Изменник
13 октября 2019 г. в 21:31
Под завывание ветра они устремились на неприятеля, сотни закованных в сталь всадников на прикрытых броней боевых конях. Мертвецы продолжали движение, их было много, но едва ли каждый десятый был вооружен копьем. Горящие стрелы и снаряды метательных машин проредили полчище бессловесных слуг Иных, но их ряды упрямо шли вперёд.
Взревели, перекрывая свист вьюги, боевые рога и бронзовые трубы, подавая команду коннице. Двенадцатифутовые копья опустились и нацелились своими стальными жалами на толпу, которую не поворачивался язык назвать войском. Будь на их месте живые люди, они бы дрогнули и побежали, спасаясь от скачущих стремя к стремени всадников, с ног до головы облаченных в броню.
Атаку тяжеловооружённых всадников может остановить лишь лес длинных копий и стена щитов, из-за которых на рыцарей дождём летят стрелы из длинных луков. Какой бы многочисленной была толпа, ей не устоять перед неудержимой лавиной воинов, восседающих на огромных конях, приученных не бояться шума, криков и множества стоящих рядом людей. Но упыри уже не были людьми, они разучились бояться.
Днём упыри лежали, точно обычные трупы, бессильные и неподвижные, но с заходом солнца они вставали и шли убивать, не считаясь с тем, что лишают жизни друзей, родных или соратников. Их глаза горели холодным синим огнём, как и у Иных, что посылали их на бой, вновь и вновь превращая убитых людей в своих послушных рабов.
Под ночным небом упыри и их хозяева не ведали ни страха, ни жалости. Это была не обычная война, когда победитель мог удовольствоваться захватом земель, замков и деревень, истреблением части знати и присяги новому королю ее остатков. Иные пришли, чтобы уничтожить людей под корень и не успокоятся, пока не одержут победу или не падут сами. Победа или смерть, другого не дано…
Латники врезались в ряды упырей, сминая шеренги, дробя кости, сокрушая булавами черепа и отрубая секирами тянущиеся к ним руки мертвецов. Подкованные железом копыта боевых коней безжалостно топтали упырей, слишком тупых и неуклюжих, чтобы отразить лавину облаченных в сталь воинов. Топоры, молоты и палицы всадников вновь и вновь взмывали в воздух, чтобы обрушиться на мертвую плоть…
Иной возник внезапно, точно из ниоткуда, когда его топор завяз в одном из мертвецов в чёрном плаще разведчика. Джон с проклятьем выпустил ставшее бесполезным оружие и выхватил из ножен меч. Удар ледяного клинка нападавшего встретил на своём пути валирийскую сталь. Длинный Коготь, обезоружив Иного, обрушился на его сверкающие инеем доспехи.
Не успев порадоваться победой, Джон столкнулся с новыми врагами, восседавшими на мёртвых скакунах и сжимавших ледяные мечи. Он потерял счёт времени, атакуя и парируя, надеясь отсрочить неизбежное. Вокруг были только Иные, они окружили Старка кольцом и он чувствовал, что выдывается. Он был прикрыт доспехами с ног до головы, но первый же удачный удар будет стоить ему жизни…
Джон проснулся с бешено бьющимся сердцем и звуком собственного предсмертного крика в ушах. Дрожащей рукой он коснулся своей груди, но вместо распоротого стального нагрудника юноша коснулся полотна рубахи. Вновь и вновь ему снится этот бой, только во сне нет ни драконьего огня, ни упорно держащих строй копейщиков, ни гибели предводителя Иных, оплывающего, точно подтаявший сугруб.
— Каждый раз я умираю в этом бою, — при этой мысли Джону стало тошно. Он не был в безопасности в опочивальни собственного замка, окруженный десятками до зубов вооружённых гвардейцев. Порой проходили недели, когда он не видел во сне ничего или забывал увиденное при пробуждении. Но кошмар преследовал его упорно, точно волчья стая раненного оленя. Возможно, это кара богов за малодушие.
Его жена безмятежно спала, ее грудь мерно вздымалась, а на лице была улыбка. Джон позавидовал девушке. Ее не преследовали по ночам проигранные сражения и нестерпимый холод, проникающий под кожу и устремляющийся прямиком к сердцу. По крайней мере, покой этой ночи для нее не был нарушен. Может быть, Джон не кричал во сне…все может быть. Он уже ни в чем не уверен.
«Дозорный, преступивший клятву. Лорд, предавший дело короля.»
Пламя свечей отбрасывало причудливые тени на стены опочивальни. Джон невольно вспомнил костры, на которых сжигали тела мёртвых людей Тормунда. Одичалые были разбиты и северяне не давали пощады никому, ни женщинам, ни детям, ни старикам.
А потом Станнис, уже переговорив с послом Железного Банка, повёл их на юг. Близнецы было нелегко взять, даже с помощью лорда Рида и все же они справились. Черная Рыба примкнул к королю, а с ним и Блэквуды с Вэнсами. Казалось, им по силу отбить Речные земли, а путь на столицу был почти открыт. Но тут и начались первые неудачи в войне, начало конца их победоносного похода.
