Полчаса на любовь

Когда становится понятно, что неудавшееся сражение у Рога изобилия окончено, озадаченный Цезарь сообщает, что через некоторое время начнется традиционный разбор битвы и просит менторов погибших трибутов не покидать студию. Слово «битва» он произносит так, будто давится им, громко прочищая горло. Все еще бледная Энобария выходит из помещения, отправляясь за Брутом. Пока мы наблюдаем за тем, как профи под предводительством Филиппа собирают в кучу все предметы, разбросанные на берегу рядом с озером, в студии появляется Плутарх Хевенсби. Он вызывает одного из распорядителей, и как только оба мужчины покидают помещение, оно наполняется сдерживаемым гулом. — Ведущий климатолог Игр, — не обращаясь ни к кому конкретно, бросает Одейр и постукивает пальцами по столу. — Погодные условия на Арене полностью в его юрисдикции… Пит многозначительно вскидывает брови, и они обменивается с морским красавчиком понятными лишь им взглядами. Это еще что такое? — Финник, к чему ты клонишь? — я вспыхиваю от злости, наблюдая за их игрой в гляделки. — История со льдом — не случайность? Последний вопрос вырывается как-то сам собой. Абсолютно безотчетно. Но как только слова оказываются произнесены вслух, цепочка причинно-следственных связей замыкается. Мог ли главный климатолог целенаправленно добиваться такого исхода «боя» у Рога? Сомнительно. Хотя для этого достаточно было лишь увеличить среднесуточную температуру у пруда, чтобы лед не промерз до необходимой толщины. Вот только зачем ему могло понадобиться так нелепо подставлять себя? Наверняка, каждому причастному к Играм известна печальная судьба Сенеки Крейна. — Не говори ерунды, Огненная Китнисс, — Одейр хохочет так, будто я сморозила невероятную глупость. — Это всего лишь информация. Мне становится очень неуютно от его насмешливого взгляда и я снова смотрю на экран. Достав где-то длинную разлапистую ветку, явно увесистую, судя по толщине, Тит подтягивает к берегу вещицы, разбросанные на льду озера, а Август Фишер из Четвертого отправляет их в общую кучу. Его сестра, Аквамарина, склонилась над чудом спасшимся от утопления Аресом Шайном. Юноша дрожит от холода, его губы посинели, а одежда наполнилась влагой и потемнела. Такое чувство, что он находится в бреду, однако его взгляд кажется почти осмысленным, когда он, едва шевеля губами, произносит одно единственное слово: «парашют». Аквамарина поднимают глаза к небу, и в следующее мгновение рядом с ней действительно опускается подарок для ее союзника из Первого. Это оказывается сухая одежда и ботинки. Пока эти двое возятся с переодеванием, у Кашмиры то и дело пищит коммуникатор. Индивидуальная трансляция для каждого из наставников еще не появилась, а вот поступление денег на счет трибута, судя по всему, уже разблокировано. — Узнаю Капитолий! — Финник с задором усмехается. — Ты о чем? — интересуюсь я, и мы с Питом непонимающе переглядываемся. — Больше обнаженки — больше денег, — Одейр как-будто удивленно пожимает плечами. — Коммуникатор вашего ментора не затыкался минут десять, когда Пит валялся у ручья, а ты его раздевала… — наш сосед хитро подмигивает, почему-то только мне. Я никогда не задумывалась о том, как происходящее тогда выглядело со стороны менторов и даже не предполагала, что однажды узнаю об этом. Такое чувство, что у меня начинается жар, потому что лоб, щеки и даже уши начинают пылать, как от огня. Я сердито отворачиваюсь обратно к экрану и внимательно рассматриваю Филиппа Ламма. — Проклятье, — он раздраженно пинает кончиком ботинка сваленные в не слишком большую кучу припасы, которые профи удалось собрать, не покидая берега. — Одно барахло и никакого оружия. — Я отойду ненадолго, — Пит отвлекает меня от трансляции. — Нужно поздороваться с Дионой. Молча киваю и наблюдаю за тем, как спустя не более минуты, девица радостно прижимается к моему напарнику, расцеловывая в обе щеки. — Китнисс, привет! — вихрем налетает на меня дочь Марка Ларсена, отвлекая от увиденного. — Ты такая красивая сегодня! — она обхватывает меня вокруг шеи, и я обнимаю ее в ответ. — Ох, Астрея, задушишь, — улыбаюсь девчонке, когда она разжимает объятия. — Ты тоже прекрасно выглядишь! Сегодня ее темные волосы распущены и перекинуты на одну сторону, зафиксированные золотой заколкой в виде