Твои огненные косички

Аннет и Пятый, сняв туфли, устроились на кровати, и только спокойно улыбались, крепко держась за руки. Клаус лишь невесело усмехнулся, смотря на них, и падая на собственную койку что находилась в самом углу, швыряя рядом с собой сумку. Хоть этим двоим хорошо. Взвизгнула молния, и парень запустил обе руки в сумку. Вообще, он намеревался подсчитать, сколько денег у них осталось, но внезапно на дне он нащупал что-то увесистое. Клаус, бесцеремонно смяв и без того помятые банкноты, не без труда вытащил находку на свет божий. В его руках лежал большой коричневый блокнот с золотой канвой и буквами «R.H.» такого же цвета, выбитыми ближе к верхнему краю. Парень восторженно присвиснул, открывая его, и рассматривая аккуратный круглый почерк, которым было выведено: «Первый состав Академии «Амбрелла». Дети и их особенности». А со следующей страницы начиналось подробное описание детей семейства Харгривз: силы, характеры, привычки… — Эй, идите-ка сюда, — позвал Четвёртый ребят, и те, нехотя соскочив с кровати, подошли к нему, — смотрите, что я нашёл. — Это же блокнот отца, — удивлённо вскинула брови Аннет, присаживясь рядом, и заглядывая брату через плечо. — Где ты его взял? — Наверное, где-то в его столе валялся, когда мы подчищали его кабинет, — парень заворожённо листал старые странички, жадно вчитываясь в обрывки записей. 19 июля 1990 год. Номер Четыре сделал первый шаг под руководством няни Элайджи Митчелл. Очень поздно для мальчика, плачевный результат. 23 июля 1990 год. Номер Один бросил кашей в Номер Три на завтраке так сильно, что чуть не свернул ей шею. 16 сентября 1990 год. Номер Семь отказывается говорить. Когда все дети уже умеют говорить более трёх слов, она упорно молчит. Стоит попросить няню Амелию Стоун простимулировать её. 30 октября 1990 год. Номер Пять на прогулке убежал от няни Мелинды Каттерн. Уволить няню, она могла потерять ребёнка. 14 января 1991 год. У номера Шесть жар. Не может встать с кровати, и орёт, как резаный. Обезболивающие средства няни Элис Руд не помогают. 27 марта 1992 год. Номер Два зашвырнул неизвестно где найденный кухонный нож в голову чучела совы. Нужно исследовать эту меткость. Уволить няню Эмилию Дэррон. 11 августа 1993 год. Номер Три заставила дворовую собаку залезть на дерево. Необычное умение внушать свою волю, нужно изучить это. 30 мая 1997 год. Номер Восемь чуть не сломала руки номеру Шесть и номеру Пять, которые хотели её заплести. Не может внятно объяснить своё поведение. Провести исследование. И тому подобные записи, только куда более подробные, и в некоторых моментах очень даже жуткие. Это всё напоминало личный дневник психопата, помешанного на слежке за собственными детьми. Этот блокнот был их подробной историей, даже удивительно, как 17 лет жизни вместились в обычную тетрадь, но сейчас это было не важно, ведь в их руках есть то, что сможет помочь Ване. Ведь наверняка отец знал, что Седьмая действительно необычная, но скрывал это от остальных, заставляя дочь принимать подавляющее средство. А сегодня с помощью этой находки можно разобраться в её способностях. — Ты умница, Клау! — воскликнула Восьмая, осторожно забирая блокнот из рук брата, и продолжая листать, что-то выискивая в тысячах записей. — Это действительно важная вещь, — Пятый одобрительно кивнул Четвёртому, но тут же перевёл взгляд на старые страницы. — Дай-ка сюда, Эн. — Подожди, я хочу кое-что найти, — девушка отодвинула его руку, продолжая сосредоточенно бегать взглядом по страницам. — Да, вот оно! — она зажала палец на одной из записей. 