Полчаса на любовь

Когда я просыпаюсь, то ещё несколько минут лежу без движений. Сознание совершенно пустое, будто я нахожусь в наркотической пелене. Кажется, будто оно существует отдельно от моего тела и разума, потому что у меня такое чувство, будто это происходит не со мной. Точнее со мной, но мозг констатирует только сухие факты, не вызывая какого-либо эмоционального отклика. Свежее постельное белье, пахнущее то ли травами, то ли лесом, не подвергается какой-либо оценке вроде «приятное к телу». Монотонный перестук капель где-то за пределами помещения остаётся лишь белым шумом, хотя в нормальном состоянии я бы непременно задумалась, зачем в столице идёт дождь, если капитолийцы давно научились регулировать климат. Резкий сладко-отталкивающий аромат цветов, витающий в воздухе, кажется смутно знакомым, но кроме фиксации этой информации в голове не вызывает никаких мыслей. А вот кисловатый запах алкоголя и едва слышный храп тут же приводят меня в чувство, молниеносно возвращая в реальность. Финник задумчиво пожимает плечами, а у меня внутри медленно расправляет крылья паника. На экране появляется портрет погибшего союзника Финнли из Девятого, а следом лицо Финнли Холланд… Сердце тяжелым гонгом отдается в районе висков, будто отсчитывая последние секунды перед крахом надежды на досадную ошибку. Остатки сна исчезают без следа, и я в ужасе подскакиваю на кровати, путаясь в покрывале. Однако Эбернети, дремлющему в кресле, оказывается достаточно и этого. Он неловко дергается, роняя из рук пузатую бутыль с остатками коричневого пойла, и разлепляет сонные глаза. Сосуд с глухим стуком касается пола и несколько секунд катится в сторону. Хеймитч уныло созерцает как расплескивается содержимое ёмкости и она с громким «дзынь» ударяется о плинтус, замирая. Пару секунд звон еще стоит в ушах, после чего наступает тягучая тишина, а воздух сильнее пропитывается запахом алкоголя. — Проснулась, солнышко! — Финнли?!  — С ней все хорошо. Какой-то сбой в Центре Управления Играми. Хеймитч ныряет во внутренний карман изрядно помятого блейзера и извлекает небольшую фляжку. Откупоривает и делает большой глоток, смачно причмокивая. Наверное, он и носит-то пиджаки исключительно ради своей заначки. — Как такое возможно? Эбернети отрешенно пожимает плечами, а я некоторое время обдумываю полученную информацию и искоса поглядываю на мужчину. Вероятность, что он лжет не имеет никакого смысла и стремится к нулю. Но… Голодные игры — годами отлаженный механизм. И если первое десятилетие, по слухам, непредвиденные обстоятельства то и дело вносили коррективы в ход Игр, то в наши дни такое количество ошибок за первые же сутки больше похоже на спланированный акт. Вот только кем и с какой целью? Сноу? Но устраивать заговор против одной единственной девчонки, у которой и без того шансов не так-то много… Маловероятно, но полностью исключать данную версию я бы не стала. Вспоминаю про Тита, горе-любовника Петры (хотя я не уверена наверняка в характере их связи, но почему-то сомнений по поводу данного предположения не возникает). Его портрет также появился на темном небе Арены, хотя незадолго до показа павших юноша был жив. Очередная «ошибка»? Эбернети подтверждает мои догадки. Кому понадобилось «убивать» одного из фаворитов? Версия с президентом, судя по всему, отпадает. Хотя… Маунтфорт нарушил правила на этапе подготовки к Квартальной бойне и понес наказание наравне с девушкой из неугодного дистрикта… Помимо прочего, погибшего мальчика из Третьего по неизвестной причине записали в выжившие. А вот это совсем странно. Если предположить, что за каждым «случайным» сбоем стоит Сноу, то какие цели он преследовал? Что общего между Финнли, Титом и трибутом Бити Литье, имени которого я даже не запомнила? И если допустить, что Финнли и меня наказывают за проделки Петры и