сойки-пересмешницы, которая переливается драгоценными камнями. Похожие на дым глаза Ларсен искрятся неподдельной радостью, и девочка чуть ли не подпрыгивает на месте. Мне становится неуютно. Я ведь, в сущности ничего не сделала, чтобы быть предметом обожания подростков. Я лишь убийца, не более. Но я стараюсь не думать сейчас об этом. Не время и не место. — Это самая скучная битва у Рога из всех, что я видела, — недовольно выпячивает нижнюю губу капитолийка, косясь на экран, где профи по-прежнему возятся с припасами. Я проглатываю колючий спазм ярости, который поднимается откуда-то из самых глубин души, и стараюсь удержать в себе рвущийся наружу вопль. — У тебя еще все впереди, — наверное, что-то отражается на моем лице, потому что в разговор вклинивается Финник и игриво подмигивает Ларсен, как заправский ловелас. — Надеюсь, это была последняя, — упорствует она и смущено краснеет, странно потупив взгляд, пока за спиной девочки я одними губами шепчу морскому красавчику «спасибо» за отвлекающий маневр. — Я тоже, принцесса, — задумчиво тянет Одейр с таким видом, будто думает о чем-то совершенно ином, но я так и не улавливаю о чем именно. Спустя четверть часа в студии появляется Клавдий Темплсмит, и в прямом эфире начинается обсуждение самой странной битвы у Рога изобилия. Сначала на экране показывают смерть того или иного трибута, после чего ведущие разбирают во всех подробностях произошедшее. И напоследок дают слово ментору убитого. Первая смерть, разумеется, самая громкая и самая неожиданная. Мариус Хантер. Серо-голубые глаза парня бегают из стороны в сторону, сканируя остров с грудой разнообразного оружия. Он практически не смотрит по сторонам. Звучит гонг, и профи уже мчится, сломя голову, к своей погибели. Шаг. Второй. Третий. Он успевает пробежать метров десять, прежде, чем лед начинает трескаться, расходясь сетью из неровных белых линий в тех местах, где образовались проплешины, не прикрытые снегом. Юноша в недоумении замедляется, озираясь. Но по инерции он все же проносится еще несколько шагов вперед, после чего резко срывается в образовавшуюся под ним полынью, нелепо размахивая руками. Фликерман картинно хватается за сердце, а Клавдий наигранно охает, прикрывая рот рукой. Они долго спорят о том, были ли у профи шансы остаться в живых, вспоминают его слова о земляке на Интервью и приходят к выводу, что это, быть может, и к лучшему. А вот Брут категорически не согласен с таким заявлением. Он злобно рявкает на ведущих, когда ему дают последнее слово, в котором Саммерс отзывается о своем подопечном как о главном претенденте на корону победителя, выбывшем по какой-то нелепой случайности.  — Хороший трибут — живой трибут, — грустно усмехается Цезарь, поджимая губы и разводя руки в стороны под аккомпанемент звуков гимна Капитолия. Далее на экране дают повтор смерти одного из трибутов Джоанны Мейсон от силового поля, в которое он врезается. Оказывается, второй юноша из Седьмого лишь на несколько мгновений вырубается от удара головой о землю, когда на него сваливается напарник по дистрикту. Ввиду отключки он не слышит грохот пушки, возвещающий о смерти земляка. После того, как выживший приходит в себя, он некоторое время тщетно пытается привести в чувство своего приятеля. Ровно до тех пор, пока не видит на горизонте медведя, грозно топающего по направлению к нему. Явно не желая встречи с недружелюбным гостем, парень уносит ноги подальше от злополучного места, избегая предполагаемой границы силового поля так быстро, что Фликерман лишь завистливо присвистывает и передает последнее слово Мейсон. Девушка особо не церемонится в высказываниях, но и не костерит непутевого земляка, как делала это за кадром. Похоже, градус ярости из-за такого нелепого поступка немного схлынул, однако по-прежнему неясно, чем руководствовались ее подопечные, приняв такое решение. О силовом поле, которое разделит Арену пополам было известно заранее… Далее ведущие в подробностях разбирают смерть трибута из-за преждевременно покинутого стартового диска, которая и вывела из равновесия психически нестабильного мальчика из Пятого. Оказывается, погибший ребенок не спускался с диска преднамеренно. Судя по кадрам, которые нам демонстрируют, четырнадцатилетнему мальчику из Третьего просто стало нехорошо. Он