Обычная жизнь.
21 августа 2020 г. в 13:59
Из душной темноты ночи вышла невысокая фигурка. Она всё ещё стояла в тени, и было очень сложно разобрать, кто это, но явно выделялся большой ящик, который она держала в руках.
— Ну и наломали же вы дров, — голос казался странно знакомым.
Негромкий, спокойный, странно-безразличный. Так говорил всего один человек, которого они знали.
Грета.
Но ведь это просто невозможно… Она же осталась в 2010, должна была умереть под обломками, либо же до сих пор гнить там, скрашивая вечное существование опустошением запасов алкоголя, как это делал Пятый.
Но сейчас она стояла прямо перед ними в белой футболке, жёлтом сарафане по колено, белых носках, и коричневых туфлях на шнуровке. Её слегка отросшие угольно-чёрные волосы были собраны в два маленьких хвостика, а часть чёлки заколота набок невидимкой с маленькими белыми пушистыми шариками, слегка напоминающими хлопок.
— Я тоже рада вас видеть, — она спокойно подошла ближе, и улыбнулась, чуть подняв брови.
— Грета? — недоверчиво спросила Аннет, увидев знакомое лицо.
— Угадала.
— Но как…
— Это невозможно, — перебил её Пять, который выхватил у Диего один из его ножей. — Просто невозможно, — он загородил собой Восьмую, направляя на девушку оружие.
— Невозможное возможно, Пятый, — спокойно улыбнулась она, ставя на землю то, что они сначала приняли за ящик. — К тому же, ты всегда можешь проверить, — она спокойно обвела руками своё тело, — настоящая я не может умереть.
— Блефуешь.
— Так проверь.
Мальчика выводило из себя это безразличное спокойствие. Он медленно подошёл к девушке, держа оружие наготове.
— Ты всё ещё можешь просто уйти.
Она только усмехнулась, хватая его за руку, и заставляя возить нож себе в грудь. Потом ещё раз, и ещё, разрывая жёлтый вельветовый сарафан. Последний удар Пятый нанёс по горлу, оставив оружие в её теле, и отошёл на несколько шагов назад.
— Знаешь, это довольно неприятно, — спокойно произнесла Грета, которая даже не шелохнулась, пока он ранил её. — Но, — она легко выдернула нож из шеи, и протянула его мальчику, — не смертельно.
Рана на её горле уже затянулась, не оставив и шрама: только бледная ровная кожа. Сарафан, конечно, испорчен с концами, но её это не особо волновало: она просто смотрела на Харгривзов так, как никто до этого не смотрел: со счастливой улыбкой, и светящимися от радости глазами.
Это точно была самая настоящая Грета Шварц.
— Как ты выжила? — напрямую спросил её Диего, который удивлённо разглядывал нож, на котором не осталось и капли крови.
— Это очень долгая история, — она непринуждённо отряхнула одежду, — но сейчас в наших руках всё время мира, так что я расскажу.
— Может, пойдём в номер? — предложила Аннет. — А то стоять на улице такое себе удовольствие.
— Отличная идея, — она направилась в сторону мотеля. — Кстати, я очень голодна. Есть что-нибудь из еды?
— Да, конечно, — Восьмая догнала её, чтобы идти наравне, и Пятый, неотрывно следивший за Гретой, понял, что со спины эти двое похожи, как близнецы, не считая волос.
«У нас есть всё время мира», — пробормотал он себе под нос, шагая вместе с остальными. Эти слова были очень знакомыми, и ничего хорошего не предвещали.
Четвёртый и Делия шли в самом конце. Парень тоскливо смотрел вслед Шварц, а девочка в открытую пялилась на Клауса, который этого в упор не замечал.
— А ты чё такой тухлый? — не выдержала Ди.
— Я не тухлый.
— Тухлый, даже воняешь, — она сморщила нос, пихая его локтем. — Эта Грета тебе что-то сделала?
— Нет. Скорее, я ей…
— Ну и молчи, молчун, — фыркнула девочка, отходя от парня, который даже не повернул головы в её сторону.
Ничуть не расстроившись из-за потери компании, Делия попыталась пристроиться к Пятому, но тот лишь очень недружелюбно зыркнул на неё, и девочке пришлось идти в одиночестве, напевая под нос какую-то чушь, которая заела в голове, не обращая внимания на то, что из-за её пения слегка вибрирует асфальт под ногами.
Когда они подошли к главному входу в мотель, и ничего не подозревающая Грета открыла дверь, — звякнули колокольчики, и из-за двери выглянул Зак, который завёл руки за спину, нервно улыбаясь.
— Здравствуй, — Шварц чуть склонила голову, — можешь немного подвинуться: ты загородил проход.
— Где Делия? — дрожащим голосом спросил парень, пытаясь заглянуть за спину девушкам, загородившим от него всех остальных.
Ди, которая стояла позади остальных, побледнела, услышав это, и медленно отступила на несколько шагов назад, явно продумывая путь к отступлению. Зак обожал отца, и явно догадывался, что произошло в квартире, а идти в участок, и признаваться в убийстве девочке очень не хотелось. При всей своей безбашенности Делия понимала, что на неё повесят убийство всей семьи, как минимум потому, что она была единственной, кто не явился на допрос, да и просто не был в квартире после преступления, да и тот оглушённый полицейский…
Она сделала ещё несколько шагов назад, но тут её крепко схватили за локоть, возвращая на место.
— И куда это ты собралась? — прошипел ей в ухо Пятый.
— Подальше отсюда. И вообще, не дыши мне в уши, — она попыталась вывернуться, но не вышло: мальчик заломил её руку за спину. — Эй, больно! — вскрикнула она.
По телу Пятого прошла волна энергии, которая чуть не отбросила его от девочки, но он не отпустил её, понимая, что этого ребёнка нельзя потерять: слишком много знает.
Зак напрягся, услышав знакомый голос, и двинулся на звук, бесцеремонно оттолкнув Грету и Аннет. Когда открытой стала его спина, стало понятно, что в руках парень сжимает топор.
— Чёрт, нет! — воскликнула Восьмая, порываясь подскочить к нему, но Шварц оказалась быстрее: она одним резким движением оказалась прямо перед Заком, загораживая собой дорогу.
— Не смей, — коротко приказала она.
— Эта тварь убила всю мою семью! — взревел парень, пытаясь отбросить с дороги девушку, но та будто вросла в асфальт.
Ди снова дёрнулась, на этот раз вырываясь из хватки Пятого, и кидаясь куда-то прочь от мотеля, в ужасе оглядываясь на брата.
— Стой! — одновременно заорали Пять и Зак, бросаясь за ней.
— Он меня прикончит!
— Не прикончит! Чёрт, бегать отвратительно! — мальчик сжал кулаки, исчезая в голубой вспышке, и перемещаясь в переулок, где за мусорным баком уже сидела дрожащая Ди. — Вставай!
— У него топор, идиот! Он прикончит всех нас! — девочка истерично всхлипнула, обхватывая колени руками.
— Прикончи его, в чём проблема?
— Он мой брат. Я не могу этого сделать, — последние слова вырвались на волю, оставшись вмятинами на железном баке. — Я не могу контролировать это! Мне страшно, блять! — каждое слово волной звука врезалось в тело мальчика, отбросив его к самой стене, и ударив головой о кирпич.
Послышались громкие шаги, и в переулок влетел Зак, который уже не прятал оружие за спиной.
Ди сжалась в комочек за мусорном баком, чувствуя, что все звуки вокруг будто поглощают её, залезают в уши, и она слышит, как кричит новорождённый ребёнок в больнице в нескольких милях отсюда, как с жутким скрежетом сталкиваются два автомобиля на шоссе, как рыдает чья-то мать, зарываясь руками в сырую землю на городском кладбище, как ужасающе громко стучат шаги её брата, который идёт прямо к ней.
— А вот и ты, тварь, — Зак появился прямо перед ней, покачивая топор в руке.
Делия зажала рот руками, смотря на парня полными слёз глазами. Она не хотела калечить или убивать его, не хотела лишаться остатков семьи, но и умирать тоже не хотела.
— Молчишь, тварь. Наверняка, радуешься, что убила их, — процедил Зак, с ненавистью смотря на девочку. — Зато на площади ты играла в героиню.
Девочка бросила взгляд на распластанного у стены Пятого, который не шевелился, и крепче стиснула зубы. Вдруг в её уши ворвался стук туфель и быстрое-быстрое дыхание, а через несколько мгновений она увидела, что в переулок вбежал ещё один человек.
— Ты не пожалела даже Лиззи… — парень поднял руки с топором над головой. — А я не пожалею тебя. Раз… Два… — парень закрыл глаза, и топор полетел вниз, готовясь раскроить чужую голову.
— Три, — внезапно перед ним выросла Грета, которая закрыла собой Ди.
Послышался отвратительный треск, и острие топора, проломив череп, вонзилось в её голову. Подобно уродливому рогу, топор торчал из чужого лба, а от удара по голове прошла кровавая трещина. Парень в оцепенении смотрел, как девушка, даже не пошатнувшись, спокойно обхватывает деревянную рукоять и, слегка напрягшись, выдёргивает оружие из головы, протягивая его владельцу.
— Ещё одна попытка? — спокойно поинтересовалась она.
Рана на её голове стремительно затягивалась: раздробленные части черепа срастались воедино, капилляры натягивались заново, кожа и волосы будто появлялись из воздуха, возвращая Шварц привычный вид.
Зак в ужасе посмотрел на неё, протянул руку к топору, но не взял его: с глухим стуком рухнул в обморок прямо на асфальт.
— Тогда я сюда положу, — она спокойно положила оружие на землю рядом с парнем, и повернулась к Ди. — Что с тобой?
Девочка не ответила, только тихо замычала, покачиваясь на месте, и испуганно смотря на девушку.
— Вот как… — Грета опустилась на корточки перед ней, и ласково улыбнулась. — Дай мне ручки, дорогая.
Девочка отрицательно помотала головой.
— Давай же, не стоит бояться, — девушка осторожно поднесла свои ладони к чужому лицу, и отняла руки ото рта. — Ничего сложного, видишь.
Губы Делии, сжатые в тонкую, побелевшую от напряжения нитку, дрожали, сдерживая волну звука. Шварц запустила руку в карман, и достала оттуда небольшой флакон и маску.
Грета натянула на себя маску и несколько раз нажала на дозатор флакона. В воздухе повис запах ванили и ещё чего-то сладкого. Он обволакивал всё тело Ди, оседая в носу и лёгких, заставляя девочку прикрыть глаза, и расслабить губы.
— Получше? — заботливо спросила девушка.
— Д-да, — Делия с облегчением выдохнула, чувствуя себя странно спокойно. — Стоп. Я могу нормально говорить?
— Если можешь, тогда вставай. Нужно идти к остальным, — Грета подала ей руку, помогая подняться, и отряхнула широкие штаны. — Ах, да, точно, — она слегка хлопнула себя по лбу, и подошла к Пятому, садясь рядом с ним на корточки.
Она осторожно попробовала его пульс, и с облегчением выдохнула, когда почувствовала заветное сердцебиение. Жив.
Девушка мягко тряхнула мальчика за плечи, приводя в чувство, но тот не открыл глаз. Тогда она снова запустила руку в карман, достав оттуда маленькую коробочку. Когда крышка открылась, наружу вырвался резкий запах нашатыря, от которого Пятый резко встрепенулся, распахивая глаза, и удивлённо смотря на Грету.
— Грета? Нашла туфли?
— Нашла-нашла, — усмехнулась девушка, подавая ему руку, и помогая подняться на ноги.
Мальчик осмотрелся, а потом резко перевёл взгляд на Шварц, которая спокойно стояла рядом с Делией.
— Что произошло?
— Тебя оглушили.
— Ты убила этого идиота с топором?
— Нет, он просто отдыхает.
— Девочка цела?
— Как видишь. И вообще, ты задаёшь слишком много вопросов. Пойдём, — Грета направилась в сторону мотеля, а за ней пошла и Ди.
Пятый, сжав кулаки, попытался переместиться, но ничего не вышло. Он попробовал снова, но всё равно стоял на том же месте.
— Ах, это, — Шварц притормозила, — пройдёт через полчасика. Нейтрализатор быстро выветривается.
— Какой, к чёрту, нейтрализатор? — воскликнул мальчик, догоняя её.
— Изобретение моей подруги. Помогает успокоить нервы, — девушка подмигнула ему, толкая входную дверь.
В помещении все взгляды сразу же устремились на вошедших. Аннет взволнованно поднялась с широкого чемодана, который мальчик очень быстро узнал.
Временной чемодан.
Неужели Грету выслала Комиссия? Но ведь она не пытается их убить, или как-то навредить…
— Пятый, она не хочет нам зла, — послышался тихий голос Клауса из угла. — Поверь мне.
Шварц сделала вид, что не услышала этих слов, просто улыбнулась Восьмой, и подхватила чемодан с пола.
В Грете что-то очень изменилось. Она явно стала старше, причём выдавала это не внешность, а её манера говорить, двигаться, даже улыбаться. Этот человек явно отличался от той Греты Шварц, которую он встретил раньше. А это значило только одно: для неё прошёл явно не один день с момента апокалипсиса, и ей будет что рассказать. И что-то подсказывало, что рассказ будет совсем не таким спокойным и размеренным, как сама Шварц.
***
Все собрались в номере 31С, где жили Аннет, Пятый, и Клаус. Выбор пал на эту комнату, потому что она была самой большой из всех, которые имелись в их распоряжении.
Ваню устроили на кровати, потому что переживали, что она слишком устала за сегодняшний день, а остальные же расположились как попало: Восьмая, Второй, и Пятый на полу, Лютер и Элиссон на шатких креслах, Ди и Клаус на кровати последнего, а Грета, в компании пачки хлопьев и йогурта, на кровати Ди.
Повисло неловкое молчание, прерываемое только шуршанием пачки сухого завтрака, и стуком ложки о фаянсовую тарелку.
— Хорошо сидим, — вырвалось у Делии.
— Не то слово, — отозвалась Шварц, перемешивающая еду в тарелке.
— Ты обещала рассказать нам о том, что произошло, — напомнила Аннет, в ногах которой всё ещё стоял чемодан.
— Да, я помню, — Грета улыбнулась. — Что же, я ушла за ботинками…
Клаус напрягся, смотря в упор на девушку, не слыша того, что она рассказывает, но видя всё это в чужих воспоминаниях.
