I was and you were Happy...

Берегите людей с добрым сердцем. Они всегда додумывают вам оправдания, даже когда вы не объясняетесь сами. Принимают извинения, которые вы им не приносите. В самые темные часы они подбадривают вас, даже если это значит, что им придется поставить себя на второй план. Они всегда найдут для вас время, даже когда этого не сделаете вы. А вы часто задаетесь вопросом, почему они так чувствительны, почему так заботятся, почему стремятся отдать так много себя, не ожидая ничего в ответ, и почему их существование не имеет большого значения для других. Это потому, что они не заставляют вас добиваться их внимания. Они получают любовь, которую, как им кажется, они заслужили. Вы принимаете любовь, которую, как вам кажется, вы заслужили. Но бойтесь того дня, когда доброе сердце от вас откажется. Проснувшись примерно в полдень с адской головной болью, я долго лежал в своей кровати и пытался вспомнить события прошедшего вечера и ночи. Гуляли мы долго и будто бы в последний раз. Именно поэтому я мало что помню. Так всегда: мы запоминаем первую встречу, а последнюю – почти никогда, ведь мы не знаем, что она последняя. Ну, еще и действие алкоголя в моем организме помогало забыться. Но сейчас я здрав рассудком и чист кровью, имею полное право ненавидеть себя. Неожиданно в памяти всплыл неприятный инцидент с Соней… Помню, как нагрубил ей и как она огорошила меня страшной новостью, а еще помню, как Толик пообещал мне помочь. Воспоминания с особой жестокостью давили на мою голову, и мне хотелось открутить её самому себе. И что же дальше? - Доброе утро, Рамм, - услышал я слева от себя. Резко обернувшись, увидел на подоконнике девушку. Она сидела, сложив руки под грудью и закинув одну ногу на вторую. Взглядом прожигала во мне дыру, но все же в нём можно было различить нотку сожаления. - Привет… - несмело и тихо поздоровался я. Мне хотелось встать с кровати и найти в аптечке таблетку, но, видимо, Соня меня опередила. В следующую секунду она посмотрела куда-то в сторону, а потом дверь в мою спальню распахнулась и в неё влетел стакан с прозрачной, чуть мутноватой, жидкостью. - Аспирин, - констатировала Соня, когда летающий стакан замер в моей руке. Решив, что разберусь со всеми чудесами и выкрутасами этой чертовки позже, я жадно, одним залпом, осушил весь стакан. И вновь, когда мне захотелось встать и пойти уже в ванную, Соня резко прервала мои действия. – Не вставай, не ломай мою психику! Я вообще ничего не понял, но продолжил сидеть на месте, ощущая свободу и теплый сентябрьский ветер, попадающий в комнату из приоткрытого окна. Стоп. Свободу? Я заглянул под одеяло и догадался, почему девушка попросила меня не вставать. Чуть покраснев, я уставился на неё, но встретился лишь с полным обиды взглядом. В одно мгновение она соскочила с подоконника и растворилась в воздухе. Ну вот, она опять ушла… Измученно простонав, я откинулся назад и с головой накрылся одеялом. Ну почему уже с утра все не слава Богу? Пролежав так несколько минут, я все же встал, оделся и удалился в ванную. В зеркальном отражении на меня смотрел парень с осунувшимся лицом, синяками под глазами, растрепанными волосами и трехдневной щетиной. Понимая, что, возможно, сегодня меня ждет одна встреча, я принялся возвращать себе человеческий вид. Покинув ванную комнату спустя некоторое время, я пошел на кухню и… на столе вновь стоял горячий завтрак. Сначала проскользнула мысль, что он отравлен, но её я откинул куда подальше. Я уже и так достаточно обидел девушку. На тарелке с сырниками я нашел записку, написанную на ярко-зеленом стикере: « Хочешь знать, почему проснулся голым? Ты вновь пришел с девушкой, кстати, она была очень красивой. И