Чистота

Ван Цзи лег позже обычного, но вместо того чтобы наконец уснуть, около двух часов промаялся в чужой постели, дожидаясь мужа. Вэй Ин тоже изрядно вымотался, но с каким-то даже жутковатым упорством взял призрачную флейту. Ее заунывные трели то ненадолго стихали, то вновь далеко разносились в ночи, у припозднившихся гуляк в Шу, должно быть, кровь стыла в жилах от этих звуков. Лань Чжань тоже прислушивался к ним с тревогой. Над чем бы ни работал Вэй Ин, это требовало значительного напряжения. А тьмы было так много, что во дворе воспламенилась парочка талисманов. Ван Цзи не видел вспышек за окном, но чувствовал, как изменилась атмосфера. Впрочем, в доме было спокойно. – Это был очень длинный день, – пробормотал Нефрит, услышав едва уловимый скрип двери и крадущиеся шаги. – Я все-таки тебя разбудил, А-Чжань? – Вэй Ин перестал таиться и подошел к постели, чтобы поцеловать любимого. Тот слегка поежился, когда по лицу мазнула влажная прядка волос. – Как я мог позволить Хуай Сану напроситься в гости? Три года его тут не было и на тебе. Нас выгнали из собственной спальни и устроили там такой бедлам! Лучше тебе этого не видеть. Вэй Ин плюхнулся на кровать брата, разбросал сапоги и немедля забрался под одеяло. Ван Цзи прижался к мужу вплотную, ощущая настойчивое покалывание везде, где соприкасался с кожей темного. Он знал: скоро тьма уляжется, и это пройдет. – Глава ордена Не очень деятельный человек, – вздохнул Нефрит. – Он договорился обо всем, пока мы целовались. – К тому же спелся с А-Цин, – заклинатель застонал: – Вот ведь воскресили на свои головы! – Иногда я перестаю понимать у кого свадьба: у госпожи Киу и дяди или все-таки у нас с тобой… – пробормотал Ван Цзи, пытаясь устроиться поуютнее в чужой постели, хотя хозяином комнаты даже не пахло, только свежим бельем. – С нашей таких хлопот не было, – мужчина зевнул. – Официальная скучная церемония… Ворчание Вэй Ина об обычаях его ордена подействовало успокаивающе. Ван Цзи сам не заметил, как задремал. Совсем неглубоко, недостаточно, чтобы отправиться в путешествие, да и до раннего утра было еще слишком много времени. Перед внутренним взором проплывали отрывочные образы, неясные картинки, ни одна из которых не задерживалась надолго. Ван Цзи искал одну определенную. В которой будет осень в Юнь Мэне – коричневая и алая, бурая и золотая, с высоким небом над бескрайними озерами. Их осень, пахнущая пряностями и жареной рыбкой, и – обманчиво-сладко - теми желтыми перчиками, сморщенными как старушечье лицо. Вэй У Сянь слегка вздрогнул рядом. Как всегда что-то подсказало Нефриту: тот погружается в один из своих кошмаров, в которые запретил ему даже соваться. И этот запрет действовал даже надежнее, чем Вэй Ин мог себе представить. Он так не хотел пускать Ван Цзи в эти воспоминания, что тот просто не мог пробиться в них, как ни старался. Однако это еще не значило, что он тут совершенно бессилен. *** Вэй Ин очнулся в непроглядной темноте. Сколько времени прошло? Он даже не мог понять, где находится, но одно знал точно: это место холодное и темное, он здесь совсем один и едва ли кто-то придет на помощь. Кошмар затягивал в себя медленно, но верно, как вдруг откуда-то повеяло свежестью. – А-Сянь, пойдем со мной, – позвал откуда-то издалека Второй Нефрит. – Дай мне руку. Каким-то шестым чувством Вэй Ин знал, что стоит потянуться на голос и он почувствует прохладное крепкое пожатие. Знал, что любимый выведет его из этого гиблого места, где царят мрак и отчаянье. Шагнув на истертые каменные плиты, Вэй Ин несколько раз моргнул, пока солнечные блики на воде не перестали слепить глаза и неуверенно улыбнулся, узнавая Пристань Лотоса, какой запомнил ее Ван Цзи. – Ханьфу, что ты подарил, напоминает мне Юнь Мэн, – молодой заклинатель хотел, чтобы подул ветер, и он немедленно подхватил длинные рукава и запустил незримые пальцы в шелковую кисть на поясе. – Погуляем по берегу? Я хочу посмотреть, поплывет ли лодка