Flashback
1 апреля 2010 год.
Она отвернулась от Пятого, скользнув в полумрак закулисья и замерла, будто ожидая чего-то.
— Спасибо. Спасибо тебе, — тихо донеслось со сцены, и девушка слегка улыбнулась, понимая, что мальчик обращается именно к ней, перешагнув через собственную неприязнь.
В носу защекотало, но она подавила в себе желание выскочить обратно и остаться с ними, пережить всё то, что им предстоит… Остаться с Клаусом. Но ей не в первый раз лишать себя счастья, потому Грета, сжав кулаки, прошла в самый угол, спряталась за старым фортепиано, которое непонятно зачем стояло здесь.
Она почему-то знала наверняка: остановить конец света не удалось, как бы они ни старались. Но Харгривзы спасутся любой ценой: Пятый не допустит их смерти.
Грета сидела, прижав колени к груди и опустив голову, стараясь не вслушиваться в голоса на сцене, и ни о чём не думать. Ей предстояло вечное существование в апокалипсисе, но так не хотелось в это верить: лишиться всего в 21 год — это ужасно.
Хотелось думать, что у них всё получилось, что мир спасён, что они снова смогут жить, как прежде. Обманывать себя, тонуть в глупых мечтах, забывая жестокую реальность.
Вдруг послышался шум, и на мгновение пространство вокруг неё осветилось голубой вспышкой, которая погасла через мгновение, уступив место пустой темноте. Внезапно мир взорвался чудовищным гулом: печально взвизгнуло фортепиано перед ней, и по всему телу пронеслась обжигающая волна пламени, сносящая всё вокруг. Грета закричала, чувствуя, как на ней горит одежда, прилипая к телу и будто въедаясь в него, становясь частью кожи. Девушка подскочила на ноги, чувствуя босыми ступнями горячую, дрожащую поверхность закулисья. Здание театра вибрировало, с потолка сыпалась крошка штукатурки и камня, оседающая на её теле.
Она выскочила на сцену, где всё ещё лежало тело Куратора в обугленной одежде. Кроваво-красный занавес полыхал, от чего вся сцена была похожа на громадную дымящуюся духовку. Грета закашлялась, спрыгивая в зал с поваленными креслами, и кидаясь к выходу, зажимая нос руками. Она с трудом открыла дверь, выходя в главное фойе, где было куда прохладнее, чем в зале. Зрелище открылось просто чудовищное: золотистая лепнина вперемешку с кусками крыши осыпалась на шикарный красный ковёр, покрыв его серой плёнкой пепла; мраморные колонны покрылись трещинами и едва-едва держались, чуть не рассыпаясь; тут и там лежали трупы людей в вечерних костюмах; а посреди зала, подобно уродливой статуе, чернела огромная дымящаяся глыба, пахнущая серой. Грета, стараясь не наступать на тела и не смотреть на пол, пробиралась к выходу, кашляя от отвратительного, душного запаха.
Смерть.
Вдруг совсем рядом послышался сдавленный кашель, и Шварц бросилась к источнику звука. На земле распласталось тело совсем юной девушки со слипшимися от крови светлыми локонами. Она с трудом дышала, пытаясь подняться на ноги, но не могла, поэтому лишь шумно кашляла, сплёвывая на дорогой ковёр сероватые комки мокроты, перемешанной с кровью.
— Тише-тише, — Грета присела рядом, приподнимая чужую голову, и с тревогой заглядывая в травянисто-зелёные глаза. — Ты не одна. Я рядом…
— Моя голова, — прохрипела девушка, снова заходясь в ужасном кашле. — Мне больно…
Шварц испуганно забегала глазами по помещению в поисках воды, и ей повезло: недалеко валялась полупустая пластмассовая бутылка.
— Потерпи немного, — она подскочила на ноги, и побежала к спасительной бутылочке.
Воды внутри было очень мало, и она была очень горячей, практически обжигающей, но Грете было всё равно. Она вернулась к девушке, и снова приподняла её голову, поднося горлышко к чужим губам, и слегка наклоняя бутылку.
— Давай, выпей немного, станет легче, — уговаривала Шварц, ласково гладя пострадавшую по плечу.
— Больно… — девушка закрыла глаза, с трудом глотая горячую, пахнущую пластиком, воду.
— Скоро боль уйдёт, — Грета закусила губу, с болью смотря на несчастную, которая всё ещё пила мелкими глоточками. — Уйдёт… — тихо повторила она.
— Я Элли. Хочу, чтобы ты знала моё имя, пока я ещё могу его сказать, — прохрипела девушка, отодвигая от своих губ бутылку.
— Ты не умрёшь, слышишь? — Шварц покачала головой, стягивая с пострадавшей туфли вместе с носками, и сооружая из них подобие подушки для неё. — Я не дам тебе умереть.
Элли не ответила, только печально улыбнулась, не открывая глаз. На глаза Греты навернулись слёзы, но она не позволила себе плакать, только села у её головы, и бережно раздвинула окровавленные волосы. Её взгляду открылась ужасная открытая рана, сочащаяся густой, чёрно-бордовой, кровью. Череп не был проломлен, но оставалась огромная вмятина в голове и рассечённая кожа, лохмотьями обрамляющая, припорошенную сероватым пеплом, рану.
— Господи, — прошептала Шварц, судорожно продумывая, что бы она могла сделать, чтобы спасти чужую жизнь.
Никакого спирта, бинта или банальной зелёнки не было рядом. Всё врачи мертвы, больницы и аптеки разрушены, закрывшись навсегда. Они единственные живые существа в радиусе многих километров, и помочь им никто не может.
Захотелось выть от собственной беспомощности, заставить этот звук эхом разлетаться по полуразрушенному театру, отскакивать от стен и стёкол в разбитых рамках фотографий…
— Ты не умрёшь, — Грета говорила это будто на автомате, гладя чужую голову, и даже не замечая собственных слёз, бегущих по щекам.
Она закрыла глаза, отказываясь видеть что-либо перед собой. Отказываясь видеть смерть, с которой она сама ходит под руку, заключив ужасный контракт.
Вдруг воздух вокруг неё будто сжался, заставляя судорожно вздыхать, притупляя остальные чувства. Глаза распахнулись против её воли, но она не увидела разрухи, царящей в театре. Перед ней была лишь молочно-белая пустота. Грета опустила взгляд, но не увидела ни ковра, ни Элли, ни пепла… Только собственные руки, мерцающие голубоватым светом. Она удивлённо моргнула, услышав спокойные шаги.
Перед ней стояла миловидная женщина, лет 48, с длинными тёмными волосами. На ней была зелёная льняная юбка в пол, и белая блуза на пуговицах. На лбу, и в уголках глаз, залегли мелкие морщинки, но это её ничуть не портило. Незнакомка будто лучилась теплом и светом, и она смотрела на Грету с такой нежностью и любовью, что девушка слегка поёжилась.
— Ты сможешь, милая, — женщина подошла ближе, и опустилась перед ней на колени. — Моя дочь сможет всё, — с этими словами она подалась впёрёд, ласково целуя Шварц в лоб.
— Мама.? — прошептала девушка, чувствуя, как ото лба по всему её телу течёт тепло, заполняя её изнутри, накапливаясь в руках, заставляя их сиять, будто в её ладонях сосредоточилась крошечная вселенная.
— Я люблю тебя, милая, — незнакомка отстранилась, и, слегка улыбнувшись, растаяла в белой пустоте.
А через мгновение Грету будто выбросило обратно в реальный мир. В нос ударил запах серы и смерти, а под пальцами почувствовались мягкие светлые волосы. Девушка опустила глаза вниз, и увидела, что её ладони, прижатые к чужой голове, продолжают сиять, а от её прикосновений под чужой кожей бегут миллионы голубых ручейков, пронизывающих ослабевшее тело. Это выглядело поистине завораживающе: Элли будто светилась изнутри, а сияющие ручейки вливались в её волосы, превращая их из светлых в ярко-голубые, рана на черепе затягивалась, кровь возвращалась в тело, снова наполняя его жизнью, а вмятина в кости выпрямилась, вернув голове нормальную форму.
Грета не могла перестать смотреть на то, что делает сейчас. Она возвращает жизнь человеку. Делится частичкой собственного бессмертия, взамен на чужое существование. Наверное, она зря это сделала, но пути назад уже нет.
Шварц с трудом отняла руки от чужой головы, наблюдая как сияние угасает, и как начинает слегка шевелиться Элли. Она открыла глаза, и Грета невольно залюбовалась: немного смуглая кожа, мелкие веснушки на щеках, круглый носик, светлые-светлые брови и ресницы, тонкие губы, чудесные травянисто-зелёные глаза, заглядывающие прямо в душу, и ярко-голубые локоны, рассыпавшиеся по пепельно-красному ковру.
— Что случилось? — тихо спросила Элли, удивлённо смотря на Шварц, которая слегка побледнела. — Я уже не умираю?
— Похоже, нет.
— Где мы? — девушка приподнялась на локтях, осматривая театр сквозь сероватое марево. — Здесь отвратительно пахнет.
— В театре. Просвящаемся, — Грета слегка улыбнулась.
— Произошёл теракт? Кто-то взорвал театр? — Элли поднялась на ноги, отряхиваясь от пепельной пыли.
— Теракт вселенского масштаба.
— А это что такое? — девушка подошла к дымящейся глыбе, с интересом рассматривая её.
— Террорист, — Шварц подошла к ней, и обняла за плечи. — Мы остались одни на планете. На долгие, долгие годы.
Элли выглядела растерянной. Она посмотрела на Грету, как на сумасшедшую, и, сбросив её руку со своего плеча, кинулась к выходу из театра. Её длинное синее платье в мелкий цветочек взметнулось в такт бегу, подняв облачко пепла. Шварц вздохнула, неспешно двигаясь за девушкой, которая распахнула дверь на улицу, и застыла, поражённая увиденным: пылающие останки домов, воющие сирены в раскуроченных автомобилях, груды сероватых камней, и кружащийся в воздухе пепел, оседающий на волосах. Элли выглядела непривычно живой посреди этого безумия, а Грета будто сливалась с пейзажем, нервно теребя пальцами грязное платье.
— Апокалипсис… — прошептала девушка, падая на ступени театра, и в страхе смотря на ужас, представший её глазам.
— Новый мир, — Шварц опустилась рядом с ней, и взяла в свою руку чужую ладошку, слегка сжав её. — А мы теперь его хозяйки.
— Я даже не знаю твоего имени, — Элли грустно усмехнулась.
— Грета. Рада познакомиться.
— Взаимно.
Они сидели так ещё очень долго, ни о чём не говоря, просто разглядывая, как тухнут красноватые огоньки костров, и ночь будто сжирает все цвета, оставляя лишь чёрную темноту.
— Мы не выживем здесь, — через несколько часов нарушила тишину Элли.
— Не говори так.
— Это почему?
— Я вернула тебя с того света, — просто ответила Грета, слегка поворачивая на неё голову. — И теперь у тебя синие волосы.
— Синие? Ты серьёзно? — девушка подняла брови.
Вместо ответа Шварц протянула ей осколок зеркала, валявшийся рядом.
— Какой ужас, — протянула Элли, рассматривая себя, — он мне не идёт!
Казалось, её не удивило то, что её вернула к жизни какая-то девушка, которая совсем недавно ей не была знакома. Зато новый цвет волос — это проблема.
— Нужно найти место для ночлега.
— Давай останемся прямо тут, — не отрываясь от зеркальца, предложила девушка.
— Не замёрзнешь?
Элли слегка улыбнулась, потом вытянула руку вперёд, немного напряглась и прикрыла глаза. Через несколько секунд перед ней появились два больших одеяла, висящие в воздухе, покачиваясь. Как ни в чём не бывало, девушка взяла их в руки, одно протянула Грете, а сама принялась устраиваться на верхней, самой широкой ступеньке, расстилая своё одеяло прямо на холодном камне. Потом она спокойно улеглась, похлопав рукой по пустому месту рядом с собой. Шварц, даже не задумываясь, подошла к ней, ложась рядом, и укрывая обеих вторым одеялом.
Элли повернулась к ней лицом, и даже в темноте Грета увидела, как блеснули её необыкновенные глаза. Она улыбнулась, чувствуя, что новая знакомая бесцеремонно закидывает на неё ногу, прижимаясь ближе.
— Ты телекинетик, верно?
— А ты бессмертная.
— Не вижу смысла скрывать.
Они какое-то время смотрели друг другу в глаза, а потом одновременно рассмеялись.
— Два одиночества, — фыркнула Элли.
— Не то слово…
Они ещё полежали рядом, ничего не говоря, а потом Шварц почувствовала, что её глаза отказываются открываться, и провалилась в пустой, беспокойный сон, полный непонятных вспышек, и неизвестных ей лиц.
21 июня 2010 год.
Они шли по той части города, где ещё никогда не гуляли. Погода стояла на удивление хорошая: солнце светило сквозь сероватые тучи, дул лёгкий ветерок, заставляющий пепел под ногами подниматься в воздух, закручиваясь в причудливые спиральки.
— Грета, смотри, что нашла! — Элли кричала это из какого-то магазина с чудом сохранившейся витриной.
Грета с интересом побежала к подруге, чтобы увидеть, что же такого она откопала. Магазин оказался чем-то вроде склада для химиков или фармацевтов. На полках лежали припорошенные пылью пробирки, колбы, спиртовки, таблетки сухого горючего, разные трубочки, предназначения которых она не знала.
— Ты только посмотри… — Элли стояла напротив огромного стеллажа с тысячами разных баночек и склянок, наполненных самыми разными веществами.
— Клад, — иронично протянула Шварц.
— Да ну тебя, — отмахнулась девушка, заставляя какую-то баночку с верхней полки спрыгнуть к ней в руки, и восторженно разглядывая этикетку.
Элли была химиком. При всей своей кажущейся простоте, она обладала завидным умом, который использовала на полную катушку. В школе она часто обскакивала одноклассников по многим предметам, но лучше всего ей давалась химия. Не раз она спасала кабинет и лаборантскую от пожара, поправляя растворы, которые пытались создавать ученики, у которых отношения с этим предметом были очень натянутыми.
