In unseren Schatten

      Должно быть, он отключился. Голова раскалывалась после внезапного пробуждения, словно лопнул на плечах плохо обожжённый горшок. Хорошо хоть в этот раз обошлось без кошмаров... Грудь снова сдавило кашлем. Какого чёрта наёмница взялась его спасать? Она получила более чем достаточно предоплаты. Могла бы и сбежать, увидев, какие риски на пути к смерти Отца, как оказалось, могут ждать.       Не сбежала. Значит, позже потребует вознаграждение. И значит, точно за ним вернётся и принесёт страницы.       Под прикрытыми веками плясали искорки. Сколько он вообще проспал? Пару минут? Полчаса? Или, может, на поверхности уже взошло солнце? Ралаим, пусть даже и Голос при исполнении своих обязанностей, не мог позволить себе пропадать из виду на всю ночь. С другой стороны, если Тараэля уже хватились, даже не пришлось бы придумывать оправдания. Был с наёмником, нашёл Отцу страницы. Чистая истина. Но, тем не менее, нельзя было терять время — детали продумает по дороге.       Одежда была всё ещё мокрой, хоть выжимай да наполняй вёдра. Выходит, проспал действительно не так долго. Он потянулся к застёжкам нагрудника, но обнаружил, что крепкая кожа была разрезана, оставив беззащитной дырой зиять грудь под вымокшей прошитой тканью. Бровь в непонимании дёрнулась. Мысли о чужих руках на собственном теле зашевелились пульсирующим колючим клубком, но усилием воли Тараэль затолкал их на место. Он жив. Он может продолжать своё дело. Он всё ещё может заставить Отца ответить за его преступления. Значит, девчонка знала, что делает.       Торопливо отлепив от себя мокрые вещи, Тараэль достал из ящика чёрный доспех, скользнул в короткую кольчугу, застегнул разношенный жилет, натянул перчатки. Последним поднялся с дощатого дна темный тёмный кусок прошитой кожаными вставками ткани и закрепился сзади на шее. Маска, некогда натиравшая переносицу и скулы, уже давно сидела как вторая кожа.       Путь до храма занимал около получаса обычным шагом по заброшенным улочкам и забытым трещинам в скале, однажды служившим тропинками. Никакой случайный бродяга не посмел бы лезть к вооруженному ралаиму, да и даже в Подгороде, где о восходе солнца узнавали только по миганию редких лучей в световых шахтах да звону сигнального колокола, обычное население ночью предпочитало оставаться дома. Если таковой имелся. Проходя по скрипучим помостам задворков рынка, Тараэль заученными движениями миновал зловонные лежанки и их владельцев, пьяным храпом сотрясающих привычно-тревожную тишину. Спящий сброд не представлял угрозы, а на главных аллеях был риск встретить уже поставленный в известность о его пропаже патруль. Позволить себе отдаться в их руки и быть брошенным на колени перед Первым Провидцем Тараэль не мог.       Впереди за покосившимися заборами и рядами натянутых сушиться обносков послышались голоса. Он не стал вслушиваться и сразу свернул к скале, по старой памяти находя в сумраке пролом, который по сей день служил лазом к восточному каналу для тех немногих, кто его помнил. Через двадцать ярдов кромешная темнота отпустила и новая волна сырости заставила ускорить шаг, пока Тараэль пробирался между обсыхающих лодок. Дощатые ворота вывели на опустевшую площадь перед Плачущим деревом. До храма оставалось два квартала, и размышления снова отняли внимание от дороги. Как вышли на Калиана? Подсказал старина Даран, ныне греющий гниющей плотью пыль могильника. Почему не предупредил о деле? Нельзя было ждать. Как прошел мимо группы Голосов? Нашел другой путь. Как вернулся? Свиток. И пусть никто и не ожидал от двуногой крысы, прожившей всю жизнь в пещерах, умения плавать, рассказывать Первому Провидцу о таких внезапно обнаружившихся слабостях оставалось недопустимым. Равно как и о способности к длинным прыжкам, которую Тараэль успешно прятал все эти годы.        