Тита, как бы намекая, что круги на воде от неосторожно брошенного камешка задевают даже тех, кто просто находится в радиусе досягаемости, то какое отношение к ним имеет мальчишка из Третьего? Тут что-то не сходится… Может я пытаюсь найти связь там, где ее нет, и сбой — это всего лишь сбой, а не заговор против Дистрикта-12? — А что с Петрой? — Затаилась в заброшенном доме. Интересно, какой у них с Питом план? Если растопить снег и пропустить воду через встроенный в пустую бутыль фильтр, то можно утолить жажду. Однако провизии из подобранной сумки надолго не хватит, к тому же у девушки нет оружия, чтобы самостоятельно добывать пищу. Да и долго ли она протянет в стылом заброшенном особняке, не имея возможности даже согреться? Спичек для розжига огня у нее-то нет. Да и дрова посреди ледяных просторов, скорее всего, будут отсыревшие. — Сколько я проспала? — Меньше суток. Сейчас уже хорошо за полдень. Иссиня-черные тучи за окном клубятся так низко, что верхние этажи соседних высоток скрыты плотной серой завесой и не понять какое сейчас время суток. По ту сторону притаился промокший до нитки Капитолий. Он словно плачет, обрушивая потоки воды на стекла и размывая очертания города. — И как я здесь оказалась? — Тебе стало дурно, Пит беспокоился, поэтому отправил отдохнуть. Неужели отключилась? По лицу бывшего ментора заметно, что он темнит. — Тогда почему я ничего не помню? Я буравлю взглядом собеседника, отмечая, что его рубашка на удивление чистая и даже заправлена в брюки. Снег пойдет не иначе. А вот светлые джинсы, которые он, кажется, и вовсе не снимает, даже когда спит, привычно засалены. Нет, снег все же отменяется. — Тебе дали сильное успокоительное, — нехотя сообщает он и выставляет свободную руку вперед, будто пресекая дальнейшие расспросы. — Это все, что мне известно. Только ему не говори, что знаешь. Во мне поднимается волна гнева. Как же меня достали эти бесконечные секреты и недомолвки! Двусмысленные комментарии Одейра, его странные переглядки с Питом, бесконечные тайны последнего с Хеймитчем, да еще и вчера они просто вырубили меня, чтобы не путалась под ногами. Вокруг меня творится что-то странное, но никто не считает нужным посвящать в происходящее, решая все за меня! Усилием воли пытаюсь подавить злость и обиду. Сейчас куда важнее другое: какие изменения произошли на Арене в мое отсутствие. И вот тут Эбернети куда более охотно делится информацией не только о трибутах, но и об их менторах в студии. Так я узнаю, что выжившего утопленника из Первого всю ночь лихорадило от переохлаждения, пока ничего не подозревающая Кашмира преспокойно дрыхла в комнате отдыха, а надравшийся в хлам Блеск выяснял отношения с Брутом. Между ними завязалась драка, и ментор Второго изрядно поколотил противника, хотя Саммерсу и самому досталась порция тумаков. Энобария по неизвестной причине предпочла не вмешиваться. Ближе к утру Стайнер, наконец, заметил, что Аресу Шайну необходима помощь, в противном случае его сестра рисковала потерять своего подопечного, но тут выяснилось, что куда-то запропастился коммуникатор Кашмиры, который она вроде как должна была оставить брату на случай острой необходимости. Пока разыскивали ее гаджет, Аквамарина из Дистрикта-4 прикладывала ко лбу пострадавшего холодный компресс, а парень что-то бредил из-за высокой температуры. Устройство нашли спустя около получаса, однако его местонахождение вызвало много вопросов: Центр Управления Играми (ЦУИ). Когда парашют с ампулой опустился возле палатки профи, Шайн был уже на пороге смерти, а сонные трибуты, разбуженные его громким бормотанием, собрались возле него. Но вскоре после укола температура начала постепенно спадать, а состояние стабилизироваться, поэтому через некоторое время, по распоряжению Филиппа, все отправились досыпать, даже не оставив дозорного