Дома у неё имелась небольшая лаборатория, где девушка пробовала свои силы в изготовлении каких-либо составов, предназначение для которых она придумывала уже по ходу дела. Когда ей только исполнилось 17, она случайно смешала вещество, оказавшееся чрезвычайно сильным ядом, но так и не смогла изобрести противоядие. Все тесты на мышах оказались провальными: зверьки умирали через несколько минут после того, как съедали отравленную еду, так что все противоядия попросту не успевали подействовать. До экспериментов на людях дело так и не дошло, о чём Элли очень жалела.
— Давай возьмём здесь кое-что, а дома я немного поколдую над одной штукой, — девушка смотрела на неё умоляюще, и Шварц слегка улыбнулась, кивая. — Супер!
— Тебе не нужно меня спрашивать, Эл.
— Я не хочу тебе мешать, — пожала плечами она, осторожно составляя баночки в деревянный ящик, стоящий неподалёку.
— Ты совсем мне не мешаешь.
— Говоришь, как будто влюбилась, — усмехнулась девушка, разглядывающая этикетку на какой-то банке.
— Да иди ты, — отмахнулась Шварц.
Если бы она и влюбилась, то никогда бы не показала этого. Не умела. Здесь она много думала о том, что произошло между ней и Клаусом. Она явно зажгла в нём искру, но сама не сразу загорелась ей. На это ушло долгое время, будто она переосмысляла саму себя, изучала собственные чувства, которые привыкла скрывать или же просто игнорировать.
Печально осознавать, что за её двадцать с лишним лет это вторая серьёзная влюблённость. Первая произошла в приюте, когда Грете было 15. Её звали Синтия Джонс, и эта девушка была единственной воспитанницей, которая не пыталась как-либо навредить ей. Синтия была на год старше, у неё были мягкие длинные волосы цвета пшеницы, они невероятно красиво переливались на солнце, отсвечивая медовым золотом, и тёмно-карие глаза, обрамлённые прямыми светлыми ресницами. Она не была красавицей: болезненно-худая, нескладная, высокая, слегка сутулящаяся, с невыразительными бровями и лопоухими ушами, но для Шварц она казалась произведением искусства.
Она нередко подглядывала, как Джонс ночью сидит на подоконнике, сжимая в тонких пальцах сигарету из открытой пачки, и выпускает в воздух струйки сизого дыма. Грета лелеяла наивную мечту, что когда-нибудь они будут вместе, и она обязательно отучит Синтию курить, расскажет, что курение убьёт её, и Синтия непременно послушает, потому что будет любить её в ответ…
Но так не произошло. Грета тихо любила до своих семнадцати, пока Джонс не сказали, что она должна покинуть приют, собрав некоторые вещички. Шварц пришла к ней в комнату, выбрав время, чтобы там никого не было, и, дрожа от страха, подошла к ней, повернула чужое лицо к себе, и, поднявшись на цыпочки, неловко ткнулась своими губами в её, сразу же отстранившись. Синтия ничего не сказала, она лишь растерянно посмотрела на девушку, нервно сглотнула, и отвернулась, продолжая складывать вещи в чемоданчик.
Грета тогда будто раскололась внутри на миллион крошечных острых кусочков, расцарапывавших её изнутри. Она не плакала — просто лежала на кровати, сложив руки на груди, и смотря в потолок несколько ночей подряд, безуспешно пытаясь выгнать любимый образ из головы.
А потом жизнь закрутилась, она попала в Комиссию, и неудачная влюблённость забылась сама собой, правда, внутри зародилось это странное чувство, когда страшно открывать свои чувства кому-либо, боясь быть отвергнутым.
Сейчас она боролась с этим, стараясь заставить себя поверить, что над ней не смеются, не издеваются, не хотят унизить, поиграв, и потом вышвырнув куда-нибудь. Четвёртый же не такой: она видела, что он сам боится этих чувств, но проявляет их к ней, переступая через себя.
Шварц часто представляла Клауса рядом с собой, когда гуляла в одиночестве по разрушенным районам. Она делала вид, что говорит с ним, пересчитывая трупы под ногами, а потом понимала, что успела соскучиться. Ужасное чувство.
Задумавшись, Грета облокотилась на какой-то стеллаж, но хлипкая конструкция пошатнулась под её весом, склянки наверху задрожали, и прямо на голову девушки полетела огромная бутылка из тёмного стекла. Она с глухим стуком ударилась о чужой череп, будто отскочила от него, и со звоном рассыпалась по полу острыми осколками.
Шварц отскочила от стеллажа, с опаской смотря на пол. Она потёрла голову, проверяя, не взлохматились ли волосы, а потом замерла, в ужасе переводя взгляд на Элли, которая замерла, удерживая в воздухе маленькую баночку.
— Мне не больно, — выдохнула Грета.
— В смысле?
— Раньше я чувствовала боль от ран, а сейчас нет. На меня упала чёртова бутылка, а я только услышала звон, когда она разбилась, — девушка отняла руки от головы, и посмотрела на них, вспоминая то необыкновенное свечение, вырывающееся из них, когда она спасала подругу.
Чужая жизнь в обмен на боль.
— Ну-ка, — Шварц решительно подошла к тому же стеллажу и изо всех сил толкнула его, ногой.
— Грета, нет! — завопила Элли, бросая свою колбочку, и пытаясь остановить падение десятков стеклянных банок, но было поздно: на девушку обрушилась шумная волна стекла, ударяющая её по плечам и голове.
Элли зажмурилась, тихо зашипев, и прижав кулаки к груди. Ей ужасно не нравилось смотреть, как подруга восстанавливается после того, как на неё упадёт какой-нибудь камень или она сама рухнет с высоты пятнадцатиэтажки, просто поскользнувшись.
Грета же стояла неподвижно, лишь провожая взглядом разбивающиеся о бетонный пол склянки. Ей не было больно, чувствовался лишь прохладный шорох осколков о кожу. Раны затягивались мгновенно, не оставляя и намёка на кровь.
В конце концов, всё разбилось, образовав небольшую горку в ногах девушки, а сама Грета спокойно вышла из осколков, стряхнув крошки с рукава футболки.
— Невероятно, — восторженно прошептала Элли.
— Да уж… — фыркнула Шварц, давя ботинками чёрные стёклышки. — Теперь только в подопытные кролики.
Элли засмеялась, подхватывая с табуретки ящик с химикатами.
— Пойдём домой, кролик, и я поставлю эксперимент над нашим примусом, — девушка направилась к выходу из магазина. — Сегодня я буду пытаться готовить макароны с сыром, который ещё не протух!
Грета рассмеялась, следуя за подругой, и радуясь, что застряла здесь именно с ней, а не с кем-то другим. Кто ещё будет шутить про макароны после того, как на тебя упал стеллаж? Правильно, никто.
16 ноября 2010 год.
То, что они называли домом, было довольно убогой каморкой с одной кроватью, примусом, и маленькой лабораторией Элли, где она возилась с химикатами. Несмотря на то, что за еле-еле держащемся в раме окном бушевал ветер, внутри было сухо, и относительно тепло. Они уже обжили это местечко, и привыкли называть его своим маленьким миром под одеялом. За восемь месяцев жизни вместе, они выучили привычки и особенности друг друга наизусть, прийдя к выводу, что ни одна живая душа на этом свете не сможет понять их лучше, чем они понимают друг друга сами.
Сейчас Элли, натянув респиратор, колдовала над высокой колбой, в которой булькало что-то ярко-жёлтое и искрящееся, а Грета, чтобы не мешать, решила выйти прогуляться. Она куталась в длинную дутую куртку, обходя серые лужицы, оставшиеся от недавнего ливня. Смеркалось. Ветер задувал под одежду, заставляя дрожать от холода, играл с отросшими волосами, плеща ими в лицо, но девушка не останавливалась.
Сбоку вырисовывались контуры полуразрушенной высотки, и Грета, прищурившись, внимательно посмотрела на неё. Здание казалось странно знакомым, и она, заметив на кирпичной стене пыльную табличку с адресом, отёрла её рукавом, вчитываясь в наполовину стёршиеся буквы. Девушка замерла, понимая, что это тот самый дом, в котором она жила, когда к ней пришёл Хейзел. В голове искрой вспыхнула безумная догадка, и Грета, не раздумывая ни минуты, бросилась в гостеприимно распахнутый подъезд, выскочила на лестницу, лихорадочно перепрыгивая через ступеньки, и смотря на обозначения этажей.
3 этаж.
5 этаж.
8 этаж.
10 этаж.
14 этаж.
16 этаж.
Её шаги на лестничной площадке своего этажа отдавались гулким эхом от стен. Вот и её квартира. Дверь распахнута настежь, открывая путь в чёрное чрево помещения. Грета бесстрашно вошла внутрь, щёлкнула выключателем в нелепой надежде увидеть всполох света, и услышать мерное жужжание лампочки, но вместо этого по коридору эхом пронёсся лишь пустой щелчок. Девушка вздохнула, доставая из кармана фонарик и включая его. Луч света пронзил густую темноту, осветив ей дорогу. Переступив через поваленную подставку для зонтов, Грета прошла в ванную комнату, где залезла на закрытый унитаз и потянулась к решётке вентиляции, зажав фонарик в зубах. Послышался скрип, и ржавая перегородка оказалась у неё в руках, открывая углубление в белом кафеле, откуда веяло прохладой. Девушка отбросила ненужную преграду в сторону, и, привстав на носочки, запустила руки в вентиляцию.
— Давай же, — пробормотала она, сжимая зубами несчастный фонарь.
Пальцы нащупали угол чего-то твёрдого и холодного, и Шварц чуть не свалилась на пол от радости, захлестнувшей её с головой. Она с трудом вытянула из вентиляции увесистый чемодан, от которого во все стороны тянулись липкие нити паутины.
— Да… — выдохнула она, спрыгивая на кафель, и восторженно смотря на временной чемодан комиссии, который в своё время немного модифицировала, и спрятала здесь, чтобы никто не догадался искать.
Эта вещь могла вытащить их отсюда, подарив шанс на нормальную жизнь. Лучшая находка, которая только могла быть.
Грета бежала домой, не замечая ни луж, ни грязи, ни срывающегося дождя, ни тяжести чемодана, оттягивающего плечо. Она распахнула дверь, заскакивая в комнатку, и со счастливым смехом бросаясь на шею Элли, от неожиданности чуть не пролившей ядовито-жёлтую жидкость.
— Мы снова будем жить нормально! — закричала Шварц, кружа подругу по всей комнате не замечая, что от её ботинок остаются жирные серые пятна. — Мы вернёмся домой!
— Ты о чём?
— Помнишь, я рассказывала о работе в Комиссии времени? Я нашла свой чемодан, который вернёт нас в то время и место, которое мы только захотим! — Грета была счастлива, её глаза сияли, в них алыми отблесками отражалось пламя маленькой таблетки сухого горючего.
— Ты серьёзно?! — Элли удивлённо заморгала, стягивая респиратор, и восторженно улыбаясь. — И мы сможем нормально помыться?
— Именно!
Обе рассмеялись, сжимая друг друга в объятиях, и кружась по комнате. Они не могли представить дня, когда были бы рады больше, чем сейчас. Им открылась лазейка в нормальную жизнь, и они не могут ей не воспользоваться.
Через минут десять они обе стояли перед чемоданом. Элли с интересом смотрела, как Грета крутит какое-то колёсико на боку ящика, что-то бормоча про ужасное устройство, а сама поправляла на себе сумку, полную баночек с самым разным назначением.
— Всё отлично, нас не должно выбросить в какую-нибудь войну, — объявила Шварц, отряхивая руки.
— Оптимистично.
Девушка фыркнула, протягивая подруге руку, и та крепко схватилась за неё, закрывая глаза. Щёлкнула застёжка, и всё вокруг загорелось голубым сиянием, а через мгновение в лица ударил яркий солнечный свет, а под ногами почувствовались стыки плитки.
— Получилось? — прошептала Элли.
— Похоже…
Они неуверенно осмотрелись, пытаясь понять, где находятся. Просторный светлый двор, выложенный серой плиткой, большое здание с колоннами в глубине, высокие горшки с самыми разными растениями, клумбы с фиолетовыми и жёлтыми цветочками, какие-то люди в строгой форме, которые спокойно прогуливались здесь, негромко переговариваясь, и не обращая на них никакого внимания. Вдруг Грету схватил за руку какой-то низенький человечек в форме, и восторженно вгляделся в её лицо.
— Мисс Шварц, Вы вернулись! — воскликнул он на весь двор.
Все, кто находился здесь, как по команде повернули головы, и, увидев девушек, бросились к ним, радостно улыбаясь.
— Что происходит? — удивлённо подняла брови Шварц, поправляя рукав старой водолазки, заправленной в джинсы. — Почему Вы так рады? Где мы?
— Я могу их отравить. Как раз есть яд быстрого действия. Две минуты, и их нет, — предложила Элли ей на ухо, звякнув сумкой.
— Не нужно. Кажется, они нам рады, — Грета ничего не понимала.
Тем временем, людей во дворе становилось всё больше, и они обступали девушек со всех сторон, радостно улыбаясь, и протягивая к ним руки.
ㅡ Вы вернулись!
ㅡ Мы знали, что это произойдёт!
ㅡ Вы герой, мисс Шварц!
ㅡ Мы так рады, мисс Шварц!
— Стоп-стоп-стоп! — девушка тряхнула головой, несколько раз хлопнув в ладоши.
Люди притихли, не отводя от неё глаз.
— Что происходит? Объясните, почему вы так рады нам? — спросила Грета у низенького мужчины, который, кажется, был польщён её вниманием.
— Вы наше спасение, мисс Шварц, — благоговейно произнёс он. — Благодаря Вашей самоотверженности и смелости мы избавились от гнёта Куратора, которая под своим руководством чуть не развалила организацию. Вам благодарна вся Комиссия, даже мистер Кармайкл, — мужчина смотрел на девушку, как на что-то необыкновенное, что-то, что вытащило их из-под гнёта кроваво-красных шпилек.
— Я очень рада, что смогла помочь, но…
— Просите, что угодно, мисс, — перебила её женщина в очках. — Для Вас, и Вашей подруги, мы готовы сделать всё, что только можно.
Грета залилась краской. Ей было непривычно находиться в центре внимания, непривычно понимать, что из обычного аналитика, который, к тому же, сбежал со службы, она превратилась в народную героиню, которую боготворит даже начальство.
— Мы можем попросить принять душ и поесть? — обратилась к женщине в очках Элли, почёсывавшая голову.
