Чистота

Ван Цзи не понял, когда все изменилось. Просто в какой-то момент он вдохнул ледяной воздух и почувствовал, что сестра рядом, чуть позади. В отсутствии зрения все другие чувства обострились до предела. Он слышал ее мягкие осторожные шаги и дыхание. Ван Цзи с удивлением обнаружил различия в том, как ощущал мир сам, и каким тот представлялся молодому господину Цзян. Именно в этот момент Нефрит как бы отделился от него, осознав себя как наблюдателя. Пусть он продолжал воспринимать чужое воспоминание через призму ощущений Цзян Чэна, но теперь ясно понимал, что А-Ли не его сестра и все происходит не с ним и даже не на самом деле, хоть холод и запах свежего снега кажутся такими настоящими. – А-Чэн, – позвала девушка, слепо выставив клинок в ту сторону, где под чьей-то ногой треснула ветка. Юноша тоже услышал приближение противников – и не одного, а сразу нескольких. Сань Ду оказался намного легче Би Чэня. Правда, Би Чэнь был тяжелее большинства клинков, с которыми Ван Цзи доводилось его скрещивать. Мечи имели разные характеры, по-разному принимали и направляли духовные силы, что во многом определяло стиль боя. Какое-то время Ван Цзи был полностью поглощен этими новыми и в то же время откуда-то знакомыми ощущениями. Раздался довольно мерзкий хруст. Это Янь Ли проткнула мертвеца насквозь. Цзян Чэн досадливо рявкнул: «Не смей», хоть в этот раз все обошлось. Девушка компенсировала недостаток силы, напирая плечом, а не кладя левую ладонь на навершие меча. Это заставляло ее чересчур сближаться с противником, а Цзян Чэна – нервничать. Тело упало на землю одновременно со срубленной головой. Деве Цзян попался трухлявый мертвец и довольно вонючий, так что он хотя бы легко снялся, освободив ее оружие, а всю оставшуюся грязь стряхнул короткий резкий взмах. Лезвие со свистом рассекло воздух, когда Цзян Чэн толкнул обезглавленное тело, все еще балансирующее на ногах, сбив им третий труп. Перешагнул, давая сестре закончить начатое, пока он разбирается с четвертым мертвецом. Едва ли он был свежее других, но сохранился получше и собирался атаковать вместе с тем, что теперь мертвой хваткой впился в сапог. Вспышка духовных сил положила конец его трепыханиям, окоченевшие пальцы нехотя разжались. Тьма будто бы пошла рябью и снова накатила на заклинателей. Ван Цзи заметил Старейшину И Лин раньше, чем близнецы, потому что знал – обычно тьма лениво движется по склонам Луань Цзан вниз, а никак не вверх. – Неплохо, совсем неплохо, – похвалил племянников заклинатель. – Дядя Вэй! – обрадовалась Янь Ли, опустив меч. Кажется, она звала У Сяня так и когда они были помолвлены… Цзян Чэн не спешил снимать с глаз повязку. Он подбросил клинок высоко над головой и направил по наклонной куда-то в кусты, все еще облепленные бурой скукожившейся листвой. Сань Ду безошибочно приколол затаившегося там мертвеца к земле. – Намного лучше, чем раньше, – добавил Вэй Ин, погладив племянницу по волосам, прежде чем помочь ей развязать ленту. Цзян Чэн сложил ручную печать, чтобы призвать меч. У него были по-прежнему завязаны глаза, и отчего-то он не замечал темного и зловещего присутствия Старейшины И Лин, которое вдруг почувствовал Ван Цзи. Он как будто тоже наблюдал за теплой, почти семейной сценой откуда-то из Тьмы, никем не замеченный… *** – Вот же паршивец, – вышел из себя У Сянь, когда племянник сгреб его мужа в охапку. Он явно привык обращаться подобным образом с другим Нефритом, а теперь ощутил какое-то несоответствие и начал просыпаться. Такая бесцеремонность потревожила и Лань Чжаня, однако и он не спешил отбиваться. До тех пор, пока не услышал у самого уха задумчивый голос Цзян Чэна: – Ты пахнешь совсем не как А-Хуань, – он приподнялся на локте и тут же повалился обратно на траву от ощутимого толчка. – Это сандал? Нефрит порывисто поднялся на ноги и принялся оправлять одежду, гневно глядя на бессовестного заклинателя. Казалось, еще одно неосторожное слово, и он призовет Би Чэнь. Впрочем, Вань Инь молчал. – При чем здесь брат? – уже не так возмущенно спросил Ван Цзи. – Я всего лишь заметил, что от вас обоих пахнет приятно, – Цзян Чэн только сделал вид, что потягивается, а сам краем глаза