19 сентября 2004 год. Номер Восемь, наконец, вышла из комнаты сама. Пришла на кухню, попросила поесть, и съела всё, что дали. Грейс после сообщила, что номер Восемь вела себя странно: её движения были рваными, голос низким, а вместо нормальных серых глаз остались только белки. Нужно проверить это. 20 сентября 2004 года. На тренировке номер Восемь не помнит, что вчера выходила из комнаты. Отрицает всё, что рассказала Грейс. Пришлось применить радикальный метод проверки. Номер Восемь потеряла контроль, и не смогла управлять телом и языком. Вместо неё это предположительно делала её же способность, потому что волосы словно сошли с ума, стараясь выбить дверь в комнату для тренировок. Номер Восемь говорила хриплым, низким голосом, приказывала прекратить это, потому что это может навредить ей самой. На мой вопрос о том, кто она, ответила, что Аннет Джейн Харгривз. Странно, что сказала именно так, ведь второго имени у неё никогда не было. Всё это прекратилось, когда номер Восемь упала на пол без сознания. Видимо, способность не может контролировать тело слишком долго. 21 сентября 2004 год. Номер восемь ничего не помнит. Аннет шумно выдохнула, и с громким хлопком закрыла блокнот, протягивая его Пятому. — Мудак, — коротко сказал мальчик. — Он видел, что ты не в порядке, но всё равно лез со своими проверками, — Клаус приобнял сестру за плечи, ласково целуя её в макушку, и игнорируя при этом недовольный взгляд мальчика. — Уже ничего не изменить, — девушка нарочито небрежно дёрнула плечом, выскальзывая из объятий. — Вы разбирайтесь со всем этим, а я схожу к Диего и Люту, нужно проверить, не поубивали ли они друг друга, — она усмехнулась, подходя к двери, и влезая в ботинки. — Может, не стоит… — Если хочет, пускай идёт, — одёрнул брата Пятый, не отрывая горящего любопытством взгляда от страниц. Аннет спокойно выскользнула за дверь и пошла в сторону лестницы, но она не стала спускаться вниз, в комнату братьев, а наоборот, побежала наверх. В мотеле было всего три этажа, но ступеньки вели и на крышу, куда девушка сейчас и направлялась. Выход преграждала дверца из сетки-рабицы, на которой криво висела табличка «Не входить!», но когда это кого-то останавливало? Восьмая с силой ударила ногой по преграде, и дверца с лёгким лязгом распахнулась, открывая путь на крышу. Девушка слегка улыбнулась, сама понимая, что немного напоминает себе Диего, который никогда не думал проверить, открыта ли дверь или окно, в которое он собирался лезть, а просто кидался напролом. Она устроилась у самого края, скрестив ноги по-турецки, и расплескав волосы по всему серому полотну крыши. Солнце кровавым шаром опускалось за горизонт, топя в красном цвете весь город. Аннет тяжело вздохнула, облакачиваясь локтями о колени, и рассматривая парковку. Она чувствовала себя странно спокойно, хотя нужно было бы разозлиться или сильно расстроиться, чтобы её задумка удалась. — Кто ты? — тихо спросила она, обращаясь к самой себе. Ответа не последовало. Оно и неудивительно, но так просто девушка сдаваться не собиралась. Она поднялась на ноги и закрыла глаза, повторяя вопрос. — Ты звала меня Элвином, маленькая надоеда, — внезапно низким голосом произнесла Аннет, открывая белые глаза. Получилось. — Но кто ты на самом деле? — спросила она, снова закрыв глаза. — У меня нет имени, — ответил голос. — Почему ты говорил моему отцу, что я Аннет Джейн Харгривз? У меня нет второго имени. — Твою мать звали Джейн. Я думал, он почтил её память, но твой почивший папаша оказался тем ещё уродом, — голос, управляющий телом, пожал плечами. Восьмой почему-то не казался странным разговор с собственной