— Конечно, мисс…
— Сойер, но можно просто Элли, — улыбнулась девушка, подхватывая подругу под локоть.
— Очень приятно, мисс Сойер. Я Дот, — сотрудница улыбнулась в ответ. — Пройдёмте, — она указала рукой на вход в здание, и обе направились за ней.
Через три часа и Грета, и Элли, пахнущие апельсинами, и одетые в такую же серую форму, как и у всех сотрудников, уже сидели за обеденным столом, и с удовольствием ели омлет с беконом и тосты с маслом и сыром, запивая это всё вишнёвым соком. Они впервые за долгое время чувствовали себя нормальными людьми, а не какими-то отщепенцами, которые живут в полной изоляции, и не знают, для чего люди создали воду и мыло.
— Ваша стойкость поражает, мисс Шварц, — Дот смотрела на девушку с восхищением. — Выжить в постапокалипсисе — дело нелёгкое.
— Я бы не справилась одна, — Грета слегка улыбнулась, промокая уголок рта салфеткой. — Я очень благодарна Эл.
— А я обязана тебе жизнью, — Элли отхлебнула сок. — Буквально.
Вдруг со стороны входа в столовую послышались тяжёлые шаги, и в помещении появился человек с огромным, призрачно переливающимся аквариумом вместо головы. Внутри ёмкости находилась небольшая белая рыбка с причудливыми оранжевыми пятнами. Увидев вошедшего, Грета и Дот поднялись на ноги, слегка склонив головы, а Элли удивлённо заморгала, и потянулась рукой к сумке.
— Присаживайтесь, леди, — дружелюбно произнёс человек странным шуршащим голосом, будто доносящимся из динамика радиоприёмника.
— Здравствуйте, мистер Кармайкл, — одновременно поздоровались Шварц и Дот.
— Здрасьте, — выдавила из себя Сойер, рассматривая аквариум.
Мужчина спокойно сел за стол прямо перед девушками, потом слегка кивнул Дот, и та, нервно улыбнувшись, быстро ушла, цокая каблуками.
— Итак, мисс Шварц, Вы снова с нами, — начал он, сводя руки в замок.
— Это вышло случайно, — перебила его девушка. — Видимо, настройка чемодана слетела из-за неправильного хранения, и нас выбросило не туда, куда мы хотели.
— Не перебивайте, мисс Шварц. Ваше появление здесь отнюдь не случайно. Когда мы узнали, что Вы устранили Куратора, мы поняли, что в организации грядут большие перемены, которые случились только благодаря Вам. Я не спешил назначать новое руководство, потому на некоторое время взял на себя роль руководителя, что довольно тяжело, — он хрипло усмехнулся, — но я восстановил последствия правления Куратора. Буду честен, Вы осуществили мечту многих сотрудников.
— Она сама была угрозой для истории, Вы же понимаете, это лучше меня, — Шварц склонила голову набок. — Я поняла это, когда она заставила Ваню Харгривз замереть во времени, чтобы шантажировать Номера Пять. Она пыталась сместить время апокалипсиса, а я просто повернула историю в нужное русло, плюсом избавив организацию от огромной проблемы, — она улыбнулась, разводя руками. — И волки сыты, и овцы целы.
— Вы правы, мисс Шварц, — Кармайкл кивнул. — Не зря она поручила Вам дело об апокалипсисе. Но сейчас не об этом. После того, как мы поняли, что история осталась в норме, мы занялись Вашими поисками, что было очень сложно, потому что Вы не оставляли ни единой зацепки, никак не повреждали время. Тогда мы решили действовать иначе: изменить место назначения всех чемоданов на двор Комиссии Времени. Правда, была одна проблема, — он снова усмехнулся, — мы не могли найти данных Вашего чемодана, который Вы взяли после взрыва в организации.
— Я кое-что там подкрутила, выведя его из системы отслеживания.
— Именно поэтому. Если бы не Ваш завидный ум, Вы бы давно уже были здесь, но Вы не учли один маленький нюанс, мисс Шварц.
Грета непонимающе подняла бровь.
— Во вселенной гуляет ещё множество Ваших версий, только более младших, но не менее умных. Пришлось попотеть, чтобы найти ещё одну Грету Шварц, но мы справились, и именно она помогла нам найти местоположение Вашего чемодана. Правда, пришлось лишить её памяти, но это всё мелочи, ведь теперь Вы снова с нами, — мужчина усмехнулся, явно довольный собой.
— Впечатляюще, — кивнула девушка, спокойно смотрящая на Кармайкла, — но не слишком ли много энергозатрат для одного беглого аналитика?
Мужчина несколько мгновений смотрел на неё, а потом залился хриплым смехом. Вода в аквариуме заплескалась, заставив рыбку слегка трястись, но это ему не помешало.
— Беглого аналитика? Мисс Шварц, Вы очень себя недооцениваете, — отсмеявшись, сказал он. — Мы хотели предложить Вам заключить контракт.
— Контракт?
— Именно. Вы очень ценный сотрудник, мисс Шварц. Особенно большой плюс состоит в том, что Вы не можете умереть.
Грета поморщилась, услышав это. Афишировать свою способность она не хотела.
— Ну-ну, мисс, не морщьте нос, — усмехнулся Кармайкл, слегка касаясь пальцем её носа. — Я предлагаю Вам занять пост Куратора. Вступить в руководство.
— Вас жизнь ничему не учит? — поинтересовалась девушка. — Только избавились от одного диктатора, так сразу же ищите кандидата на пустеющий пост.
— Не сравнивайте себя, и Куратора. Вы молоды, очень умны и амбициозны, к тому же, Вы нравитесь людям, они благодарны Вам. Вы можете заниматься аналитикой, если желаете, но в это же время руководить, одобряя приказы либо же не делая этого, — рыбка в аквариуме искривила рот в подобии улыбки.
— Почему Вы сами не можете занять эту должность? — прищурилась Грета, облокачивая голову на ладонь.
— Это очень тяжело, даже для меня. Не человек никогда не поймёт потребностей, и возможностей своих сотрудников, — честно признался мужчина. — Соглашайтесь, мисс Шварц. Эта должность даст Вам всё, что только можно желать от работы: гибкий график, проживание, место на парковке, бесплатное посещение нашего фитнес клуба и бассейна, прекрасное жалование, возможность путешествовать куда угодно и когда угодно, и, конечно, очень интересные задания, которые помогут Вам развить свой потенциал.
Грета задумалась. Во время работы в Комиссии её научили одному: никогда никому не доверяй, но сейчас, когда перед ней сидит человек (почти), являющийся основателем этой организации, и предлагающий такие шикарные условия, ей очень хочется согласиться. Чем она жертвует? Да ничем, если уж посмотреть. Жизнь? Она бесконечна. Свобода? Её и без того нет. Люди? Харгривзы прыгнули во времени, и, став новым Куратором, она сможет найти их, вернув в нормальную жизнь, а Элли сейчас сидит рядом, и с любопытством рассматривает Кармайкла.
— Если я и соглашусь, то могу ли я быть уверена в собственной безопасности и свободе? — спросила она.
— Конечно, мисс Шварц. Более того, я предлагаю рабочее место и Вашей подруге, — он повернулся к Сойер. — Насколько я понял, Вы владеете телекинезом, а также прекрасно разбираетесь в химии.
— Допустим, — кивнула девушка.
— Продемонстрируете?
Элли закрыла глаза, потом слегка повела рукой вверх, и вилка с ножом мягко поднялись с тарелки, закружившись в воздухе, будто в танце.
— Прекрасно, мисс Сойер. Я предлагаю Вам должность в отделе разработки. В Вашем распоряжении будет большая, прекрасно оборудованная лаборатория, а также очень приятный коллектив, который я набирал собственноручно. Конечно, не такая престижная должность, как у мисс Шварц, но с приличным жалованием и проживанием. К тому же, это именно та отрасль, в которой Вы хороши. Что скажете?
Девушки переглянулись, будто общаясь телепатически, потом Грета кивнула, сказав: «Мы согласны».
— Тогда поздравляю со вступлением в ряды Комиссии, — радостно объявил Кармайкл.
14 февраля 2011 год.
Грета, прижимая к груди небольшую чёрную папку, спокойно шла по коридору, цокая каблуками по паркету. Она была одета в белое платье с широкой кружевной вставкой, прикрывающей грудь и чёрным корсетом, подчёркивающим талию. На ногах были чёрные туфли на шнуровке с невысоким каблучком. Волосы распущены, но убраны со лба чёрной лентой.
— Мисс Шварц, придёте на сегодняшний обед? — из-за двери одного из кабинетов появилась полненькая сотрудница с пучком на затылке. — Говорят, будет что-то особенное!
— Очень заманчиво, Энжи, но не думаю, что я приду, — девушка улыбнулась. — Я сейчас иду к мистеру Кармайклу, чтобы попросить у него разрешение на один проект. Если получу его, то на обеде меня не ждите. Если же нет, — она развела руками.
— Тогда я попрошу отложить Вам что-нибудь, — пообещала Энжи. — Удачи с проектом.
— Спасибо, — Грета кивнула ей, и продолжила свой путь к кабинету руководителя.
Она немного волновалась, хотя прекрасно понимала, что, выслушав её доводы, Кармайкл, скорее всего, даст разрешение. К тому же, за всё время её работы здесь, не произошло ничего, что могло бы подорвать её репутацию, так что оснований ей не доверять не было.
Увидев перед собой знакомую дверь из тёмного дерева, девушка притормозила, и, помедлив пару секунд, постучала, вежливо заглянув в кабинет.
— Грета? Входи-входи, — увидев гостью, мужчина поспешно потушил сигарету, и поровнее устроился на кресле.
— Здравствуйте, мистер Кармайкл, — она прошла в кабинет, и села на стул, напротив массивного стола руководителя.
— Чем обязан?
— Я хотела бы начать работу над одним проектом, который может быть полезен нашей организации, — девушка положила на стол папку, которую несла с собой. — Не хотите ознакомиться?
— Мне очень льстит, что ты обсуждаешь такие важные вопросы со мной, но я полностью доверяю тебе, Грета. Ты можешь не оговаривать это со мной, — Кармайкл говорил спокойно, но в его голосе слышалось явное уважение к новому Куратору.
Он явно не жалел о своём выборе.
— Комиссия — это организация, которой руковожу не только я, так что я должна знать, что никто из членов управления не будет против моих решений, — Грета слегка склонила голову набок.
— Если ты так настаиваешь, — рыбка улыбнулась, — я посмотрю, что ты предлагаешь, — он открыл папку, углубляясь в чтение.
Периодически он останавливался, поднимая голову на девушку, и тихо хмыкая. Когда он закончил, просто закрыл папку, и протянул её обратно владелице.
— Что скажете?
— Мне нравится. Можешь заняться этим, но только ответь на один вопрос, — он помедлил, — зачем тебе именно 32 ребёнка? Почему не больше или не меньше?
Грета негромко засмеялась, щёлкая кнопкой на папке.
— Не просто ребёнок, а исключительный. Такой, как я или Элли. Их всего 32, но они разбросаны по временам, и я бы очень хотела найти их, и обучить, использовать свои особенности во благо обществу. Проще говоря, повторить работу сэра Реджинальда Харгривза, только в более мягкой форме.
— Помню такого. Это же его сын работал на нас, а потом уничтожил несколько отрядов корректоров?
— Да, он самый, — кивнула девушка. — Думаю, Вы понимаете, что нельзя допустить, чтобы из остальных детей выросли такие же люди.
— Я даю добро. Можешь взять под это дело какое-нибудь из неиспользуемых помещений, и набрать себе команду.
— Мне понадобится самое большое помещение, и люди, хорошо знающие иностранные языки. Также я прошу выделить несколько часов в день для использования бронированной комнаты и тренировочного полигона, — Грета улыбнулась, поднимаясь со стула, и поправляя юбку. — Я приступлю уже сегодня.
Кармайкл только тихо хмыкнул, провожая девушку глазами.
Через несколько минут Шварц уже стояла в лаборатории, где Элли, заставив подругу надеть респиратор, спокойно распыляла в воздухе сладко пахнущий раствор из большого стеклянного флакона.
— Ты уверена, что это работает? — голос Греты, пропущенный сквозь угольные фильтры, звучал глухо. — Сама понимаешь, с кем нам придётся иметь дело.
— Уверена на все сто, — Сойер вытянула перед собой руку, пытаясь поднять хоть один предмет, но ничего не получилось. — На полчаса можно ощутить себя самым обычным человеком. Без каких-либо последствий. По крайней мере, я не замечала их, — она пожала плечами.
— Надеюсь, на детях это тоже никак не отразится.
— Я специально под это подгоняла. Даже пахнет, как конфеты, — девушка расплылась в улыбке, ставя флакон на стол, и поправляя волосы.
— Я заметила, — Шварц улыбнулась, но под респиратором этого не было видно. — Разрешение на проект получено, раствор готов, остались только мелочи…
Через два месяца в Комиссии появился новый отдел, который сотрудники между собой называли «ясли». Он представлял собой поистине огромное помещение, разделённое на 32 секции, размером примерно 9.5 квадратных метров каждая, в каждой из которых обязательно были, шкаф, кровать, письменный стол, кресло, и зеркало на стене, а остальное Грета решила не трогать, потому что детям наверняка захочется обустроить комнаты самим. Сотрудников в «яслях» было не так и много: шесть девушек и шесть парней, в идеале знающих минимум два языка, которые будут исполнять роль учителей и гувернёров. Руководителем, конечно, была сама Грета, которая взяла на себя ведение документации, а также поиск этих самых детей, что оказалось намного сложнее, чем она думала.
Сначала нужно было отыскать тех, кто уже мёртв на данный момент, потом разобраться в дате и причине смерти, чтобы забирать ребёнка без особого вреда для времени. Но после нудных поисков по базам данных родильных домов и моргов всего мира, она смогла найти всего восемнадцать детей, родившихся 1 октября 1989 года, и умерших в промежутке между этой датой и 2000 годом. По остальным никакой информации не было, но это только начало пути, и никто не обещал, что будет легко.
Первым ребёнком в её списке была восьмилетняя Ева Майерс из Бонна, города, где родилась сама Грета. Она должна была умереть 4 августа 1997 года приблизительно в 19:54 вечера. Причиной смерти, как говорил местный морг, стала большая потеря крови из-за шести ножевых ранений в области шеи. Первый ребёнок, а уже жестокое убийство. Страшно представить, что будет дальше.