Старики-Спящие, что доживали свой век в скрывающем вход в храм бараке, как обычно сутки напролёт играли в кости и даже не подняли к нему седые головы. Брат Грусть, дежуривший у спуска в подвал, коротко кивнул ему и уткнулся обратно в сплетенные в замок на столе пальцы. Неужели не хватились?.. Тараэль вошёл в старую дверь, ступил на стоптанные чёрные камни и растворился в гудящем грохоте водопада.       Сбитые ступени моста над шумящим Ларксом в тысячный раз сложились в проклятое число. Впервые, как Тараэль прошел по ним в пасть ко льву, чтоб взрасти отравленным побегом и поразить его изнутри, они не внушали ничего, кроме сжимающего чувства страха. Он, однако, научился подавлять его, как только сумел снова заставить себя обратиться к истинной причине, к главной своей цели. Сейчас же он пролетел эти тридцать восемь шагов вниз, пронося первый ядовитый плод, всё ещё не до конца осознавая, что застывшие на долгие годы шестерни наконец двинулись.       Главная башня приветствовала его тусклым пламенем угасающего факела. Тараэль сбежал по винтовой лестнице, но обнаружил круглый зал пустым. Нельзя было сказать, что Первый Провидец никогда не отлучался, но никто и никогда не видел, как он спит. Тараэль заложил руки за спину и принялся ждать, нетерпеливо смеряя пыльными сапогами орнамент цветов на ковре. Сзади послышались торопливые шаги, заставляя обернуться, — брат Жадность, помощник Провидца, прошёл мимо к заваленному книгами столу, развернулся и поприветствовал его, прижав к груди кулак.       — Ралата’Шера, — ответил Тараэль. — Где Первый Провидец?       Ралаим выудил из кучи бумаг на столе чистую и потянулся к перу, но пришлось остановить его жестом.       — Моё дело не потерпит отлагательств.       Немой, но не глухой. Неизвестно, как брат Жадность лишился языка. Скорее всего, когда ещё был Спящим. «Пробудившиеся» никогда не спешили делиться своими историями.       Хоть Тараэлю и приходилось работать с Жадностью раньше, язык жестов был понятен не полностью, и когда ралаим пальцами выплетал символы, слова складывались слишком неправдоподобно. «Нижние библиотеки… Брат Ненависть… Айсолон?..» То есть, тот маг, разваливший пол, был Ненавистью? Безусловно, он был силён, но как он мог оказаться в группе сестры Наглости как рядовой?..       — Благодарю, брат.       Тараэль взбежал по лестнице, опустился по выдолбленным в скале ступеням к шумящей реке и свернул к темнеющему провалу. Это место было создано природой, а не построено пирийцами, как остальной храм Ралаты, занятый культом с четыре сотни лет назад. То тут, то там из утоптанной земли торчали хищные зубья каменьев, прячась в мутном освещении сырых коридоров и норовя влезть под ноги. Тараэль быстро прошёл тренировочные залы и по очередной винтовой лестнице спустился на самый нижний уровень, в библиотеки, где старые пыльные полки ломились от древних книг, бережно собранных за сотни лет. Немудрено, что доступ в эту часть храма был закрыт для почти всех ралаимов младших рангов.       Он шёл между стеллажами на едва различимый звук голоса, разносящийся под низким потолком огромной залы. Через несколько пролетов уже почти получилось разобрать некоторые слова. К его удивлению, глубокий голос звучал непривычно сдержанно, даже обеспокоенно. Тараэль подошёл к последнему книжному шкафу и через полки увидел Первого Провидца, застывшего ровно в центре зала под кованной люстрой. На обтянутых тонкой тканью руках покоилась ветхая книга. Брат Ненависть стоял перед ним, покорно склонив голову.       — …Восполнимая, но такая бессмысленная утрата. Особенно сейчас. Сообщи Побегам. Но сначала направляйся к сестре Дотошности в лазарет.       