Моё сердце занято мной.

— Я уверена, что это они, — сказала Мэри командору.       Она примостилась на крае стола Эрвина, а в ногах размещалась разбухшая сумка. Она боролась с настоятельным желанием потрогать ее, открыть.       Со вчерашнего дня мир будто слегка сдвинулся, навелся на резкость. Будто нечто, на что Мэри годами смотрела, не видя, внезапно совершенно прояснилось.       Она знала, что не пьяна. Они допили бутылку много часов назад — и даже тогда была практически трезвой. После всех дел она решила пропустить очередную тренировку своего отряда, но все же пошла, внезапно придя в ужас от мысли, что без её наставлений, упреков и криков они не справятся и её отряд будет самым худшим из всех, что когда-либо создавался. На тренировке Мэри пробыла недолго. «Убиваю время, — мысленно сказала себе, — убиваю время». Окончив со всем, девушка решила пойти в кабинет Смита и поведать всё, что с ней произошло днём ранее.       Вину Эрвина пора уже выветриться, и все-таки Мэри до сих пор была странно навеселе. Будто нормальный порядок вещей приостановился на день, своего рода нечаянный выходной. Может, она слишком много думала о случившемся. Воспоминания накатывали одно за другим, она давно потеряла им счет, словно в бутылке было не вино, но время, что раскручивалось струйкой дыма, подобно коньяку из прокисшего осадка, изменяя её, заставляя её… Что? Сходить с ума? Или, наоборот, трезво мыслить? Она не могла сосредоточиться. Мысли, неизменно настроенные на те давние летние дни, бесцельно пульсировали в подсознании. Ей словно опять тринадцать, и голова набита мечтами и фантазиями. Сидит на излюбленном диване и смотрит на кухарку Джон, что-то готовящую на кухне, а домик их — рукой подать, за углом, и вязкое тиканье часов отмеряет время.       Но она же теперь майор, вспомнила девушка. Майор, который ждет не дождется, когда Смит поднимет на неё голову и представит следующий план действий. В конце концов, он, Эрвин Смит, — человек, который решил поставить в ряды разведки людей, что маневрируют над подземным районом. Людей, которые ни разу не вступали на поверхность, которые живут от драки к драке и понятия вроде: защита человечества, им не известны и чужды. Вряд ли они понравятся здешним солдатам, думает Мэри. Она же наоборот с легкостью попала в отряд, не многие знают её прошлое, а если и знают, то только Ханджи и Эрвин.       Подумав так, она расхохоталась. Должно быть, что-то в воздухе, решила она. Дуновение веселящего газа, аромат дальних странствий. — Нужно выждать момент, — наконец, выдал из себя Эрвин. — Сколько потребуется ждать? — последовало молчание.       Билибин словно прожигала дыру в Смите, не сводила глаз. Так хотелось узнать, когда же случиться то, чего она ждёт с того момента, как попала сюда. Когда же они будут здесь? Эрвин потянулся к сумке, что была в ногах Билибин. Он аккуратно поставил её на стол рядом с самой Мэри и открыл. Она с интересом заглянула внутрь: много документов и заинтересовавший её сверток бумаги. Именно это Смит и взял в руки. — Наши военные экспедиции планируют запретить окончательно. А это документ о Николае Лобове. Ты же знаешь его? Согласно собранной мной информации, Лобов имеет деловые отношения с фирмой Ланга, которая выступает снабженцем Военной полиции, — сказал Смит, — видимо, они планируют перенаправить туда финансовый поток, как только экспедиции прекратятся. Я намерен отдать этот документ Дариусу Закклаю, а Лобову наступит конец. — Зачем мне это знать? — недовольно причмокнула девушка. Всё же вино было хорошим. — Несомненно Лобов захочет избавиться от документа, — Смит положил свёрток обратно, — и он будет готов на всё, даже прибегнуть к помощи от наших подземных друзей. — На кой-они ему? — девушка смутно разбирала смысл повествования командора. Выражение лица Мэри заставило Смита улыбнуться