Но девушка, собравшись с силами, спокойно взяла у Элли респиратор и миниатюру средства, на время нейтрализирующего способности ребёнка, после получила чемодан, настроенный на нужное место и дату, и, вздохнув, открыла его, исчезая в голубой вспышке.
Она появилась в узенькой улочке Бонна ровно в 19:43. Уже темнело, воздух был спёртым и пах просто отвратительно, будто Грета стояла не в переулке, а перед выхлопной трубой старой машины, которая отказывается заводиться. Казалось, этот запах покрывает проулочек, подобно огромной душной шали, много лет пролежавшей в сундуке, и знатно пропахшей нафталином.
— Да уж, Ева, не повезло… — протянула она, но вдруг откуда-то справа послышался испуганный крик и плач.
Девушка вздрогнула, бросаясь на звук, и, увидев, что происходит, замерла на месте. Высокий мужчина в белой рубашке и чёрных брюках прижимал к стене маленькую девочку с двумя короткими каштановыми косичками. Малышка испуганно смотрела на него, пытаясь вырваться, но её запястья были крепко вжаты в красный кирпич. Глаза ребёнка покраснели от слёз, но самым удивительным было то, что от неё будто шёл лёгкий, почти незаметный, белый дым, издающий тот самый неприятный запах, который повис в улочке.
— Lass mich los! Отпустите меня!— кричала девочка, пытаясь дрыгать ногами.
Дым от её тела пошёл сильнее, и мужчина невольно закашлялся, но так и не ослабил хватку.
— Wie kann ich eine so süße Süßigkeit loslassen? Как же я отпущу такую сладкую конфетку? — хрипло усмехнулся он, и Грета в ужасе поняла, что его руки тянутся прямо под подол платьица девочки.
Ей хотелось рвануться к нему, изо всех сил ударить по голове чемоданом, и, забрав ребёнка, исчезнуть, но нельзя. Ева должна пропасть и этого мира ровно в 19:54, и ни минутой раньше. Поэтому приходилось лишь беспомощно наблюдать, как этот урод пытается изнасиловать маленькую девочку.
— Zucken Sie nicht! Не дёргайся! — рыкнул мужчина на ребёнка, когда она попыталась ударить его между ног, но ничего не вышло.
Шварц в отчаянии взглянула на часы, и чуть не завыла: нужно было стоять ещё чёртовы две минуты. Чтобы не терять времени зря, она надела респиратор, и подготовила флакон с нейтрализатором.
Внезапно она поняла что дым, струящийся от тела Евы изменил цвет на чёрный и вырывается из неё уже не слабыми струйками, а огромными клубами. Мужчина закашлялся ещё сильнее, и выпустил её запястья из хватки. Девочка, только почувствовав, что она свободна, рванулась вперёд, и врезалась прямо в Грету, которая мгновенно схватила её за руку, не обращая внимания на то, что из-за дыма ей стало сложнее дышать.
— Hilfe, bitte! Помогите, пожалуйста! — всхлипнула малышка, испуганно смотря на девушку, которая только спокойно улыбнулась ей под респиратором, а потом несколько раз нажала на дозатор в каком-то флаконе.
Воздух вокруг ребёнка будто стал легче, наполнившись сладким запахом ванили, и Ева со странным удовольствием вздохнула, потом ещё и ещё, чувствуя, что страх уходит, а сама она успокаивается.
— Fürchte dich nicht. Du bist jetzt in Sicherheit. Не бойся. Ты в безопасности, — ответила Грета, взглянувшая на часы, а потом резко распахнувшая чемодан.
Через несколько секунд они стояли в большом светлом дворе, где было чуть прохладнее, чем в том проулке, но явно спокойнее и безопаснее. Девочка удивлённо разглядывала двор, людей и клумбы, а потом подняла глаза на свою спасительницу, которая спокойно снимала с себя респиратор, переводя дыхание.
— Wo sind wir? Где мы? — тихо спросила Ева, не отпуская чужой руки.
— Wir sind da, wo du in Sicherheit bist, Eva. Мы там, где ты в безопасности, Ева, — ответила Грета, направляясь в здание, и ласково улыбаясь девочке, которая, похоже, мало что понимала, но шла вместе с ней, видимо, доверяя.
На Еве было объёмное белое платьице в мелкий голубой горошек с большим бантом, повязанным у шеи вместо воротника, коричневые носки, и ботиночки такого же цвета. Сама девочка была бледной и испуганной, но её голубые, как льдинки, глаза, с любопытством разглядывали сотрудников, которые дружелюбно ей улыбались, а также стены, и потолки Комиссии времени. Шварц почувствовала, как её руку сдавили крепче, когда они вошли в лифт, где кроме них был ещё один сотрудник.
— Angst? Боишься? — осторожно спросила девушка,
— Nein. Нет, — это прозвучало очень неуверенно, и Грета слегка усмехнулась.
— Hab keine Angst. Niemand wird dich hier beleidigen. Не бойся. Здесь тебя никто не обидит, — Шварц свободной рукой погладила девочку по голове, и та притихла, затравленно косясь на сотрудника, который отошёл в угол, чтобы не стоять слишком близко к куратору.
Они поднялись на четвёртый этаж, где девушка вывела свою юную подопечную из лифта, и повела по направлению к «яслям». Ева с интересом рассматривала длинный коридор, по обе стороны от которого находились двери с табличками.
— Was ist dast? Что это? — тихо спросила девочка.
— Dein neues Zuhause, Schatz. Твой новый дом, дорогая, — при этих словах Ева задрожала, вырвав руку, и испуганно посмотрев на Грету.
— Haus? Aber das ist nicht mein Zuhause. Ich lebe mit meiner Mutter und meinem Vater! Bring mich nach Hause. Дом? Но это не мой дом. Я живу с мамой и папой! Верните меня домой! — воскликнула она, и Шварц поняла, что ребёнок сейчас заплачет: нижняя губа задрожала, руки потянулись к щекам, глаза заблестели.
— Du kannst nicht zurück gehen. Es tut mir so leid, Liebling. Ты не можешь вернуться. Мне очень жаль, дорогая, — Грета опустилась на корточки, и, достав из кармана платья чёрный платок, бережно промокнула чужие щёки, ласково смотря девочке прямо в глаза. — Aber niemand wird dich hier verletzen. Andere Kinder werden mit dir leben. Sie sind die gleichen wie du… Но здесь тебе никто не причинит вреда. С тобой будут жить и другие дети. Они такие же, как и ты сама…
— Ich brauche keine anderen Kinder! Ich brauche meine Eltern! Не нужны мне другие дети! Мне нужны мои родители! — в глазах девочки была видна такая боль, что Шварц почувствовала, как же ей невыносимо жаль малышку.
Оставался только один выход: лгать. Всё равно ей не вернуться туда, откуда Грета её забрала, а значит она никогда не узнает, ложь это была, или нет. Оставалось только надеяться, что ребёнок поверит.
— Hören Sie, Eva Послушай, Ева, — девушка положила свои руки на плечи девочке, — ich weiß, das ist schwer zu akzeptieren, aber du bist ein sehr starkes Mädchen, was bedeutet, dass du damit fertig werden musst я знаю, это сложно принять, но ведь ты очень сильная девочка, а значит, должна справиться, — она почувствовала, как в глазах дрожат горячие слёзы. — Deine Eltern… Sie sind gestorben Твои родители… Они погибли, — Шварц сглотнула ком в горле, вытерев слезу со щеки.
Ева не верила своим ушам: она замерла, в ужасе смотря на девушку будто остекленевшими глазами.
— Gestorben Погибли? — прошептала малышка. — Wie denn… Warum Как же… Почему?
— Unfall Несчастный случай, — не желая вдаваться в подробности, ответила Грета. — Aber jetzt sind sie in einer wundervollen neuen Welt. Sie sehen dich vom Himmel aus an, Liebes. Und sie werden sehr glücklich sein, wenn Sie glücklich aufwachsen… Но сейчас они в новом, прекрасном мире. Они смотрят на тебя с небес, дорогая. И они будут очень рады, если ты вырастешь счастливой…
Грета говорила это настолько убедительно, что сама начинала себе верить.
Ева смотрела на неё полными слёз глазами, а потом всхлипнула, и, заплакав, бросилась к ней на шею, крепко обнимая, и утыкаясь носом в жёсткую ткань платья. Она плакала, видя в девушке последнюю надежду на нормальную жизнь. Плакала и верила, что всё действительно будет хорошо, если она останется здесь.
— Ну-ну, не убивайся так, малышка, — сама того не заметив, Шварц перешла на английский.
Она не без труда подхватила ребёнка на руки, и занесла в ячейку, которая находилась ближе всего к ней. Грета усадила плачущую девочку на кровать, разула, а потом нажала на небольшую зелёную кнопку в изголовье кровати. Через пару минут в дверь вежливо постучали, и на пороге появилась девушка с длинными светлыми волосами, убранными со лба заколками. На ней было нежно-голубое платье по середину икры, расшитое мелкими зелёными листочками по краю подола.
— Да, мисс Шварц. Вы что-то хотели? — спокойно поинтересовалась она, сложив руки на подоле.
— Это Ева. И с этого дня она на твоей совести, Мелани, — Грета улыбнулась, и снова обратилась к девочке. — Eva, das ist Melanie. Sie ist deine Gouvernante. Hoffe du machst Freunde. Ева, это Мелани. Она твоя гувернантка. Надеюсь, вы подружитесь
— Gouvernante? Ich hatte eine Gouvernante. Гувернантка? У меня была гувернантка, — Ева подняла заплаканные глаза на Мелани, и робко помахала ей рукой.
— Здравствуй, дорогая, — гувернантка подошла к кровати, и села рядом с ребёнком. — Почему же ты плачешь? Давай-ка я дам тебе леденец, и вытру слёзки, а потом ты мне всё-всё о себе расскажешь, — Мелани достала из кармашка платья красный леденец с барбарисом, платочек, и ласково улыбнулась Еве, обняв её за плечи.
Девочка угощение приняла, и зашуршала обёрткой, опустив глаза в пол.
— Я вас оставлю, — Грета выпрямилась, одарила обеих улыбкой, и вышла, но вдруг замерла в дверях, и вынула из сумки респиратор, который бросила гувернантке. — Девочка может выпускать облака различных газов, так что будь очень осторожна.
Мелани спокойно кивнула, не отводя глаз от ребёнка, а Шварц почему-то поняла, что у неё всё обязательно получится. А если что-то и пойдёт не так, отличная команда поможет в реализации её затеи, какими бы страшными проблемы ни казались.
Начало положено как-никак.
28 августа 2013 год.
Грета, одетая в футболку и жёлтый вельветовый комбинезон, обмахиваясь журналом, стояла за гаражом, в котором, срывая голоса и раскалывая ударные тарелки, играла безымянная подростковая рок группа. Шварц находилась в двадцать четвёртом августа 2005 года, в одном из не самых благоприятных райончиков Бостона, где властвовала всякая шпана.
Её сегодняшней целью стали сразу два ребёнка, которые по странному стечению обстоятельств подружились. Джесси Кейн и Джон Эмерсон. Обоим по шестнадцать лет, оба обожают рок, и оба играют в гаражной группе, в которую попали случайно, оба должны умереть 24 августа 2005 в 03:07PM из-за пожара, который случится из-за того, что Джесси по неосторожности бросит окурок в сторону подтекающей канистры с бензином.
— Рей, это было ужасное соло! — послышался смех, и щелчок зажигалки.
— Да иди ты, Джи!
— Сам ты иди, придурок, — девушка стукнула обмотанной изолентой барабанной палочкой по тарелке, и по помещению разнёсся звон.
— Бля, струне хана, — разочарованно протянул голос, явно принадлежащий парню.
— Ну ты и лох, Джон. Это уже которая струна за неделю?
— Шестая, — вздохнул парень, а Грета покосилась на часы, показыававшие 03:03РМ.
— А всё потому, что ты рукожопый, — залилась смехом ещё одна девушка.
— Милли, ты вообще разбила микрофон, — огрызнулся Джон.
Шварц не смогла сдержать смешка. Она уже стояла перед гаражом, и могла видеть всю картину. Девушка с короткими осветлёнными почти до белого цвета волосами сидела за ударной установкой и курила, с усмешкой поглядывая на недовольного парня с длинными каштановыми волосами, который разочарованно снимал с гитары порванную струну. Девчонка, лет 15, с лохматыми волосами, напоминавшими гнездо, крутила на проводе микрофон, облокотившись на плечо молодого человека, лет 18, который тоже курил, косясь на Джона.
Часы показывали 03:05PM, и Грета напряглась, готовясь вылавливать подростков, но вдруг она услышала свист, и резко подняла голову. На неё с липкой улыбочкой смотрел самый старший парень, которого, как она поняла, звали Рей.
— Эй, красотка, не хочешь прошвырнуться вечерком?
— Это ты мне? — удивлённо подняла брови девушка.
— Ну не Милли же, — усмехнулся Рей, отходя от девчонки, и в развалочку подходя к Шварц, которая снова покосилась на часы. — Так что насчёт прогулки, принцесса? — он бесцеремонно обнял её за плечи, чуть ли не облокачиваясь на неё.
Грета поморщилась: ей были неприятны такие подкаты. Во-первых, она старше этого паренька на добрых шесть лет, во-вторых, он умрёт через две минуты, а в-третьих, она здесь по важному делу, которое не включает в себя прогулок с неизвестными ей мальчишками.
— Руку убери, будь добр, — максимально дружелюбно процедила она, понимая, что он её очень задерживает.
— А если нет? Что тог… — он не успел договорить: Шварц, на мгновение выпустив из рук чемодан, сбросила чужую руку с плеча, и одним ловким движением заломила её за спину парня, а потом с силой пнула его в гараж.
— Вау… — выдохнула Джесси, выронив тлеющий окурок прямиком к переливающейся лужице бензина.
Счёт пошёл на секунды. Грета в мгновение ока оказалась рядом с Джоном, и схватила его за руку, потом выдернула из-за установки Джесси, повалив тарелки, и барабаны, с трудом открыла чемодан, и исчезла вместе в подростками, услышав за спиной громкий хлопок, и испуганный девчоночий крик.