пошатывается из стороны в сторону, морщится, прикладывает ладонь к груди, а после падает без сознания и тут же взлетает на воздух. Бити Литье, ментор погибшего, очень тепло отзывается о своем трибуте, упоминая и о его достижениях на техническом поприще. К сожалению, не смотря на успехи в учебе, парень всегда был болезненный и слабый, что, судя по всему, и сыграло роковую роль. А вот дальше транслируют в повторе смерть, которую я упустила, переключившись на «взрослую» часть экрана после ругани Брута. Мальчишка из Дистрикта-5 забивает ногами Внсента Миллера, потенциального союзника Финнли. Нам демонстрируют лишь финальную часть его припадка, по окончании которого парнишка из Девятого, стоящий на четвереньках у его ног, обессилено сплевывает ручейки крови на снег. Тот окрашивается алыми пятнами, рисуя зловещий узор его мучительной гибели, а вскоре и сам мальчик заваливается наземь. Он еще несколько раз дергается, прежде, чем гремит пушка. Неприятная тяжесть оседает в желудке. Помимо того, что союзник Финнли теперь мертв, психически неуравновешенный подросток будет разгуливать по «детской» части Арены. Остается надеяться, что он умрет быстрее, чем доберется до моей подопечной. И в завершении зрителям демонстрируют ту часть, которую большинство, включая меня, наверняка, упустило. Оказывается, напрасно. Двенадцатилетней Селене из Дистрикта-6 удается воспользоваться моментом потасовки между парнями из Девятого и Пятого дистриктов у стартовых дисков, а также тем, что все остальные ребятишки разбежались врассыпную. Худенькая и совсем мелкая девочка ловко, но в то же время осторожно пробирается на лед почти по-пластунски, чтобы собрать припасы. Она быстро закидывает предметы первой необходимости в рюкзак, подобранный тут же, и уносит ноги от злополучного места гораздо раньше, чем стреляет пушка, которая возвещает о смерти мальчика из Девятого. Цезарь и Клавдий еще несколько минут нахваливают столь хитрого, умного и проворного, вопреки юному возрасту, трибута. После чего ведущие предоставляют слово ментору Дистрикта-6, но я уже не слушаю его, потому как подключается мой коммуникатор с онлайн трансляцией, но по какой-то неведомой причине на моем гаджете вместо Финнли я вижу Петру. Она бежит вверх по склону, зачерпывая снег ногами, которые проваливаются в белую россыпь примерно до середины колена. Видно, что бег по пересеченной местности дается ей с большим трудом. Она тяжело дышит и часто останавливается, чтобы перевести дух, но не торопится проверять содержимое сумки, которая перекинута через плечо и болтается взад-вперед. Явно разгоряченная от такого марафона, она вновь скидывает капюшон, уже третий или четвертый раз после начала своего забега. Зря. Так и застудиться недолго. Ее рыжая макушка вспыхивает на снежно-белом покрывале пологого склона, когда она минует ближайшую куполообразную вершину и перемахивает на противоположную сторону. Вот только уклон здесь более отвесный, и Уоллис, торопясь исчезнуть из поля зрения оставшихся у Рога изобилия профи, валится вниз. Она катится прямо на спине, вскинув руки и ноги вверх и напоминая жука, который не может перевернуться обратно. К ее счастью, сброшенный ранее капюшон оказывается на голове во время падения, а рассыпчатый снег явно смягчает падение не хуже перины. Поэтому, когда резкий уклон плавно переходит в покатый, спуск девушки плавно замедляется, и вскоре она прекращает скользить, замирая в одной точке. Бурча под нос что-то неразборчивое, она как ни в чем не бывало выбирается из пышного сугроба и отряхивается, после чего быстро оглядывается по сторонам. Скорее всего, она ищет укрытие или пытается решить, куда двигаться дальше, но куда ни глянь — от края до края горизонта лишь белые просторы. Только где-то очень далеко, через многие километры от нее, рыжими и желтыми красками угадывается граница осеннего сектора. Петра щурится от ослепительно-белого снега. Ее щеки, усыпанные веснушками, разгорелись румянцем от стужи. Она прикусывает нижнюю губу и шустро скидывает с плеч холщовую сумку-конверт, присаживается на корточки и проводит ревизию своей добычи красными от мороза руками, которые она то и дело отогревает своим дыханием с облачками молочного пара. Внутри оказываются банка консервов в жестяной банке с кольцом для