Чистота

После объявления, которое сделал молодой господин Цзян, и последовавшего за этим разговора у Ван Цзи возникло стойкое желание посвятить некоторое время медитации в уединении. Вэй Ин будто почувствовал его настроение и пообещал присоединиться чуть позже, давая привести мысли в порядок, но не отказываясь от решения провести побольше времени вместе перед предстоящей ночной вылазкой. Стоило ли волноваться из-за этой химеры?.. Сейчас Ван Цзи тоже пользовался курильницей, правда, необыкновенной в ней была только форма. Легко было представить палисандровое дерево, вернее – развалистый куст с множеством изгибающихся побегов, растущих густым скоплением. Мастер лишь подчеркнул необычность созданной природой формы, сделав полость внутри и отверстия, через которые просачивались струйки ароматного дымка. В запахе чувствовались терпкие нотки бергамота – Вэй Ин говорил, он поднимает настроение и дополняет действие талисманов, разгоняющих тьму. Еще раз поправив гуцинь на столике, молодой заклинатель расположился на подушечке, скрестив ноги, и расправил полы одеяния. Закрыл глаза и глубоко вдохнул. Раз… другой… Однако найти ощущение покоя не получалось. А ведь он знал о планах Вань Иня с самого начала, когда пришлось отговаривать его от опрометчивых действий. Теперь уже нельзя было сказать, что Цзян Чэн хочет заполучить ленту, которую Си Чэнь не торопился ему вручать. Он и так уже получил ее – вместе с хозяином. Скорее всего, брат обратится к Цин Хэн Цзюню, прежде чем заключать помолвку. Второй Нефрит прогнал прочь непрошеную тревогу: беды от этого не будет – к Си Чэню глава ордена относился по-прежнему. Интуиция подсказывала, что он не сразу, а после долгих раздумий, но все-таки одобрит выбор сына, потому что это принесет пользу ордену. Что до самого Лань Чжаня, пожалуй, он был рад, что Вань Инь проявил настойчивость. Брат давно знал его и доверял ему как себе, как будто тот уже давно стал его спутником на пути самосовершенствования. Ван Цзи как будто со стороны заметил, как расслабились плечи, словно это было и не с ним. Он перешел к другому источнику беспокойства, но понял, что еще не готов примириться с тем, что услышал от Хуай Сана и что потом подтвердил Вэй Ин. Конечно, Лань Чжань всей душой хотел услышать опровержение, а не то, что Цансэ Саньжэнь была одной из немногих, кому по-настоящему удавалось черпать силу, пользуясь собственной влюбчивой натурой. И при этом оставаться чудесным человеком и верной женой. Он не услышал, но почувствовал, как вошел Вэй Ин и опустился на колени рядом с ним. Теперь Старейшина мог бы возвратиться к тому, чтобы медитировать в лотосе, но привычка уже сформировалась. Он следовал устоявшемуся ритуалу, даже не задумываясь, забыв о том, каких усилий это требовало поначалу. Впрочем, и Ван Цзи не спешил ломать устоявшийся порядок вещей. Ему нравилось присутствие любимого и духовная близость, возникающая в такие моменты. Транс сразу стал легким, поверхностным. Раньше он предпочитал не погружаться слишком глубоко, как бы приглядывая за У Сянем. Теперь это уже не требовалось, но он все равно продолжал прислушиваться, отстраненно наблюдая, как мимо проплывают мысли, не задерживаясь надолго. Даже лицо давешнего старика из чайной мелькнуло и пропало. Почему его взгляд так зацепил Ван Цзи? Потом он снова подумал об озере и о том, в чьем же все-таки сне мог его видеть. Хотелось бы еще раз попытаться вызвать этот ускользающий образ. На самом деле ему многое хотелось бы попробовать… столько, что на это не хватало ночей, особенно учитывая его первоочередную миссию. Может ли он позволить себе отвлекаться на что-то, когда остается немногим больше шести недель? И это на то, чтобы добраться туда, куда еще только предстоит найти дорогу… Эта гонка со временем здорово действовала на нервы, и все-таки он был благодарен Вэнь Нину. Без него – точно бы не успел! Просто не стал бы подгонять себя, позволил бы всему идти своим чередом. Последовавшая за этим мысль удивила Ван Цзи. Почему