Глава 69
17 августа 2020 г. в 05:03
— Мо-о… — Лаимм состряпал обиженную моську, и народ в коридоре посмотрел на него с недоумением.
— Чего не так? — шёпотом спросил Хестан.
— Да вот вспомнил, что я столько вещей выкинул, когда уборку делал в самом начале, — и он надулся ещё сильнее.
— И чего? — не понял Хестан. — Купим тебе ещё.
— Кися, ты дубинушка. Я-то тут причём?
— Тогда я что-то ни шиша не пойму.
— Просто там можно было нарвать лоскутов и сшить из них маленькую одежду. Знаешь, как здорово! Вот свяжу игрушку, а на неё можно шортики с маечкой сделать! О… — Лаимм насуплено выругался. — Там была такая прикольная рубашка в клетку, из неё бы получилась отличная курточка для пёсика!
— М-де… — протянул Хестан и нервно рассмеялся, смотря на своего милого Пирожочка-хомячочка.
Вот такой диалог состоялся ранним утром, когда Лаимм выпроваживал домочадцев на работу — доминантную половину. А вторая половина — кто во что горазд. Иллиан, горячо расцеловав супруга, пожелал ему спокойной работы. Рэйкс толком за порог не успел выйти, а Иллиан уже пулей мчался на второй этаж разбирать подаренные младшим братом штуковины для рисования. А Кристан до конца топтался в коридоре, потом завалился спать, тихо посетовав, что Маркус в постели слишком активный и он не справляется. Лаимм на него посмотрел большими глазами и мысленно подумал, что знай он насколько активен его отец, так бы не говорил. Лаимм на этой мысли осёкся и округлил глаза ещё больше. Пофукал на самого себя за это и потопал в спальню.
Время к обеду ещё не шло, но Лаимм частенько посматривал на часы, прикидывая и пытаясь рассчитать, сколько ему понадобится часов на то, сё, десятое и пятое… При этом руки активно шевелились, доделывая шарфик для Сяо. Кисточки с одной стороны уже были сделаны, теперь оставалось доделать со второй. Пальцы умело и шустро связывали узлы. Хотелось закончить побыстрее и начать что-то другое.
Лаимм замер, смотря, как Хвостик, виляя жопкой и делая большие круглые глаза, кидается на его ногу. Сильнее пошевелив пальцами, раззадорил котёнка ещё больше, и тот начал исполнять какие-то шаманские танцы, громко мяукая и прыгая вокруг ног через свою голову, выписывая пируэты. Лаимм зажал рот рукой, чтобы не расхохотаться в голос. Надо бы поиграть с малявкой, но тут пришёл большой нянь в лице Льда. Волк цапнул котёнка за хвост и тихо ворча потянул с кровати, а тот вцепился всеми лапами в одеяло, которым укрылся Лаимм, выпучил глаза и молчит.
— Вы чего делаете? — посмеиваясь спросил Лаимм и не надеясь, что ему объяснят.
Но! Лёд, разомкнув пасть, выпустил Хвостика и тихо рыча принялся что-то говорить. При этом он так внимательно смотрел на хозяина, как будто тот должен что-то понимать. Лаимм выпучил глаза, не зная, как отреагировать, дабы не обидеть волка. А тот рассказал всё как есть и стоит. Дышит громко.
— Ну и тяжёлая же у тебя жизнь! — покачал головой Лаимм, а Лёд уставился с недоумением. — Но ты молодец! Прямо вашпе молодец! — Лаимм послал ему воздушный поцелуй, и волк залился громким радостным лаем. — Ой! Махина! — он тихо пискнул, когда Лёд, желая понежиться, запрыгнул на него. — Уйди! Толстик! Ньяа-ха-ха-ха!!! — он чуть смехом не подавился, когда Лёд со всей своей волчьей любовью начал его активно облизывать.
Видя, как хозяин и нянь бесятся, Хвостик обиженно заголосил и полез по Лаимму на Льда. Лаимм охнул, как две тушки полностью улеглись на него, погребая под собой. Ещё бы котёнок на нос своей тощей жопкой сесть не пытался, было бы замечательно. Или он таким странным способом пытается на волка взобраться? Посмеиваясь над питомцами, Лаимм их активненько пожамкал за всё, до чего дотянулся. Особенно Хвостика. Сбагрил дитятко няньке, и те помчались собирать все углы дома. Ну и стены. Ну и полки, если достанут. Про мебель можно молчать. Лаимм тяжко вздохнул, услышав, как кто-то врезался во что-то.