открывания, небольшой пакетик, вроде бы, с орешками, компас, пустая бутыль с встроенным фильтром, огарок свечи и перчатки. С удовлетворенной улыбкой Уоллис осматривает последнюю находку и благодарит за нее равнодушную пустоту перед собой. Однако, мне точно известно, кому адресовано ее «спасибо» — своему ментору. Ведь комплект каждого трибута не предусматривает столь необходимой опции, как перчатки, а Пит обещал рюкзак с предметами первой необходимости. Тем не менее, без знания ситуации расшаркивания трибута из Двенадцатого также можно трактовать и как дань признательности распорядителям за столь щедрый подарок, что тоже может оказаться весьма полезно при определенных обстоятельствах. — Пит, ты догадывался, что на Арене будет зима? — вполголоса интересуюсь у напарника, когда смотрю как его подопечная спешно натягивает перчатки на окоченевшие, судя по дрожи, пальцы. — Нет, но у меня была определенная просьба относительно содержания рюкзака и климата Арены, без акцента на конкретные предметы, — он шепчет мне прямо в ухо, чтобы услышала только я одна. Довольная улыбка Петры на экране сменяется негодованием, когда покопавшись на дне сумки, она не находит больше ничего, кроме огромных очков. Их зеркальная поверхность «разрисована» снежной панорамой вокруг и раскрасневшимся лицом рыжей девушки на переднем плане. Несколько секунд она вертит предмет в руках, разглядывая свой красный нос в отражении, после чего натягивает очки на лицо и раздраженно скидывает остальные вещички обратно в сумку. Перекинув ее через плечо, девушка торопливо поднимается и, покрутив в руках компас, прячет его в карман куртки. Она еще раз дергано оглядывается по сторонам и, набросив на голову капюшон, устремляется в известном лишь ей направлении. — А где нож, который ты обещал? — не выдержав, наклоняюсь к Питу так близко, как только могу и едва слышно проговариваю. — С ним возникли некоторые сложности, — мой напарник пожимает плечами, после чего хитро прищуривается. — Но Петра умная девочка. Надеюсь, она разберется с этим чуть позже. Коммуникатор Пита подключается ещё через четверть часа. Я с тревогой заглядываю в гаджет, но на его мониторе тоже нет Финнли. Неприятное чувство клубком сворачивается внутри и затягивается в тугой узел страха. Может что-то произошло? Пока распорядители, ответственные за техническое обеспечение Арены, разбираются с причинами, я успеваю изрядно накрутить себя. К счастью, Пит не дает мне впасть в уныние, то и дело напоминая, что в случае смерти моей подопечной, об этом уже бы стало известно. Я понимаю, что он прав, но не прекращаю неосознанно кусать губы. Датчик Финнли продолжает функционировать, а значит она жива. В случае гибели трибута чип перестает передавать жизненные показатели, но пока я не вижу их лично, утверждать, что девочка, скажем, не ранена тоже нельзя. Несколько часов уходит на то, чтобы выяснить причину. Оказывается, что-то случилось с дроном, который должен следить за Холланд. Мой коммуникатор тоже забирают для перепрограммирования. Все это время наставникам не позволяют отлучаться из студии на длительное время, даже если на месте присутствует второй ментор. С чем это связано тоже никто не поясняет. Пока мы с Питом находимся в неведении относительно местоположения и состояния Финнли, безгласые разносят еду и напитки. Пит настоятельно просит меня подкрепиться, чтобы набраться сил. Они нам определенно понадобятся. Но как я ни пытаюсь впихнуть в себя хоть что-то, все тщетно. Тошнота то и дело подкатывает к горлу, вызывая рвотные позывы от одного лишь вида пищи. К тому же почти бессонная ночь дает о себе знать. Глаза постепенно начинают закрываться сами собой. Тут на выручку приходит Финник. Незаметно для моего напарника, морской красавчик подсовывает мне какой-то шипучий напиток, благодаря которому мое состояние постепенно нормализуется. В течение этого периода трансляция на большой экран идет в основном с озера у Рога изобилия, где профи устанавливают палатку и разжигают костер, чтобы приготовить пищу, перебирают и сортируют запасы провизии и прочих предметов, необходимых для выживания в столь суровых условиях Арены. Чудом избежавший утопления Арес Шайн из Первого утраивается у самого огня и, с разрешения своего земляка, не участвует в общем движе. Кажется, именно