Let's be Malachite again

      Битва приостанавливается. Кажется, даже Аквамарин, сражавшаяся на стороне Алмазов, поняла, что натворила. Алмазы перестают атаковать, Кристальные самоцветы не понимают, что произошло — были слишком заняты атакой — но сейчас они замерли, смотря туда, где секундой ранее была Ляпис. — Эй, что там? — кричит Аметист, выскакивая из-за спины Висмут, и пытается рассмотреть, а когда удается, она застывает, как и все остальные.       Яшма, будто изваяние, застыла, ее взгляд был устремлён туда, где пару секунд назад умерла Ляпис. Ее под дых пробивает осознанием случившегося, будто окатили ледяной водой. Яшма не сразу замечает, но она плачет. Слезы капают на ее сжатые кулаки, на песок, она машет головой, будто пытаясь смахнуть боль, оградиться, но у нее не выходит. Капли попадают на осколки которые остались от Лазурит.       Это не трещина. Когда Аметист упала со скалы, у нее была трещина, которую Стивен, конечно, мог починить. Когда Стивен помог Ляпис в ещё самый первый раз, у Ляпис была трещина. Но сейчас ее самоцвет разделен на две части и никто действительно не знает, сможет ли Стивен чем-то помочь. Это ощущается как совсем иллюзорная надежда. То, что попробуют, потому что совсем отчаялись и хуже уже не сделаешь. «Если самоцвет раскалывают, то он умирает навсегда»       Стивен все еще лежит без сознания и никто не знает, кто, для начала, может помочь ему.       Яшме непривычно чувствовать такое, но она боится за Ляпис, она очень сильно волнуется и ей страшно, что она может не вернуться. Она вытирает слезы, понимая, что это все очень не в ее духе, и сейчас решает думает не об этом. Она поднимает камень Лазурит с земли. Точнее, два осколка. Что теперь делать? Внутри пустота. Чувствовать только себя внезапно слишком непривычно, будто она со слиянием эмоций не сутки жила, а все свое существование.       Конечно, раньше, когда она завоевывала миры под началом Желтой, когда была колонизатором, она не раз теряла кого-то из своих солдат, но никогда не чувствовала жалости. Все, что она думала о них, это то, что они оказались недостаточны сильны, слишком слабы. Но Ляпис — это последняя, кого она назовет слабой, а еще она чувствует, что дело не в силе, не в том, кто мощнее, а в том, что те солдаты были для нее никем. Лазурит заслужила ее уважение. Сначала — силой, позже — тем, что показала, что сила не главное. А еще поняла, что она очень-очень боится остаться одна, без Ляпис. Не слишком ли безжалостно найти того, кто научил тебя жить без жестокости и агрессии, а потом потерять? То, что она чувствует к Ляпис, это уже давно не просто уважение. Почему-то Яшма не особо удивилась своим выводам. *** — Эй, битва закончилась, — Яшма видит перед собой Жемчуг, которая смотрит с сочувствием и жалостью — становится мерзко, но Яшма молчит — где-то там за ней Стивен разговаривает с Алмазами. Яшма чувствует, что ей все равно. Какое ей дело до этого, если Ляпис… раскололи.       Почему Лазурит нужно было умереть, чтобы Яшма поняла, как она дорожит ей? — Стивен может попробовать что-то сделать с этим, но… ты же понимаешь, шанс невелик, — говорит Жемчуг, и Яшма кивает. Пожалуйста, пожалуйста, пусть она будет жива.       Нехотя, как маленький ребенок, Яшма отдает два осколка Стивену, он пытается ее исцелить, но… ничего не происходит. Первые пару минут, а потом один из осколков, тот, что больше, начинает сиять, и появляется Ляпис, только вот… что-то не так.       Она чувствует себя очень странно, неуютно, будто чего-то не хватает, и осматривается. Заметив рядом Стивена, Яшму и Перидот, она немного успокаивается и привстает на локтях.       Второй осколок, поменьше, все еще в руках Стивена и никто не понимает, что происходит. Ее же раскололи. А она жива, вот она, прямо перед ними. — Ляпис? — зовет Яшма, и Лазурит медленно кивает. Между лопаток у нее осколок самоцвета — не целый, не с трещиной, осколок, и на это смотрят со страхом и недоверием. — Что произошло? — она берется за голову и осматривается. Какое-то все не такое, она хмурится — свет слишком яркий.       Вместо ответа все переглядываются, а потом Стивен разжимает кулак, в котором лежит второй осколок, и у Ляпис в глазах ужас, как и у всех остальных. Это ее самоцвет?       Так вот, что за чувство… Неполноценность.