♥
Шон не понимал, с кем связался. Да, Карл убил Дерека, избил Райли, навалил огромную кучу дерьма в жизни Шона и всей его семьи, он боялся его и ненавидел, но все же видел в нем человека. Подозревал, что Кэти не была у Карла первой, но и предположить не мог о масштабах трагедии. Он не знал о захоронениях тел, о десятках фальшивых паспортов, не знал об одержимостях, маниях и о длинном списке диагнозов. Дело Карла было поставлено на поток. Отлажено, идеально спланировано, подстраховано и засыпано двухметровым слоем земли. В сказках добро всегда побеждает зло, и из-за этого обостренного чувства справедливости и веры в правду Шон так упорно следовал за ним с самого начала. У него не получилось помочь Кэти, но за два часа в одиночной камере он успел успокоиться, продумать примерный план действий и размять мышцы после долгой поездки в багажнике. Его сильная досада от случившегося понемногу сходила на нет вместе с головной болью, заменяя тупое сожаление и страх на чёткое желание выжить. Выбраться и отомстить этому ублюдку за то, что он сделал с бедной Кэти, с Дереком, с Райли, с ним… Он повторял про себя их имена, чувствуя на себе ответственность: сделать все ради того, чтобы весь мир узнал Карла в лицо!♥
Улыбка с лица Карла слетела так же неожиданно, как и появилась. Он снова посерьёзнел и уставился на Шона тёмным, тупым взглядом. Его брови были сведены на переносице, жевалки ходили на напряжённых скулах. Он весь был как вытянутая струна: ровная осанка, вздернутый подбородок, угловатый силуэт и чёрные, безжалостные глаза. Шон меньше всего на свете хотел садиться на этот проклятый стул, но нутро ему подсказывало, что сейчас лучше делать так, как говорят. Из того, что он успел понять про этого человека за последние пять дней следовало, что, чем сильнее жертва вырывается, тем сильнее запутывается в его паутине. Подтверждением этой теории служила разница в обращении между покойной Кэти и самим Шоном. По всей видимости, она была очень бойкой и проворной девчонкой, которая не собиралась мириться со своей жестокой судьбой. В итоге, она была замотана в ремни с ног до головы, избита, отхлестана кнутом и унижена ровно до той страшной степени покорности, в которой свободный человек превращается в смиренного раба. Из непосредственно физических увечий на данный момент Шон получил лопатой по голове за вторжение на частную территорию, две пощечины за нерасторопность и холодный душ за испачканный багажник. — Послушайте… — Шон немного подался вперёд, состроив самое печальное выражение лица, на которое был способен, — я сяду, только… — Постой, а я вообще разрешал тебе открывать рот? — Ч-что, я… Нет, нет, вы не разрешали. — Сэр, — у Карла начинал дёргаться глаз. — Что? — Нет, вы не разрешали, сэр, — он проговорил это медленно и очень чётко, выделяя согласные, — повтори. От стресса у Шона задрожали губы и выступили слёзы на глазах. Карл до смешного был похож на одного его учителя по физике из старшей школы — того самого, который пугал весь класс до усрачки одним своим угрюмым взглядом. Шон прочистил горло и выдал, срываясь на шёпот: — Нет, вы не разрешали, сэр, — всё это время, несмотря на свой страх, он не разрывал зрительного контакта с Карлом, ощущая сильное напряжение между ними. Он упорствовал, заставляя себя не отводить взгляд. На это ему требовалась вся смелость, которая оставалась в запасе. Со стороны подавленный, он на самом деле был чертовски напряжён, готовый рвануть к двери в любой момент. — Хорошо, — Карл смерил его внимательным взглядом, отбросил ремень к стене и хлопнул в ладоши, приободрившись, — знаешь, мне кажется, атмосфера не совсем подходящая. Он прекрасно видел, как бездарно Шон отыгрывал слабость, но даже от этой напускной покорности у него поднялось настроение. С одной стороны, уже пора было достать кнут, а с другой… Карл старался не думать о том, что ему был приятен сам факт контакта с Шоном: с ним ему не было скучно. Где-то на периферии сознания маячила мысль о том, что даже просто смотреть на Шона ему было приятно. Он достал телефон, ткнул пару раз в экран большим пальцем, и яркий белый свет в комнате резко потух. Шон никогда не боялся темноты, но сейчас его пробрало до мурашек. Карл оперся о спинку стула двумя руками. Контур его силуэта светился, залитый светом из коридора. Где-то под потолком приглушённо гудел и потрескивал кондиционер, прогоняя через себя воздух. — Давай, поднимайся и садись на стул, я устал ждать. Или без оплеух ты не понимаешь? Шон попытался подняться, но от нервов и волнения у него задрожали коленки и ноги свело судорогой. Он выровнял дыхание и упёрся руками в пол, на карачках дополз до стула, забравшись на него, как пятилетний ребёнок. Скрючившись, он опустил голову и уставился взглядом в свои босые ступни, спиной ощущая внимательный взгляд Карла. — Вот так, молодец, а теперь выпрями спину и сядь ровно, как положено, — он обошёл Шона и облокотился на стену напротив, сунув руки в карманы, — посмотри мне в глаза. Да, вот, так хорошо. Он цокнул языком и втянул носом воздух, шумно выдыхая