Чистота

Все было, как говорил Вэй Ин. Ван Цзи действительно чувствовал себя грязным, даже когда тщательно промыл волосы и оттер кожу. К тому же его преследовал вкус крови, просочившийся из кошмарных видений, и запах дыма. А еще было холодно, даже когда он с головой окунулся в горячую воду. Нужно немного прийти в себя, прежде чем снова показываться на глаза хозяину дома. Мо Сюань Юй, похоже, искренне переживал за них обоих, когда услышал, что Ван Цзи проклят. Понемногу согреваясь, он думал об этом человеке и его странной семье, кое о чем догадываясь. Пожалуй, он бы ничего не заметил, если бы дети господина Мо просто не взяли от него ни правильный овал лица, ни брови, как будто выписанные кистью, ни его серые глаза. Все трое и так были симпатичными, а девочка даже прехорошенькой, но как так вышло, что в них не было ни искорки от того природного дара, которым обладал их отец? Он вынырнул, хотя и не чувствовал особой потребности глотнуть воздуха, и посмотрел на цветную обертку конфетки, которую оставил лежать поверх стопки одежды. Почему четвертую Вэй Ин вручил ему? В тот момент Ван Цзи ужасно мутило, но он посчитал невежливым отказываться, а теперь, когда металлический вкус наконец пропал, захотел узнать, какая сладость скрывается под красной бумагой. Пожалуй, он так бы и поступил, если бы мог дотянуться до конфеты прямо из бочки. Нефрит выдохнул, забыв, что успел наполовину погрузить лицо в воду. Получилось совершенно неподобающее бульканье. Он же не ребенок, чтобы баловаться во время купания и получать конфеты в подарок. Много позже, когда вода заметно остыла, он вытерся, хорошо обсушил волосы и все-таки попробовал конфету с очень необычным вкусом. Под слоем сладкого шоколада оказалась скрыта мягкая паста, сильно приправленная имбирем. Вкус ему понравился, хоть и не показался знакомым. Потом он зачем-то расправил обертку и начал машинально складывать. Вдвое, потом согнуть углы и стороны, отогнуть, вытянуть кверху ушки… Ван Цзи с удивлением обнаружил, что бумажный квадратик в его пальцах превратился в симпатичного кролика. Все в точности, как с мешочком Цянькунь. Он и не знал, что так умеет, а руки все равно помнили. – Что теперь? – спросил он вслух и, подумав, усадил поделку на полочку. То-то радости будет, когда кто-нибудь из детей его там найдет. Лань Чжань еще раз вытер волосы и подколол их, собрав в плотный пучок, чтобы не промочить ханьфу, а не потому что прятался от кого-то. Интуиция подсказывала, что Старейшина И Лин еще не вернулся, но Ван Цзи и не обещал, что будет дожидаться его. А вот господин Мо, похоже, поджидал у двери все это время. Нефрит еще раз извинился за причиненное беспокойство и спросил, готова ли комната. – Та же, в которой останавливались твой дядя и госпожа Киу, – сказал господин Мо, думая, что это должно его обрадовать. – Ты ведь обычно ложишься примерно в это время? Устал? Он кивнул на оба вопроса, хотя особой уверенности в этом не было, и вошел в указанную хозяином гостевую спальню. В ней тоже оказалась большая кровать. Может быть, почти такая же просторная, как та, в которой он спал раньше. Всего одна. Пол был застелен циновками, на симпатичном чайном столике в вазочке стоял недавно срезанный цветок. Вскоре рядом с ней легла вещь, которую Ван Цзи почему-то носил в рукаве, прежде чем вовсе забыть о ее существовании. В ней определенно что-то было. Нечто, не дающее покоя. И теперь, когда выдалась свободная минутка, он хотел разобраться, что же все-таки упустил. Поэтому он раскрыл веер, выпустив журавля на свободу. Прекрасная гордая птица. Тонко выписанное оперение. Изящная поза и неожиданно глубокий взгляд, устремленный куда-то за пределы рисунка, за границы веера. Что он видел? И почему так трудно было оторвать взгляд от изображения? Чем дольше Нефрит смотрел на птицу, тем сильнее погружался… куда-то. Ван Цзи вздрогнул, не понимая, сколько времени вот так просидел и что вывело его из транса. Стук в дверь повторился. Пришлось поспешно спрятать веер, потому что когда он не откликнулся, Старейшина И Лин предупредил: – А-Чжань, я вхожу, – и действительно открыл дверь. – Ты еще не ложился? – Мгм, – в этот момент он был в куда большей степени благодарен своему спутнику на пути