он никогда не пытался пробраться в сновидения Цюнь Линя? Конечно, целитель не одобрил бы вторжение в его сокровенные мысли и воспоминания, если бы заметил непрошеного гостя. Возник соблазн получить его разрешение, но в то же время не хотелось пользоваться тем, что Цюнь Лин чувствовал себя обязанным. Еще один должник, хотя Ван Цзи и в голову бы не пришло требовать плату за спасение Вэнь Цин. Если на то пошло, когда все случилось, он вообще ни о чем не думал и не знал, что сможет однажды заглянуть в прошлое чужими глазами. Второй Нефрит считал, что вполне готов к тому, что это будет не совсем Вэй Ин. Скорее, Старейшина И Лин – искаженное тьмой изображение, отражающееся в памяти, как в быстрой горной реке. Он отдавал себе отчет и в том, что может увидеть мужа с его бывшим любовником… и в весьма щекотливой ситуации. И мог бы решиться, если бы его так не пугала перспектива встретить кого-то другого. Воплощенные мрак и жуть, проникающие в его сны… пустившие в них корни. Невероятно захотелось открыть глаза и посмотреть на мужа. Несколько секунд Ван Цзи еще боролся с собой, а потом почувствовал, что зыбкое ощущение транса уже совершенно от него ускользнуло, и открыл глаза. Стоило прерваться раньше времени, чтобы полюбоваться Старейшиной И Лин, погруженным в комфортное молчание, – он в отличие от Ван Цзи, который недавно вел внутренний диалог, пребывал в гармонии с собой. Это было по-настоящему красиво. Он ненадолго отвел взгляд, пока Вэй Ин не успел почувствовать его. Выждал и посмотрел снова, изучая любимые черты. Задержался на губах, в уголке которых наметилась морщинка, предваряющая яркую улыбку. Значит, все же заметил? Смутившись – раньше только за Вэй Ином водился грешок приставать к заклинателям, погруженным в медитацию, – Ван Цзи поднялся, чтобы подойти к распахнутому настежь окну. Выглянул во двор он как раз вовремя, чтобы увидеть слишком крупные для птиц силуэты высоко в небе. Потребовалось еще немного времени, чтобы понять – перед ним заклинатели из ордена Не. И они привлекли не только его внимание. – О, горе мне! – запричитал Хуай Сан, схватившись за голову. А потом ахнул и еще громче заголосил: – Брат! Брат, неужели это ты, брат?! Едва ли тот, к кому он взывал, мог разобрать слова. Зато Старейшина И Лин слышал отчетливо и тоже решил прервать медитацию, чтобы посмотреть в окно. И его можно было понять! Ван Цзи знал эту историю лишь в общих чертах. Не Мин Цзюэ сильно пострадал во время войны и передал управление орденом младшему брату, несмотря на его славу никудышного мечника и явную склонность увиливать от обязанностей. Поговаривали, что он отошел от дел и выращивал роскошные розы в своем саду. Заклинатели приближались. Чифэн Цзюня описывали как могучего человека невероятно высокого роста и богатырского телосложения, но в жизни он выглядел скорее жилистым. Он мог похудеть из-за недуга, долгое время вытягивавшего силы из его тела, но даже так женщина, одетая в ханьфу цветов ордена Не, – но не в клановое одеяние, – рядом с ним выглядела ребенком. Фарфоровая изящная статуэтка, а не человек. – Похоже, и правда он, – подтвердил Вэй Ин, когда расстояние до них еще немного сократилось. – Давненько я не видел бывшего главу, пожалуй, позову А-Нина, чтобы тоже посмотрел. В голосе его послышались озабоченные нотки, однако он не забыл поцеловать Ван Цзи в щеку. У Старейшины были все основания полагать, что Первый господин Не может свалиться без чувств прямо перед воротами, куда гости направлялись в полном соответствии с правилами этикета. Несомненно, нынешнему главе ордена следовало появиться в доме своего старого друга именно так, вместо того, чтобы нырять в пруд. – Брат, – продолжал причитать Хуай Сан, спеша встретить делегацию. Ван Цзи, вышедший следом, видел, как мужчина вытирает глаза рукавом. Старейшина и целитель нагнали их, когда ворота уже были открыты наполовину, а сабли – убраны в ножны. Несомненно, их почтил своим визитом Не Мин Цзюэ собственной персоной, хотя родство