Голос кивнул, развернулся и прихрамывая зашагал к выходу.       — А, брат Гнев, — обратил на Тараэля внимание Провидец. — Что привело тебя сегодня в яму Невезения вместе со Спящей?       Ничего не выражающий голос обволакивал собой всё помещёние, липким битумом влезая и под кольчугу. Тараэль по привычке прижал к голове уши и вышел к центру зала.       — Первый Провидец. Из праха в кровь, из крови к свободе. Я нашёл страницы сына Кожевника.       Ненависть замер точно рядом с ним, почти задевая плечом, и медленно повернул голову. Его густые брови сошлись на переносице тяжелыми складками.       Провидец захлопнул книгу.       — Брат Ненависть, ступай. — Взгляд единственного зрячего глаза переместился с медленно отдаляющейся спины на Тараэля. — Где?       — В Старом Айсолоне.       Длинные уши Провидца дрогнули.       — Брат Ненависть? — повысил голос он. — Думаю, ты не против составить нам компанию? Я настаиваю.       Затихшие было за спиной шаркающие шаги снова зазвучали, ралаим вышел из-за ряда полок к свету и вновь стал с Тараэлем плечом к плечу.       — Брат Гнев, я готов выслушать тебя, — приказал Первый Провидец.       Хотелось опустить глаза, отвести взгляд, разорвать этот липкий контакт, но вместо этого Тараэль склонил голову, сдерживая предательски подступивший приступ кашля.       — Брат Гнев?       Две пары глаз прожигали его, вынуждая выпрямиться, застыть струной и продолжить.       — Со мной связалась наёмница. В «Лживом псе». Ей было известно о страницах от Дарана.       Показалось, на бровях Провидца дернулась тень, падающая от слабого света свечей.       — Даран мертв.       Тень дернулась ещё раз.       — Об Айсолоне стало известно от Калиана, бывшего вершителя Весов. Он жил в Подгороде как нищий.       — Где он сейчас?       — Погиб в результате допроса.       Провидец прикрыл глаза. Давление с плеч ощутимо спало. Всего на краткий миг.       — Почему ты не объединился с группой сестры Наглости?       — Я не знал, куда она направлялась, Первый Провидец.       — Знаешь ли ты сейчас?       — Нет, Первый Провидец.       Вес взгляда вернулся тяжелее прежнего.       — Брат Ненависть, повтори свою историю для брата Гнева.       Ралаим слева коротко втянул носом воздух.       — Патрули доложили мне о жалобах Спящих на заблудших в нижних уровнях ямы Невезения, — загудел его низкий голос. — Сестра Наглость собрала отряд, я занял место мага. Мы спустились до Айсолона, там на нас напал Шахтёр. Я потерял весь отряд и обвалил проход. Как ты прошёл?       Лёд синих глаз обжигал как никогда раньше. Ненависть был одним из самых доверенных Голосов, ещё когда Тараэль впервые проходил по темным залам, запутывая язык в попытках повторить заветы Раласа. Был позже строгим наставником, всегда стараясь выдернуть свежего ралаима как талантливого воина на вылазки. И Тараэль стал в последние годы ему равным, когда Провидцы решили, что дисциплинированность и неусыпная бдительность достойны особого внимания и, следовательно, доверия Ралаты. Ненависть был верным соратником. Но с тех времён прошли годы, и всё чаще острыми шипами кололся холодный взгляд.       — Брат Гнев?.. — негромко позвал его Провидец, понукая.        — Я добрался по восточному проходу до среднего уровня, — начал доклад Тараэль. — Провал в полу преодолел по выступам стены. Наёмница обучена магии и подсвечивала дорогу. Тела заблудших я принял за работу мародеров.       Провидец едва заметно приподнял подбородок, повелевая продолжить рассказ.       — Страницы были запрятаны вместе с личными вещами Калиана на последнем уровне. Обратно я вернулся с помощью свитка. Близость поверхности…       — Где сейчас страницы? — холодной сталью перебил его голос Первого, заставив опустить взгляд.       — У наёмницы. Я пообещал вознаграждение. Я приведу её завтра после заката.       — Хорошо, брат Гнев, — зазвенело почти удовлетворенно.       Решайся.       — Первый Провидец?       — Да?       — Она показала себя более чем достойно. Лучше остального сброда, что за последние недели отобрали для экспедиции. — Тараэль коротко вдохнул носом. — Думаю, её кандидатуру можно будет рассмотреть.       Провидец снова открыл книгу и принялся перелистывать страницы, но взгляд всё ещё не отрывался от докладчика, будто силясь влезть под череп сквозь метку Раласа.       — Ты так ей доверяешь? Сначала пусть принесёт страницы. — Привычные ноты издевки вернулись во въевшийся в самое сознание голос. — Что с твоими глазами?       — На нижних уровнях Айсолона всё ещё силен магический фон.       — Стоило ожидать. Иди с братом Ненавистью в лазарет. Выпей Амброзии и дай оболочке отдохнуть. На рассвете проведешь тренировку с новыми Побегами. Отбери достойных, сформируй группы. Брат Ненависть, на завтрашний день ты свободен. Теперь идите.       Голоса одновременно прижали к груди кулаки и развернулись через правое плечо, ступая с одной ноги. Неосязаемый вес исчез, когда они скрылись за рядом стеллажей. Тараэль скосил взгляд на просветы в полках: Первый Провидец смотрел перед собой, так и не опустив головы к книге.       

***

      Каблуки торопливо стучали по брусчатке. Несмотря на ясную летнюю ночь, холод всё ещё пробирал до костей — спасибо промокшей одежде. Ещё и идиоты-стражники не хотели выпускать Сири из Подгорода, пока она не пообещала, что доложит командиру городской стражи лично, как эти дуболомы обходятся с Пророчицей Ордена.       Голова тем временем переживала ураган бушующих мыслей. Казалось бы, ясная и недвусмысленная цель — отомстить детоубийце, убив — обратилась запутанным клубком из непростых задач, где одна порождает другую. Конечно, сразу было ясно, что не будет легко, но пока что выжить помогала лишь одна удача. И тем не менее, Сири даже с большим задором размышляла о предстоящем, испытывая самую что ни на есть эйфорию — остаться почти в порядке после такой-то встряски виделось немыслимым. И пусть всё тело ноет от ушибов и рёбра уже наверняка покрылись кровоподтёками от объятий зубастого подземного русла, она снова упивалась водоворотом пронзительных ощущений. Ведь попробовав раз…        Новая жизнь началась стремительно — очнувшись на Солнечном берегу Эндерала, чудом выжившая беженка сразу примерила на себя шкуру заядлой искательницы приключений, пробираясь через забытый ещё прошлой цивилизацией храм в поисках живых людей. Дальше — Джеспар поделился работой, а промышлял он, как оказалось, тем же. Задачи Святого Ордена зачастую тоже развлекали новой порцией рисков, но были редки и пока что очень немногочисленны, так что Сири занимала себя решением бед городских жителей, пригодных для ремесла наёмника. А с недели три-четыре назад она нашла себе ну действительно неплохую подправку — помочь с делами местной купеческой гильдии Золотого Серпа. То приключение, правда, обернулось полным провалом, разорванным наёмничьим контрактом и страшными бедами внутри самой гильдии. Хорошо хоть получилось скрыть своё скромное участие…       С той поры искать, с чьего кошелька перекинуть в свой пару звонких, Сири перестала. Жалованья Хранителя Печати хватало на жизнь и так, возможностью запросить у Грандмастера надбавку она не злоупотребляла… Сейчас же новое приключение свалилось на голову, с лихвой компенсируя недели ленивого покоя. Больше того — опасностью своей могло переплюнуть любое предыдущее. Да и цель вроде как у нанимателя была благородной и правильной, пусть сам он и вел себя как надутая куриная гузка… Но то можно было списать на породу. Гонор народа аэтерна был предметом уймы шуток вполне заслуженно. Удивительным оставалось, правда, как Тараэль умудрился сохранить в себе это после всего, через что прошёл. Если не врал. Но сомневаться в его словах пока не было повода… В конце концов, надменную заносчивость вполне мог воспитать в нем жестокий мир Подгорода, ставший единственным родителем и советчиком.       