способностью. Будто бы это должно было произойти ещё давно, просто она слишком долго оттягивала эту встречу. — Почему ты не даёшь мне помнить то, что сам делаешь? — Аннет больше всего интересовал этот вопрос. — Ты слишком юна, чтобы видеть всё это, а я слишком долго был заперт, — просто ответил голос, усаживая девушку на тёплую крышу, и заботливо поправляя подол порванного платья. — Я забочусь о тебе с самого рождения. — Спасибо, конечно, но невозможно вечно жить под юбкой, — Восьмая сказала это необычно жёстко. — Всех остальных ведь не защищают их способности, верно? Голос на мгновение затих, волосы за спиной зашевелились, обнимая свою хозяйку, будто пытаясь согреть. Аннет фыркнула, но не стала ничего делать, просто на мгновение открыла глаза, провожая последние лучи солнца. — Ты права. Но их способности — ничто по сравнению со мной, — внезапно сказал голос, заставляя её глаза резко закатиться. — Я часть тебя, но не всегда живу так, как ты прикажешь. — Так не должно быть, — оборвала его девушка. — Ты должен подчиняться. — Я ничего тебе не должен, — усмехнулся голос. — Скорее уж ты моя должница по гроб жизни. — Может, и так, — усмехнулась она. — У нас с тобой симбиоз, Аннет. Я позволяю тебе управлять собой, как ручной ящеркой, а ты даёшь мне иногда вкусить крови, — голос потёр чужими ладошками, — вполне выгодно, не так ли? — Не выгодно, — внезапно девушка подскочила на ноги, и бросилась к лестнице. Волосы впервые за шестнадцать лет показались ей неподъёмно тяжёлым грузом, но она не останавливалась, садясь на перила, и скользя вниз, на второй этаж. — И что же ты задумала? — голос звучал насмешливо, будто был уверен, что в разы сильнее этой самоуверенной девчонки. — Я от тебя избавлюсь, — коротко ответила она, соскакивая с перил, и решительно шагая в сторону комнаты Элиссон и Вани. — И как же ты хочешь это сделать? — он попытался притормозить её, зацепившись прядями за столбики, стоящие вдоль лестницы, но ничего не получилось: Аннет приказала выдрать их из земли, продолжая идти. Она громко постучала, но открыла сестра не сразу. Когда Элиссон показалась на пороге, Восьмая уже сжимала пряди у лица кулаками, чтобы те не ударяли её по щекам и носу. — Не смей этого делать! — голос сорвался на крик. — Посмею, — отрезала девушка. Третья смотрела на неё со смесью удивления и непонятного страха: сестра говорила сама с собой, её волосы будто взбунтовались, бешено взмываясь за её спиной, глаза попеременно закатывались… Казалось, она борется с чем-то невидимым, спрятанным внутри неё. — Элис, пусти слух… — в этот момент одна из прядей схватила Аннет за горло, сдавливая, и девушка сбилась, судорожно хватая воздух ртом. — Пусти слух, что мои пряди мне полностью подчиняются, — последние слова она уже почти прохрипела. — Аннет, что происходит… — Третья протянула руки, чтобы попытаться ослабить хватку на чужом горле, но ничего не вышло, только пальцы запутались в огненных прядях. — Элис, блять, — прохрипела девушка, смотря ей прямо в глаза. — Просто. Пусти. Слух. Элиссон решила, что сейчас не время спорить, потому что сестра выражалась крайне редко, а сейчас, похоже, Аннет в крайне сложном положении. — До меня дошёл слух, что Аннет Харгривз полностью подвластна её способность, — дрожащим голосом произнесла Третья. В тот же момент волосы замерли, отпуская свою владелицу, и безвольно повисли на голове. Аннет облегчённо выдохнула, разминая руками шею, и благодарно смотря на сестру. — Спасибо. — Не за что, конечно, но что это было? — удивлённо подняла брови Элиссон. — Я избавилась от паразита, — спокойно улыбнулась