кривой улыбкой, этому примеру последовала девушка. — Приближенные ко мне люди, это солдаты Разведкорпуса, только они смогут иметь доступ к документу, который хранится у меня, — начал подробно разъяснять он, — но солдаты, это мои же подчиненные, которые не посмеют меня ослушаться. Поэтому ему нужны новые люди в разведке, которые ещё не совсем знакомы со здешними законами и правилами. — Ближе к делу, — девушка точно посмотрела в глаза Смита, — я хоть и пьяная, но соображаю. — Зачисление в Корпус будет ещё не скоро, но мы уже окончательно запланировали вступление Чёрча и Аккермана в Легион. — Хочешь сказать, что он воспользуется ими ради своей выгоды? — Да. — Откуда ему знать о Леви и Фарлане? — У стен всегда есть уши. — А если им удастся украсть у тебя документ? — До этого момента бумаги будут находиться не у мена, но я сделаю фальшивую копию документа. — Я поражена, — девушка скатилась со стола и встала рядом с командором, — но не думаешь, что Лобов захочет не только документ, но и тебя?       Смит непонимающе смотрел на рядом стоящую девушку. Странно лишь одно, почему её глаза поменяли цвет? Из-за алкоголя? Эрвин и раньше замечал, у Билибин голубые глаза, такого цвета глаз ему ещё не удавалось увидеть. Вот только цвет этот имел свойство потухать и превращаться в серый, безэмоциональный взгляд. А сейчас перед ним стояла девушка, будто её поменяли на другую. Совершенно другая. А в глазах её голубых читалась нотка надежды. — Эрвин. — Хочешь сказать, в его планах убить меня? — со спокойным тоном сказал он, не прекращая разглядывать лицо майора. — Да и он может приказать им сделать это. — В любом случае, у них вряд ли получится. — Зря ты их недооцениваешь, — Мэри сложила руки в замке. Хоть и Эрвин Смит пример для подражания у многих солдат из-за его силы и выносливости, но Билибин была уверена, что ему будет несладко с её друзьями. — У меня же есть ты, — он закрыл сумку и положил обратно. С умиротворённым лицом он прошёл в своё кресло и направил взгляд на девушку.       Мэри снова засмеялась. Внезапно всё показалось ей забавным, нереальным. Можно выкинуть все, что угодно, сказать, что угодно. Норма на время забыта. Она сказал себе, что именно таким и должно быть опьянение. Оказывается, все эти годы она напивалась совершенно неправильно.       Она на одном дыхании допила содержимое и поставила стакан на стол. Оглядев Смита, она убедилась, что он как обычно трезв, как стёклышко. Недовольная этим, она демонстративно повернулась к двери, открыла ее, вышла и очень бережно закрыла за собой дверь.       После этого она часто бывала у Смита, хотя так и не полюбила его вино. Эрвин не удивлялся её приходу и никогда не задавал вопросов, но позволял Мэри говорить, пока работал, время от времени кивал, давая понять, что все слышит, что слушает. Они перекусывали засохшим печеньем и пили крепкий сладкий чай из кружек. Время от времени Билибин приносила сигареты и конфеты или газеты, и Смит принимал эти дары без особого удивления, в точности как само присутствие девушки. Когда Мэри не хотелось говорить, он рассказывал о себе, о работе, о том, как отправился на экспедицию за стены и не возвращался, пока не потерял половину своего отряда. ***       Кенни приехал в давно известный ему кабак «Хибара» лишь к десяти, когда вечер был уже в самом разгаре и народ заполонил весь зал. Опять Анетт спускает литератора на воду, уныло подумал он. Скучающие мужики, дешевый коньяк, и пылкие юные девушки ходят на задних лапках перед стариками. Анетт никогда не уставала от подобных мероприятий, сыпала именами, как конфетти: Жермен, и Уилл, и Эван, — порхала от одного важного гостя к другому с пылом верховной жрицы. Кенни только сейчас понял, как страстно ненавидит все это.       «Хибара» мало чем отличался от других городских кабаков. Имена меняются, меняется интерьер, но сами заведения остаются неизменными — алкогольными, шумными и бездушными. К полуночи большинство гостей оставят попытки прикинуться интеллектуалами и возьмутся за дела посерьезнее — выпивку, флирт и оскорбление конкурентов. Проходя внутрь кабака Анетт, он сообразил, что сегодня ему не особо хочется тратиться на дешевую выпивку. Впрочем, ему удалось передать весточку Анетт, и та выскочила через несколько минут с поджатыми губами в платье закрывающее колени. — Все в порядке, — бросила она человеку за стойкой, — делай за мой счёт.       Ее зеленые глаза хлестнули по Аккерману, отметив брюки, плащ и шляпу. — Смотрю, пёс короля не может позволить себе новую одежду, — подколола она. — Боюсь шлюха скоро лишиться своего языка, — выплеснул Кенни и одним разом выпил горький напиток из стакана. — Давно тебя не… — хотела она сказать ему, но её резко остановили на полуслове. — Лобов здесь? — Он же где-то в стенах Стохеса, я его давно не видела. Да и ты меня задерживаешь, мне пора обслуживать посетителей, — она осеклась, перевела взгляд на торчащий стакан в руках Кенни. Меж ее выгнутых бровей прорезалась складка. — Слушай меня…       Анетта властно подняла на него взгляд. — Иди домой, — сказала она, — мы не можем говорить об этом здесь. Иди домой, Кенни, мне не нужны ваши политические интриги. Тем более в моем заведении.       Голос опасливый, будто она обращалась к легковозбудимому маньяку.       Кенни покачал головой. — Показывай, где он, — немедля велел он и встал со своего места. Одним движением он наклонился к даме и произнёс: «я заплачу в двое больше, чем обычно».       Даже теперь Анетт не выказала удивления. Раздражение — да. Почти злость. Но она оставалась спокойной, уверенной — во что там она верила. Анетт повернулась спиной к Аккерману и поспешила к лестнице, которая ведет на второй этаж. Коридор был слабо освещён, но силуэт девушки он видел отчетливо.       Анетт всегда была такой особой, которая знает, как извлечь выгоду. Она была популярна и привыкшая к восхищенным взглядам мужчин. Её дерзкое выражение лица всегда манило за собой, а чёрные, как у кошки, глаза могли захомутать в крепкие цепи вульгарности и похоти. Она всё это знала и пользовалась. Неспроста она стала владелицей местного кабака.       Прошло какое-то время с открытия заведения, как взобралась ввысь популярность «Хибара», а слова о прекрасной владелице льстили её ушам. Через какое-то время она начала продвигать новую торговлю. Торговлю телом. Набрала дешевых проституток, а со времени они стали настоящими профессионалками своего дела и гребли деньги, которые свет не видал.       Аккерман также попался в плен этой особе и не сдержался перед соблазном овладеть красивым телом за неприлично большую сумму. Они провели так всю ночь, наслаждаясь моментом. Аккерман и не заметил, когда он стал частым гостем в «Хибара», а кошелёк успевал пустеть с каждым его появлением.       Затем он внезапно пропал на пару месяцев, лишь вести о том, что Кенни стал Капитаном Центрального Отдела Военной полиции, напоминали о нем. Анетт была разочарована тем, что он скорее всего больше не появиться. Ей в какой-то момент пришла в голову мысль о том, что она его больше не увидит и плевать ей было на его деньги. Плевать на его черствый характер и вечно озлобленные глаза. Она не успела понять, когда именно привязалась к нему и грезила о следующей ночи с ним. Анетт была шокирована таким мыслям и хотела закинуть их далеко-далеко в подсознание, но они постоянно лезли наружу.       За длительный срок его отсутствия она успела побывать в постели со многими посетителями и заработать за приём больше, чем обычно. Но это не мешало ей продолжать думать о нем.       