братьев едва угадывалось, и в услугах лекаря не было никакой нужды. Все дальнейшее стало для Ван Цзи полной неожиданностью. – Мянь-Мянь! – с восторгом выпалил У Сянь, едва поприветствовав бывшего главу Не. Заклинательница с изящными чертами лица, сопровождавшая Не Мин Цзюэ, подошла к Старейшине И Лин и тот нагнулся, чтобы ей было удобнее обнять его и погладить по голове. – Не могу поверить, – она легонько дернула мужчину за седую прядь, выбившуюся из-за уха. – И это Сянь-Сянь? Кто бы мог подумать! Я ведь помню, как ты сидел у меня на коленях. Посмотрела бы я, как бы ты теперь на них умостился! – А еще воровал лотосы, чтобы тебя угостить, – улыбнулся тот, кажется, не подозревая, что от всех этих приторных обращений у Ван Цзи начало портиться настроение. – Как мама советовала: чтобы понравиться девчонке – угости ее лотосами со стеблями. Они болтали так, будто знали друг друга целую жизнь! Хуай Сан все это время мявший полы своего ханьфу и кусавший губы, не выдержал и бросился к старшему брату, обливаясь слезами и сбивчиво бормоча: – Я ничего не знал! Почему я ничего не знал, брат? Брат Мин Цзюэ, что это за волшебство? – он так крепко обнимал мужчину, что и скала бы дрогнула. Ван Цзи вспомнил, что неприлично слишком долго смотреть на людей, когда старший из братьев Не с нечитаемым выражением на лице положил руку на плечо младшего и попробовал объяснить, что не говорил ничего, потому что и сам не знал, получится ли хоть что-то. К чему ложная надежда? Заклинательница, только что бесцеремонно трепавшая за волосы самого Старейшину И Лин, была не старше Пурпурной Паучихи, однако У Сянь, похоже, относился к ней не как к сестре, а скорее как к тетушке. Не успел Ван Цзи задуматься об этом, как незнакомка одарила его нежной улыбкой. – Меня зовут Ло Цинъян, я шимэй Цансэ Саньжэнь, – это многое объясняло. Второго Нефрита несколько обескуражила ее манера говорить о погибшей так, будто она просто ненадолго ушла в Шу и вот-вот вернется. Даже если она много лет не встречала Вэй Ина, должна была знать о том, кем он стал и почему. – Лань Ван Цзи из Гу Су, – представился он и заклинательница словно засветилась изнутри. – Гу Су! – повторила она. – Цайи – лучший город на земле, мне довелось пожить там после войны. Чудесные люди, а заклинатели! Адепты твоего ордена – самые красивые из всех, кого я только встречала, и такие неприступные… Последнее было произнесено после того, как он уклонился от попытки прикоснуться. Вэй Ин остановил деву Ло от дальнейших посягательств, попросту придержав за рукав. Она была похожа на маленький смерчик, гуляющий по двору. Только вышитые рукава взлетают. Ван Цзи никогда не доводилось встречать никого даже близко похожего. Она смотрела на мужчин прямо и открыто, как иногда смотрят дети до того, как взрослые объясняют им, что это – непочтительно. Как у нее получалось быть звонкой точно совсем юная девушка? Бывший глава ордена Не наблюдал за каждым ее движением бдительным стражем, однако не сказал ни слова. Зато бродячая заклинательница была необычайно словоохотлива. Именно она сказала А-Дин, едва речь зашла о комнатах: – Мой господин Мин Цзюэ делит со мной ложе каждую ночь, – это прозвучало крайне непринужденно. – Это необходимо ему для полного выздоровления. Хорошо, что этого не слышал Си Чэнь, и Ван Цзи пришлось краснеть одному! Он коротко взглянул на Цюн Линя, однако тот выглядел не удивленным, а скорее заинтересованным живым лекарством. – Он явно идёт на поправку, – одобрительно заметил У Сянь. – Ты и мертвого поднимешь! Бывший глава клана Не нахмурился и уже собирался осадить насмешника, но бродячая заклинательница – Ван Цзи затруднялся с определением ее статуса: супруга, наложница или любовница, целительница? – мягко положила ладонь ему на локоть, останавливая. – Мне далеко до шимэй и наставницы, но мой господин не жалуется, – пропела она, прильнув к мужчине всем телом. – Сянь-Сянь, твой супруг совершенно не понимает, о чем мы толкуем, – она выскользнула из рук Мин Цзюэ и