девушка, выписывая восьмёрки прядями у лица, — и теперь ни одна смерть не произойдёт не по моей воле, — твёрдо закончила она. Третья решила не вникать в это, и просто кивнула. Её мысли находились где-то очень далеко отсюда… — Как Ваня? — осторожно спросила Восьмая, переводя тему. — Ей получше. Можешь заглянуть, если хочешь, — как-то отстранённо сказала Элиссон. Аннет хотела. Она протиснулась мимо сестры в комнату, где негромко шумел телевизор. Ваня, облокотившись на подушки, смотрела в экран, кажется, не особо понимая, что там происходит. На девушке всё ещё был снежно-белый костюм и такого же цвета туфли, но лицо уже приняло нормальный оттенок, а глаза больше не светились серебром, что хоть немного успокаивало. — Вань, ты как? — Восьмая присела на кровать рядом с сестрой. — Лучик? — Седьмая повернула голову, и слегка улыбнулась. — Я нормально, только голова гудит немного. — Это хорошо, — девушка взяла в руку холодную ладошку Вани, и слегка погладила её, будто пытаясь согреть. — Надеюсь, ты скоро придёшь в норму. — Я уже в норме, только спать хочется, — Ваня с трудом зевнула, прикрывая глаза. — Так почему же ты не уснёшь? — Не могу… Стоит мне закрыть глаза, я начинаю слышать ту ужасную музыку, которую играла на концерте, и мне становится так плохо, что хочется умереть, — грустно сказала она, снова переводя глаза на экран телевизора, где показывали рекламу каши «Умная хлопушка». — Дурацкая реклама. — Да уж, — Аннет улыбнулась, — помнишь, как мы всё детство ели только эту кашу? — Как такое забудешь, — Ваня тихонько засмеялась, поднося руки к лицу, и делая вид, что с аппетитом поглощает кашу из тарелки. — Она была ужасно невкусной. — Точно! — Восьмая тоже засмеялась. — Но «от неё все дети растут сильными и крепкими», — она поднесла к глазу сложенные колечком пальцы, имитируя монокль, и пытаясь повторить голос отца. Седьмая снова отвернулась от телевизора, смотря на сестру с такой теплотой, что Аннет стало неловко. Ваня осторожно переплела свои пальцы с пальцами девушки, и ласково улыбнулась, когда одна из рыжих прядей погладила её по щеке. — Ты всегда была такой… Всегда пыталась меня развеселить, даже когда ситуация казалась безвыходной. Так и сейчас: я разрушила мир, а ты всё равно сидишь рядом, не боишься меня, а просто пародируешь отца… — Почему я должна бояться? — удивлённо спросила Аннет. — Ты моя сестра, и я знаю, что ты никогда не обидишь меня. — Так и есть, просто не все это понимают, — она косо посмотрела на застывшую в дверном проёме Элиссон, чей взгляд был направлен куда-то далеко, за самый горизонт. Восьмая понимала, на что Ваня намекает: Третья, как бы ни пыталась этого скрыть, побаивалась сестру, поэтому относилась к ней как к тяжело больному человеку, который мало что понимает, но нуждается в постоянной опеке. А Седьмая не была больной. Она просто открыла в себе то, о чём даже не подозревала, и теперь не понимала, что ей с этим делать. Ей нужна была поддержка и сон, а не подушки и телевизор. — Ты не будешь против, если мы это выключим? — предложила Аннет, указывая на экран. — Не буду. Прядь подала своей хозяйке пульт, и девушка выключила телевизор. Потом она приказала волосам задёрнуть штору и выключить основной свет, оставив включённым только ночник у кровати сестры. — Тебе наверняка неудобно в костюме. Может, я помогу тебе снять хотя бы пиджак и туфли? — Я не против, — коротко ответила Ваня. Аннет поднялась с кровати и подошла к другому её краю, немного повозилась со шнурками, и стянула с сестры сначала туфли, а потом и носки. Затем пришла очередь пиджака, с которым тоже пришлось