Претендент, с Золотыми Мечами высадившийся на Мысе Гнева, превратился из проблемы Ланнистеров в нового врага, сильного и могущественного. Чем слабее становились львы, тем сильнее был этот шутовской дракон. И вскоре они столкнулись с его авангардом под драконьими знаменами.
Они форсировали Трезубец, когда Станнис погиб в этом бою. Они выиграли, но лишились короля, что повёл своих рыцарей в решающую атаку. До конца боя Станнис держался в седле и лишь после вести о победе лишился чувств. Мелисандра сумела поднять его вновь, но на военном совете король вел себя слишком рассеяно для того Станниса, который прибыл на Стену.
А между тем претендент откреп и под его рукой встала сильная армия, не одни наемники и дорнийцы. Что ещё хуже, в его руках была и Королевская Гавань, столица Вестероса. Эйгон Таргариен, шестой этого имени, как он себя именовал, сел на Железный Трон. Лев или олень, законный король или бастард, сын Серсеи лишился трона, головы и матери.
В Королевской Гавани вспыхнула Великая Септа, превратившая в пепел Верховного Септона и Маргери Тирелл. Бунт, который вспыхнул в столице, бросил тысячи людей на Красный Замок, Золотые Плащи и гвардейцы Ланнистеров не смогли сдержать их напор, а по слухам, чернь была подозрительно хорошо вооружена и организованна. Достаточно хорошо, чтобы взять штурмом королевскую резиденцию.
Томмен Баратеон и Серсея Ланнистер были буквально разорваны на куски. Когда в Королевскую Гавань вступили отряды лорда Тарли, на улицах царила анархия, хаос, в котором царили мелкие банды наемников и бандитов. Лорд Рогова Холма навел там порядок на свой манер, который пришелся бы по душе лорду Русе. Тихий город, мирные люди…
Армия претендента росла с каждым днём, к наёмникам присоединились дорнийцы и лорды Простора. Мейс Тирелл и Рендилл Тарли предоставили ему свои войска, а штормовые лорды бездействовали или примыкали к драконьему знамени. Пока они подходили к Божьему Оку, претендент прорвался к столице, где воссел на Железный Трон.
Надежды на победу было немного, те речные лорды, что примкнули к Станнису, не выглядели особо надежными. Джон не был в последней битве, он был ранен в сражении с наемниками сира Тристана Риверса и оставался в Харренхолле, когда узнал о поражении войск Станниса. Наемники, которых привёз из-за Узкого моря сир Джастин Масси, переметнулись на сторону претендента вместе с предводителем.
Петир Бейлиш, лорд-протектор Долины, сделанный Джоффри лордом Харренхолла, отправил войско Лина Корбрея, которое встало на Рубиновом Броде, развернув знамёна с красным драконом Таргариенов. За западными холмами укрывались остатки армии Ланнистеров, тоже не найти союзников, как и на Железных островах. Хитростью отбивший у Фреев Риверран Чёрная Рыба не покинет родовой замок.
Джон, провалявшийся без памяти несколько дней, узнал все это от лорда Рисвелла. Новообретенный дед был мрачен и немногословен. Но и без него Джон понимал, что встань все северяне как один, южные рыцари и наемники чудом воскресшего сына Рейгара перебьют их и их кровь будет на его совести. Иные же никуда не исчезнут. Да и послушали бы его знаменосцы Винтерфелла, отдай он такой приказ?
— В этом выборе мало чести, но глупая и бессмысленная гибель выбор куда худший, — слова лорда Родников были слабым утешением для Джона. Он не хотел быть предателем и ещё оставалась Ширен…у которой по законам не так уж много прав на Железный Трон. Джон не верил даже, что ей повезёт получить Штормовой Предел. Она была Баратеоном, как и Роберт, убивший принца Рейгара на Трезубце.
— У меня есть выбор? — слабо улыбнулся Джон. Рисвелл пожал плечами. Несмотря на годы, он оставался силён и крепок.
— Выбор есть всегда, — ответил он.
«Прибавь к присяге Ашу Грейджой в цепях и не мешай дракону наложить лапы на олененка, быть может, тебе позволят сохранить Север и жизнь. А может и нет. Тут уж как решит дракон. Но да, выбор у меня есть…»
— Как и у Торрхена Преклонившего Колени, — мог бы добавить Джон, но промолчал. Армия в Харренхолле приняла условия десницы короля, лорда Коннингтона. К удивлению Джона, они были достаточно умеренными. Однако король желал заложников как гарантию их верности и подчиниться пришлось всем, включая Хранителя Севера, чувствовавшего себя Перевертышем не хуже Теона.
«И он отдал свою заложницу дракону.»