Они приземлились на входе в «ясли», чуть не врезавшись в низенькую лохматую девчонку в клетчатой юбке, которая бежала по коридору как раз в их сторону. Она резко затормозила перед Гретой, исподлобья посмотрела на подростков рядом с ней, а потом резко подалась вперёд, обнимая девушку за талию, и утыкаясь носом ей в живот.
— Что-то случилось, Лоретта? — Шварц обеспокоенно посмотрела на девочку, машинально гладя её по голове.
— Я вышла на связь с каким-то духом. Мы просто разговаривали, а потом пришёл Люк… — тихо ответила Лоретта, вжимаясь в Грету.
— Он тебя обидел?
— Он сказал, что я глупая маленькая девочка, которая просто говорит с воздухом, — девочка вздохнула. — Я обиделась, и заставила духа вселиться в тело Люка.
— Умница, дорогая! У тебя наконец-то получилось это сделать, — Шварц выглядела очень довольной.
Но, Лоретта, похоже, была не так рада.
— Кажется, это был не просто дух, — прошептала она.
Грета непонимающе подняла бровь.
— Люк сейчас висит вниз головой в своей комнате, и бормочет что-то про смерть.
— Вот как… — девушка запустила руку в карман, и достала оттуда небольшое устройство, похожее на сенсор с несколькими десятками кнопок. — Надо звать Кевина.
Лоретта побледнела.
— Не надо… Кевин жуткий. Он ходит со свечами, и говорит, что слышит голоса, которые говорят ему убивать, — девочка подняла испуганные глаза на Грету.
— Не переживай, дорогая. Кевин просто увлекается сатанизмом, — она спокойно нажала на кнопку под номером 13, — он ничего тебе не сделает.
Через несколько минут перед девушкой появился молодой человек в чёрной рубашке с вышитой пентаграммой на груди, и чёрных брюках. На вид ему было не больше семнадцати, но выглядел он действительно жутковато: странно блестящие чёрные глаза, сведённые к переносице брови, искривлённые в ухмылку губы, руки, нервно сжимающие толстую белую свечу, под ногтями собрался воск, а на коже алели пятна ожогов.
— Что ты хотела, мама? — его голос был низким, пробирающим до мурашек, но, похоже Грету это ничуть не пугало, потому что она спокойно улыбнулась.
— Лоретта вселила духа в Люка. Разберёшься?
Парень усмехнулся, опустив взгляд на малышку, а потом спокойно протянул ей руку.
— Конечно, разберусь, — он немного картавил, — в телах, в которые я вселяюсь, мало кто может оставаться.
— Прекрасно, дорогой, — девушка подтолкнула к Кевину девочку. — Тогда проследи за всем, и отведи Лоретту в её комнату.
— Хорошо, мама, — парень склонил голову, взял малышку за руку, и спокойно направился к комнате Люка. — Не бойся, Лори.
На девочку его слова мало подействовали: она, хоть и не выпуская его руку, косилась на Кевина с опаской.
Грета облегчённо вздохнула, а потом повернулась к двум подросткам, которые застыли за её спиной, удивлённо наблюдая всю эту картину.
— Что же, добро пожаловать, — Шварц улыбнулась. — Раз вы уже взрослые ребята, говорю, как есть: вы умерли в своём времени, но вам очень сильно повезло, пото…
— Умерли? — перебила её Джесси, крутанув в руке палочку. — В каком смысле умерли?
— В самом прямом.
— А как же наша группа? — тихо спросил Джон, расстроенно смотря на подругу.
— Это всё, что тебя волнует? — воскликнула она. — Мы сдохли, но, типа, живы!
Грета заметила, что девушка очень активно жестикулирует, пока говорит: ей необходимо размахивать руками, крутить палочки, переминаться с ноги на ногу, либо же просто крутить головой. Это наводило на мысль, что она не может находиться в статичном состоянии. Значит, её способность может быть связана именно с движением.
— Я бы попросила не перебивать, — спокойно сказала Шварц, положив руку на плечо Джесси, которая как-то притихла от этого прикосновения. — Итак, вам очень повезло. Вы особенные, а это значит, что смерть в столь юном возрасте теперь вам не грозит, — она слегка усмехнулась. — Теперь вы будете, можно сказать, учиться использовать собственную силу во благо миру, и самим себе.
Услышав слова про силу, Джесси слегка толкнула Джона в бок, и сделала страшные глаза. Оба как-то напряглись, недоверчиво смотря на Грету, которая спокойно стояла перед ними, поставив на пол увесистый чемодан.
— Про какую силу Вы говорите? — осторожно спросила девушка, снова крутанув в руке палочки.
Вместо ответа Шварц достала из незаметного кармана в сарафане небольшой нож с металлической ручкой, и скользнула лезвием по запястью. Подростки ахнули, скривившись от отвращения и непонятного страха, а Грета лишь усмехнулась, показывая им, как же быстро затянулся порез.
— Примерно вот про такую силу я говорю.
Джесси и Джон снова осторожно переглянулись, а потом девушка сдалась.
— Я могу терять плотность, — выпалила она. — Ходить сквозь стены, людей, электронику, буквально проваливаться сквозь пол… Смотрите!
Она засунула многострадальную палочку за ухо, потом поправила волосы, и решительно двинулась прямо на стену одной из ячеек. Сначала она шла, а потом побежала, сталкиваясь с преградой, но не ударяясь об неё, а проскакивая её насквозь со звуком, похожим на плеск воды, когда в неё швыряют камень. Через несколько секунд Джесси вывалилась из этой же стены, и рванула обратно, громко хохоча.
— Там какой-то пацан переодевался! — крикнула она на ходу, «врезаясь» в Джона, и пролетая сквозь него.
— Да ладно! — парень рассмеялся, машинально дёргая за струну гитары.
Дверь ячейки, в которую влетела Джесси, открылась, и оттуда выглянул мальчик, лет 12, в расстегнутой рубашке, который, нашарив глазами девушку, недвусмысленно погрозил ей кулаком, и захлопнул свою комнату.
— Что насчёт тебя? — Шварц с интересом посмотрела на Джона, который покраснел, снова дёргая за струну.
— А можно я скажу? Просто он немного стесняется, — девушка облокотилась на друга, зарываясь рукой в его волосы.
— Мне проще показать, — парень, наконец, перестал терзать несчастный инструмент, и смущённо поднял глаза от пола, — но это очень мерзко.
Грета только хмыкнула, скрещивая руки на груди, и Джон понял, что деваться некуда. Он тяжело вздохнул и открыл рот, высунув язык. Сначала всё было нормально, а потом по его телу пробежала крупная дрожь, и изо рта поползли тысячи маленьких паучков, которые, подобно второй коже, покрывали тело парня. Частично они переползали и на Джесси, но той похоже, было всё равно, потому что она ни на шаг не отодвинулась от друга, наоборот, только крепче обхватила его рукой за плечи.
Через несколько секунд Джон закрыл рот, и слегка виновато посмотрел на Шварц, которая с интересом рассматривала паучков, спокойно ползающих по его телу. Она подошла ближе, и подцепила пальцем одного из них, слегка улыбнувшись, когда тот побежал вверх по её руке, щекоча лапками кожу.
— Это не всё, — парень отодвинулся от подруги, слегка напрягся, а через несколько секунд он скривился, и с двух сторон от его рта, из самых щёк, будто прорезались два рожка.
Эти рожки росли, удлиняясь, пока не превратились в пару слегка шевелящихся чёрно-коричневых острых хелицер. Джон закрыл глаза, а когда открыл снова, на Грету воззрились четыре пары светящихся красным глаз, которые попеременно моргали, будто необычная гирлянда.
— Невероятно, — прошептала девушка, рассматривая парня, который засмущался, опустив глаза в пол, и покраснев до самых кончиков ушей. — Просто невероятно…
— Это впервые случилось на математике в третьем классе, и учительница ударила меня учебником по голове, — тихо произнёс Джон, — а я убежал, и долго сидел за котельной, где меня и нашла Джи, — он поднял голову, и с необыкновенной нежностью посмотрел на подругу, которая стояла рядом, крепко держа его за руку.
— Он меня куснул тогда, — Джесси рассмеялась и задрала рукав футболки, показывая небольшой шрам в виде двух симметричных запятых, — и у меня отнялась вся рука на два часа.
— Я до сих пор извиняюсь. Но с этого дня мы ни разу не расставались. Джи дороже всего на свете для меня, — Джон сказал это так серьёзно, что у Греты вдоль позвоночника пробежали мурашки.
Она видела, что эти двое нуждаются друг в друге. Будто в одиночестве они не смогут: будут жить в постоянном страхе, запрутся в комнатах на все замки только из-за того, что они не такие, как все остальные. А вместе они способны плюнуть в лицо этому миру, доказав всем, что они действительно другие, что они куда лучше, чем нормальные люди.
Её слегка кольнуло завистью: когда ей как никогда нужна была поддержка и помощь, от неё все отвернулись, и пришлось прятать всё в себе. Правда, это чувство быстро угасло, потому что она понимала, что её жизнь уже не переписать заново, но у этих подростков всё ещё впереди, и она сможет помочь им, ничем не жертвуя.
— Давай-ка я тебе это вправлю, — из размышлений её выдернул голос Джесси, которая, лишив плотности ладони, гладила хелицеры, которые с каждым её прикосновением уменьшались, возвращая Джону нормальный вид. — Вот так вот… Теперь всё как всегда, — она довольно улыбнулась, похлопав друга по плечу, и случайно провалившись в него по самые запястья.
Грета улыбнулась, и щёлкнула пальцами молодому человеку в сером пиджаке, который шёл по коридору как раз в её сторону.
— Чарли, у тебя новенькие, — сообщила она, кивая в сторону подростков. — Посели рядышком, хорошо?
— Да, конечно, мисс Шварц, — молодой человек слегка склонил голову, и протянул обе руки ребятам, которые слегка удивились такому жесту. — Чарли Энгерсон, Ваш гувернёр. Пойдём, расскажите о себе.
— Ну ладно, — дёрнула плечом Джесси, сжимая протянутую ладонь в рукопожатии.
— О’кей, — Джон тоже пожал руку.
Чарли дружелюбно улыбнулся, и повёл обоих вперёд по коридору, попутно что-то рассказывая.
Шварц с облегчением выдохнула, доставая из сарафана маленькую записную книжку с ручкой. Жирная красная линия перечеркнула строчки под номером 30 и 31.
30. Джесси Кейн 24.08.2005 Бостон 03.07РМ
31. Джон Эмерсон 24.08.2005 Бостон 03.07РМ
Нетронутой осталась лишь одна последняя строчка под номером 32: Делия Колинз 01.02.2006 Нью-Йорк 22.59РМ.
Сложно представить, что за два года она сумела собрать почти всех особенных детей, образовав что-то вроде огромного интерната, где к каждому находили свой особый подход, за чем она следила лично. Некоторым из подростков удалось обрести здесь настоящую семью, которой не было в их настоящих жизнях: они получали заботу, тепло и ласку, чувствовали себя нужными, и действительно полезными.
Грета была горда и своей командой, ведь без неё ничего этого бы попросту не было, а некоторых детей вообще никак не удалось бы получить, потому что они совершенно не знали английского.
— Мисс Грета! Мисс Грета! — внезапно к ней подбежала высокая сотрудница, работавшая на коммутаторе вечности. — Скорее, Вы должны это видеть, — она выглядела очень встревоженной.
Не задавая лишних вопросов, девушка двинулась за ней. Через несколько минут они уже стояли в помещении, где находился коммутатор вечности, правда, выглядело оно совсем не так спокойно и умиротворённо, как раньше: под потолком тревожно мигала красная лампа, предупреждавшая о вмешательстве в пространственно-временной континуум.
— История сдвинута, мисс Шварц. Апокалипсис, планировавшийся 1 апреля 2010, отменён, — сотрудница спешно воткнула несколько штекеров в высокую панель с сотнями разъёмов, а потом подошла к одному из экранов, и покрутила колёсико. — Вот второе апреля 2010, всё в норме, хотя должны быть руины!
— Руины… — протянула Шварц, смотря на то, как по улице на экране лениво ползёт какой-то автомобильчик. — Причина? Кто виновен в сдвиге? Когда он произошёл?
— Я могу показать, — сотрудница переткнула штекеры и подошла уже к другому экрану, где тоже немного поколдовала с колёсиком управления, и ткнула пальцем на группу людей, спокойно идущих по улице. — Они.
Грета прищурилась, а потом побелела, понимая, что узнаёт эту огненную макушку с аномально длинными волосами. Приглядевшись, она увидела и хмурого мальчишку в цветастой рубашке, который, слегка пружиня, шёл за высоким парнем, с сигаретой.
— Ну конечно… — пробормотала она под нос. — Где апокалипсис, там и Харгривзы…
— Если бы они потащили за собой только этот сдвиг, мисс, — вздохнула сотрудница, которая снова поменяла штекеры местами, и указала на соседний экран. — Помните Рождественское убийство?
— Такое не забывается, — девушку передёрнуло.
— Оно тоже отменено, — сотрудница виновато посмотрела на куратора, которая, кажется, начинала терять самообладание.
Грета закрыла глаза, медленно выдыхая, и сжимая руки в кулаки. Она была практически на сто процентов уверена, что и в этом повинны Харгривзы. При всей любви и уважении к ним, Шварц была очень зла, как минимум потому, что она три года восстанавливала порядок в комиссии и континууме, а эта семья умудрилась похерить сразу два важных события всего за один день.
— Причина?
— Преждевременная смерть виновницы этого события.
— Кто виноват в этом?
— Зак Коллинз.
Коллинз… Та же фамилия, что и у последнего исключительного ребёнка. Это не может быть совпадением.
— Поподробнее.
— В Рождественском убийстве виновна Делия Коллинз. При правильном течении времени она должна погибнуть в 17 лет. Но после сдвига дата её смерти изменена на 5 июня 2003 года. Брат зарубит её топором, — объяснила сотрудница, нервно щёлкающая по кнопкам настройки.
— Чёрт, не может же быть всё настолько плохо, — прошипела Шварц, чувствуя, как ногти впиваются в кожу.
— Увы, мисс, — развела руками девушка, — может. Если всё это не исправить…
— Да знаю я, знаю! — перебила её Грета, падая на кресло и прижимая ладонь ко лбу. — Но я не могу повернуть это обратно, понимаешь?
Сотрудница выглядела удивлённой и растерянной. Она подошла к Шварц, и с тревогой заглянула ей в глаза.