попотеть, чтобы расстегнуть пуговицы, но в конце концов Ваня осталась в одной рубашке и брюках. — Так полегче? — осторожно спросила девушка, но Седьмая не ответила: она задремала, положив руки вдоль тела, и мерно дыша. Аннет улыбнулась, поставила туфли у кровати, развесила пиджак на кресле, и тихонько пошла к выходу, где наткнулась на Элиссон, которая будто застыла во времени. — Эй, Элис, ты в порядке? — Восьмая легонько коснулась рукой чужого локтя. Третья вздрогнула, переводя взгляд с тёмного неба на сестру, и будто не понимая, как она здесь оказалась. — Аннет? Ты долго. Пятый не хватится? — Не переживай об этом, у тебя своих проблем достаточно, — девушка погладила сестру по плечу. — Иди к себе, ладно? — Хорошо. А ты не бойся Ваню, — Аннет прищурилась, — она не причинит тебе вреда. Элиссон посмотрела на неё с такой болью, что девушка поняла: ей сейчас не до Вани. Она изо всех сил пытается отвлечься от Клэр, но не может: даже её способность здесь бессильна. — Элис, знаешь, тебе стоит отдохнуть. — Наверное… — Поспи, а завтра мы со всем разберёмся, — Восьмая слегка толкнула её в номер. — С ними всё будет хорошо, слышишь? Третья обречённо кивнула, входя в комнату, и закрывая дверь прямо перед носом сестры. *** Аннет, игнорируя лестницу, взобралась на третий этаж, зацепившись волосами за хлипкие перила. Подъём вышел не очень удачным: девушка больно ударилась пятками о бетонную площадку, громко ойкнув. Но по крайней мере, пряди ей послушны, и не пытаются сбросить вниз или задушить. Она поёжилась от мысли, что много лет делила собственное тело с другим существом, которое оказалось не самым дружелюбным. Хорошо, что она хотя бы сейчас избавилась от него. Скрипнула дверь, и девушка вошла в номер, где Клаус пересчитывал деньги, а Пятый листал отцовский блокнот. Всё казалось таким мирным и спокойным, будто они просто собрались в гостиной, где каждый занимается своими делами, а не сидят порознь, продумывая план спасения мира. — Нет, Бен, я ещё не разобрался со всем этим твоим появлением, — неожиданно отмахнулся от пустоты Клаус. — Зараза, сбил. — Привет, Бен, — улыбнулась Аннет, обозначая своё присутствие. «Как же мне тебя не хватает… » — вдруг услышал чужие мысли Четвёртый. Он оторвался от кучки денег и поднял глаза на сестру, которая выглядела совсем иначе, чем когда уходила: в серых глазах потух огонёк, волосы поникли, пальцы напряжённо теребили грязное кружево на уцелевшем рукаве. Её будто кто-то обидел, но она упорно отказывалась говорить об этом. — Что-то случилось, Эн? — спросил Пятый, отрываясь от блокнота, и строго смотря на девушку. — Нет, всё хорошо. Я просто устала, — прозвучало не очень убедительно. — Врёшь. Ты как в воду опущенная, — мальчик положил блокнот страницами вниз, чтобы не потерять место, на котором остановился, и подошёл к Аннет. — Кто-то обидел? Диего какую-то херь опять сморозил? — Нет, всё нормально, говорю же, — она села на кровать у окошка, и облокотилась руками о коленки. — Не переживай. — Я буду переживать, — с нажимом сказал Пятый, садясь рядом, и беря её рукой за подбородок, чтобы повернуть лицом к себе. — Ты можешь всё рассказать мне… Восьмая невольно обратила внимание на то, какие же у него горячие руки. — Я знаю, но меня правда никто не обидел, — она чуть улыбнулась, смотря прямо в блестящие глаза. Пятый устало посмотрел на неё, потом зыркнул на Клауса, будто пытаясь получить подтверждение правдивости слов, а после нехотя убрал руку с чужого подбородка. Он чувствовал, что Аннет врёт, но не очень хотел в это вдаваться: если бы случилось что-то серьёзное, она не стала бы