следом: — Ты такой странный, просто пиздец. Обчищал чужие дома, вёл стрёмный образ жизни, тусовался с кем попало и наверняка неправильно питался. Ты вообще в курсе, как взрослый человек должен себя вести, м? А потом тебе попадаюсь я и всё, — Карл вынул руку из кармана и экспрессивно вскинул её вверх, заодно повышая голос, — ты вообще в курсе, во сколько мне обошлись эти твои выходки? Ты — чёртов альтруист! Он насмешливо посмотрел на Шона и покачал головой, словно учитель, поражённый тупым ответом своего ученика. — Никто ещё так упорно меня не преследовал, Шон. — Я не вас преследовал, — Шон помедлил, разнервничавшись, — сэр. — Конечно, конечно… Знаешь, пока мы ехали сюда, я думал об этом. Ты читал библию, Шон? Наверняка твоя мамочка — верующая католичка, я прав? Да или нет, отвечай, когда я спрашиваю, мать твою! — Нет… Сэр. — Ещё и совершенно необразованный! Какая неожиданность, надо же. Дай-ка я угадаю, последний раз ты читал ещё в старшей школе. Сколько тебе сейчас, 28? Убожество. Карл замолчал, как будто забыв, что собирался сказать дальше. Наступила странная, немного неловкая пауза, во время которой, вопреки всем ожиданиям, доминировал Шон. Он смотрел дерзко и почти нахально, огромный синий фингал на его левом глазу и разбитая губа добавляли образу грубости. Кроваво красное «Curiosity killed the cat» на свитшоте в этот короткий миг выглядело не как приговор для Шона, а скорее, как предупреждение Карлу. Тот смотрел слегка обескураженно и даже обеспокоенно. Он растерялся, почувствовав лёгкую щекотку в легких. — Я читал Болана Барта, Сьюзан Сонтаг, Андре Руйе. Я увлекаюсь фотографией. — О… — Карл кивнул головой, — Хорошо. И тут он разорвал зрительный контакт. Отвёл взгляд, попытался перенести центр своего внимания в дальний левый угол каморки, чтобы дать себе пару секунд и перевести дух. Шон смутил его своей выходкой, и возбуждение, которое росло в его душе с того момента, как он затащил в комнату стул, наконец перехватило дыхание. Карл почувствовал слабость сродни той, которую испытывал когда-то очень давно. Шон, как зверь, учуял эту заминку, но не шелохнулся. Что-то было не так. Ему хотелось вскочить со стула, схватить его за ножки и с размаху зарядить им в Карла, но он держался. Он неотрывно следил за ним, запоминал его движения и считывал реакции, пытаясь понять, что делать дальше. — Притча о добром самаритянине, слыхал о такой? — Карл снова вскинул взгляд на Шона, — вообще-то, я далёк от религии, ты, наверно, и сам догадался, но сейчас вдруг вспомнилось. Представляешь, валялся на дороге несчастный, ограбленный и израненный христианин, и все остальные христиане проходили мимо, никто не остановился, чтобы ему помочь, — он надул губы и сложил брови домиком, переходя на фальшиво-скорбный тон, — ты бы от такой картины наверно разревелся! — Карл отстранился от стены, сделал пару шагов вперёд и опустился на корточки перед Шоном, заглядывая ему в лицо снизу вверх, — и тут, вдруг, на дороге показался самаритянин — человек совсем другой веры, но не суть. Так вот… Он не смог пройти мимо этого бедолаги, представляешь? Он его перевязал, напоил водой и отвёз в город. Знакомая история, правда? Карл протянул руку и положил свою большую, холодную ладонь на коленку Шона, доверительно похлопав по ней пару раз. — Иисус подарил ему за это вечную жизнь. Я тоже хочу сделать тебе такой подарок. Хотя, честно говоря, плохой из тебя вышел самаритянин, бесполезный. Ты слишком труслив, Шон. Как можно было её там оставить, я просто не представляю. Это было самым глупым решением в твоей жизни — в тот момент я был прямо в твоих руках, вся моя жизнь зависела от тебя. Ты мог сделать всё, чтобы я никогда не вышел из тюрьмы, — Карл сильнее сжал его коленку, сминая ткань под пальцами, — можно сказать, что ты меня спас. Окажись там кто другой, я уверен, все сложилось бы иначе. Но ты… Карл потянулся вперёд, чтобы прошептать очередную гадость прямо в ухо Шону.♥
Дверь, ведущая из подвала на первый этаж, была заперта. Закрыта на магнитный замок. Шон стоял на последней ступеньке лестницы и колотил в неё, что есть мочи. Он попался на крючок, как последний идиот, клюнув на открытую дверь в комнате. Внизу, за стеной, Карл медленно поднимался с пола, вытирая кровь из разбитого носа: — Но ты решил меня пожалеть, Шон! Ты дал мне шанс, позволь теперь мне помочь тебе! — ПОМОГИТЕ, ПОМОГИТЕ, КТО-НИБУДЬ! — Шон поверить не мог, что Карл развел его так просто. — А вот разорался ты зря, ладно, я иду, — Карл крякнул и достал из внутреннего кармана небольшой электрошокер. — МЕНЯ ПОХИТИЛИ! ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ! — Его спровоцировали. Дали поиграть в хорошего мальчика, зная, что наивный Шон не выдержит слишком личных оскорблений. Карл выскочил из комнаты и в два прыжка поднялся по лестнице, схватив Шона за волосы. Он успел ударить его разрядом, но в последний момент Шон перехватил его руку и они сцепились, повалившись кубарем вниз по лестнице.♥
Карл сидел верхом на обездвиженном Шоне, тяжело дыша: — Пошёл ва-банк, что называется.