громкой. Но она ушла около пяти часов утра. Она вставала попить воды, но потом испугалась парящего по всей гостиной своего кружевного лифчика и, списав все на похмелье, собрала свои вещи и убежала. Ну, пусть девочка верит в чудеса и летающее нижнее белье. А теперь к делу: не беспокой меня, я достаточно много услышала о себе вчера и самое страшное, что все это правда. Увидимся у моих родителей. Приятного аппетита…» Меня сильно смутил тот факт, что Соня была в нашем мире, когда я опять всю ночь кувыркался с какой-то девочкой, но дико позабавила история о таинственном исчезновении этой дамочки. Мертвые умеют веселиться. Однозначно. Сообщение от Толика с адресом, по которому проживают родители Сони, пришло мне около трех часов дня. Также в нем было сказано, чтобы я подъезжал к этому месту к пяти часам. Времени у меня осталось не так много и я решил выдвигаться из дома. Учитывая пробки и то, что я зашел в цветочный салон ради букета для Сониной мамы, добрался до пункта назначения я как раз вовремя. Перед собой я увидел большой дом с мощными колоннами у входа, все еще благоухающими розами в саду и прочими прелестями, о которых мне только мечтать. - Ух ты, знатно домик изменился за время моего отсутствия, - я дернулся, ведь Соня, как и всегда, появилась очень неожиданно. Хотя, конечно, как она могла не прийти в свой родной дом. - Соня, я… - Тише, давай потом? – прервала меня она. – Сейчас и без твоих извинений будет много эмоций. Кстати, тебе чертовски идет этот пиджак, - дело в том, что я действительно решил надеть рубашку с пиджаком. Все - таки, иду к обеспеченным, важным людям, нужно соответствовать. – И да, сразу хочу предупредить: я буду рядом, но звучать буду в твоей голове. Не хочу показываться родителям сегодня, – я понимающе кивнул, когда из-за угла появилась машина Цоя. Он быстренько припарковался рядом с моей малышкой и выскочил наружу. В спешке пожав друг другу руки, мы отправились в дом. Оказавшись в широком холле, я понял, насколько красив и, в то же время, уютен дом, в котором жила Соня. Нас тут же встретила домработница и повела в столовую, где нас уже ждали Ирина Алексеевна и Сергей Петрович. Войдя в роскошную столовую, за длинным столом сидели мужчина и женщина средних лет. Отец Сони оказался высоким, широкоплечим мужчиной, кое - где в его волосах проступала седина. По его внешнему виду можно было сказать, что он человек серьезный, но совсем не страшный, в его душе цветет добро и любовь к семье. Ирина Алексеевна – немного полненькая в силу возраста, женщина. Увидев ее, я понял, на кого похожа Соня: такие же темные волосы, карие глаза. Только у её дочери, кажется, глаза еще темнее. С первого взгляда эти люди показались мне приятными в общении. - Здравствуйте, Сергей Петрович. Ирина Алексеевна, вы как всегда прекрасны, - учтиво поздоровался с ними мой друг. - Приветствую, Толик, приветствую. А товарищ-то твой представится? – улыбаясь, спросил мужчина и я опомнился. - Конечно, здравствуйте, меня зовут Владислав. Можно просто Влад, - протянул я руку для рукопожатия, а после представил букет лилий матери Сони. Сама девушка уже давно присела за стол и с болью в глазах смотрела на своих, ничего не подозревающих, родителей. Супруги пригласили нас за стол, на котором стояли чашки, наполненные ароматным розовым чаем и на ажурном подносе лежали миниатюрные лимонные и шоколадные пирожные. Толик с отцом семейства сразу же стали обсуждать какие-то новости, а ко мне обратилась Ирина Алексеевна: - Влад, расскажите о себе? - С удовольствием, - улыбнулся я, подбирая слова. - Мне двадцать три года, родился в Кемерово, но уже восемь лет живу в столице. Музыкант, раньше работал в группе, в состав