— Если так сложно, я могу сама вызвать корректоров…
— Нет. Никаких корректоров, — девушка нервно комкала рукой сарафан.
— Но они же угрожают ходу времени! Это наша работа, мисс Шварц.
— Не тебе говорить мне о работе, — резко оборвала её Грета. — Я с этим разберусь, — она поднялась на ноги, и быстро двинулась к выходу из помещения.
— Но как же…
— Выключи сирену, и не смей кому-либо говорить об этом, поняла? — впервые за всё время работы здесь она так резко говорила с собственной подчинённой.
Девушка посмотрела на неё, как на сумасшедшую, но покорно кивнула, нажав на кнопку отключения сигнализации.
Шагая по коридору, она пыталась сообразить, что же делать дальше. Как хороший и ответственный руководитель, она должна сделать совсем немного: отправить записку в отдел коррекции, и со спокойной совестью ждать, когда её приказ исполнят, попивая чай в своём кабинете. Какая-то часть её была всеми конечностями «за» эту идею, но другая была категорически против, и сейчас эти две стороны боролись в ней, и только ей было решать, какая перевесит.
Ты столько времени потратила, чтобы сохранить их жизни, чтобы сейчас убить? Не слишком ли глупо?
Но ведь в организации это воспримут, как предательство.
Но не заслужил ли Пятый нормальной и спокойной жизни? Он провёл сорок пять лет в постапокалипсисе, и столько сил убил на то, чтобы спасти своих родных. И сейчас ты можешь его понять…
А ты потратила столько времени и сил на то, чтобы прикрыть его задницу. Ты столько страдала! И только у тебя всё начало складываться, ты хочешь всё испортить?
А как же Клаус? Как же тот, кого ты любишь? Неужели ты сможешь простить себе, если убьешь его практически своими руками?
Ты должна быть хладнокровна. Это всего лишь помеха! Устрани их, как устраняла до этого. Неужели ты не сможешь?
Она застыла, не закончив шаг и посмотрела в собственное отражение на блестящей плитке кофейного цвета. В голове всплыло воспоминание, в котором она в грязном, рваном платье сидит на бордовом ковре в театре и плачет, чувствуя, как тёплые руки обнимают её, а ласковый, такой тёплый голос успокаивает её.
ㅡ Гретти, я всё понимаю..
Грета почувствовала, что дрожит от того, что ей кажутся чужие прикосновения. Будто те же руки сминают её одежду, зарываются в волосы, и гладят по спине, прижимая крепче к себе, и стараясь успокоить. Будто они всё ещё в том театре, ничего не знают, и даже не догадываются, что их ждёт впереди. Будто Клаус всё ещё рядом.
— Не смогу, — прошептала она, обхватывая себя руками за плечи, и закрывая глаза. — Я не могу.
Голос дрогнул, и она поняла, что с трудом сдерживает слёзы. От одного глупого воспоминания стало тяжело дышать, а глаза начало жечь, будто в них сыпанули перца.
Ей стало так всё равно, что она стоит в коридоре «яслей», что в любой момент здесь может пройти кто-то из её подопечных или сотрудников, которые не привыкли видеть её такой.
Грете казалось, что сейчас она не в Комиссии, а в приюте. И что она чувствует себя так ужасно не из-за того, что решает судьбу дорогих ей людей, а просто потому, что одна противная девочка нарочно залила клеем её одежду, и теперь смеётся вместе со всеми над маленькой, зажатой Шварц, которая еле-еле сдерживает слёзы, чувствуя под пальцами вязкий, липкий клей, пропитавший её рубашку.
Тупая семилетка! Ты просто слабачка, у которой никогда не будет друзей!
Но ведь ей давно не семь лет. Она достаточно взрослая и умная, чтобы принять решение, которое сама считает правильным. Она руководитель, чёрт возьми! И сейчас ход времени в её руках.
Почему считается, что апокалипсис должен случиться? Может, то, что он произойдёт, и есть отклонение от нормы? А Харгривзы это самое отклонение исправили, выполнив работу за неё.
С девочкой, виновной в Рождественском убийстве, всё куда проще: Грета заберёт её с собой, убережёт от смерти, и, наконец, получит последнего исключительного ребёнка, завершив свою миссию. А Харгривзов она может спокойно вернуть в их время, и дать Пятому шоколадную медальку за то, что он избавил её от лишних хлопот.
С каждым мгновением ситуация переставала казаться такой ужасной, что не могло не радовать. Шварц плавно крутанулась на каблуках, и направилась в комнату хранения временных чемоданов, перед этим на секунду заскочив в столовую. Потом получила одно из устройств, на котором покрутила колёсико настройки, щёлкнула застёжками и через мгновение исчезла в голубой вспышке, выбросившей её в ночь 5 июля 2003 года.
End flashback
— Ну, что было дальше, вы и сами знаете, — Грета облизнула ложку, и со спокойной улыбкой воззрилась на притихших Харгривзов.
Клаус резко открыл глаза, со свистом втягивая в себя воздух. Казалось, он не дышал всё время, пока подсматривал чужие воспоминания. Сидящая рядом с ним Ди вздрогнула от неожиданности, и отодвинулась к краю кровати, опасливо косясь на парня.
Четвёртый прекрасно понимал, что рассказанная девушкой история сильно отличается от того, что он увидел в её голове. Он был уверен, что она не рассказала ни о воспоминаниях о её первой влюблённости, ни о своей слабости в коридоре, ни о том, как она гуляла по разрушенному городу, представляя его, Клауса, рядом с собой. В животе запорхали бабочки от осознания того, что для Греты прошло больше трёх лет, а она до сих пор его любит.
До этого момента ему казалось, что так может случиться только в фильмах или в жизни Пятого, память которого границ не имеет. Но ведь это всё не фильм, а он не Пятый, верно.?
— Ты столько пережила… — нарушила тишину Аннет, смотревшая на Шварц с уважением. — Я могу представить, как это было тяжело, но ты со всем справилась… Ты молодец!
— Если бы я была одна, я наверняка до сих сидела бы в каком-нибудь погребе, и лакала вино под книги Брэдбери, — девушка усмехнулась, сползая с кровати на пол, и садясь прямо перед Пятым.
— Чего? Ты ждёшь, что я тебя боготворить теперь буду? — недовольно пробурчал он.
— Нет, я дарю тебе, — она залезла в кармашек, и достала оттуда что-то маленькое и блестящее, — шоколадную медальку. Молодец, Пять, ты предотвратил апокалипсис.
Мальчик непонимающе посмотрел на улыбающуюся Грету, которая протягивала ему блестящую шоколадную медаль в золотой обёртке.
— Ты серьёзно? — осторожно спросил он.
— Кто-то очень плохо меня слушал, — Шварц подалась вперёд, и надела ему медальку на шею.
— Ты, чёрт возьми, глава Комиссии, — всплеснул руками Пятый, чуть не шлёпнув Аннет по щеке. — Кто в здравом уме будет тебе верить?!
— Я буду, — послышался спокойный голос из угла. — Я буду ей верить, — Клаус слез с кровати, и подошёл к компании на полу.
— Она могла просто убить нас, но не сделала этого, — подала голос Восьмая, которая ласково обняла мальчика за плечи. — Не стоит видеть во всех врагов.
— Энни права, Пятый, — кивнула Ваня, улыбнувшись слегка порозовевшей Шварц.
— Она спасла мелкой жизнь, — напомнил Диего.
— И предупредила о нападении наёмников, — тихо добавил Лютер.
— Ты ужасный параноик, Пятый, — покачала головой Элиссон. — Она хочет помочь нам.
На несколько секунд в комнате повисло молчание. Пять буравил глазами Грету, которая спокойно смотрела на него, сложив руки на коленях. Он не мог заставить себя ей поверить. Слишком сложно переступить через собственные стереотипы о сотрудниках Комиссии, которые идут на всё ради сохранения континуума, особенно когда ты сам там поработал.
На плече почувствовалась тёплая рука Аннет, и мальчик невольно задумался, как она его любит, несмотря на то, сколько всякого дерьма он сделал. Она живёт сегодняшним днём, а не копается в прошлом. Ей не важно, кем был Пятый по отношению к другим. Ей важно, кто он сейчас: человек, жертвующий сном и здоровьем, ради жизней всего человечества.
Может, действительно стоит поверить Грете? Если так посмотреть, его семья права: она никогда не хотела им зла. Да и Клаус ей верит, а он читает мысли. Если бы она врала, он бы сказал это, так?
Мальчик поднял глаза на брата, и тот, слегка улыбнувшись, кивнул. Всё-таки Четвёрка засранец: в чужих головах копается.
— Я понимаю, что для тебя я всё ещё тот аналитик, которая угрожала жизни твоей любимой, — нарушила тишину девушка, — но сейчас всё иначе, правда. Я и сама люблю, поэтому могу понять тебя, — при этих словах Клаус вздрогнул. — Если бы я хотела навредить твоей семье, я навредила бы человеку, который мне очень дорог, — она вздохнула, — а этого я допустить не могу.
— Угрожала моей жизни? — удивлённо подняла брови Аннет.
— Косвенно, — фыркнул Пятый, взяв её ладошку в свою, — но сейчас всё в порядке. Ты в безопасности, Эн.
— Он прав, — Грета улыбнулась, — я не хочу вредить никому из вас. Я хочу помочь. Каждому из вас.
Её взгляд скользнул в дальний угол комнаты, где, нахохлившись, сидела Ди. Шварц поднялась на ноги, и, обогнув кровати, подошла к девочке, даже не поднявшей головы. Она положила руку на спину подростка, и ласково погладила её.
— Отвали, — буркнула Делия. — Я никуда не пойду.
— Тогда, боюсь, мне придётся позволить тебе умереть, — спокойно сообщила девушка, не убирая руки.
— Блефуешь, — девочка вскинула голову, неприятно ухмыльнувшись. — Я слышала, сколько сил ты убила на то, чтобы собрать исключительных детей. Ты не можешь дать мне умереть, потому что тогда дело твоей мечты пойдёт крахом.
— А ты умнее, чем выглядишь, — Грета улыбнулась.
Ди самодовольно хмыкнула, сверкнув глазами. Она понимала, что способность вернулась к ней, что означало одно: при желании она разрушит это место, и сбежит. Но желания пока не было.
— Объясни, почему ты не хочешь идти со мной, — предложила девушка. — Если твои доводы окажутся весомыми, так и быть, ты останешься здесь.
— И умру? — прищурилась девочка.
— Нет, не умрёшь, — Шварц закинула ногу на ногу, и внимательно посмотрела на неё. — Я готова слушать тебя.
Делия слегка задумалась. Она скользнула взглядом по Харгривзам, будто ища в них причины никуда не уходить. Адекватных причин не нашлось. Значит, нужно задействовать самые неадекватные.
— Я ненавижу ходить в школьной форме.
— У нас не носят форму.
— Не хочу общаться с другими людьми!
— Можешь даже не покидать своей комнаты.
— Я много чего не ем!
— В столовой подберут рацион для тебя.
— Ругаюсь, как блядский портовый грузчик!
— Ну, это уже твои проблемы, — девушка дёрнула плечом.
Идеи стремительно заканчивались, а это спокойно-непринуждённое лицо Греты уже начинало раздражать.
— Я волосы не расчёсываю! — выкрикнула Ди, подскочив на кровати.
— Это не проблема, дорогая, — Шварц даже рассмеялась. — У нас есть парикмахер, у которого ты можешь проводить хоть всё свободное время.
Услышав про парикмахера, Делия призадумалась. Сначала ей казалось, что эта девушка создала что-то вроде мрачной, и очень удручающей академии сэра Реджинальда Харгривза, но сейчас она понимала, что Грета совсем не похожа на человека, который будет ставить опыты на собственных подопечных.
— А чё у вас там кроме парикмахера есть? — осторожно спросила девочка, почесав нос.
— Бассейн, тренировочный полигон, бронированная комната, столовая, в которой вкусно кормят… — начала перечислять Шварц, понимая, что Делия заинтересовалась. — Ну и ещё у тебя будет своя комната, которую ты можешь обустроить, как тебе угодно.
После этих слов Ди сдалась.
— Чёрт с ним, я согласна пойти с тобой, — она хлопнула в ладошки, и впервые улыбнулась так, что её лицо не исказила неприятная гримаса.
— Я очень рада, что смогла тебя убедить, — Грета потрепала её по волосам, и поднялась с кровати, скользя взглядом по комнате.
Вроде как все были на месте, но одного человека не хватало: Клаус ушёл. Не то, чтобы девушка переживала: она заставила время замереть в пределах мотеля, чтобы сохранить континуум в норме (плюсы полномочий куратора — время полностью тебе подчиняется), да и куда Четвёртый мог уйти?
— Аннет, последи за чемоданом, пожалуйста, — попросила она у Восьмой, которая сейчас сидела спиной к Пятому, перебирающему её волосы. — Он немного переделан, так что чужой воспользоваться им не может, но всё же, — она подмигнула мальчику, который даже не обратил на это внимания.
— Конечно, — девушка кивнула и улыбнулась, понимая, куда она сейчас пойдёт.
Шварц ненадолго задержала взгляд на них. От этой пары будто веяло любовью и спокойствием. Когда они рядом, все препятствия и проблемы могут подождать или же просто исчезнуть, чтобы не мешать им наслаждаться друг другом.
Грета понимала, что в душе она лелеет надежду, что когда-то у неё всё будет так же хорошо, правда, маленький и противный страх, сидящий в сердце, постоянно нашёптывал, что она лишь строит воздушные замки. Что она не достойна счастья, если даже не умеет чувства и эмоции проявлять нормально.
Но каждый страх можно перебороть, заглушив навсегда, и именно по этой причине, скрипнув дверью, Шварц вышла на улицу, где было куда жарче, чем в номере, где работал кондиционер. Клауса здесь не было, но чувствовался резкий запах сигарет, который шёл откуда-то слева. Девушка двинулась туда, понимая, что различает в темноте очертания фигуры, облокотившейся на перила, и крошечный красный глазок сигареты.
— Может, ты бросишь курить?
Четвёртый дёрнулся, чуть не выронив сигарету, и обернулся на голос. Грета спокойно подошла к нему, и облокотилась на хлипкие перила.
— Может, и брошу, — парень слегка улыбнулся, и снова затянулся, косясь на неё.