Поправив одеяло и поставив подушки нормально, Лаимм присел удобнее. Подтянул корзинку с клубочками, тут же немного отодвинул в сторону, откинул одеяло и без особого желания поднялся. Но надо! Порывшись в шкафу, достал красивый пакет, аккуратно свернул готовый шарф — перед этим полюбовался делом рук своих — и положил в пакетик. Ещё подумал, что не мешало бы какую-нибудь вкусняшку сунуть, типа конфетки. Но они с Кристаном слопали в две моськи все, какие были. И как попки не слиплись и моськи не треснули…
Снова глянув на часы, показывающие пять минут десятого, Лаимм прикинул в голове, что вылезать нужно будет ближе к двенадцати, чтобы приготовить обед. Согласившись со своими мыслями, он спрятался под одеяло, с минутку понежился и, выбравшись, поёрзал на попке, взявшись за спицы.
Рассматривая большие колобки плотной толстой шерстяной нити, он подхватил тёмно-синий и чёрный — для повязки Хестану. Повязки на уши — это хорошо, но всё-таки голову целиком они не закрывали. Но таким рогатым расам, как демоны или те же драганы, носить шапки немного затруднительно. Пока пальцы привычными движениями создавали и сцепляли петельки, в голове пытался родиться план, как связать толковый головной убор для рогатиков. А в первую очередь лучше для Рычалки, ибо драганы, несмотря на свою горячность, холод переносили хуже, чем демоны. А кутаются во что попало. А ещё крылья же. Сложная задачка. Чтобы спрятать хвост с крыльями, драганам приходилось брать одежду на пару размеров больше, чтобы в самый лютый мороз не застыть статуей посреди улицы.
То ли дело такие, как Кристан, — или сам Лаимм. Рожки у того маленькие, шапку пообъёмнее — и готово! И обязательно большущий весёлый пумпон! С Сяо тоже проблемы. Уши-то вон какие. И хвосты. Лаимм тихо заворчал. Носочки никому не связать… Он замер и надулся обиженным хомяком. Себе если только. А так — вокруг все с копытами, лапами и когтями. Конечно, можно рискнуть и связать Маркусу, Волкану или Тиму. У тех же ноги. Размер, наверное, весь сорок пятый, если не больше. Лаимм, подтащив край одеяла, оголил свои ступни и с интересом посмотрел на короткие пальчики. Да там вся ножка такая. Тридцать пятый размерчик. Лаимм, хихикнув, поблагодарил Великого Лесного Духа, что в местных магазинах всё же есть его размер — обычных магазинах, а не детских.
Когда мысли с шапки для Хестана перетекли на ноги, а следом и обувь, Лаимм от злости чуть спицу не сломал. В кои-то веки нашёл обувь, какая ему очень нравилась и шла, — и ту угробил. Лаимм тихо всхлипнул — жалко. Отстирать их не получилось. Нет, частично они отмылись, но вид всё равно был такой, точно он их где-то с помойки подобрал. Но всё равно оставил — ходить же в чём-то надо. И надо бы запинать Хестана, чтобы он свозил в магазин.
Лаимм вытянул руки, придирчиво смотря на начатую полоску. Петли прилегали друг к другу плотно. Утвердительно покивав, он решил, что после сделает ещё один слой, чтобы уж наверняка тепло было. А вот тут, с боков, в районе ушей, — небольшую волну, чтобы прикрыть. Хихикнув, он потянулся к тёмно-синей нити, вплетая её в чёрную.
Иллиан был как на иголках. Такого состояния у него… никогда не было! Как будто наркотой обдолбался и его штырило. Сравнение странное, ведь он никогда наркотики не принимал. Но почему-то сравнивал именно с этим.
В комнате царил творческий беспорядок. Везде лежали блокноты, листки бумаги, тетради. Иллиан схватился за карандаш. Плотный, светло-серый. Линия от волнения вышла кривой, но он продолжал рисовать непонятно что, что всплывало в его голове. Но тут же рвал не получившийся рисунок и швырял за спину или перед собой. Хватал новый лист, другой карандаш… Или это уже ручка? Не важно. И снова начинал рисовать.
