Days Of Future Passed

      Это было странно.       Аббаккио заметил за собой, что в последнее время он смотрит на Джованну несколько иначе, чем это было раньше. Он по-прежнему совершенно его не понимал и считал зарвавшимся выскочкой… Однако, заслуги босса Пассионе нельзя было преуменьшить. Пусть и свержение предыдущего босса нельзя было приписать в список его достижений, он много сделал для Пассионе, Неаполя и всей Италии. Однако, он и не пытался приписать себе то, чего не заслужил. Тут ему нужно было отдать должное: хоть он и был высокомерным ублюдком, он был честным высокомерным ублюдком. Ну, насколько «честным» можно было назвать гангстера. И высокомерного ублюдка.       Большую часть времени Аббаккио проводил с Буччеллати. Это было отстойно. Но он сам на это подписался: Джованна предлагал ему другие варианты. Леоне же решил не бегать от своей несостоявшейся любви, а просто принять ее и научиться жить. Жить с этим гнетущим чувством, выворачивающим его наизнанку.       Время от времени Леоне получал поручения прямо от босса, а не от капо. Эти задания были необычными и требовали «особые навыки и умения», как было указано в бумагах. Под этим понимался, конечно же, Moody Blues.       Аббаккио его ненавидел. Самый наибесполезнейший стенд во всем мире. Но… Это было странно, но Джованна заставлял его чувствовать себя нужным. Его стенд не предназначался для сражений, поэтому его пустили в другое русло. Туда, где мог справиться только он. Следовать приказам, выполнять свою работу и чувствовать себя нужным — все это заставляло Аббаккио снова чувствовать себя живым.       Это было странно. Когда он был вдали от Бруно, он чувствовал себя свободнее, но в то же время не в своей тарелке. С другой стороны, он был так полезнее, чем рядом с Буччеллати. По крайней мере, в этом его уверял Джованна.        — А ведь я так и не присягнул ему на верность…       Но Джорно и не настаивал. Ведь, в конце концов, это всего лишь слова. Он бы предпочел, чтобы верность доказывали в деле. А сказать можно все, что угодно. Да, за некоторые слова можно и поплатиться, но это тоже не играло особой роли. Не для Джорно.       Но вот он стоял перед ним на коленях и целовал его руку. Признал боссом. Согласился выполнять любой приказ. И отдаст за него свою жизнь, если надо будет.       Все просто. Ведь, как Польпо и говорил, он — бывший коп, и никогда ему не продвинуться в организации хоть немного. Но вот он — живет в особняке босса, и у него есть все, чего бы он ни захотел. Но ему не нужно было ничего, а то, что он хотел, получить было невозможно.       А потом он узнал, что его история была вычищена. И нигде не осталось и единого упоминания о Леоне Аббаккио как полицейском Неаполя. Не существовало Леоне до Пассионе — только тот, каким он был сейчас. И только один человек был в силах совершить подобное.       Кто он? Ангел, ниспосланный с небес, чтобы вернуть Леоне к жизни после всего, что он совершил? Красивый, утонченный, прекрасный… Его взгляд такой теплый, а руки такие мягкие…       Может он и был на самом деле тем светом, к которому Аббаккио тянулся все это время?       Почему так сложно отвести взгляд от этих глаз?

