Деградация

Теперь, когда Сати стала официальной секс-игрушкой, в её жизни появилась некоторая рутина. Саргон подчёркивал, что ей необходимо поддерживать хорошую физическую форму, а потому переложил на плечи слуг несложную программу ежедневных упражнений для рабыни. Прежде всего, завтрак в клетку ей больше не приносили. Ровно в восемь часов утра за Сати приходила служанка, которая молча брала её на поводок, и девушка семенила следом. Ходить на обычный человеческий туалет ей, собственно, не возбранялось, да и мыли её периодически в нормальной ванне, однако именно по утрам рабыню выводили в парк, который находился на частной территории вместе с домом. После пробуждения терпеть было трудно, и Сати сама натягивала поводок, как собака, просясь на тот участок газона, где разрешалось пописать или сходить по большому. Ей было жутко, что другие работники видят, как она мочится – но куда хуже было не дотерпеть и надуть на дорожку или на крыльце – у неё пару раз было такое. Вот тогда поднимался крик, и служанка, стегая поводком (не как Саргон, конечно, но всё равно неприятно), ругала её невоспитанной псиной. Сати, скуля и не зная, куда деться, просила прощения. После туалета они делали небольшую прогулку. Сати уныло рысила, вздрагивая от колкого газона и от того, что встречные слуги проводят её заинтересованными взглядами, как течную суку. Она пыталась замедлиться, чтобы грудь не тряслась слишком сильно и не мелькала розовая щёлка, но служанка тут же дёргала за поводок. Звучал приказ “к ноге”, и рабыня ускорялась, только привлекая к себе ещё больше внимания. В конце прогулки её окатывали из шланга. Служанка наматывала поводок на специальную металлическую раму, чтобы Сати стояла спокойно, и поворачивала выключатель. Упругая струя с брызгами ударялась о рёбра, ягодицы, била по колеблющимся грудям. Затем служанка направляла шланг к промежности, бесцеремонно промывая между ног, и уже вела рабыню обратно в дом. После этого Сати терзал самый настоящий голод. Вернувшись в холл, она сама наклонялась, опуская шею и запястья в деревянные колодки. Служанка вставляла ей оральное кольцо и затягивала глаза плотной повязкой. В анус ей вводили крюк, притягивающийся к ошейнику – это было необходимо для того, чтобы помочь игрушке держать идеальную стойку: ягодицы чуть выше опущенной головы, соблазнительно изогнутая спина, выпрямленные ноги. И правда, благодаря небольшому, даже при малейшем шевелении, воздействию на анус у рабыни не возникало ни малейшего желания отлынивать. Она только иногда постанывала, поводя затёкшими плечами. Далее, чтобы ни у кого не возникло мысли воспользоваться ещё одной дырочкой игрушки, предназначенным лишь для хозяина, её половые губки скреплялись прищепками. Конечно, Сати хныкала во время этой неприятной процедуры, но опять же крюк прекрасно удерживал её в заданной позе, и служанка, не отвлекаясь на утешения, быстро заканчивала с приготовлениями. Когда остальная прислуга дома заходила в зал, их ждал отличный спермоприёмник – именно так, рабыня знала, они её называли. Саргон был щедрым и выделял по утрам для своих работников час на бесплатное сексуальное обслуживание. Со временем Сати выучила наизусть все эти члены – короткие и длинные, прямые и с изгибами – а также вульвы других женщин. Судя по разговорам, кто-то даже приводил друзей, да и кончить многие хотели не один раз, а потому в условиях ограниченного времени члены залезали в её рот один за другим, не давая никакой передышки. Кто-то неспеша, а кто-то ритмично, опершись ладонями на колодки, долбил услужливо открытое отверстие. Как правило, поначалу Сати молчала, и тогда шлепки паха о лицо нарушало лишь естественное горловое бульканье – голодная, рабыня не могла дождаться, когда сперма наконец потечёт в её желудок. В этом плане, как ни странно, лучше всего были длинные органы – пусть после них саднило горло, они спускали прямо в пищевод, так что рабыне даже не требовалось сглатывать. А вот те, что были покороче, только заполняли жидкостью рот, а сглотнуть при