снизу вверх посмотрела на Вэй Ина. – Только не говори, что ты ничего ему не рассказывал! – Да как-то к слову не приходилось, – он пригладил высокий хвост, похоже, несколько растерявшись. – Бедный невинный крольчонок, – протянула она, все еще обращаясь к У Сяню, а глаза смеялись. – Вот что, молодой господин Лань, нам срочно нужно поговорить, пока ты не сгорел от смущения. Ты ведь хочешь узнать, как это получается? Он не хотел. Категорически. И ни за что не последовал бы за заклинательницей, если бы не возможность расспросить о Цансэ Саньжэнь. Любая новая информация с некоторой вероятностью может помочь наладить контакт с ее нынешним воплощением. А еще – чуть лучше узнать собственного мужа. – Я не предлагаю ничего предосудительного, – она снова одарила Ван Цзи мягкой как перышко улыбкой. – Расположимся под навесом? Он не стал перечить. Правила приличия не разрешали оставаться с женщиной наедине, однако во дворе они были у всех на виду, а значит, запретов не нарушали. Вэй Ин позволил это спокойно, бывший глава ордена Не – скрепя сердце. Они сели за столиком, на котором Ван Цзи часто располагал гуцинь. Женщине не понравилось занимать место напротив – она придвинулась. Довольно близко, однако, не вплотную. Она была настоящим хамелеоном и сейчас вела себя так, как ему бы понравилось. Ван Цзи не знал, как реагировать, когда бродячая заклинательница, скромно опустив ресницы, подала ему руку. – Почему бы тебе не проверить мой пульс? – предложила она и тихонько хихикнула, потому что он считал уже это довольно… безнравственным. И все же Нефрит сделал, как велела ученица Бао Шань Саньжэнь. Другие заклинатели наблюдали за ними с почтительного расстояния, старательно делая вид, будто заняты беседой. Ван Цзи чувствовал их взгляды, интерес… ревность Чифэн Цзюня. – Меня касается красивый молодой мужчина, – сообщила она, – который сделал для меня исключение, хотя только что избегал прямого физического контакта. Ван Цзи смутился. Должно быть, его поведение – пусть это вышло ненамеренно – немного задело деву Ло. Следовало ли извиниться? Или он заслужил прощение уже тем, что сам теперь держал в руках тонкое запястье, прижимая пальцем голубые ниточки, просвечивающие сквозь кожу. – Одно это заставляет мою кровь бежать быстрее. А ты так внимательно прислушиваешься к течению ци, что я начинаю думать, будто однажды – в другой жизни, в иных воплощениях мы могли бы подарить друг другу нечто большее или уже дарили, кто знает? Прохлада, исходящая от твоих пальцев, дает ясно ощутить тепло моей собственной кожи, наши тела взаимодействуют, это лишь легкое соприкосновение духовных сил, но так мы узнаем друг друга ближе. В этом чувстве есть нечто интимное. Ты так близко, я любуюсь тобой, твоими необыкновенными глазами и уже не могу удержаться от разных фантазий и мыслей. Что, если бы я на минуточку могла стать кем угодно? Я бы стала твоим мужем, чтобы коснуться твоего лица его пальцами. – Достаточно, – быстро сказал он и отпустил запястье бродячей заклинательницы, снова хихикающей над тем, что он покраснел. – Прости-прости, – она оправила рукава и чинно сложила узкие ладошки на коленях. – Иногда я сама не знаю, что говорю. Он кивнул в знак того, что понимает, хотя это и было не так. Он не понимал и едва ли вообще сможет понять, однако сила в ней все-таки была. Какая-то иная, ни на что не похожая и – он даже не мог сформулировать! – не прирученная, как что-то, что было и будет всегда, как земля и небо, и солнце с луной, путешествующие по нему в свой черед. Это и было наследство бессмертной отшельницы? – Спасибо вам, было интересно узнать о пути, которому следовала Цансэ Саньжэнь, – сказал он, пытаясь уложить в голове то, что слышал и чувствовал. – Мне все еще кое-что непонятно… осмелюсь спросить о главе ордена Цзинь. – Что? Да на этом человеке… – дева Ло замялась и тщательно подобрала слова – пробы негде ставить. Наставница и так редко учит чему-то мужчин, а ему – ни за что бы не дала даже подумать о нашей обители.