молчать, а сразу бы всё выложила, как есть. — Пятый, не докапывайся, — неизвестно откуда рядом появился Клаус. — Ей нужно развеяться. Конечно, она не может отвлечься ни от чего. Шутка ли, в шестнадцать во времени прыгнула, — он протянул руку девушке. — Пойдём в этот универмаг рядом, купим нам какую-нибудь переодевачку, а то в этом, — он обвёл взглядом порванное платье и свою грязную одежду, — только с бомжами драться. Аннет улыбнулась, принимая руку, и поднимаясь на ноги. — Это хорошая идея. — Я так не думаю, — с сомнением протянул Пятый. — Ой, не занудствуй, и дай ребёнку погулять, — фыркнул Четвёртый, направляясь к двери. — Вернёмся не особо поздно, а ты пока читай эту отцовскую хрень. *** Они почти не разговаривали, просто шли, держась за руки, и рассматривая мерцающие в небе звёздочки. — Можешь себе представить, что через каких-то семь лет это всё исчезнет? — тихо спросила Аннет, глядя на белый диск Луны, частично съеденный тенью. — Знаешь, сейчас уже могу. Но давай не будем об этом, — Клаус улыбнулся, и Бен, шагающий рядом с ним, тоже. Повисло молчание. Масляно-жёлтые пятна света от фонарей чередовались с непроглядной чернотой асфальта, от которого в воздух поднимались душные волны горячего воздуха. — Скучаешь по Бену, да? — нарушил тишину Четвёртый. — Конечно… Ты и представить не можешь, как сильно. — Когда я разберусь, как это работает, я обязательно дам вам поговорить, — пообещал Клаус, останавливаясь в одном из пятен света. — Правда? Вместо ответа парень протянул ей мизинец, и девушка «скрепила клятву», сцепив собственный мизинчик с его. Это казалось таким по-детски глупым, что хотелось засмеяться. Все считают, что клятва на мизинчиках не имеет смысла, но в то же время все знают, что всё имеет смысл, если ты в это искренне веришь. Автоматические двери универмага со светящейся табличкой «24/7» гостеприимно разъехались, обдавая ребят потоком непривычно холодного воздуха, от чего оба поёжились. Помещение было просто огромным: множество рядов с самыми разными товарами тянулись на многие метры в глубину магазина. Казалось, здесь можно легко потеряться, но их это не смутило. — Здесь всё немного иначе, чем было у нас, — протянула Аннет, рассматривая полки с акционной тушёнкой в банках. — Это что, запасы на случай конца света? — Актуально, ничего не скажешь, — усмехнулся Клаус, подкатывая к сестре тележку. — Пойдём, у нас же сегодня шопинг! Дребезжа колёсиками по стыкам плитки, ребята двинулись в сторону ряда с одеждой. На вешалках в женской части болтались футболки, укороченные топы со спущенным плечом, какие-то непонятные юбочки, шорты, джинсы с заниженной талией, и какие-то просторные штаны, больше похожие на домашние. В целом, вещи были самыми обыкновенными, но Аннет, которая не выходила из дома в это время, они казались такими странными и причудливыми, что она не могла удержаться от того, чтобы потрогать их руками или приложить к себе, чтобы понять, как это могло бы смотреться. — Как же странно тогда одевались, — пробормотала она, рассматривая топ, состоящий из одних только блестящих пайеток. — А мне кажется, прикольно, — пожал плечами Клаус, чья кудрявая шевелюра торчала из соседнего ряда. — Ты только посмотри! — он поднял над головой рубашку, расшитую крупными жёлтыми подсолнухами. — Просто красота! Я беру это. Восьмая улыбнулась, продолжая копаться в куче вещей на вешалках. Тут ей на глаза попался комбинезон из светлой джинсы с большим карманом на груди, на котором были вышиты маленькие жёлтые утята. Рядом с ним висела белая футболка с вышитыми на рукавах ромашками. Такое она бы с