Хуже всего было то, что она приняла это спокойно. Джон не удивился бы, вздумай она убить его во сне. Когда из Восточного Дозора прибыл сундук с мечущимся в нем упырем, новый король с интересом наблюдал за тем, как упорно оживший мертвец не желал расставаться с жизнью. Сереброволосый юноша в золотой короне объявил, что как король Семи Королевств, он обязан защитить Север от этой угрозы.
Возможно, не появись тогда в Дорнийском море остатки флота, на котором Дейнерис Бурерожденная со своими драконами и Безупречными покинула далекий Залив Работорговцев, Эйгон не так охотно бы послал войско на Север. Сам же Эйгон, охромевший после штурма Штормового Предела, остался в Королевской Гавани, предоставив войну своей тётке и генерал-капитану Золотых Мечей.
Стена пала, как сообщали уцелевшие дозорные, они слышали трубный звук, от которого едва не оглохли. Рог Джорамуна, проклятое наследие древности, нашёлся и нашёлся тот, кто вострубил в него, обрекая Вестерос на вторжение живых мертвецов и Иных. Одичалые ненавидели поклонщиков и кто-то мог решить отомстить напоследок. Так или иначе, но армия Севера вернулась защищать свой дом не одна.
Джон помнил возвращение и то, как горожане Белой Гавани со смесью страха и удивления взирали на Дрогона, уже достаточно крупного, чтобы Дейнерис Таргариен могла лететь на нем в бой. Прочие драконы были мельче, однако и они казались несокрушими огненными монстрами. Но из всего выводка с Севера вернулся лишь один дракон.
Полчище упырей встретилось с армией людей в верховьях Белого Ножа, уже собрав обильную жатву с тех замков, деревень и острогов, мимо которых проходили. Пока сражались Иные, бились и упыри. Джон помнил холодную ярость в глазах Иного в льдистой короне, которого он зарубил каким-то чудом, не иначе. Иной не воспринимал его как серьёзного врага, иначе не было того подобия поединка…
— Север благодарен вам за свое спасение, ваша милость, — говорил Джон после этого Дейнерис, в душе радуясь, что остатки ее войска и прожорливый Дрогон наконец покидают Север. Позже, он слышал, она вернулась в Эссос и погибла вместе со своим драконом при штурме Черных Стен Волантиса, пытаясь помочь организованному красными жрецами восстанию рабов.
Джон же, переживший битву с Иными, узнал вскоре после отплытия остатков южной армии, что овдовел. Если верить письму из Красного Замка, то Вель крайне неудачно упала с коня во время королевской охоты. Промучавшись неделю, леди Старк скончалась, несмотря на все усилия мейстеров.
Его милость выражал соболезнования и официально отказывался от выплаты Севером контрибуции. Более того, Джону была предложена в невесты кузина королевы, Арианны Дорнийской. В первый день после получения письма Джон кипел от бешенства, но на следующий день понял, что бессилен отомстить и его отказ может быть воспринят Железным Троном, как вызов.
Для себя он был мерзавцем, немногим лучше Акселла Флорента, выдавшего Ширен и сдавшего Дредфорт в обмен на амнистию и Ясноводный Чертог. Дочь Станниса стала послушницей в Доме Матери, что в Староместе, а «десница королевы» стал знаменосцем Хайгардена. Но сделал он это после присяги северян.
Джон не мог взглянуть в глаза Призраку, казалось, лютоволк презирает хозяина за слабость. Бастард он и есть бастард, сколько бы раз его не объявляли Старком и лордом Винтерфелла. В первый раз он был рад, что ни отца, ни Робба нет в живых — они не увидели, до чего опустился дом Старков. Рисвеллы пытались его ободрить, но на душе от этого становилось ещё хуже. И все же Джон дал положительный ответ королю.
Дорнийская принцесса оказалась Элией, старшей дочерью Оберина от леди Элларии Сэнд. Король узаконил младших дочерей Красного Змея, что до старших, то они сгинули, так и не дожив до дня, когда в Красном Замке вновь появилась дорнийская королева. Юноша стерпел и это «благодеяние», сдобреное не таким уж скудным приданным, прибывшим вместе с Мартелл из Солнечного Копья.
Сейчас она была здесь, такая близкая и такая далекая одновременно. Юная дорнийка не была виновата в малодушии Джона и он старался быть для неё хорошим мужем. Север суровое место для южане, привыкшей к жаре и пескам землям за Красными горами, не хватает ещё и добавить к этому обозленного на весь мир супруга.
Но любил ли он её…нет, Джон не мог заставить свое сердце. Он печально смотрел на сладко спящую девушку, чьи смоляные кудри рассыпались по подушке, мысленно представляя на ее месте другую. Ему казалось, стоит ему полюбить Элию и судьба отнимет ее, как до этого отняла Игритт и Вель.
Его отец наверняка не любил леди Кейтилин, невесту своего брата, но со временем она родила ему пять законнорожденнных детей и они были счастливы. Но Джон чувствовал, что тени копьеносиц не оставят его так просто. Он выполнит свой долг, как муж и лорд Старк, но на большее его уже не хватит.