разведённых челюстях возможности не было – и тут же место во рту занимал уже новый страждущий. По мере накопления слюней и спермы, игрушка теряла возможность нормально дышать, хрипя и пуская жидкости через нос. По растянутым щекам начинали течь непроизвольные слёзы, и Сати визжала, прося пощады. Однако этот этап среди слуг считался самым ценным, потому что вибрации добавляли ощущений, и члены начинали только яростнее взбивать в глотке коктейль из спермы и предъэякулята. Иногда она пыталась задёргаться, но тут приходил на помощь дисциплинирующий анальный крюк. Тянущая боль прошивала задний проход, и игрушка тут же обмякала, не мешая другим получать удовольствие. Единственным спасением из этой ситуации были служанки – они подходили, дёргая за прикреплённую к пирсингу в языке цепочку – и рабыня понимала, что сейчас перед ней не член, а пизда, и её надо отлизать. Тогда наконец она отплёвывалась, выпуская из глотки скопившуюся жидкость, и начинала работать язычком, стараясь растянуть процесс. За это её служанки очень любили и тоже выстраивались в очередь. Впрочем, перерыв мужчин нисколько не огорчал – ведь они знали, как заставить игрушку вновь вокализировать. Хоть дырочки сзади трогать было и нельзя, никто ничего не говорил про саму промежность. И тогда, пока кто-нибудь снова вставлял член в спермоприёмник, другой сжимал и разжимал на половых губках прищепки. Сучка не двигалась, только тяжело дыша, а затем вдруг начинала мычать и всхлипывать, пока чужой орган вновь насиловал её рот. Под колодками стояла миска, в которую стекало всё, что Сати не успевала принять в себя во время обслуживания, и уже после, освобождённая, долакивала сперму оттуда. После этого лёгкого завтрака её вели на зарядку. Первой была пробежка – обычная беговая дорожка, на которой рабыня занималась в течение часа с тем лишь нюансом, что ей приходилось бегать на четвереньках. Крюк из задницы не вынимали, игрушка могла хорошенько размять себе анус. Сперва ей давали привыкнуть: дорожка включалась на медленный режим, и девушка в деревянной позе начинала неуклюже переставлять конечности. Но постепенно тренажёр ускорялся, вынуждая сучку активнее двигать ягодицами, да и вся спина приходила в движение. Комната наполнялась протяжными вздохами рабыни, но о том, чтобы замедлиться, не могло идти и речи: её пристёгивали к тренажёру за ошейник и, стоило ей сбиться с темпа, как ремень тут же душил её. Поэтому к концу занятия у рабыни был покрасневший, хорошо подготовленный к проникновению задний проход, и, поскуливая, она умоляла извлечь крюк из себя. Но было ещё рано. Далее шли приседания. Чтобы быть уверенным, что Сати не халтурит и сгибает колени на полную глубину, Саргон сделал для неё специальный контроль качества: стойку из десяти шестов, на которые можно было насаживать фаллоимитаторы разной формы и величины. Расставив ноги и подняв руки за голову, рабыня должна была опуститься влагалищем на инструмент до конца, дождаться небольшой вибрации, и только после этого переходить к следующему. На настоящий момент весь ряд требовалось проходить три раза, и, чтобы никто не сбился со счёта, на грудь ей надевали прищепки за каждый круг. А учитывая, что служанка смазывала каждое дилдо только один раз, следовало торопиться, чтобы не сесть на сухое. Правда, Саргон специально выбирал необычные насадки – странной формы или поверхности, так что игрушке требовалось время, чтобы растянуться и впустить их в себя. – Хватит тянуть время, похотливая сучка, – говорила иногда служанка, наблюдая, как рабыня пытается натянуться на инструмент. Со стороны это выглядело, будто Сати просто ёрзает вверх-вниз, желая потрахаться. Тем более, что при этом из неё начинало активно подтекать. – Но… он не влезает, – краснея, возражала рабыня. – Мне надо привыкнуть… Пожалуйста, поймите! – Ты уже два раза каталась на нём, шлюха! Сколько раз ты уже кончила за это упражнение, скажи мне?! – Три… Звонкая пощёчина заставила её голову резко мотнуться в сторону. – И ещё скажи, что ты не пизда, только и