нее не убежишь, верно? — мой голос переходил на шепот, — помните, как я сказал вам, что придет время, и вы узнаете, кто мой соулмейт, и обретете своего? Тогда все удивились, почему вы так облажались, и не догадались сразу, — взгляд Старка метался от моей оголенной руки до глаз, — помните, я сказал вам, что пока вы сделать ничего не можете? Думаю, пришло время узнать. И я удивлюсь, если вы и сейчас дадите задний ход. Мой соулмейт никто иной, как человек, носящий имя Тони Старк. Он всегда был моей половиной и болью. Вы, мистер Старк, любовь, которая меня убивает. Вы — мой соулмейт.