которой входит друг вашей семьи, - намекая на Толика, отвечал я. – В общем-то, рассказывать особо нечего. Обычный парень, не женат, влюблен в музыку. - Прекрасно, музыка, какой бы специфичной не была, делает людей лучше, пробуждает в их душах свет и радость, - вдохновенно говорила женщина, медленно попивая горячий чай. В её глазах скользнула грусть, - Моя покойная дочь очень сильно любила музыку, - я не ожидал, что тема о Соне начнется так скоро, поэтому немного смутился. - Мне очень жаль, - робко проговорил я. - Да бросьте, уже два года прошло, - улыбаясь, чтобы скрыть подступающие слезы, сказала она. Конечно, муж заметил ее состояние и взял за руку. Как оказалось, они с Толиком не обсуждают свои темы вот уже несколько минут. Я чувствовал себя не комфортно. - Может, переместимся в гостиную? Там большой мягкий диван, всем будет удобно, - предложил Сергей Петрович, на что все с радостью согласились. Мы вошли в просторную гостиную. Видно, что без помощи дизайнеров тут не обошлось. Огромный белый диван, растения разных оттенков зеленого цвета, на фотообоях панорама Нью-Йорка, высокие потолки и стильные стеллажи. На одном из этих стеллажей была полка, отведенная под фотографии и первая картинка, что кинулась в глаза - перевязанный черной ленточкой портрет Сони. Я почувствовал, как по моей спине пробежал табун мурашек. Для меня это было абсурдно, ведь я видел, как по всей комнате ходит девушка и разглядывает фотографии, на которых она с родителями счастлива. Честно, сердце кровью обливается. Хозяева дома пригласили нас присесть на диван, украшенный декоративными подушками, а после Толик первым начал разговор: - Два года прошло... За это время многое изменилось, - констатировал он, на что Сергей Петрович ответил: - И не говори, меняется все вокруг, жизнь не стоит на месте, - он нервно перебирал пальцами между собой и облизывал губы. По его глазам видно, что ему все еще больно, но опустить рук он не имеет права. Сильные плачут. - Владислав, а вы были когда-нибудь знакомы с нашей дочкой? - Что вы, нет... никогда. Ребята не рассказывали мне о вашем знакомстве, да и я особо не интересовался. Мне кажется, девочка была очень хорошей, - мой взгляд метнулся на противоположную сторону дивана, где только что присела Соня, сжимая края своего платья. Она смотрела на меня, кусая пухлую нижнюю губу. Волнуется. Я тоже. - Да, после того, что случилось, я поняла, насколько мало времени мы уделяли Сонечке. Мы любили ее, но день за днем работали, работали и работали, - рассказывала женщина, сдерживая слезы. Мне очень неловко от того, что я - абсолютно посторонний человек для этих людей интересуюсь судьбой их дочери и заставляю снова погружаться в те воспоминания. - Я уверен, что Соня совсем не держит зла на вас, она уважала вас и дорожила, ценила то, что вы делали для нее, - Сергей Петрович сдержанно кивнул на мои слова. Я опустил взгляд в пол, не зная, как продолжить разговор. Но меня спасла Ирина Алексеевна. Женщина подошла к стеллажу с фотографиями, взяла одну и подошла ко мне. - Она умерла в свое совершеннолетие, мы тогда отправились с гостями в ресторан и были уверены, что все будет прекрасно, ведь Соня сама говорила, что не хотела бы ехать туда. Мы не стали настаивать, - женщина рвано вздохнула. - А потом, когда приехали через пару часов, решили пойти к ней в комнату, чтобы вместе, как настоящей семье, посмотреть на подарки, но вместо всего этого увидели лишь нашу девочку!.. - она не смогла договорить до конца, ведь разразилась рыданиями. Муж заботливо усадил ее на свое место, а Толик метнулся за стаканом воды. Я смотрел на Соню, сидящую напротив меня, и видел, как в её глазах блестели слезинки. Она также смотрела