думающая о ебле! Не слышу, я что, ошиблась? – служанка ущипнула рабыню за клитор. Та пискнула, дёрнувшись и соскользнув с дилдо. Было больно, но тут же прилило предательское возбуждение… – Нет, вы правы, абсолютно правы, – быстро затараторила она. – Я только и ищу, что бы засунуть в свою дырочку. – Вот, поговори мне тут. Мне уже надоели твои пререкания: и на улице, и здесь. Рука женщины снова потянулась к промежности, полагая, что этим хорошенько её накажет. Рабыня стояла перед ней открытая, с поднятыми руками, будто приглашающая ласкать своё тело, и только лобок судорожно задёргался, пытаясь избежать пытки… Служанка равнодушно взяла девушку за чувствительный орган, сминая его между пальцами и дёргая. Сати замычала, корчась. – А теперь читай вот этот текст, – служанка поднесла телефон к глазам рабыни. Та затряслась, зачитывая дрожащим голосом. – Благодарю за воспитание. Боюсь, эта сука не до конца поняла ваш урок. Повторите его, пожалуйста, – судорожно вздохнув в конце, Сати покорно развела колени пошире, приглашая продолжить экзекуцию. Женщина вновь принялась выкручивать клитор рабыни, пока та скулила. Наконец, она хлопнула её по мокрой промежности, показывая, что наказание окончено. – Возвращайся к упражнению. Сати всхлипнула, пытаясь заглянуть под себя и рассмотреть, что же там такое упёрлось в её влагалище, но тут же, измученно застонав, распрямилась: руки были тоже соединены с крюком, и стоило ей расслабиться, как тут же и без того изнасилованный анус отозвался болью. Вздрагивая от напряжения, она вновь приняла стойку: выгнутая, как изваяние, спина, задранные локти, впирающая грудь, в оба сосочка которой уже впивались зажимы… Она уже так устала, но в этот раз ей попался какой-то особо трудный для привыкания фаллоимитатор. И, самое главное, она теперь всё время легко возбуждалась, даже когда её анус долбила железка… Даже когда её трогали сейчас… Выдохнув, рабыня вновь двинулась вниз. Во влагалище уткнулось что-то неприятное – ребристое, натирающее даже такую мокрую дырочку, как у неё. Чуть покачиваясь, чтобы преодолеть сопротивление, она начала насаживаться. Повела бёдрами, словно ввинчивая невыносимо твёрдый стержень в себя – и тут её истроганное, доведённое до предела тело накрыла волна оргазма. Игрушка протяжно застонала, извиваясь и теперь уже действительно с хлюпаньем прыгая на фаллоимитаторе. – Ах… да, кайф! Хочу ещё… ещё членов… – забормотала она, ёрзая. Когда же она успокоилась, то стыдливо оглянулась на молча наблюдающую за ней служанку. – Какая же ты ленивая и вредная сука! – не выдержала женщина. – Грязная тварь… Ладно, ничего, хозяин сказал мне, как напомнить, что кроме удовольствия есть и тренировки… На зажимы к соскам добавились две тяжёлые гирьки. Соски сразу поникли, оттягиваемые к полу, и кожа вокруг зажимов побелела. Сати захныкала, вновь присаживаясь на пыточный инструмент и ощущая, как он болезненно проникает внутрь неё. – Давай, давай, тренировки – это не только удовольствие, – назидательно напутствовала служанка, наблюдая, как стержень медленно исчезает в розовой коже. Ягодицы девушки уже крупно дрожали от напряжения. Она всхлипнула, останавливаясь. – Ещё не всё, давай дальше, шлюха. Расслабь пизду. Сати с несчастными видом пыталась, кусая губы. Служанка добавила на прищепки ещё по гирьке, и рабыня взвизгнула на высокой ноте, когда багровые соски оттянулись ещё ниже. – Если не будешь стараться, из них получится гирлянда до самого пола. Рабыня, кивнув, всё-таки присела ещё немного, и наконец-то дырочку накрыло приятное тепло вибрации. Прямо на пол предательски закапало. – Отлично, продолжаем, – кивнула служанка, увидев сигнал на планшете. – Грузы сниму, когда полностью закончишь. Так, это у нас уже третий раз… Она деловито защелкнула на груди Сати новую прищепку. С облегчением поднявшись и постанывая от того, что тяжёлый груз заколыхался, беспокоя соски, поспешила дальше, насаживаясь уже на подсохшие, к сожалению, дилдо… Если так подумать, в принципе, ей нравилось это упражнение. Последнее