Они стояли, вдыхая горячий воздух, пропитанный ядовитым дымом, и казалось, что все люди на этой планете исчезли, оставив их лишь вдвоём. Тишина, нарушаемая лишь лёгким треском тлеющей сигареты, не казалась тяжёлой, не давила на уши, наоборот, она была спокойной, приятной. Не хотелось сейчас думать о чём-то, подбирать слова… Хотелось стоять вот так всю ночь, и молчать, чувствуя, что дорогой человек рядом, что он дышит, украдкой смотрит на тебя, и жив не только в воспоминаниях.
— Получается, тебе уже 24, — нарушил тишину Клаус.
— Что-то вроде того, — Грета вздохнула. — Разуму 24, а телу всё ещё 21…
— Ты прямо как Пятый, — усмехнулся он.
— Тоже пью кофе литрами, и ношу школьные шорты? — иронично приподняла бровь она, переводя взгляд на Четвёртого.
Впервые за сегодняшний вечер их глаза встретились, и в сердце неприятно заныло от осознания того, как же они соскучились друг по другу, пусть для кого-то прошло три года, а для кого-то — лишь день.
— Ты совсем не изменилась… Только глаза стали темнее, — он слегка прищурился, отводя сигарету ото рта, чтобы дым не попал в лицо девушке.
— А у тебя сигареты стали вонять сильнее, — она слегка улыбнулась, а потом резко шлёпнула его по запястью.
Клаус вздрогнул — сигарета выскользнула из пальцев, и, подмигивая красным глазком, полетела вниз, вычерчивая в воздухе неровную спираль.
— Это убивает тебя, — тихо сказала Грета, серьёзно смотря прямо в душу на него, и чуть покачивая головой.
— Тогда нужно бросать, — он усмехнулся. — На том свете тебя не будет никогда.
Эти слова вырвались как-то неожиданно, будто бы это не Четвёртый сказал их, а они сами дёрнули за голосовые связки, заставив его выпустить их в неподвижный воздух. Они повисли между ними, подобно натянутой струне, которая вот-вот лопнет, больно ударив в лицо.
— Так и будешь стоять? — иронично хмыкнул Бен, наблюдавший всю эту картину с невероятным интересом.
Клаус не обратил на эти слова должного внимания: он с необычной серьёзностью смотрел на Грету, а потом несмело вытянул руку, касаясь ладонью её шеи, и закрывая глаза.
В его голове всё озарилось ярко-синей вспышкой, рассыпавшейся на сотни маленьких, но ярких, как далёкие звёзды, искорок, сложившихся в одно короткое, но самое желанное для него предложение.
Я люблю тебя.
Он резко открыл глаза, снова наткнулся на пронзительный серый взгляд, а через мгновение свободной рукой притянул Грету к себе за талию, и, склонившись, прижался к её губам, будто это был последний способ сказать ей, что он чувствует то же самое.
Шварц, какой бы холодной ни казалась, тёплая и податливая. Внутри сейчас она краснеет от смущения и непонятного счастья, согревающего изнутри, подобно маленькому костру, который так долго разгорался, но сейчас буйно пляшет рыжими языками по поленьям. Она чувствует, с каким наслаждением Клаус её целует, как он плавно скользит языком по нижней губе, будто пробуя её на вкус, и Грета готова поклясться, что его он никогда не сможет забыть.
Четвёртый на несколько секунд отстраняется, переводит дыхание, и подхватывает её подмышки, усаживая на металлические перильца. Он держит крепко, и Шварц почему-то уверена, что он ни за что на свете не отпустит рук, не даст ей упасть.
Она смотрит прямо в травянисто-зелёные глаза, обхватывает его руками за шею, и тянется за новым поцелуем, с привкусом дешёвого дыма.
Клаус готов целовать её бесконечно: губы Греты мягкие, слегка потрескавшиеся от помады, но такие желанные и любимые, что отпускать их не хочется. Его руки крепко держат чужое тело, чувствуя каждую складку на сарафане, каждую ниточку, впитывая тепло, которого ему, Четвёртому, так не хватало.
— Я постоянно думал о тебе, — прошептал он, сталкиваясь с девушкой носом. — Я впервые влюбился в девушку, и это так…
— Необычно, — закончила за него Грета, улыбнувшись, когда их носы соприкоснулись.
— Да, точно, — его руки поползли к застёжкам сарафана, но девушка перехватила их.
— Давай лучше подождём с этим, — тихо сказала она, мягко опуская чужие ладони обратно на талию, и слегка виновато улыбаясь.
— Понял… — Четвёртый звучал слегка разочарованно.
Грета соскользнула с перил, но отодвигать Клауса не спешила. Она легко коснулась его ладоней, и парень, поняв намёк, поднял их на уровень груди. Тонкие белые пальцы переплелись с длинными узловатыми пальцами Четвёртого, и у последнего вдоль позвоночника пробежали мурашки от одного этого прикосновения.
— Что ты..? — начал было он.
— Тц, тихо, — осадила его девушка.
Шварц закрыла глаза, будто сосредотачиваясь на чём-то, а когда открыла их снова, на Клауса смотрели два переливающихся синевой сияющих провала. По ладоням пробежало странное тепло, поднимающееся вверх по рукам и постепенно обволакивающее всё тело. Он заметил, что по рукам девушки, прямо под кожей, бегут тысячи тоненьких, светящихся синим ручейков, плавно перетекающих и в его тело.
Первым желанием было отдёрнуть руки, но он почему-то этого не сделал, зачарованно смотря, как вверх по его предплечьям распространяется неведомая сила, горячими потоками вливаясь в его тело. Он не знал, что это такое, но понимал, что это не причинит ему вреда. Грета не пошла бы на такое.
Через несколько секунд она закрыла глаза — таинственное свечение угасло, забрав с собой и те невероятные горячие ручейки, связавшие их тела.
— Что это было? — осторожно спросил Клаус, смотря на девушку, спокойно поправлявшую рукава футболки.
— Частичка меня, — как ни в чём не бывало, ответила она. — Теперь, как бы далеко я ни была, ты сможешь слышать мои мысли, будто я стою рядом.
— Как ты.? — он не мог поверить своим ушам.
— Пойдём к номеру, я по дороге расскажу, — она повернулась в сторону дверей. — Готова поспорить, твоя семья очень хочет домой.
— Все мы туда хотим, — усмехнулся Четвёртый.
— Так вот, — Грета двинулась к номеру, — я говорила про то, что воскресила человека, помнишь? — Клаус молча кивнул. — Так вот, я решила, что эту сторону моей способности я совсем не знаю, и немного изучила её с помощью моей подруги.
— Боюсь представить, как.
— Несколько инъекций, выведение меня из себя, и прочее, — перечислила она, но быстро спохватилась. — Мы не об этом. Оказалось, что я могу передавать частички себя, придавая им какую-либо миссию. Например, если я хочу кого-то излечить или воскресить, мне достаточно просто пожелать этого, и, сосредоточившись, коснуться человека руками.
— И всё?
— Да, всё так просто, — она слегка дёрнула плечом, но Клаус понял, что она чего-то недоговаривает.
— Какие последствия у этого? — тихо спросил он у самой двери.
— Я теряю чувствительность, — беззаботно ответила она.
— И что ты уже не чувствуешь?
— Боль и, — Грета помедлила, прислушиваясь к себе, — мизинчик на левой ноге. Я использовала эту часть способности всего дважды. И, предупреждая то, что ты скажешь, это было обдуманным решением, — она серьёзно посмотрела на него, положив руку на дверную ручку. — Я люблю тебя, Клаус, но с моей работой постоянно быть рядом мы не можем. Пусть хотя бы мои мысли всегда будут с тобой, — она ласково поцеловала его куда-то в уголок челюсти, а Четвёртый вдруг почувствовал себя таким маленьким и глупым по сравнению с ней, что слегка смутился.
В номере их встретили максимально безразличным молчанием. Только Аннет подняла голову, и, встретившись взглядом с Гретой, довольно улыбнулась, будто бы была свидетелем всего их разговора.
Ди на пару с Ваней хрустела остатками хлопьев из пачки, Пятый всё ещё возился с волосами, периодически перегибаясь через чужое плечо и ласково целуя Восьмую то в нос, то в щёку, то в уголок губ. Диего сосредоточенно ковырялся ножом в ручке кресла, а Лютер не менее сосредоточенно буравил взглядом стену, постукивая пальцами по коленям. Элиссон же не могла оторвать глаз от временного чемодана, который всего за несколько секунд мог перенести её в то время, где она будет на месте, где будет цела и невредима её дочь.
— Ну что, есть желание вернуться домой? — беззаботно спросила Шварц.
— Только если там нет апокалипсиса, — усмехнулась Восьмая, с готовностью поднимаясь на ноги.
— Нет, такого там не планируется, — покачала головой Грета, улыбнувшись.
— Давай уже, — Пятый толкнул в её сторону чемодан, и, схватив Восьмую за руку, подошёл поближе к девушке.
Его примеру последовали и остальные. Ди помогла Ване встать с кровати, и, подойдя к сбившимся в тесный кружок Харгривзам, беззастенчиво схватила за руку Клауса, а свободную ладошку Вани вручила Диего.
— Ничего не забыли? — спросила Шварц, оглядывая семью.
— Вроде нет, — дёрнула плечом Аннет, чьи пряди, быстро скользнув в ванную, схватили с полочки на зеркале её расчёску.
— Тогда мы можем отправляться, — она склонилась к чемодану, и покрутила колёсико настройки, выставляя дату и адрес.
Клаус положил руку ей на спину, а Пять крепче сжал в пальцах ладонь Восьмой: не хватало её опять потерять. Грета щёлкнула застёжками, и через мгновение их охватила ослепительная голубая вспышка. Пол на несколько секунд ушёл из-под ног, создав ощущение, что они парят в воздухе, но это быстро прошло: девять пар туфлей с глухим стуком ударились о тёмный паркет.
Это не было похоже на прыжок с Пятым, когда они застряли в безвременье, а потом чуть не разлетелись по всему 2003 году. Сейчас всё было быстро, плавно, и очень чётко: сказали, что прыгнем в 2010 — прыгнули в 2010 и никуда иначе.
— Где вы были, милые? — послышался за их спинами спокойный голос. — Я уже начала переживать.
— Мама? — Диего первым выскочил из круга, и кинулся к женщине, безо всякого стеснения обнимая её за шею, и прижимаясь к ней. — Мама, я так соскучился!
Элиссон без лишних слов побежала к телефону, где дрожащими руками набрала номер Патрика и, напряжённо выслушав гудки, услышала сонное: «Аллё? Элис, дорогая, это ты?»
Аннет, выскользнув из рук Пятого, бросилась к двери и распахнула её, с наслаждением вдыхая прохладный апрельский воздух, и радостно смеясь, не обращая внимания на то, как на неё смотрят прохожие.
— Мы дома! — кричала она, чуть не подпрыгивая на месте.
— И правда, даже то пятно на ковре осталось, — мальчик ковырнул носком розовые пятна на углу ковра.
Ваня смущённо подошла к Грейс, которая о чём-то тихо разговаривала с Диего и попросила поесть, на что женщина всплеснула руками и быстро двинулась в сторону кухни, щебеча что-то про рагу, и вишнёвый пирог в духовке.
— У вас тут богатенько, — присвистнула Ди, рассматривая гостиную. — Эй, а чё это твой портрет висит? Чтобы в него дротиками кидать? — она посмеялась собственной шутке, и хотела было побежать на второй этаж, но её остановила Грета, удержавшая её за рукав.
— Нельзя, дорогая. Мы уже уходим, — покачала головой девушка, с грустью смотря на Клауса, который всё ещё держал свою руку на её спине.
— Я буду скучать…
— Недолго, — оборвала его Шварц, ласково обвивая парня руками за шею. — Я буду приходить к вам, когда выкрою несколько часов или дней… — она слегка улыбнулась, чувствуя, как Клаус целует её в щёку, прижимаясь носом к коже. — Теперь я всегда рядом, помнишь?
— Такое невозможно забыть, — тихо ответил он, нехотя отходя на несколько шагов от девушки и смотря, как она снова настраивает чемодан, и, крепко держа Делию за руку, исчезает в голубой вспышке.
Четвёртый вздохнул, и направился к бару, где отыскав не разбитую бутылку коньяка и бокал, щедро плеснул себе, и устроился на крутящемся барном стуле, свысока смотря на гостиную, где Аннет, схватив Пятого за руки, смеясь, кружилась по ковру.
Всё закончилось. Они снова дома, и жизнь течёт своим чередом: никаких апокалипсисов, наёмников, убийств, спонтанных прыжков во времени, и расследований. Осталась только обычная жизнь и необычные Харгривзы, которые должны к этой жизни привыкать, но, как думалось Клаусу, это не должно было занять много времени.
Примечания:
https://pin.it/q44ovua — Элли
https://pin.it/4qkBntC — Ева
https://pin.it/tkk8igg — Лоретта
https://pin.it/337tCRQ — Джесси
https://pin.it/pXKHBDc — Джон
https://pin.it/78hUGcK — Кевин
Ну что я могу сказать... Спустя один год и 27 дней я заканчиваю свою любимую работу. Именно с неё началась моя привязанность к фэндому Академии. С помощью неё я нашла замечательных людей, которых я очень сильно люблю и которые мне безумно дороги. Конечно, я нашла и новых читателей, даривших мне мотивацию писать дальше и не останавливаться, за что им огромное спасибо💕
По логике вещей, последняя глава должна быть самой короткой, но здесь всё получилось немного наоборот:)
Если уж быть честной, мне очень тяжело расставаться с косичками: я привязалась к персонажам и самой истории. Но всё когда-то заканчивается, чтобы дать жизнь чему-то новому, и эта работа не исключение, поэтому я с гордостью меняю статус работы на заветное "завершён".
Спасибо большое, что прошли этот длинный и не всегда простой путь вместе со мной, это очень много для меня значит.
Диана, булочка, Ксюша и Софа, отдельное и неизмеримое спасибо вам за то, что не давали мне раскиснуть и поддерживали, я очень сильно вас люблю❤️
Я очень надеюсь, что эта история понравилась вам, и, если уж это так, я буду безумно рада вашим впечатления и эмоциям в отзывах или моих личных сообщениях.
Спасибо, что были со мной, ребята, я вас обожаю💕
С большой любовью,
Ваша Мег:з