то на меня, то на мать. Мне было сложно представить, что в этот момент она чувствовала. Выпив до дна, женщина продолжила: - Мы долго не могли поверить в случившееся. Она даже записки предсмертной не оставила! Но чуть позже все встало на свои места... недалеко от нашего дома в аварии разбился Влад Золотарев, ее друг, - как только разговор зашел в это русло, я заметил, как напрягся Сергей Петрович. Будто бы эта тема ему одновременно и параллельна, и дико его настораживает. Он явно не желал говорить об этом. - Влад был хорошим мальчиком, но мы с Сережей считали, что им не стоит дружить. Сказать честно, нам казалось, что их дружба еле-еле балансирует между, непосредственно, дружбой и любовью. А вот любовь между ними была совсем ни к чему, - уже чуть успокоившись, продолжала говорить она. Соня встала со своего места и остановилась напротив своих родителей. Сейчас можно было с легкостью решить, что ей очень больно слышать эти слова от собственной матери. Она злилась, что даже после их с Владом смерти, родители не захотели изменить свое мнение на его счет. - Но она нас не слушала, всегда стояла на своем и в последствие привязалась к Владу. Тогда мы решили закрыть глаза на эту ситуацию и плыть по течению... - И вот, к каким берегам это течение принесло, - более жестко закончил за нее Сергей Петрович. Соня шумно выдохнула и теперь совсем подошла ко мне. «Осталось немного, я скоро не выдержу», - прозвучало в моей голове и я кивнул, ведь тоже ощущал дискомфорт. - Сам по себе Влад был неплохим парнем, вот только его «интрижки» с нашей дочерью были вообще ни к чему. Нам с Ирой казалось, что все может зайти слишком далеко, вплоть до постели, а допустить этого было нельзя. Но и рушить жизнь дочери мы не могли, - говорил он, а у меня возникало все больше и больше вопросов к этим людям. - В память о Соне у нас остался только куст черных роз в саду. Она очень любила эти цветы, говорила, что они обладают какой-то особой энергетикой. Нам в это верилось с трудом, но ничего против мы не имели, - рассказала Ирина Алексеевна. «Попроси её показать этот куст», - вновь прозвучал в мыслях голос девушки. - Ирина Алексеевна, а можно посмотреть на эти розы? - сразу спросил я. - Влад, зачем вам это? - Понимаете ли, мой отец интересуется растениями и я бы хотел с вашего позволения отправить ему фотографию этих прекрасных цветов, - быстро выкрутился я и женщина согласилась. Все вчетвером мы вышли в сад и направились к пруду, в котором все еще журчала водица. Там и разросся этот розовый куст. Я почувствовал, будто притрагиваюсь к чему-то сокровенному, так волнительно это было для меня. Ради поддержания легенды, я сделал пару фотографий и заметил, как Соня сорвала одну розу. Ну, значит так нужно. Мы вернулись в дом и еще немного побеседовали о том, как они любили девочку и как винят себя в её смерти. Все это время Соня находилась рядом со мною и молчаливо слушала своих родителей. Уже под конец она не выдержала и по бледным щекам покатились слезы. Именно в тот момент я решил, что пора удаляться из этого дома. Толик решил еще ненадолго задержаться. Что ж, его право. Попрощавшись со всеми, я вышел из дома и скоро был на пути к своей квартире. Что-то подсказывало мне, что это не последняя наша встреча. Зайдя в квартиру, я сразу направился в душ и переодеваться. Мне нужно было чуть-чуть переварить все, что я сегодня узнал. После того, как я покинул их семейство, Соня исчезла и до сих пор не появлялась. После душа я сидел на кухне и пил кофе с каким-то черствым печеньем, но оно казалось мне вполне съедобным. Погруженный в свои размышления, я не сразу заметил Соню прямо перед собой. - Ну и как тебе мои родители? - Хорошие люди, но