Где-то между лопаток стало тепло — кровотечение не останавливалось. Сири спешила наверх, в проклятый Храм Солнца, чтобы доверить разбитый затылок единственному человеку, которого могла застать посреди ночи на своём месте, и кто не отказал бы в помощи, не задавая лишних вопросов.       Хранительница Печати Святого Ордена Калия Закареш, «проклятое дитя», «дикая ведьма» и по совместительству близкая подруга Сигрид, к счастью последней, знала чары исцеления. Нелюбовь орденских к двум новообращённым «защитницам богов», по воле случая прошедших посвящение в один день, стала едва ли не единственной причиной и поводом дружбы двух ну совершенно разных людей. Судьба одной — бесконечная дорога, другой же… Калия заслужила свои нелестные прозвища за дело.        Как поделилась она с Сири, оправданно доверившись её искренности после посвящения в Хранители, память сыграла с ней в детстве злую шутку и стёрла всё, лишив воспоминаний лет до восьми. Ясность прошлого, однако, начиналась с ужаса огня и разрушений — девочка обнаружила себя посреди разорённой северной деревни, охваченной пламенем. Немногие выжившие были убеждены, что ребёнком овладел демон, принеся селению гибель и отметив своей чёрной печатью её щеку, и спровадили проклятое дитя поглубже в Подгород. Там-то ей и пришлось выживать долгий год, пока вероятности не выпали образом настолько удачным, что впору было бы писать очередную книгу о восхвалении праведности следующих Пути. Ведь случилось дивное: не кто иной, как один из магистров Святого Ордена, забрёдший в обитель обездоленных, чтоб угодить мертвым богам своей благодетельностью, заметил маленькую Калию, сжалился и забрал с собой на поверхность.        С той поры он решился воспитывать найденыша как родное дитя и преуспел. Тайрас Закареш, уважаемый Безупречный, лишенный приставки «Даль» разве что по причине своего происхождения с далекой и опалённой яростным солнцем Киры, оказался действительно хорошим человеком, способным дарить отцовскую любовь. Его приёмная дочь росла подле него в квартирах Ордена, получая лучшее. В первую очередь, конечно, это было образование — вместе с послушниками она познавала науки и готовилась занять ряды служителей богов, когда придёт срок.        Приходилось ей на этом пути, впрочем, несладко. Магистр Тайрас не мог скрывать, что его дочь приёмная, а значит — беспутная. Мало того — дурная слава нагнала Калию, а отметина на щеке только сгустила тучи. А когда почтенного киранийца забрала с собой лучшая из смертей — во сне от глубокой старости, — многие его соратники перестали сдерживать себя вовсе, в открытую называя дважды сироту ведьмой. Будь их воля, Калия снова оказалась бы на улицах Подгорода, однако глубокое уважение верхушки Святого Ордена к памяти магистра Закареш позволило ей остаться и воплотить мечту, перенятую от названного отца, — стать Хранительницей Печати.        Но пусть ядовитое пренебрежение такого исключительно праведного окружения порядком отравляло жизнь, у Калии были другие важные заботы. А именно — приглядывать за «тёмной сущностью», разделившей с ней сознание в одном теле, и сдерживать её, когда та захочет показать зубы. Как описывала Закареш это своей новой подруге, в голове её, случается, фонит ничем не оправданная кровожадность и жестокость, уговаривая натворить дел, достойных эшафота. Сири не воспринимала это всерьёз, пока не увидела воочию, как сознание Хранительницы уступает чёрной дымной твари и Калия в своей ярости обращается в несокрушимое оружие.        