Украденные шансы

… возвращения никогда не бывают случайны. Возвращаются, чтобы изменить что-то, чтобы что-то исправить. Иногда сам Господь ловит нас за шкирку и возвращает в то место, где мы случайно ускользнули из-под его ока, чтобы исполнить свой приговор — или дать нам второй шанс. Метро 2034

      — О чёрт, чёрт, слишком рано, — бормочет Дайчи сам себе, самым первым вылетая из класса. Каеде где-то там, за ним, он не знает, он не обращает внимания ни на кого, пробегая по знакомым коридорам. Краем уха он слышит, что Суга на крыше школы, кто-то пытается из окна докричаться до тех, кто во дворе. Но никто ничего не делает. Даже не пытается.       «Чёртов мир», — думает Дайчи, уже перескакивая через лестничные пролёты. Путь к выходу на крышу поразительно пустой, да тут же должен толпиться народ, да хоть кто-то из учителей быть. Неужели никто не хочет остановить человека от такого страшного шага? Как будто в этом мире всем друг на друга всё равно. Как здесь вообще можно жить?       Старенькая дверь на крышу заперта, и Дайчи, дёрнув за ручку, утыкается в неё лбом. Нужно попробовать ещё раз. В этот раз у него получится. Суга выживет, он разорвёт этот замкнутый круг, и как-нибудь они найдут способ всё исправить.       — Всё наладится, — шепчет Дайчи и кричит уже во весь голос: — Суга, слышишь, всё наладится! Я всё сделаю! Дай мне спасти тебя хотя бы сейчас!       Но в ответ тишина, и Дайчи снова дёргает за ручку. Может, получится просто выломать дверь? Но хилое на вид дерево не поддаётся, и он только больно зашибает колено и зло стискивает зубы. Где-то слышится крик, глухой шум — или ему кажется? Или же здесь наоборот слишком тихо? Почему тут только он, почему больше нет никого?       — Почему ты мне так ничего и не рассказал, — бормочет Дайчи, без сил садясь на пол и упираясь спиной в дверь. Только теперь и замечает, что так и сжимает в руке исписанный ровным почерком листок. Письмо от Суги именно для него!       Он быстро распрямляет уже помятую бумагу, иероглифы путаются, плывут перед глазами, сосредоточиться получается не сразу, и Дайчи зло хлопает себя ладонями по щекам.       Я всегда видел странные сны. Очень живые. Там обязательно был я. Я словно смотрел в отражение. Тот я, другой, во сне всегда улыбался. Он всегда находил силы чего-то достичь, двигаться вперёд.       Я так завидовал ему. А потом у него появился ты, и… Я всё думал, почему же ты не появляешься в моей жизни. Мы же с ним, с другим мной, так похожи.       Или нет. Я не знаю. Я всегда был так зол, всегда хотел, чтобы…       За спиной щёлкает замок двери, и Дайчи растерянно вскакивает, пытаясь ухватить за ручку, но дверь открывается быстрее, и Суга внимательно всматривается в его лицо.       — Я всегда хотел, чтобы у меня был кто-то. Я просто хотел, чтобы у меня был ты, — тихо говорит он, и Дайчи одним шагом кидается к нему, стискивает ладонями плечи:       — Ты жив. Ты в порядке…       — Думаешь? Может, это просто сон? — как-то грустно улыбается Суга, делая пару шагов назад, и Дайчи выходит на крышу школы за ним следом.       Слишком тихо. Словно никого, кроме них, здесь нет. Но внизу ведь должны быть люди! Дайчи со странной опаской выглядывает вниз, но школьный двор абсолютно пустой. Неживой.       — Я действовал наугад. Знаешь, подумал просто. Я ведь причина всего, что всё пошло наперекосяк. Я вмешался в ход вещей, которые просто… выше меня. Не знаю, что это, типа высшая материя или какие-то переплетения вселенных. Я просто захотел найти тебя, чтобы ты был рядом, это я столкнул твоего Сугу тогда, понимаешь? Хотя я и сам не понимаю, как смог это сделать, я… Я ужасен. Может, это и было моё наказание — то, что тебя, то есть моего Дайчи, не было рядом, что всё в жизни у меня просто… — Суга болезненно морщится, словно каждое слово с болью застревает у него в горле. — Говоришь, я жив и в порядке? Нет, я валяюсь сейчас в школьном дворе с головой всмятку, и то, что я могу рассказать тебе всё… Я сам в шоке, понимаешь? Кто я вообще? Какой-то чудик, который ломает другие вселенные и создаёт свои непонятные?       — Ты Суга, и мне нужно знать только это, — неожиданно для самого себя говорит Дайчи, понимая, что всё так просто, хоть и невероятно. Хотя он во всё готов поверить после того, как сам прожил несколько жизней. Если этот Суга может вмешиваться в ход времени какие-то другие вселенные — ладно, пусть так и будет. Он ему верит.       — Ты идиот, я ведь говорил уже это?       — И, похоже, не один раз, — хмыкает Дайчи, и они оба тихо смеются, а после какое-то время молчат.       — Да, может, я идиот и не очень хорошо понимаю, как это всё может быть, ну, то, что ты мог видеть во сне самого себя и даже вмешаться в это всё, но, знаешь, что я знаю теперь? Твой Дайчи наверняка ищет тебя, он тоже чувствует эту пустоту, которая в твоей душе. Он найдёт тебя. У него не получилось найти здесь, но он найдёт.       — Откуда ты можешь вообще знать, что у меня есть мой Дайчи? Я ведь… Я ведь правда ужасен. Не думаю, что за такого, как я, можно бороться. Ты ведь это лучше всех понимаешь? Ты должен желать сейчас разбить мне лицо за то, что я заставил тебя пережить… А ты…       — А я смотрю в твоё лицо и понимаю, что в какой бы жизни я ни встретил Сугу, он всё равно будет таким упрямым.       Дайчи думает, что Суга отшатнётся, но он даёт аккуратно погладить себя по щеке. У него растерянный недоверчивый взгляд. Ужасен? Нет, точно не он.       — Прости. Мне так жаль, что твой Дайчи не смог найти и уберечь тебя. Тебе пришлось справляться со всем самому. Это неправильно, понимаешь? Мы связаны. Иначе я не могу объяснить, почему в каждой из жизней я находил Сугу. Да, другого каждый раз, по-своему особенного, каждый раз терял его, но… Я не мог отказаться от него. И каждый раз не мог ничего сделать. И сейчас не могу, — вздыхает Дайчи, замечает, как Суга словно меркнет с каждой секундой всё больше, и через какой-то миг его тепло уже невозможно ощутить. Он словно дух, тающая потихоньку живая картинка.       — Ты можешь только проснуться, раз это сон, — бормочет Суга, и Дайчи быстро срывает с руки цепочку с кулоном.       — Не только. В одной из жизней ты попросил меня отдать мне её и сказать, что же я чувствую по-настоящему. Сейчас мне больно, мне страшно, я не знаю, что там дальше будет, куда меня закинет после того, как ты исчезнешь, но я хочу отдать тебе это. Хочу, чтобы твой Дайчи нашёл тебя, он должен тебя найти. Считай, что в этом кулоне самое сильное моё желание. Другой я должен откликнуться на него, иначе быть мне реальным идиотом.       — Глупости какие, — едва заметно улыбается Суга, но удивительно — у него получается ухватить цепочку тающей ладонью. А у Дайчи получается крепко его обнять. Для призрака он удивительно тёплый.       — Но если ты в это так веришь, то я могу сказать только одно — до встречи, Дайчи.       И дыхание у него тоже тёплое, он обжигает им, когда тихо шепчет эти слова на ухо, и Дайчи крепко зажмуривается. Сон, значит. Он боится просыпаться. Куда его ещё может закинуть эта странная сила?       Его оглушает такой родной, знакомый шум — стук мяча, ворчание Танаки и перепалки первогодок. Он чувствует, что так и улыбается с закрытыми глазами, а потом не верит своим ушам:       — Ты что, решил поспать на тренировке? Не стыдно тебе, капитан?       Это Суга. Его Суга. Он не может ошибиться даже после стольких раз. Его весёлый голос, особенная улыбка, смех. Дайчи резко распахивает глаза и вскакивает со скамейки, запинается, пугается в собственных ногах, и Суга успевает ухватить его за локоть, прежде чем он разбивает нос об пол.       — Не, ну точно соня. Давай, всё веселье проспишь, а Кагеяма с Хинатой вообще подерутся, — журит его Суга, а Дайчи просто хватает того, что он чувствует тепло его ладони на своей руке.       — Прости. Я и правда очень долго спал, — смеётся он и идёт разнимать шутливую потасовку.       Стоило ли идти домой и в этот раз той же аллеей — Дайчи даже не знает, не успевает решить, как они с Сугой устало плетутся вдоль цветущих сакур и отмахиваются от лепестков. Они снова путаются у Суги в чёлке — как тогда.       