Филипп Ламм становится негласным лидером этой своры. Все в лагере происходит по его приказу и с его позволения. Время от времени камера переключается на прочих трибутов. Почти все старшие ребята ищут пристанище в осеннем секторе. Лишь юноша из Восьмого и Петра все сильнее углубляются в снега зимнего сегмента. Большинство детишек младшего возраста уходят все выше и выше в горы в поисках места для ночлега. В основном в летней части Арены. Часть ребят, выбиваясь из сил, бросают верхнюю одежду, чтобы хоть как-то облегчить свой марш-бросок. Разумеется, по известным причинам среди них нет Финнли. Сумасшедший парень-убийца из Дистрикта-5 обустраивается у самого входа в лес, откуда хорошо просматривается ледяное озеро с Рогом изобилия. По всей видимости, температура у кромки леса достаточно высокая, потому как он стаскивает свой теплый костюм, оставаясь в простых тонких штанах и толстовке. Волей-неволей я начинаю размышлять о возможной связи между всеми событиями вокруг своей подопечной, и поломка дрона постепенно начинает казаться заранее спланированным актом. Но кем и с какой целью? Ближе к вечеру возвращают мой коммуникатор, перенастроенный на Финнли. Об исправности дрона, который отслеживает все ее перемещения и обеспечивает изображением, обещают сообщить дополнительно. Мне ничего не остается, кроме как ждать. Меж тем, на общей трансляции, которую видят и дистрикты, появляется Петра. Метрах в десяти перед ней расположилось заброшенное строение, напоминающее то ли средневековый замок, то ли некогда величественный дворец, почти половина которого нынче разрушена. Груда крупных обломков массивным пластом рассыпана по снегу с дальней стороны здания. Пустые глазницы окон зловеще глядят прямо в камеру. Потрескавшиеся серо-коричневые стены и облупившаяся штукатурка. Кирпичная крошка, чуть припорошенная снегом у самого входа. Общее запустение и мрачность постройки угнетают даже через экран. Несколько минут Петра внимательно сканирует увиденное, будто что-то прикидывая в голове. Оглядывается по сторонам. Сумерки уже опускаются на склон. Уоллис недовольно кривится, но выбирать-то не приходится. Уверенным и, пожалуй, слишком резвым шагом она поднимается по лестнице, наполовину скрытой под снегом. Я не до конца понимаю что происходит, когда нога Петры будто бы соскакивает назад и девушка неловко падает на колени, зарываясь голыми ладонями в рассыпчатый снег. Она тихонько вскрикивает, но тут же замолкает. «Интересно, куда делись ее перчатки?» Проходит несколько секунд, прежде, чем подопечная Пита встает на ноги. На этот раз она продвигается к дверному проему более осторожно, попадая внутрь. Чуть прихрамывая на одну ногу, Уоллис медленно идет по темному коридору. Всматривается во мрак, будто силясь что-то разглядеть. В полнейшей тишине каменные обломки почти оглушительно хрустят у нее под подошвами. Лицо и силуэт просматриваются на темном экране благодаря инфракрасной камере. Неизвестно, что видит сама девушка, но зрители различают частично разбитые стены, пол, устланный кусками бетона и осколками стекла, полуразрушенную лестницу, ведущую на второй этаж, упавшую балку, делящую комнату почти пополам и что-то отдаленно напоминающее остатки каркаса то ли кровати, то ли дивана у самого окна. Внезапно картинка прерывается, сменяясь общим планом Арены, на которой стремительно темнеет. Из-за горизонта медленно поднимается луна, а значит вот-вот начнется показ павших. Трибуты устраиваются поудобнее, чтобы узнать кто же не пережил первый день на Играх. Звучит гимн Капитолия. Первый дистрикт сохранился в полном составе. Дистрикт-2 потерял… обоих трибутов. — Кажется, часа пол назад Тит был жив, — вполголоса озвучивает свои мысли Пит, не обращаясь к кому-то конкретно. Не сговариваясь, мы оборачиваемся в сторону менторов Второго. Энобария усердно тыкает пальцами по экрану коммуникатора, но за волосами я не вижу ее лицо. Еще один погибший — трибут из Дистрикта-7, врезавшийся в силовое поле. — И почему пропустили мальчика из Третьего, которому стало плохо перед гонгом? — добавляю я, вспоминая подопечного Бити Литье. Финник задумчиво пожимает плечами, а у меня внутри медленно расправляет крылья паника. На экране появляется портрет погибшего союзника Финнли из Девятого, а следом лицо Финнли Холланд…