возле импровизированного убежища. Тейя Гарден из Дистрикта-11 объединилась с Лекси Максвелл, неумелой соблазнительницей из Пятого. Двенадцатилетняя Селена из Шестого, которая разжилась припасами на озере во время схватки у стартовых дисков мальчишек из Девятого и Пятого, укрылась в какой-то горной расщелине. Сам же полусбрендивший трибут из Дистрикта-5 продолжает пастись у кромки леса. Выходить на лед он все еще опасается, однако поживился на завтрак каким-то нехитрым уловом у самого берега, самостоятельно смастерив подобие удочки. Оно и неудивительно: его родной дистрикт раскинулся в долине реки, на которой возведена гидроэлектростанция. У Петры появился «сосед», парень из Восьмого, который получил на Индивидуальном показе восемь баллов. Он прячется с восточном крыле, но никто из них пока не в курсе, что противник совсем рядом. Местоположение Финнли уже можно увидеть на экране коммуникатора, который находится у Пита. Со слов Хеймитча она устроилась на ночлег где-то высоко в горах. К тому же на устройстве появились ее жизненные показатели. Они находятся в пределах нормы. Дрон, отвечающий за изображение, по-прежнему неисправен, так что увидеть Холланд пока не представляется возможным. Когда все точки над «и» вроде бы расставлены и я уже собираюсь отправиться в душ, а затем в Штаб Игр, Эбернети задает весьма странный и даже нелепый вопрос: — Что за дела у тебя с Ларсеном? Предмет обсуждения оказывается столь неожиданным, что пару мгновений я пытаюсь понять, кого из четы он имеет ввиду — Астрею или ее отца, упуская из внимания форму употребления фамилии. — Что ты имеешь ввиду? — осторожно уточняю. Мужчина кивает мне за спину, и я оборачиваюсь. Увиденное вынуждает меня застыть в недоумении. На прикроватной тумбочке устроился внушительных размеров букет пламенно-рыжих лилий с алыми, будто язычки пламени, кончиками. А вот он и источник сладко-отталкивающего аромата, который уловил мой нюх при пробуждении. Не выношу лилии ввиду довольно специфичного запаха. Рядом с цветами — записка. Тянусь за сложенным вдвое листом плотной белой бумаги, разворачивая. Все тот же золоченый герб Панема с перфорацией в левом верхнем углу и несколько строк уже знакомого почерка. «Огненные цветы для Огненной Китнисс». И ниже дополнение: «Пора выполнять свои обещания. Вас сопроводят». Без подписи, но в этом нет необходимости. И дело тут вовсе не в прозорливости Хеймитча. Мне кажется, что я даже слышу елейный голос Марка Ларсена, который медленно растягивает каждое слово из послания. Вижу его голодный взгляд, когда мужчина осматривает меня с ног до головы, как тушку зайца на рынке, оценивая. — До скорой встречи, мисс Эвердин, — Марк-Кириан хищно улыбается, целуя тыльную сторону моей ладони, которую я с отвращением вытираю о подол платья, как только чета Ларсен скрывается за дверью ресторана. Предположительно, я догадываюсь об истинной цели моего сегодняшнего визита, однако от двусмысленности послания все равно становится тревожно. Что, если я ошибаюсь? — Ты читал? — показываю записку, обращаясь к советнику по подготовке. — А ты как думаешь? — Ясно. Собеседник долго молчит, о чем-то размышляя, и раз за разом отпивает из фляжки. — Солнышко, а тебе известно, что это твой спонсор? — Ты божественно хороша, Китнисс! Не зря я ставил на тебя… — А ты как думаешь? — не без удовольствия передразниваю бывшего ментора, наслаждаясь его замешательством. У меня тоже есть секреты. Я поднимаюсь с постели и отправляю цветы в корзину для мусора. Послание следует за букетом. Когда мужчина понимает, что ответа от меня не будет, он произносит: — Ларсен — весьма скользкий тип. Ты играешь с огнём, — он встает и направляется в сторону двери, пошатываясь. — Если с Финнли что-то произойдет, я за тобой отправлю, — добавляет напоследок, оставляя меня наедине с тяжелыми мыслями.