А потом Кенни вдруг появился. Словно снег на голову глубокой ночью он зашёл в её личную комнату раздражённый и уставший. Не говоря ни слова, он грубо перевернул её на живот. Ей оставалось только смириться и выполнять свой «пожизненный долг». Анетт поняла, этот мужчина ничего подобного, что она, не чувствует. Она всего лишь та самая вещь, чтобы наиграться и успокоиться, а затем бросить.       За его стеклянными глазами не было ничего, только виднелось её отражение. В его движениях не было ни капли нежности. Запах цветов манил от его одежды, а голова была словно не здесь. Мыслями он явно был не с ней, а где-то далеко. На прощанье он оставил свежий, будто только с клумбы, желтый тюльпан и на секунду поникший взгляд. Ей было ясно одно, она не та женщина, которая способна заполучить его.       Сейчас же она стояла напротив двери и недовольным взглядом обратилась к Аккерману. — Он внутри, — бросила она.       Он ничего не ответил, лишь дернул за ручку и прошёл внутрь. Перед ним была написана картина маслом: старик восседал на дряхлом диване, а перед ним виляла своим задом здешняя проститутка. На Аккермана совсем не обратили внимания, разве что девушка мельком посмотрела в его сторону. — Лобов, — одного его слова хватило, чтобы обладатель фамилии обратил на него внимание. — Присаживайся, Кенни Аккерман, — тот похлопал на место рядом с собой, — можешь идти, — он жестом выгнал танцовщицу.       Кенни прошёл внутрь комнаты и встал напротив Лобова. — Документы о тебе в руках Разведки. — Я знаю, Кенни, что дальше? — он спокойно пил явно алкоголь из стакана. — Что ты намерен делать? — Выкрасть его. — Каким образом? — Я не обязан отвечать тебе, — он вальяжно перебросил ногу на ногу и оскалил свой взгляд на Аккермана. — Ты забыл, кто я, — Кенни подошёл впритык к мужику, — одно мое слово, тебя уже нет. — Что Вам на своей заднице смирно не сидится, капитан? — Лобов встал с дивана, от него неприятно пахло либо потом, либо это запах алкоголя, — беспокоишься о своей маленькой шлюхе? — О какой шлюхе ты говоришь? — Той, что сейчас в Разведке, — он скривил свою улыбку. Было только одно желание, размазать эту улыбку об стену, — помниться ты её привёл туда. Сколько времени прошло? Четыре года? А она…       Этого хватило, чтобы исполнить заветную мечту. Лицо Лобова было насквозь прижато к стене. Так он ударил его лбом об стену раз пять, пока не услышал стоны мольбы. — Молись всем Богам, чтобы я ничего не узнал о твоих дальнейших действиях, — плюнул ему в лицо Аккерман и ему хватило пару шагов, чтобы перейти порог комнаты.       За дверью стояла та самая Анетт, из-за которой воротило живот. Кенни секунду бесстрастно смотрел на нее. Странно, отстранено подумал он, как быстро может баба превратиться в убогую посредственность. Ее тонкие красные губы злобно поджаты. Глаза сузились. Злость, знакомая и освобождающая, окутала его плащом, и он рассмеялся. — Посмотри на себя, — он оглядел с головы до пят девушку, — уже бы давно завела семью и жила своей жизнью, а сейчас обычный чехол для членов.       Она не знала, что ему сказать в ответ. Только смотрела на него своим привычным взглядом. Его слова были сущей правдой, которая не давала ей спать по ночам. Анетт лишь хлопала глазами и рассматривала человека напротив, будто призрака перед ней. — Мерзость.       Аккерман уже ступил на лестницу, что вела на первый этаж. — Ты возвращаешься к ней? — внезапно она уставилась на наго и остановилась прямо за его спиной. Ей нужно знать. — Не знаю, о чем ты. — Но… — прозвучала минутная пауза, — та девушка, после которой ты пришёл ко мне в последний раз. Ты же идёшь к ней?       