Но всё ведь не так, да? Это тогда Дайчи чувствовал, что что-то случится, тогда он признался со странным страхом, тогда он не верил сам себе. Тогда он сам не знал, что чувствует, а слова лишь были словами. Сейчас это… Это правда. Самая главная в его жизни, от которой он больше не откажется.       — Я люблю тебя, — говорит он, а хочет прокричать на весь мир. Это чувство такое сильное, оно не может уже тихо томиться, оно рвётся к Суге, оно жаром гудит в груди, когда тот сам, как тогда, обнимает его. Но сейчас… нет страха и нет недоверия.       — О боже, да. То есть… я люблю тебя. Я тоже люблю тебя. А ты взял и опередил меня.       — Мне тоже долго не хватало смелости на это, и я… Я столько… — Дайчи почти что говорит: «Я столько пережил», — но об этом не нужно говорить сейчас, нужно оставить те кошмары позади. Их больше не будет. Но Суга словно чувствует его слова, и в его глазах мелькает что-то неуловимо грустное.       — Мне… мне в последнее время снились странные сны. Каждый раз я терял тебя и… Прости, я сам не понимаю, почему рассказываю это сейчас. Ну вот, взял и испортил такой счастливый момент, вот дурак же я. Я просто хочу сказать, что… Я защищу тебя, защищу эти чувства. И да, я люблю тебя. Знаешь, а мне нравится, как это звучит. Хочу повторять и повторять это, — смеётся он, и Дайчи крепко обхватывает его щёки ладонями, гладит большими пальцами по скулам, и Суга тут же краснеет, когда он наклоняется к нему.       — Тогда я защищу тебя от этих снов, веришь? Их не будет больше.       — Глупости какие, — бормочет Суга. Но он верит, Дайчи знает это.       Он и сам в это верит. _________________________________________________________________________       Вообще Дайчи переживал. Ещё бы — первая автограф-сессия в одном из самых больших книжных магазинов! А вдруг никто не придёт? Он ведь всё-таки молодой автор, хоть и его книга, «Сон бабочки», резко обрела успех, ему даже поступило предложение о начале работы над дорамой на её основе.       А вдруг что-то пойдёт не так и он вообще разочарует фанатов? Дайчи был не из робкого десятка, в школе даже стал капитаном волейбольной команды, но тут же ему надо было бороться в одиночку, несмотря на то, что собственный менеджер бдил рядом.       Но всё шло не так уж плохо. Люди на самом деле пришли, и Дайчи уже ближе к концу переживал, что их было слишком много и что у него просто отвалится рука раздавать автографы и писать пожелания. Или что он не успеет всех принять. Но дело шло, и никто даже не расстроился, что автор нашумевшей драмы, в которой все критики обнаружили зрелый подход и жизненный опыт, оказался недавним подростком, только справившим пару лет назад двадцатилетие. Наверное, это и правда успех, хотя Дайчи устал так, как не уставал ни на одном волейбольном матче.       — Молодчина, я сам не верю, что ты столько книг подписал. Потерпишь ещё полчасика, народу уже немного будет, — менеджер сиял счастьем, Дайчи же хотел помереть прямо тут, на месте, и ненавидел собственную подпись.       — Торжественно поклянись, что в ближайшую пару дней не будешь мне звонить, — оборачивается к нему Дайчи, когда перед его столом наконец-то никого нет. — Я буду отсыпаться и приходить в себя после этого сумасшедшего дня.       — Но раз это пара дней начнётся только завтра, может, сегодня попьёте со мной кофе? — раздаётся весёлый голос над его головой, и Дайчи вздрагивает от странного ощущения. Почему-то он боится взглянуть на этого человека, он медленно поворачивается к нему, долго смотрит сначала на его руки. Бабочка? Яркая подвеска на цепочке странно смотрится на мужской руке, но он не может отвести от неё взгляд.       А потом он всё-таки всматривается в чужое лицо, любуется внимательными ореховыми глазами и лёгкой улыбкой и кое-как вспоминает, что ему всё-таки надо подписать книгу.       — Как Вас зовут? Мне для Вас подписать книгу или?..       — Просто Суга, — улыбается этот парень, и Дайчи поддаётся на этот флирт:       — Хорошо, просто Суга с красивыми глазами и чудесной улыбкой, с которым я сегодня попью кофе.       И не только сегодня.