***

— Запомнила? — интересуюсь я у Астреи после разъяснения техники стрельбы с наглядной демонстрацией. — Вроде… — девочка уныло пожимает плечами. Судя по широкому зевку Ларсен, теоретическая часть вогнала ее в сонливость. — Готова попробовать? — Конечно! — кислая мина ученицы тут же сменяется радостным оживлением, глаза начинают поблескивать от предвкушения, а сама она чуть ли не подпрыгивает на месте. — Встань левым боком к мишени. Ноги — на ширине плеч, носки параллельно или немного разведены. Голова повернута к цели, — я проговариваю каждое действие, оценивая правильность выполнения. Астрея берет стрелу, прикладывает к тетиве и поднимает лук. — Указательный палец над стрелой, средний и безымянный под ней,  — я поправляю ее пальцы на бечевке, убирая мизинец, и выравниваю левую руку параллельно полу, напоминая об этом вслух. Помогаю натянуть тетиву до оптимального состояния и отрегулировать положение правой руки. — И последнее. Дыхание при выстреле необходимо задержать на пару мгновений. Если выпустить стрелу на выдохе, то она полетит выше мишени, при вдохе — ниже цели. Поняла? — Да. Первые несколько выстрелов выходят из ряда вон плохо: стрелы летят мимо цели, потому что правая рука Ларсен то и дело отклоняется в сторону. Но постепенно под моим чутким контролем ученица начинает хотя бы не промахиваться по мишени, что для первого урока столь юной особы уже весьма неплохо. Однако, девочку, как мне кажется, мало волнует попадание в яблочко. Её будоражит одна лишь мысль о том, что она просто научилась обращаться с луком, самым модным нынче развлечением в Капитолии, да ещё и стараниями Победительницы Голодных игр. — С ума сойти, меня научила стрелять сама Огненная Китнисс! — с придыханием подтверждает она мои догадки, бросаясь с объятиями. — Я и не думала, что ты согласишься! «Можно подумать, у меня был выбор». Ещё некоторое время мы работаем над техникой, что позволяет минимизировать мои мысли об Арене и Финнли, а так же о Пите. Давно пора сменить его на посту ментора, но мне едва ли положено завершить занятие с Астреей до приезда Марка Ларсена. С одной стороны, я жду его скорейшего появления, ведь это позволит мне вернуться в Штаб Игр, но с другой, этот визит меня страшит. Что зеленоволосому от меня нужно на самом деле, как далеко он готов зайти в своей цели и что я могу ему противопоставить, если на кону будет стоять жизнь Финнли? Но я не успеваю развить мысль, потому как мужчина появляется в зале для тренировок. — Какое досадное недоразумение с вашим трибутом, мисс Эвердин, — странно тянет он после короткого приветствия, будто знает больше, чем я сама. — Да еще и поломка дрона, неверно настроенный коммуникатор… — он качает головой и велит дочери отправляться в машину без него, обещая догнать. — Ты не думала о происках конкурентов? — продолжает Ларсен уже тише, стоит Астрее скрыться за дверью Тренировочного зала. Его резкий переход на «ты» сбивает с толку. В чем причина? Неужели в отсутствии дочери? Интересно, у него есть жена? Это многое бы объяснило. Надо узнать. — Вы так считаете? — Не исключено. Нужно наводить справки. Ко всему прочему, твой дражайший Мелларк едва ли готов сделать ставку на младшего из трибутов, меж тем, — он понижает голос почти до шепота, — у меня достаточно ресурсов, чтобы не только выяснить имена авторов «сбоя», но и вывести твою подопечную в дамки. — А конкретнее? — с вызовом вскидываю голову. Секунд десять Марк Ларсен разглядывает мое лицо слишком пристально. Мне становится неуютно от этого взгляда, но я продолжаю упорно сверлить его глазами. Он немного подается вперед, чтобы слышала только я, хотя в помещении кроме нас никого нет, и я различаю цитрусово-дымный запах. Парфюм и табак? — Для начала финальная восьмерка, а дальше посмотрим, что можно сделать. При условии дальнейшего сотрудничества, разумеется. Я совершенно не умею обсуждать подобного рода сделки, тут нужно быть хитрее и деликатнее, как Пит. Но, в сущности, чем переговоры с потенциальным спонсором отличаются от торгов за тушку белки в Котле? В обоих случаях необходимо найти взаимовыгодные для сторон условия. Разница лишь в ставках. В данный момент они слишком высоки. Но я должна привыкнуть, чтобы не зависеть от своего напарника и самостоятельно решать судьбу своего трибута. — И каковы эти условия? — решаю идти ва-банк. Как только слова повисают в воздухе, я отворачиваюсь, не решаясь смотреть в глаза своему собеседнику, и несколько мгновений разглядываю мишени, пронзенные множеством стрел. Одна, вторая, третья… — Полная конфиденциальность и твое особое расположение.