Кенни посмотрел на Аннет и так просто ответил: «она давно умерла». ***       Мэри заночевала у Ханджи в кабинете. Она даже поспала на дряхлом бежевом кресле, хотя все равно была слишком взвинчена и отдохнуть не получалось. Ее энергия казалась неистощимой, в грудной клетке колотился электрический шар. Ее чувства сверхъестественно обострились. Запахи — чистящего средства, пота, сигаретного дыма, духов, раннего утреннего кофе — накатывали волнами. В семь часов утра она оставила попытки заснуть и направилась в город, где успела купить пару зелёных яблок и дозу сахара в виде шоколада. Она будто стала легче, избавилась от обиды и злости, что так долго копила в себе и носила бесполезным балластом, достаточно времени.       «Если уехать далеко-далеко, — думала Мэри, — всё станет намного легче».       Теперь она начала понимать. Истина, верность, подлинность. То, что привязывает нас к домам и лицам, давно ставшим чужими. Она может быть кем угодно. Ехать куда угодно. В стенах, за их пределами и в подземелье возможно что угодно. Никто не задает вопросов. Люди становятся почти невидимыми. Она тут всего лишь пассажир, один из тысяч. Никто её не узнает. Никто вообще о ней не слышал.       За всё время пребывания здесь она успела много о чем узнать. В последние дни она часто зависала вместе с Зое и помогала ей с исследованиями. В благодарность Ханджи рассказывала Мэри о саде. Девушка потихоньку начинала отличать лаванду от розмарина, розмарин от иссопа, иссоп от шалфея. Она научилась пробовать почву — подобно дегустатору табака совать щепотку земли под язык, чтобы определять ее кислотность. Она узнала, как успокаивать головную боль толченой лавандой, а желудочную — перечной мятой. Она научилась заваривать чай из шлемника и ромашки, чтобы лучше спалось. Она узнала, что картофель надо перемешать с ноготками, чтобы избавиться от паразитов, что из верхушек крапивы можно варить пиво, что, если мимо пролетит сорока, непременно надо выкинуть пальцы вилкой от дурного глаза. Конечно, иногда Ханджи не могла устоять перед соблазном чуть-чуть пошутить. Например, подсунуть Мэри луковицы нарциссов и попросить их поджарить или посадить клубничины в неудобренную землю, чтобы проверить, вырастут ли они. Но в основном она была серьёзна, или, по крайней мере, так казалось Мэри, и поистине наслаждалась своей новой ролью учителя. Мэри чувствовала себя в безопасности, защищённой, точно спряталась в кусочке вечности, который никогда не исчезнет, не потеряется. Но что-то менялось. Возможно, дело было в Ханджи: в её непривычной тревожности, настороженности. Эрвин в последнее время сильно занят, что отвлекать его по пустякам Билибин было неудобно. Оставалось только развлекать себя самостоятельно.       Вот и сейчас она шла спокойным, размеренным шагом по улицам города и наблюдала за поведением, манерами и темпами окружающих её людей. Жизнь здесь текла быстро, не то, что под землёй. Кто-то куда-то торопиться. Много криков, смеха, ругани. Дети весело бегают по улицам, играют и бегают за солнечными зайчиками. Самое беззаботное и спокойное детство. «Если их отправить туда, под землю, интересно, они продержаться там хотя бы неделю?», подумала про себя Мэри, проходя мимо громко посмеявшегося мальчика.       Миновал очередной дом и она заострила своё внимание на солдатах в формах с эмблемой «Крылья Свободы». Приглядевшись, она по светлым волосам и высокому силуэту узнала Эрвина. Миновав людей, она встала позади него и еле дотянулась до его головы. Всё же ростом он был намного выше Билибин. Она закрыла ладошками его глаза. — Капитан, это… — заговорил один из солдатов. — Билибин, — тот повернулся корпусом к девушке, перехватив её руки. Не понимающие взгляды солдат были направлены на них. Они знали, что в голове майора Билибин творится черти что, но такое поведение они узрели впервые, — ты как тут оказалась? — Решила прогуляться, а вы что тут забыли? — непонимающе оглядела она всех, — ещё и в военной форме. — Мы направляемся в подземный район. — Зачем? — Сегодня день, когда мы заполучим их в свои руки. — Думаешь, у тебя получиться убедить их сотрудничать с Разведкой? — девушка явно была уверена в Смите, но спросить стоило. — Несомненно.