~*~

      Глоток. Еще один. Так сложно оторваться. Он слишком привык к этому, чтобы просто отказаться от алкоголя насовсем. Буччеллати это не понравится. Да и пошел он к черту! Не сошелся же мир на гребаном Буччеллати! Верно?       Бутылка выскользнула из рук.        — Думаю, с тебя на сегодня хватит, — мягкий голос пропел прямо над ухом.        — Гребаный Джованна, — простонал Аббаккио. — Оставь меня уже в покое, а?        — Не хочу, — капризно отвечал Джорно, усаживаясь рядом. — Мне просто больше заняться нечем.       Порой честность этого парня просто поражала.        — Исчезни, пожалуйста, — твердо сказал мужчина. — Я не в настроении.        — Не в настроении для чего? — вопросительно приподнял одну бровь Джорно.        — Прошу тебя, как человека, — Аббаккио повернулся к нему, — отстань от меня. Хотя бы на денек.       Но эти глаза… Эти изумрудные глаза… Леоне засмотрелся на них лишь на секунду…       Тонкие руки мягко обхватили его за шею и уронили его голову на грудь блондина. Какого черта она такая мягкая?       Аббаккио тяжело вздохнул и сдался. Это было лучше, чем хлестать пиво в одиночестве. Он перевернулся на спину и, улегшись поудобнее, закрыл глаза. Луна мягко освещала его дрожащие ресницы. От тела Джованны исходило тепло, наполнявшее Леоне странным, но приятным чувством. Рядом с ним было так уютно, несмотря ни на что.       Мягкие пальцы копошились в его серебряных волосах. Нежный голос стал мурлыкать какую-то мелодию.       Приятно. Тепло. Уютно. Интересно, что за песню напевает Джованна?       Словно услышав его мысли, Джорно открыл рот, вдохнул поглубже и запел. Это не итальянский. На каком оно языке? Похоже на колыбельную. Это то, что ему в детстве пела мама? Тогда это, наверное, японский. Помнится, Буччеллати говорил, что Джорно наполовину японец. Какой у него приятный голос…       Сон наконец накрыл Леоне теплым покрывалом.

~*~

      Он сладко потянулся и зевнул. Сладкая боль разлилась по телу. Глаза не хотели открываться, а мягкая постель не хотела отпускать. Он перевернулся и уткнулся носом в подушку. В нос ударил мягкий запах жасмина. Аббаккио резко распахнул глаза. Ничто в его комнате не могло издавать такой запах.       Он находился явно не в своей комнате. Эта комната была куда просторнее. На окнах висели плотные шторы, из-за которых едва пробивался яркий дневной свет. Аббаккио лежал на просторной мягкой кровати. Рядом, на стуле, лежала его одежда.       В углу комнаты стоял стол, чистый, опрятный. У стены стояло фортепиано. У противоположной стены стоял шкаф с множеством книг, расставленных не только в алфавитном порядке, но и по цвету и размеру. Рядом с ним стоял еще один, но книг в нем не было. Вернее, их было гораздо меньше. В нем было пять полок. Нижняя была наиболее пустой — на ней лежало лишь несколько книг. На второй снизу стоял магнитофон. Рядом с ним беспорядочно валялось множество дисков с песнями различных групп. В правом углу стоял игрушечный самолетик. На полке чуть выше царил гораздо больший порядок. Помимо всяких мелочей, вроде дискографии Sex Pistols и книг по фэн-шую, на полке явно выделялась одна вещь: фиолетовый револьвер с выбитым барабаном. Аббаккио перевел взгляд на верхнюю полку. Ее украшали дискография Rolling Stones, несколько книг, две золотые заколки и бегунок от молнии. Оставалась одна полка. Аббаккио нервно сглотнул. На ней стояли коробки с дисками, подписанные «Moody Blues», а в углу стояли несколько бутылок.       Леоне откинулся на подушку. Этот мелкий ублюдок умудрился даже запомнить марку его любимого алкоголя.       Как он оказался в комнате Джованны? Почему на нем нет одежды? Аббаккио боялся мысли, что следовала далее. Боялся ли?       Он помнил, как пил. Помнил, мягкие прикосновения. Нежный голос…       Леоне закрыл глаза. Мелодичный голос Джованны вновь зазвенел в его ушах. Он был таким красивым…       Все в нем было идеальным. Голос, фигура, взгляд, походка… А ведь совсем недавно Аббаккио ненавидел все это. Так почему…       Он уткнулся носом в подушку и вдохнул запах. Запах Джорно Джованны. Такой сладкий, но не приторный. Идеальный. Сводящий с ума…       Гребаный Джорно Джованна.