сама по себе без весел или паруса. Мир, как всегда, пошел рябью от осознания того, что они спят и видят все это вместе в одном на двоих сновидении. Ван Цзи быстро восстановил порядок, задействовав немного духовных сил. Месяцы тренировок не прошли даром, так что можно было не сомневаться: его затея с лодкой непременно удастся. Все же плывущая, пусть и сама по себе, джонка не так выбивается из нарисованной картины, как, скажем, та же джонка, но летящая по небу. Вэй Ин открыл было рот, чтобы указать на другие расхождения сна с реальностью. – Ш-ш, – Нефрит прижал пальцы к губам. – Просто прогуляемся. Он и сам замечал, что все немного иначе. В этом Юнь Мэне царило безмятежное настроение. Это можно было почувствовать в воздухе. В этой Пристани Лотоса облава на Луань Цзан давно прошла, а раненые – в том числе причисленный к оным Вэй У Сянь – полностью поправились. Сам Ван Цзи тоже был теперь другим. Тогда ему было очень неловко перед хозяевами Пристани Лотоса. Особенно перед Пурпурной Паучихой, хотя та ни разу не позволила себе даже осуждающего взгляда в его сторону. И перед главой ордена Цзян, который относился к нему теплее, чем собственный отец. Лань Чжань ужасно переживал из-за того, что приходилось злоупотреблять их гостеприимством, а потом еще и из-за провокаций Вэй Ина, заставляющих впадать в краску, даже если те направлены на кого-то другого, и не всегда безопасных в отношении «сестрицы Юй». Узнав их получше, Ван Цзи понял, что Цзян Фэн Мянь – именно такой хороший человек, каким кажется, а мадам Юй вовсе не такая страшная, как может выглядеть, просто строгая, а к строгости Ван Цзи привык. Внезапно Лань Чжань ощутил на себе изучающий взгляд и непонимающе посмотрел в сторону, где никого не должно было быть. Во сне царил ясный день, но по его прихоти кругом было безлюдно, как ранним утром, разве что на смотровых башнях можно было заметить пару безучастных силуэтов в фиолетовых мантиях. Среди старых, потемневших от времени зданий не должно было бродить ни одной живой души, однако неприятное чувство не пропадало. И вот, когда молодой заклинатель почти уверился, что ему просто чудится что-то, от стены отделилась до боли знакомая фигура в черном. Вэй Ин проследил за его взглядом и поднял руку в защитном жесте. Как не раз случалось раньше, налетел ветер, норовящий унести кропотливо собранные Ван Цзи образы прочь. Потребовалось немало духовных сил, чтобы только противостоять ему. А ведь надо было еще вернуть все на свои места. Лань Чжань выглядел напряженным, даже испуганным. Он так сильно сжал его ладонь в своей… Начавший было просыпаться Старейшина был уверен, что и наяву тоже, слишком реальным было это ощущение. Что могло пойти не так? Вэй У Сянь не знал. По словам самого Ван Цзи этот аспект его необычного дара больше всего походил на медитацию. «Не так сложно, если привыкнуть». И все же Вэй Ин на собственном опыте убедился, что самая обычная медитация может стать неприятным, даже болезненным опытом, приносящим к тому же больше вреда, чем пользы. Прежде чем сон начал разрушаться, Вэй Ин заметил нечто странное. Будто бы свое отражение, промелькнувшее на глади оконного стекла. Быть ему там не полагалось. Когда круговерть прекратилась, в том месте не было ни окна, ни темной фигуры, до которой заклинателю в общем-то не было никакого дела. Просто один из миражей. – А-Чжань, – он обнял прильнувшего близко-близко мужа, рассеянно погладил по волосам. – Еще немного и ты запахнешься в мое ханьфу. Что случилось? Тот отрицательно покачал головой, ежась от мысли о том, что Вэй Ин мог увидеть Старейшину И Лин. Что бы он подумал? Образ, который приняла тьма в его снах, был всего лишь отражением того, каким его избранник становился во время своих приступов. Ни разу, насколько бы тьма ни поглощала Вэй У Сяня, тот не навредил Ван Цзи по-настоящему. Бояться Старейшину было глупо, но на Лань Чжаня всякий раз накатывала такая жуть, и он ничего не мог с этим поделать…