Так случилось один раз — в Дотульграде, где девушкам и посчастливилось найти для Грандмастера его любимый ржавый пирийский Светоч. Сири довелось стать единственной свидетельницей жуткого обращения тихой послушницы Ордена в свирепого монстра, накинувшегося на главаря засевших в руинах бандитов и превратившего бедолагу в кровавую кашу. Калия после просила оставить это в секрете, и поводов подводить её не нашлось. Но непростая тайна Хранительницы не отпугнула Сири — та уже почти успела привыкнуть, что в новой жизни её ждёт одно потрясение за другим и тратить время на испуганное недоумение уже не соответствует статусу. Вот и сейчас, переживая очередной переполох в голове, «пророчица» спешила сперва решить насущный вопрос, пусть и не самыми благонадежными, по мнению Святого Ордена, руками.       Пробраться мимо редких стражников в верхней части квартала Знати не составило труда, но вот мимо ворот самого Храма было невозможно пройти незамеченной. Сири остановилась у балконов, рядами спускающихся к аллее, и прикинула высоту. Если разбежаться, оттолкнуться от камней и стены… Может всё же было разумнее войти через ворота. Но расспросов в таком случае не избежать. Голова варила совсем плохо, и придумать, почему Пророчица, промокшая и окровавленная, посреди ночи ломится в святое место, казалось ещё менее возможным, чем телепортироваться на нужный этаж… Выходит, вопрос решился.       С большим усилием Сири подтянулась и перевалилась через резной каменный парапет на пол балкона нижнего уровня. Силы стремительно покидали её, лишив возможности бережного осмотра территории. Оставила кровавые отпечатки на белой плитке? Плевать. Разбила что-то по дороге? Плевать тем более. Главное теперь было как можно быстрее дойти до четвёртого этажа и не зацепиться ни за что головой.        Деревянные ступеньки скрипели под ногами, будто подпевая звону в ушах. Пронизывающий и совсем уже не летний ветер заставил зубы неровно щёлкать, по спине пробежались рядами мурашки. Действительно ли здесь стало так холодно или рана на затылке оказалась серьёзнее, чем получилось с ходу оценить?.. Последний пролёт остался позади, и, отмерив двадцать шагов, Сири постучала в закрытое окно.       Хранитель Печати должен спать чутко, всегда будучи готовым броситься защищать то, что поклялся. Калия не заставила себя долго ждать. За стеклом показалась пара заспанных, но донельзя удивленных светло-карих глаз, блестящих из-под коротких чёрных волос. В сжатом кулаке поблескивал обеденный нож.        — Калия, я тут задубею, открывай уже! — нетерпеливо зашептала Сири.       Нож исчез где-то в складках ночной рубашки, и Калия забегала пальцами по раме, нашаривая щеколды.       — Са’Ира?... Что произошло?       Сири ввалилась внутрь небольшой комнатки, по пути вспоминая, что «Са’Ирой» мог зваться любой товарищ любого киранийца, и коротко глянула вперёд. По полу были разбросаны пледы и одеяло, а в маленьком очаге напротив, куда она, шатаясь, прокладывала теперь себе путь, ещё догорали угольки. Похоже, Закареш снова мучили кошмары. Поговорит с ней об этом завтра, когда будут силы, а пока…       — Если коротко, я влезла в некое дерьмо. И мне очень нужна твоя помощь.       Сири полностью развернулась к подруге спиной, демонстрируя чёрную массу слипшихся волос на затылке. В слабом освещении влажный след должен был поблескивать, переливаясь алыми отсветами во всей своей красе.        Калия неуверенно приблизилась и коснулась рукой коротких прядей.       — Сигрид?..       — У меня всё хорошо. Не стоит беспокоиться. Кроме проклятой дыры в башке. Сможешь залатать? — Она сунула ладонь под куртку сзади и поднесла руку к свету. — Дерьмо. Уже всю спину залило.        