Тысячи тысяч мыслей в голове не давали ему сосредоточится. Это вызывало панику. И даже страх. Но он был счастлив. Безумно рад происходящему. Его руки снова творили. Душа внутри вопила арии. Всё новые и новые неудачи из-за волнения его не останавливали, лишь подстёгивали продолжать и совершенствоваться. Эмоции вихрем пронеслись по всему его естеству, и он принялся громко хохотать, но тут же уткнулся носом в подушку и заорал со всей дури — орал до тех пор, пока не потянуло блевать. А потом он сел, нарисовал в тетради самое обычное сердечко, написал в нём своё имя, поставил плюсик — и имя Рэйкса. И давай хихикать, точно влюблённый мальчишка, — в принципе, таким он и был.
Постаравшись взять себя в руки, Иллиан несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Кожа покрылась мурашками, а живот скрутило от непонятного волнения. Хотя, скорее всего, это из-за осознания, что он снова сможет заниматься своим любимым делом. Но теперь всё будет иначе, и это найдёт ту реакцию, какую он хочет. Поддержка, которая так необходима, будет исходить как минимум от троих. А самое главное — от Рэйкса.
Думая о супруге, Иллиан стыдливо спрятал лицо в кипе бумаг, которые до этого прижимал к груди, — все его неудавшиеся рисунки. Сам себя ругал за своё отношение к нему, но всё ещё не мог совладать с эмоциями. С силой хлопнув себя по щекам, да так, что кожу обожгло, он сначала поморщился от боли, а потом, ойкнув, принялся собирать разлетевшиеся листки.
Перебирая «неудачи», Иллиан поднялся с пола, сунул нос в шкаф с вещами Рэйкса — теми немногими, что тот успел перевезти. Иллиан сердито поджал губы, насколько он понял из пояснений супруга — тех немногих и кратких, что он давал — родители против его отношений с ним. Ещё бы понять, почему. Хотя Иллиан бы тоже запретил своему сыну встречаться с таким, как он сам. Это же никаких нервов не хватит. Но он встречается… Метку влепил так, что не убрать. Тяжко вздохнув над самим собой, достал пару папок и, отойдя, присел на стол.
Стул на колёсиках забавлял. В комнате их было два, специально для Рэйкса с его более габаритной и массивной фигурой, и поменьше — для Иллиана. Не зная, с кем он живёт, можно предположить, что хозяин комнаты пухлик. Очень пухлик. Вспомнив, как Рэйкс первые дни совместного проживания пытался с непривычки ничего не сломать, начал посмеиваться. Всё-таки мебель была подобрана под демона, а не более крупного драгана. И кровать скрипела, когда он аккуратно на неё прилёг. Потешно.
Тихо посмеиваясь, Иллиан рассортировал свои рисунки. Прибрал разбросанное по стопкам и разложил на полке стеллажа. Взяв парочку карандашей, приземлился на стул Рэйкса, поелозил на нём и склонился над листком бумаги. Резко выдохнув, Иллиан прислонил конец карандаша к бумаге и уверенным движением провёл несколько неровных линий. Добавил дуги, кружок, заштриховал и чуть размазал вторым карандашом, повторил чуть в стороне. И минут через пятнадцать быстрой работы на него смотрели чётко и качественно прорисованные глаза.
Иллиан почувствовал, как начинает краснеть. С листка бумаги на него смотрели глаза, очень похожие на глаза Рэйкса. Смущённо кашлянув, он хотел было помять листок, но замер в нерешительности.
— А… что такого?! — непонятно у кого и запинаясь на каждом слове спросил Иллиан. — Он ведь мой муж! Что, я его нарисовать не могу?!
Градус смущения рос, пока Иллиан, запищав от переполняющих эмоций, не ударился лбом о положенные на стол руки. Ещё и копытцами забарабанил по ковру. Резко выпрямился и ему стало стыдно за своё странное поведение. Он судорожно дышал. Сердечко активно колотилось, а по телу пробегала одна волна дрожи за другой. Он настолько резко поднялся со стула, что тот грохнулся, а не откатился, а сам Иллиан до боли ударился ногами о край стола и тут же зашипел.
— Иллиан, ты придурок! — выругался он на себя, активно гладя ушибленные места. — Синяки точно будут.
Вновь резко выдохнув, он поднял стул и присел обратно. Пододвинувшись ближе к столу, поставил упавшую лампу, отрегулировал на ней свет как нужно и склонился над листком. Карандаш крутанулся в пальцах и уверенно прижался к области над глазом. Ещё несколько штрихов, и через пару минут были нарисованы плотные пластинки-брови. Дальше — вторая бровь. Самую малость длинный широкий нос. Тонкие губы. Впалые щёки.