удовольствием носила, поэтому девушка, не утруждаясь посмотреть на ценник, забросила находки в тележку, случайно скинув на пол ещё несколько вещей, и направилась в соседний ряд. Там она наткнулась на Клауса, который изо всех сил старался умерить свои восторги по поводу потрясающей одежды. — Ты только посмотри, Энни! Какое всё красивое и качественное, а цены ну просто смешные! У нас такого не найдёшь, поэтому греби, пока можешь, — парень кинул в тележку пару цветных рубашек, какие-то шорты, и узкие джинсы, вышитые по краю разноцветными полосками. — Пойду что-нибудь для Пятого поищу, а то в его форме нас примут за сумасшедших косплееров, — он снова нырнул в вешалки с одеждой. — Нужно взять что-то для сна, — вспомнила Аннет, увидевшая большую корзину, полную безразмерных вещей, с табличкой «Всё за доллар». Она запустила туда руки и вытащила на свет божий три огромных белых футболки. С бельём решила не заморачиваться, его можно и постирать, а одежду для братьев она подбирать не решилась. По крайней мере, Клаус точно спит в одних трусах, а Пятый… Подумав секунду, девушка решила, что Пятому тоже стоит взять футболку, потому что спать в его рубашке и пиджаке, как она считала, просто невозможно. В конце концов, к кассе они подошли часа через полтора, с полной тележкой одежды и еды (если две бутылки йогурта с персиком, молоко, макароны, батон черствоватого хлеба, четыре коробки сигарет, и три пачки подушечек с какао и ванилью можно считать едой). Кассир, высокая шатенка с причудливым именем, которое Аннет не смогла разобрать, очень долго паковала покупки в большие бумажные пакеты, а потом ещё дольше искала сдачу, постоянно косясь на длинные рыжие волосы, которые тянулись почти по всему залу. — А ты, случайно, не Прядь? — вдруг спросила она. — Случайно, нет, — резко сказал Клаус, забирая пакеты, и поворачиваясь к выходу. — Эх, а жаль, — вздохнула шатенка, провожая ребят взглядом. Воздух на улице показался непривычно горячим и влажным. Они будто нырнули в огромный бассейн с тёплой водой, с одним только отличием, что не промочили одежду. Ночь была спокойной, немного душной, но всё равно очень приятной — в небе тихо мерцали белые пятнышки звёзд. Клаус и Аннет шагали рядом, рассматривая плитку под ногами, и размышляя о чём-то своём. Бен плёлся рядом с сестрой, смотря на неё с такой невыносимой тоской, что Четвёртый поёжился. Казалось, ничего не предвещало беды, но вдруг в спину Восьмой кто-то врезался, довольно громко ругнувшись. Девушка повернулась, и в ужасе застыла: перед ней стояла та девочка из мотеля, Ди. Она выглядела просто ужасно: грязные волосы слиплись, в них застряли веточки и какие-то листочки; одежда вся порвана и заляпана бесформенными тёмными пятнами; на ногах нет ни обуви, ни носков, и они все в кровоточащих царапинах; руки покрыты кирпично-бурыми пятнами; в карих глазах застыл необъяснимый ужас. — Господи, что с тобой стряслось? — только и смогла выдавить Аннет, присаживаясь перед подростком на корточки. — Теперь я сирота.. — тихо ответила Ди. Её подбородок затрясся, нижняя губа по-детски нелепо поджалась, и через мгновение девочка заплакала, громко хлюпая носом. — Ну-ну, тише, — девушка обняла её, крепко прижимая к себе, и показывая застывшему рядом Клаусу страшные глаза. — Не нужно плакать, солнышко, — она подхватила на руки Ди, резко выпрямляясь, позволяя девочке реветь в плечо и так уже испорченного платья. — Сейчас мы пойдём к нам, ты умоешься, а потом всё-всё расскажешь, ладно? Ответа не последовало, так что Аннет, подтолкнув Четвёртого прядью, широкими шагами двинулась в сторону мотеля.