со своими причудами. Они любят тебя, тоскуют по тебе и, что меня насторожило, остались категорически против твоего общения с Владом, - ответил я. - Да. Так было всегда, - подтвердила она. - Они считали его вечно чего-то недостойным, вот только - чего? Я уже говорила, что Влад - сын папиного конкурента. Чем-то мне все это напоминало вражду Монтекки и Капулетти, - усмехнулась девушка. - Только без примирения в финале. Ладно, мне и без того больно, - я понимающе кивнул и кое о чем вспомнил. - Соня... я бы хотел извиниться, - на её лице появилась улыбка, но она по - прежнему сидела боком ко мне и смотрела в сторону. - Я был пьян и не следил за своей речью. Ты простишь меня?- она чуть прищурилась и взглянула на меня. -Прощу, но впредь, чтоб такого не повторялось. -Есть, мэм, - рассмеялся я. - И еще кое что... Сонь, та девушка действительно потеряла ребенка из-за меня? - я виновато поджал губы и стал ждать ответа. - Да, потеряла, но не из-за тебя, - я нахмурился. - Она на самом деле замужем и была беременна от своего мужа. Накануне того дня, когда вы переспали, она сильно поссорилась с мужем и решила «отомстить», - явно намекая на нашу с ней связь, говорила Соня. - А на утро, в четверг, когда она добралась до квартиры, почувствовала тошноту. Перепугавшись, побежала в больницу, где узнала, что в положении и в тот же день сделала аборт, - мне стало немного грустно от этой истории и глупости той рыжеволосой, но зато я спокоен, ведь я тут не причем. - Она сделала свой выбор. Тем более, дети у неё еще будут, вот только совсем от другого мужчины. - Ты еще и будущее видишь? - ухмыльнулся я. - Нет, это что-то обычное для мертвецов. Мы лишились своей жизни, а взамен получили знание о грядущей судьбе многих людей. Скажу так, на небе у меня свои связи, - натянуто улыбнулась она, а потом посмотрела на меня печальным взглядом. - Влад, не сочти за странность, но... мы можем обняться? - я немного удивился ее просьбе, но все же положительно кивнул. Я подошел к подоконнику, на котором в вазочке все еще стояла роза из шкатулки. Соня достала розу, которую сорвала с куста в саду около родного дома и, встав передо мной, приняла материальную форму. Сделав шаг вперед, она крепко обняла меня, а я в ответ положил руки на ее талию, прижимая к себе. - Спасибо тебе за все, что делаешь для абсолютно незнакомого человека. Тем более мертвого. Я ничего не ответил. Слова в этот момент мне казались лишними. Я чувствовал её дыхание на своей шее и мне так не хотелось отпускать её от себя. Не спрашивая разрешения, я подхватил её и усадил на подоконник. Встав между её чуть разведенными ногами, я зарылся носом в мягкие темные волосы и крепче прижимал к себе. Её тонкие руки сильнее обхватывали мою шею, а я почувствовал, как подрагивают её плечи и по моей ключице стекает прозрачная слеза. В этот момент я подумал, что, как бы пафосно не звучало, замер весь мир, на дорогах прекратился жуткий трафик и во всей Москве разом отключили свет. Сейчас она обнимает меня и сама попросила об этом. Я аккуратно поцеловал её в макушку и осознал, что вот так и стоял бы вечность, прижимая Соню к себе. Я ощутил желание прикоснуться к её чуть сухим и покусанным губам, но побоялся спугнуть её. Скоро мой день рождения. Она должна там быть. Я обещаю. Это был чудесный вечер. Я понял, что девушка, с которой мне не светит, мне совсем не безразлична. Я ложился спать с тяжелым сердцем, боясь, что вдруг Соня может прочитать мои мысли. Она казалась мне совсем маленькой и ранимой, неземной. Мне страшно представить, к чему могут привести мои чувства, но так хочется верить в лучшее. А горькие слезы, что катились по её щекам, всегда умело скроет темная сентябрьская ночь.