самосовершенствования, чем смущен тем, что тот рассчитывал застать его спящим. – А я боялся, что не успею, – У Сянь по-хозяйски пристроил ножны на спинку кровати и сел спиной к ней перед столиком. – Понимаешь, по определенным причинам я не могу позволить тебе спать в одиночестве. Ван Цзи не понимал, однако решил не переспрашивать, к чему он ведет. Казалось, сам того не замечая, заклинатель облокотился о колено, приняв такое положение, в котором любому другому человеку было бы страшно неудобно. – Ложись, – предложил Вэй Ин. – Уже довольно поздно. Лань Чжань не поднялся с места, потому что не хотел спать. Он только что отдохнул… по крайней мере, в телесном отношении. К тому же он боялся, что снова вернется то оцепенение. Должно быть, чувство опустошенности было вызвано его попытками противостоять действию наложенного на него проклятья и вспомнить что-то, что оно заблокировало. – А Вы? – осторожно спросил Ван Цзи, видя, что Вэй Ин вынимает из рукава инструменты и какие-то заготовки. – Не пойдете спать? – А ты хочешь, чтобы я лег с тобой? – Старейшина лукаво прищурился, и было непонятно, шутит он или говорит всерьез. – Или посидишь немного со мной? Когда тебе не спалось, мы часто проводили так время: пили чай, делали талисманы, иногда я возился с компасом. Я ведь так и не показал тебе, что придумал, пока ты был в Гу Су. – У Сянь, – он, правда, старался не называть его господином, и Старейшина это оценил. – Сделайте это сейчас. Я ведь – это все еще я? Тот кивнул и мягко коснулся его руки. Все-таки они сидели очень близко друг к другу, но отодвигаться совсем не хотелось, наоборот, это ощущение – теплое и немного щекочущее – успокаивало. К сожалению, Вэй Ин не стал слишком долго задерживать ладонь на месте. Он в рядок разложил на столе работающий компас и три усовершенствованных прототипа, над которыми трудился в последнее время. Принялся показывать и объяснять, отвечая на вопросы, которые задавал Ван Цзи. И так все по порядку от начала и до того, что именно, на его взгляд шло не так. – Я не собирался забираться в такие дебри, – извиняющимся тоном сказал Старейшина, когда для демонстрации ему пришлось применить Флаг, привлекающий духов, и немного темной энергии. – Ты еще не устал меня слушать? – Еще немного, – попросил Ван Цзи, изучая так разочаровавшую У Сяня конструкцию двухлетней давности, схематично изображенную на листе бумаги для талисманов. – Я только хочу понять, что изменится, если вот это добавить к третьему компасу. Вэй Ин надолго застыл, глядя на собственные рисунки так, будто видел все это впервые в жизни. Хотя, вернее было сказать, что он взглянул на свои задумки под неожиданным углом. – А-Чжань, ты понимаешь? Это ведь может сработать! – он схватил супруга за запястье, хотя хотелось подхватить на руки и закружить по комнате. – А-Чжань, какой же я дурак! Хотелось сделать что-нибудь по-настоящему сумасшедшее и необдуманное. Старейшина опомнился, когда уже притянул Ван Цзи к себе. Молодой заклинатель затаил дыхание. У Сянь пару мгновений смотрел на мягкие, неплотно сомкнутые губы мужа, прежде чем притронуться к ним легким, почти целомудренным поцелуем. То, с какой охотой Ван Цзи откликнулся на дразнящую ласку, стало для него настоящим сюрпризом. Юноша прильнул всем телом, позволяя углубить поцелуй, и лишь потом задумался, как неподобающе они оба себя ведут. Лань Чжань выглядел ужасно забавно, когда широко распахнул глаза, силясь понять, как такое могло случиться. Бессовестно было бы над ним подшучивать из-за этого… – Бытует мнение, что поцелуй снимет любое проклятье, – оправдался мужчина, спасая от неловкости их обоих. – Мы должны были проверить этот способ. А коль скоро сказку я тебе рассказал, теперь действительно пора спать. В этот раз Лань Чжань послушно встал из-за стола, лишь бы скрыться от чуточку насмешливого взгляда внимательных серых глаз. А лучше вовсе спрятаться под одеялом, как в детстве… хотя откуда он знал, поступал ли так, когда был маленьким? Щеки горели… К счастью, Старейшина не поворачивал головы и не видел этого, но Ван Цзи все равно повернулся к нему спиной. Потом неуверенно потянулся к поясу. Следовало снять верхнюю одежду, прежде чем ложиться. Он слышал, как мужчина отодвинул