наблюдал за дядюшкой, решая, успеет ли призвать клинок, чтобы улизнуть от его праведного гнева и воронья. – А ты так завелся. – Это все влияние Вэй-сюна, – предположил глава ордена Не, успокаивающе положив ладонь на спину Старейшины. Юношам не было видно, как крепко он сжал ткань рабочего халата. – Вань Инь, почему бы тебе не найти А-Дин? Пусть подаст чай. Молодой заклинатель с напускной ленцой поднялся на ноги и, послушно кивнув, направился в дом, явно стремясь поскорее скрыться с дядиных глаз. Ван Цзи хотелось бы последовать его примеру, однако его мужчины отпускать не собирались. – Вэй-сюн не сказал мне, в чем заключался ваш эксперимент, – заметил Хуай Сан, бережно разгладив ткань на спине Старейшины. – Ну и как все прошло? – Это было странно, – Ван Цзи поймал себя на том, что хочет заартачиться и ни за что не рассказывать ничего главе ордена Не. – Мне немного не по себе, как будто и правда побывал на Луань Цзан. Стало вдруг ужасно обидно. Он все-таки попал в воспоминание молодого господина Цзян и в нем присутствовал Вэй Ин, но заклинатель так и не снял повязку, не дал увидеть У Сяня таким, каким он был несколько лет назад. Захотелось догнать Вань Иня и хорошенько стукнуть за это. А Старейшина И Лин? Откуда он появился и для чего? От его присутствия становилось по-настоящему холодно… Пока Лань Чжань пытался совладать с разбушевавшимися чувствами, Вэй Ин вытер руки о халат и скинул его с плеч, предоставив главе ордена Не подбирать ткань с земли, что тот безропотно и сделал. – Выглядишь разочарованным, – Лань Чжаню досталось еще одно объятие, только это в отличие от предыдущего было определенно желанным. – Но ведь у тебя получилось, разве нет? Юноша охотно сомкнул руки за спиной Вэй Ина, даже не вспомнив о том, что все происходит на глазах постороннего наблюдателя. Рубаха была тонкой, через нее чувствовалось тепло, особенно если провести сверху вниз. Определенно, его ладони не должны были спускаться ниже пояса штанов. Прервав себя, Ван Цзи прикусил губу и снова сцепил руки. Присутствие Хуайсана раздражало все сильнее, хотя мужчина за все время знакомства не сделал ничего, что могло бы вызвать такую реакцию. Даже наоборот, он был очень мил и обходителен. У Сянь заглянул в светлые глаза супруга, несколько обеспокоенный его поведением. Если бы Ван Цзи сам понимал, что на него нашло… особенно когда он потянул мужа на себя. Старейшина, конечно, охотно поддался. – Уйдем, – выдохнул юноша, чувствуя, что щеки предательски потеплели. – Давай просто уйдем отсюда? И дело было вовсе не в главе ордена Не, а во внезапно нахлынувшем желании. Стоило Вэй Ину дотронуться до него и зябкое ощущение от сновидения сменилось отчетливым настойчивым жаром. Что там Цзян Чэн говорил о запахе? От У Сяня снова пахло горькими травами и это еще больше взбудоражило Ван Цзи. Ужасно захотелось поцеловать его, может быть, даже слегка прикусить нижнюю губу или подбородок, спуститься ниже и провести языком по коже, пробуя на вкус. Попытаться уловить эту горькую нотку. Вэй Ин поглаживал его ласково, успокаивающе, но от этой нежности Ван Цзи лишь еще больше желал его. Так же сильно, как в день их долгожданной встречи. По спине пробежали мурашки, когда в окружающей Вэй Ина ауре отчетливо прорисовалась темная энергия. Старейшина ослабил контроль. Казалось, еще немного и тьма окутает их обоих, скрывая от чужих глаз. Лишь бы снова не выпустила свои щупальца. Он поймал концы ленты, которой У Сянь по обыкновению стянул высокий хвост. Однажды Вэнь Нин предложил распустить Старейшине волосы и посмотреть, что из этого выйдет, но Лань Чжаню до сих пор так и не удалось. Так, может, сейчас? У Сянь перекинул хвост на одно плечо, не дав времени стащить ленту, и у Ван Цзи возникло стойкое ощущение, что он что-то прячет. В другой ситуации Нефрит отступился бы и больше не пробовал раскрыть этот секрет, но только не теперь. – Пожалуйста, – попросил он, потому что терпеть близость супруга и при этом бездействовать становилось невыносимо. Тот опять поддался. Только, ухмыляясь, глянул на Не Хуай Сана, снова раскрывшего свой веер и заслонившего им половину лица. А потом позволил Нефриту увести себя со двора.