упражнение называлось “растяжка и выносливость”, и вот его Сати терпеть не могла. Но деваться, конечно, было некуда, иначе бы Саргон хорошенько её наказал. Для начала её опускали грудью на маленький круглый столик, не более сантиметров сорока в диаметре. Его как раз хватало, чтобы уместить плечи и грудную клетку человека, а большего и не требовалось: руки рабыни вытягивались к полу и закреплялись на ножке стола неподвижными металлическими петлями; затем служанка брала её за щиколотки и поднимала вверх, будто бы Сати, исполняя гимнастический трюк, решила побалансировать на грудной клетке. Отличие было в том, что по своей воле рабыня прекратить удивительную гимнастику не могла: её щиколотки притягивали цепью к ошейнику, так что спина выгибалась полумесяцем, и чтобы не душить саму себя, рабыне приходилось внимательно следить за равновесием. Время, которое Сати надлежало проводить в данной позе, измерялось толстой свечой, которая вставлялась прямо в возбуждённую за время приседаний промежность. Пламя зажжённого фитиля заставляло рабыню раздвинуть бёдра как можно шире, чтобы не обжечь их. Получался изящный, застывший в изощрённой позе живой подсвечник. Даже когда воск начинал стекать на клитор и половые губы игрушки, она не издавала много звуков: напряжённая, придавленная грудная клетка отказывалась набирать воздух, и девушка лишь едва слышно сипела. Саргон обещал, что как-нибудь использует её в этом качестве на одной из вечеринок. Рабыня туманно вспоминала об этом, когда воск в её пизде уже догорал, превратив промежность в блестящую восковую поверхность, а между ног хорошо так пекло. Все суставы нестерпимо болели, но Сати подбадривала себя мыслью, что скоро её запрут в родной клетке, дадут ланч, и она сможет отдохнуть. Однако появившаяся служанка неожиданно принесла новую свечу. – Мм? – рабыня сдавленно промычала, насколько хватало сил. – Хозяин велел начиная с этого дня увеличить время тренировки в два раза, – равнодушно бросила женщина. – Ммм... – протестующе простонала Сати. Она даже не видела, что с ней делают – только чувствовала, как чужая рука стряхивает с половых губ и лобка восковую корку и извлекает из влагалища остов. Просто подсвечник, в котором меняют содержимое. Рабыня чуть свела колени, желая хоть немного переменить позу, прикрыла на секунду глаза... Жёсткая удавка перетянула горло, стоило обмякшему телу качнуться назад, но прикованные к столику руки не дали упасть на пол. Запястья до посинения врезались в кандалы. Судорожно захрипев, Сати дёрнулась дрожащим корпусом обратно, вытянулась вверх, тяжело, с привкусом горечи во рту вздохнула... По привычке уже хотелось расслабиться, но жёсткие оковы не позволяли поблажек. – Раскрой пизду, – потребовали сзади. Рабыня смиренно приняла прежнюю позу, выпячивая вульву на обозрение. Надежды, что новая свеча будет не такой болезненной, как первая, не оправдались: служанка хорошо всё почистила для новой пытки. Чужие пальцы растянули припухшее влагалище, выдавливая туда смазки, и новая свеча с хлюпаньем погрузилась внутрь. Опалившее кожу пламя вновь испуганно заставило замереть в ожидании неизбежного. Когда на клитор скатилась первая капля воска, Сати передёрнуло. Вязкий парафин натекал медленно, наслаиваясь, покрывая кожу в течение нескольких минут. И боль тоже была яркой, нескончаемой, только всё более увеличивающееся по площади и проникающей всё глубже в промежность. В самом низу пах уже нестерпимо жгло. Рабыня конвульсивно задрожала, извиваясь по мере того, как мучительная пытка доводила её до исступления. Её хриплые протяжные вскрики ознаменовывали каждую полупрозрачную капельку, скатывающуюся на влажную розовую кожу, заполняющую все укромные уголки и складочки мягких тканей. Затем, когда вульва всё ещё пульсировала от нестерпимого жара, горячее потекло на лобок, живот, в анус... Пламя опускалось всё ниже, к самой дырочке... Сати судорожно выпучила глаза, беззвучно плача. Боль в промежности сравнялось с мукой растянутых сухожилий. – А, Сати, заканчиваешь? – знакомый