вазочку, и, закрыв глаза, увидел, что Старейшина освобождает место на столе для работы. Очевидно, он собирался немедленно попробовать предложенную Ван Цзи идею, и почему-то так хотелось, чтобы у него на сей раз получилось! – Если ты попросишь, я могу уйти в другую комнату, – Вэй Ин по-своему понял его заминку. – Но тогда с тобой будет находиться Хуай Сан. Он прячется здесь от брата. – Не надо, – попросил Ван Цзи. – Лучше… разбудите меня, когда закончите с компасом. Я бы хотел увидеть, как он заработает. Это было не совсем так. Он хотел увидеть не магический инструмент в действии, а лицо его создателя в тот момент. Однако сказать напрямую, что ему понравилось видеть искреннюю радость, написанную на лице его спутника на пути, Нефрит почему-то смущался. *** Юноша сильно вздрогнул, когда комната погрузилась во мрак. Ему показалось, что она изменилась до неузнаваемости. Стены раздались, невесть откуда появились незнакомые предметы. И сразу накатило чувство одиночества и какой-то жути. Разве он боялся темноты? Точно не настолько, чтобы забираться с головой под одеяло. В ночной тишине явственно и четко прозвучали шаги, будто великан крался за стеной. И с каждым его шагом усиливалось неотвратимое чувство беды, будто это сама смерть шла забрать его из этого бренного мира. Тело не слушалось. Мышцы точно сковал паралич. Оставалось беспомощно наблюдать, как открывается окно. Откуда-то возникла уверенность – там, в темноте снаружи, находится его брат. И ни в коем случае нельзя впустить его в дом. Ван Цзи узнал великана за окном – то был вовсе не Си Чэнь, а Не Мин Цзюэ, только… мертвый. Что за жуткое предзнаменование? Получается, те, кто говорил, что бывший глава ордена поправится, обманывали? Что, если он скончался от яда и пришел сюда, чтобы отомстить? От страха мысли в голове путались. Мертвец же пытался перевалиться через подоконник, но непослушные окоченевшие мышцы пока не давали ему этого сделать. И все же Ван Цзи не покидало ощущение, будто что-то здесь не так. Заклинатель должен быть жив, он своими глазами видел, что тот не был даже легко ранен. И как он мог принять этого человека за своего брата, если они принадлежат к разным кланам? Чем больше он об этом думал, тем свободнее мог двигаться. Это было очень кстати, если ему предстояло сражаться с лютым мертвецом, который почти одолел последнее препятствие. Первым делом Лань Чжань призвал клинок, не обнаружив его на спинке кровати, и с удивлением понял, что в руках оказалась тяжелая сабля, обладающая, к тому же, скверным нравом. Думать об этом было некогда, потому что лютый победно взревел, рухнув на пол с подоконника и тяжело поднимаясь на ноги. Ван Цзи приготовился защищаться, но не предвидел такого бешеного напора. Чудовище обладало невероятной силой и было переполнено яростью. Сабля глубоко вонзилась в грубую кожу на руках мертвеца, силясь добраться до кости. Заклинатель чувствовал темное мрачное торжество, с которым она взрезала плоть. Это было… неожиданно мерзко. Сущность оружия буквально питалась энергией инь, но этого было мало. Настоящее сумасшествие сражаться так. Жажду сабли нельзя было насытить ни кровью живых, ни плотью мертвых. Лютый воспользовался его заминкой и усилил напор, повалив его спиной на кровать. Ван Цзи передернуло, когда на его лицо закапала вонючая слюна. – Это – ложь, – сказал он, глядя в белые, ничего не выражающие, глаза трупа. – Ты жив, брат. Он сам не знал, почему использовал именно это обращение. А потом направил духовные силы сквозь торжествующе засиявшую саблю. Вспышка отбросила темную тварь на другой конец комнаты, но не повредила. – Не Мин Цзюэ! – позвал Ван Цзи и почувствовал, как отозвалось все вокруг, вплоть до занавесей на окне и дрогнувшего пола. Великан начал подниматься. Очень медленно, как будто ему и правда здорово досталось, когда пришлось впечататься спиной в стену. Послышалось кряхтение, очень похожее на звуки, которые издает человек, проснувшийся от того, что ночью рухнул с кровати на пол, да к тому же и пребольно ударился. Мертвецы не чувствуют ничего подобного. – Хуай Сан, помоги своему брату подняться и зажги уже свечу, – раздался требовательный и раздраженный голос из темноты. – Тут ноги переломать можно!