Чистота

Фэн Мянь и правда потратил немало – неоправданно много на взгляд У Сяня – времени на его причесывание, после чего сразу заторопился в дом главы Мо, заверяя, что Вэй Ин сможет переодеться там. И во что! Это было определенно не то ханьфу, в котором Старейшина собирался присутствовать на свадьбе подруги. – А-Чэн помогал выбирать, – промычал Фэн Мянь, стиснутый братом. – Надо же мне на кого-то выплеснуть чувства, – фыркнул Старейшина, и не думая прекращать мять названого старшего брата и его одежды. – Терпи, раз А-Чэн под руку не попался. – А-Ин… – Фэн Мянь попытался уберечь хотя бы волосы, чтобы не пришлось заново их собирать. – Время. Вопреки опасениям старшего брата переоделся Старейшина в мгновенье ока, чтобы поскорее покрасоваться перед зеркалом. Потом заявил, что, раз посмотреть на Лань Чжаня до церемонии не получится, он просто обязан увидеть невесту. Ну, или хотя бы ее жениха, коль скоро тот облачался в праздничные одежды в комнате на том же этаже. Глава Мо содержал действительно внушительный дом, дополнявший приятное впечатление от Шу. Встречу с Ци Жэнем Фэн Мянь вполне мог ему позволить, однако не успели заклинатели подойти к нужной двери, как та распахнулась. Пожалуй, впервые Вэй У Сянь видел, чтобы благопристойный Первый Нефрит вот так выскакивал из комнаты. Даже когда юноша получил отказ на свою просьбу стать учеником Старейшины И Лин, у него было не такое потерянное и обиженное выражение лица. Судя по нервным движениям, он был почти готов заплакать. – Ну и что стряслось? Неужто дядя перенервничал? – не слишком обходительно остановив его, уточнил Вэй Ин и получил в ответ неуверенный кивок. Только затем юноша отвесил положенный при встрече со старшими поклон, что свидетельствовало о крайнем смятении. – Только не говори, что старик… то есть Ци Жэнь, передумал. Теперь юноша испуганно мотнул головой. Старейшина потер бок, в который Фэн Мянь незаметно, но весьма чувствительно ткнул пальцем. Не успел глава ордена Цзян отучить сына использовать это сомнительное прозвище, как его подхватил младший брат, минуту назад клятвенно пообещавший не ругаться с учителем Лань хотя бы в этот день. – На тебя что, заклятие молчания наложили? Какой кошмар, – посочувствовал Нефриту Вэй Ин и, понизив голос, добавил: – Иди, поцелуй кого-нибудь, все тут же пройдет. Глаза Нефрита округлились, несмотря на то, что он очень старался сохранить лицо и не впасть в краску от столь прямолинейного предложения. Юноша даже шевельнул губами, пытаясь что-то сказать, но чары держали крепко. Фэн Мянь вполне мог ткнуть младшего брата снова, но почему-то не стал. – Я же говорил, что у Лань Ци Жэня характер хуже, чем у лютого, – Старейшина небрежно щёлкнул пальцами, вернув Си Чэню голос. Тот облегчённо выдохнул и тут же удивленно посмотрел на избавителя. – Лань Чжань меня научил. На взгляд У Сяня, это было исключительно полезное заклятие, и самым приятным в нем было как раз то, что заклинатель не мог ни без посторонней помощи освободиться от него до истечения отмеренного срока, ни наложить Молчание на себя самого. – Брат, ты можешь предоставить мне укрощение лютого учителя, – обратился к Фэн Мяню Старейшина. – Я бы хотел, чтобы ты удостоверился, что во время церемонии в чашах будет… скажем, чай. Вино не пойдет А-Цин на пользу, но сошлемся на то, что для адептов ордена Лань алкоголь под строжайшим запретом. – Мастер Вэй, – опасливо произнес Нефрит. – Твой дядя не одобрит, что я тебя освободил, так что лучше не попадайся ему на глаза, – с этими словами он зашел в комнату. Это была одна из гостевых спален. Все чисто и прибрано. Кровать идеально застелена. В изножье стоят белоснежные сапоги. На покрывале знакомый сверток. Одеяние в безупречном порядке, чего и следовало ожидать от адепта ордена Гу Су Лань. Ци Жэнь развернулся к нему и яростно сверкнул глазами. – Ты, – вместо приветствия он ткнул пальцем в гостя. – Ни слова о моей бороде. – С чего я должен говорить о том, чего