голос хозяин вывел её из забытья. – Отлично, я подожду. Хочу по-быстрому трахнуть тебя перед работой. Рабыня мысленно похолодела. Обычно хозяин и его друзья забавлялись с нею вечером, как раз когда она была отдохнувшая и её дырочки были разработаны после утренних упражнений, так что даже не требовали предварительной растяжки. Сейчас же она уже вся была истраханная до судорог, и, конечно, он выберет самый неприятный вариант... Будет непросто. – Оставайся лежать на столике, – велел мужчина, когда Сати со стоном облегчения встала обратно на пол. Жалобно оглядываясь, она привычно расставила ноги на ширине плеч, предоставляя доступ... И тут же заскулила, приседая, когда Саргон просунул в неё два пальца, теребя. Нежное влагалище, став за утро суперчувствительным, отозвалось болью на новую нежеланную стимуляцию. – Куда! – мужчина мигом толкнул ей в анус крюк, дисциплинируя и возвращая ягодицы на правильный уровень. – Работаем, пизда, работаем, не ленимся. Кто тут у нас похотливая сучка? – Да, конечно, господин Саргон. Благодарю, господин Саргон, – жалобно проскулила рабыня, чувствуя, как в кишечнике вновь мерзко тянет. Но насильственную дрочку во влагалище всё равно терпеть было тяжело, и Сати непроизвольно вздрагивала ягодицами, охая. Наконец, член по-хозяйски, с чавканьем толкнулся в неё, требуя внимания. Пальцы мужчины сжали грудь, не давая отстраниться. Упёршись локтями в столик и устало опустив голову, рабыня пыталась противостоять частым и резким толчкам. Совсем неподвижной оставаться было тяжело, от грубых ударов по ляжкам её бросало вперёд, и чем дальше, тем сильнее подкашивались колени... В конце концов она уткнулась в столик животом, почти повисла на нём, тогда как орган продолжал насиловать её, как силиконовый мастурбатор. – Уууу.... А! А... Пожалуйста! Ааа! Ммм... – рабыня извивалась, мечтая избежать такого животного соития, но сжималась каждый раз, как крюк тягуче давил на анус. Ладони Саргона потягивали соски, сжимая мякоть, тоже удерживая на месте, и беспомощная тушка продолжала сотрясаться. По ногам потекло что-то липкое и горячее. Очевидно, модифицированное наркотиком тело игрушки умело давать отдачу в любом состоянии. Несмотря на унизительные крики в пизде захлюпало. Хныкать рабыня не перестала, но теперь возгласы стали перемежаться с похотливыми стонами, бёдра начали слабо подмахивать в такт ебле. Саргон продолжал молча сношать секс-игрушку, как нечто само собой разумеющееся. Его твёрдый, налитый член с влажными шлепками раздвигал алую напряжённую дырочку вне зависимости от того, нравилось ей это или нет. – Да... ещё, ещё! Да, хозяин! – наконец, не выдержав, залепетала рабыня. – Вот умница, вот хорошая шлюшка, – мужчина придержал её за волосы, спуская в последний момент в задницу. Сати застонала, чувствуя, как анус резко раздвигается и как металлический крюк давит на стенку, тоже требуя места. Её опустевшее влагалище требовательно запульсировало, по телу прошла долгая, мучительная судорога удовольствия. – Тебе всегда мало, неправда ли? Головка чуть-чуть подвигалась в воспалённом отверстии, изливая сперму, и вышла, оставляя дрожащую девушку в покое с измазанной пунцовой промежностью. “Ну что же, я справилась – значит, хорошая секс-игрушка,” – похвалила она сама себя. На мгновение показалось, было что-то ещё, что-то важное, но, с другой стороны, она была просто вещью для ебли. Пожалуй, ей правда показалось. – Я думаю, сегодня вечером набьём тебе такую татуировку на внутренней стороне бёдер: “Хорошей шлюшке всегда мало”. Представляешь, раздвигаешь ноги, и даже объяснять ничего не надо, – заметил Саргон. – Да, да... разумеется, ваша сучка будет ждать вас, – с готовностью закивала рабыня. – Если вы ещё поиграете со мной... я буду очень рада. Вы же знаете, я так люблю... – Я знаю, Сати, – усмехнулся Саргон. – Всё, в стойку. Рабыня умолкла, послушно усаживаясь у ног. Сейчас хозяин велит служанке запереть её в клетке и покормить, и она обессиленно заснёт до вечера, а дальше всё пойдёт своим чередом...