Иллиан замер. Задумался лишь на минутку, не больше, воспроизводя в памяти положение рогов, их неровностей, более плотных пластин, которые переходили на щёки. Передние шли зигзагом, уходя назад. А те, что на затылке, покороче. Хотя на рисунке затылка видно и не будет. Но всё равно это вспомнилось. Зачем-то…
Широко улыбнувшись, Иллиан просто отдался своей фантазии и воспоминаниям. Он ведь просто вспоминал, каково это, снова взяться за любимое дело. Поэтому надеялся, что нарисованный Рэйкс не сильно разозлит настоящего. Подумаешь, не так рога немного расположит…
Рога рогами, но помимо этого ещё узкое короткое ухо. Мощный подбородок и такие же скулы. Толстая шея. Широкие плечи. Массивный торс. Пока вырисовывал все детали, вспотел. Вспоминать было не сложно. Сложно было унять дрожь в руках, чтобы линии получались как должно. Рисунок выходил потрясающим. Пока ещё мало деталей, нет теней, каких-то дополняющих предметов. Цвет… Иллиан на мгновение задумался, но тут же отрицательно мотнул головой — решил оставить набросок карандашом. Ну, возможно, в конце сделает акцент на его глаза и раскрасит только их. Но это "возможно".
Иллиан поднял рисунок на вытянутой руке, пытаясь посмотреть на получающееся чуть подальше. Заметил несколько ошибок и недовольно сморщился. Но это же ещё не конец. Нет крыльев за могучей спиной. Торс нарисован лишь до пояса. Линий на нём тоже не хватает. Ноги с когтями. Руки. Гибкий хвост.
Пока в голове вырисовывались линии всего и вся, Иллиан поздно осознал, что собрался рисовать его обнажённым. Ведь плечи были прорисованы достаточно хорошо, а одеждой на них и не пахло. Опять начал смущённо хихикать. А потом задумался, будет ли рисовать член или оставит «цензуру» — просто гладкую область.
— Изврат… — Иллиан, закрыв лицо руками, покачал головой и тихо застонал. — Вот зачем мне член рисовать, когда я его вживую уже столько раз видел?!
Иллиан поздно вспомнил, что ноги-то он ещё рисовать не начал, что означало, что можно и штаны сделать. И опять обозвал себя извращенцем.
Он замер от странного звука, точно что-то рвётся. Медленно выпрямившись, повернулся на стуле в сторону кровати и большими глазами уставился на Хвостика. Котёнок, найдя где-то бумажку, уселся посреди кровати и грыз её. Не то чтобы прям грыз… Иллиан от удивления округлил глаза ещё больше, зрелище его поразило настолько, что он даже не подумал, что, возможно, листочек нужный.
Хвостик уселся, точно белка. Сжал передними лапками листок, выпустил когти, чтобы было удобнее. Делал «кусь» за край, отрывал небольшой кусочек и, мотая головой, откидывал. Или выплёвывал. А когда бумага из-за слюны прилипала, он начинал ею смешно чавкать. Вернее, жевать. А потом выплёвывал. И снова брался за бумажку, отдирая от неё кусочки. Ещё и Лёд рядом сел, с интересом рассматривая, что делает подопечный.
— Прекрати! — опомнившись, завопил Иллиан.
Бедный котёнок со страху на метр подлетел. Хвост превратился в ёршик для чистки бутылок, и он, дико вопя, ломанулся на выход, но врезался в волка и снова заголосил. Лёд принялся громко лаять. С первого этажа что-то орёт Лаимм, то ли чтобы все заткнулись, то ли ещё чего. А Хвостик, сцапав недорванную бумажку, утянул её под кровать и занялся своим делом там.
— Мелкий пакостник! — Иллиан так поторопился, что запнулся о ножку стула и грохнулся на пол.
Хвостик круглыми глазами посмотрел на Иллиана и снова занялся за дело.
— Да отдай ж ты её! — взвыл тот и потянул руку к котёнку, а тот в ответ как цапнет. — А! Лаимм!!! Твой тупой котяра меня поцарапал!
— А ты не тяни к нему лапки! — раздался вопль с первого этажа.
Услышав голос хозяина, Хвостик с радостным мурчанием ломанулся на выход, а следом и Лёд. Проводив питомцев озадаченным взглядом, Иллиан глухо застонал, растянулся на полу и всё-таки достал листок, на котором красовалось по-детски нарисованное солнышко с глазками-точками и палочкой-улыбкой.
— Зря отбирал…