нет? – удивился Вэй Ин, рассматривая мужчину. Их одежды разительно отличались. В наряде Старейшины пылающий алый шелк оттенялся привычным черным цветом. Одеяние Ци Жэня сочетало белизну и оттенок спелой вишни или… крови. Вэй Ин навидался подобного оттенка за время, что тянулась война… но учителю Лань даже шло. «Какой же он старик? – отстраненно подумал Вэй Ин. – Ненамного старше брата, а без бороды и вовсе выглядит ровесником Фэн Мяня». – Кстати, куда она подевалась? – невинный вопрос вызвал крайне бурную реакцию. Глаза господина Лань покраснели еще больше. Вэй Ин поднял руки, показывая, что не ищет ссоры. – Мы ведь практически одна семья, так что ты можешь выговориться. – Это не дает тебе права тыкать мне, Вэй Ин! – огрызнулся заклинатель, нарочно назвав его по первому имени, выказывая неуважение. – Помнится, мы перешли на «ты» с самого начала, еще когда ты, твой брат и ваши люди ворвались ко мне в дом, вооруженные мечами, – Старейшина пожал плечам, будто это давнее событие нисколько его не волновало, и уселся на кровать. – Я забуду наши с тобой разногласия, потому что, несмотря ни на что, ты воспротивился несправедливости, творящейся в твоем клане, и я не исключаю, что из тебя выйдет неплохой родитель, когда твоя жена подарит тебе детей. Всем видом он выражал расслабленность, как если бы сейчас позировал кому-то для картины под названием «Счастливый жених в предвкушении свадьбы», хотя говорил о серьезных вещах. Когда Вэй У Сянь не мог быть рядом, поддерживать и оберегать своего супруга, именно Ци Жэнь проявил участие и заботу к племяннику, пусть и до сих пор осуждал его выбор. – Уж не знаю, думал ли ты об этом, когда выбирал, кому преподнести свою лобную ленту. Скорее нет, чем да. Но ты должен был знать, что А-Цин мне сестра, и сейчас я начинаю сомневаться: а надежному ли человеку я ее доверяю? – проговорил Старейшина и посмотрел на собеседника вроде бы снизу-вверх, но так, что тому сделалось не по себе, будто он ощутил физическое давление. – Я хочу одного: чтобы она улыбалась. Если ты не сделаешь ее самой счастливой, мне придется самому позаботиться об их с ребенком благополучии. – Я этого не позволю, – отчеканил Ци Жэнь и поморщился от звука собственного голоса. – Ты пил вчера, – проницательно сказал Старейшина. – Почему? И сейчас бесишься явно не потому, что я навязываю тебе свое общество, иначе ты бы не заткнул рот Си Чэню вместо того, чтобы попросить сыграть Покой. Мужчина отвернулся, делая вид, что изучает что-то за окном. Его пальцы дергали и тянули никак не поддающиеся шнурки на правом запястье. Нужно было связать их вместе и заправить, но никак не выходило. Старейшина вытащил из-за пояса призрачную флейту. – Тогда я сыграю его для тебя, – произнес он, поднеся Чэнь Цин к губам. – Ты?! – воскликнул Ци Жэнь, резко развернувшись на месте, да так и умолк при первых звуках мелодии. Голос флейты придавал ей совсем иное звучание. Поначалу Вэй Ин опасался, что через мелодию его темная энергия будет действовать на слушателей, но в итоге убедился: это не так. Знакомый мотив казался непривычным и странным, но вскоре по-своему захватывал. Было забавно наблюдать за тем, как под влиянием Покоя плечи мужчины расслабились, разгладилась глубокая складка меж бровей, а движения рук пришли в порядок. Пальцы машинально управились со злополучными завязками и оправили полы одежд. – Я получил письмо от брата, – прозвучало после довольно продолжительного молчания. – Он отклонил мое приглашение. Вэй Ин, успевший доиграть Покой почти до самого конца, не думал, что Ци Жэнь захочет выговориться. Тем более такому человеку, как Старейшина И Лин. – Я встретил ту единственную, с которой хочу провести не жизнь, вечность… – тот кашлянул, почувствовав себя неловко от таких признаний. – И теперь не знаю, смогу ли вернуться с ней в Гу Су и дать все, что хотел бы дать. Вчера я пил вино и думал, буду ли достоин любви самого дорогого мне человека, если мне придется отправиться в изгнание.