Сири отошла от огонька и упала на ближайший стул. Остатки сил и сознания начали покидать её, рассыпаясь и развеваясь на сквозняке из открытого настежь окна.       — Чёртов идиот мог бы сказать, что не умеет плавать... и лягается как лошадь…       — Кто? Что случилось? Как давно это произошло? Боль сильная? — Калия подошла сзади и потёрла ладони. Где-то на границе зрения замерцали золотые искорки.       — Нет, не болит… или я не чувствую больше… — Сири говорила всё медленнее, стараясь побороть подступившую сонливость. — Не рассказывай никому, что я тут была… или есть? Чувствую, что отрублюсь…       Голова безвольно упала на левое плечо, но Калия успела подставить ладонь.       — Да что с тобой?! И откуда это на твоей щеке?       — Что?.. А, ничего, всё в порядке… Пожалуйста, расправь это, высуши... — Она полезла под нагрудник и подцепила скомканные страницы непослушными пальцами. Калия приняла бесформенный ком и отложила на столик. Искорки Восстановления пугливо убежали вверх к локтю.       — Сири, я буду заниматься зачарованными бумажками, когда ты перестанешь истекать кровью. Сосредоточься на чём-то, сейчас будет щипать.       Вспыхнуло жёлтым, померцало миг и погасло. Тёплая ладонь под щекой напомнила что-то родное, с трудом забытое и похороненное под толстым слоем пепла. Веки закрылись под собственной тяжестью, затягивая в сон.       Лучи закатного солнца упали на ресницы. Те задрожали и распахнулись на краткий миг. Сири зевнула и натянула тканый плед до носа. И тут же вскочила на ноги. Рука дёрнулась к затылку — никакого следа раны. Похоже, Калия даже вымыла кровь. И переодела подругу. Льняная рубашка едва доходила рукавами до запястий, давила в груди и подмышках, но была мягкой и чистой. Сири медленно вдохнула и осмотрелась. Блики оранжевого света переползали с подушки на стену. Вещи висели на спинках двух стульев, сапоги аккуратно опирались голенищами о кровать. Страницы оказались на крошечном рабочем столе, придавленные чернильницей. Ни один непонятный символ не поплыл и не размазался. И действительно, даже при её более чем скудных способностях, Сири сейчас могла ощутить слабое покалывание, когда протянула к ним руку.       Она быстро оделась и подняла страницы, в этот раз стараясь уже аккуратно уложить их под нагрудник. Ухватив по дороге яблоко, заботливо оставленное на столике, Сири выскользнула обратно на балкон и прикрыла ставни. Проняло тёплое и одновременно колкое чувство, как сильно ей повезло с подругой. Лишь бы сумела потом отплатить добром на добро в должной мере…       Общий балкон был безлюден, как и в любое другое время суток. На закате сменялся караул, и можно было бы в принципе выйти и через ворота. С веранды в главный двор Сири спустилась по дощатому настилу. Солнечные пятна касались уже только самой верхушки Храма, щекоча спрятанный в звоннице колокол. Она вышла за деревянные колонны здания, но тут же отступила обратно: по главной аллее двигались двое — длинная тощая фигура в зелёных одеяниях и вторая пониже, более крепкая, светлым пятном волос резко выделяющаяся на фоне спускающихся сумерек. Даль’Варек… Он ведь хотел что-то рассказать «пророчице» про новое дело от Ордена. Ещё и Искробой с ним, главный из неримских магов, согласившихся помочь Арантеалю. И вроде как шагают в Эмпориум, где Грандмастер и водится. Но почему на закате?.. Каким-то нелепым комком прокатилась мысль, что они могли прождать её целый день, но, так и не дождавшись, пошли сами. Если предполагать, что это могло быть правдой, догонять их категорически не хотелось. Тем более, Сири ждал новый наниматель... Дойти до входа в Подгород займёт минут двадцать. Солнце уже почти село, значит, и туда она опаздывает. Но лучше уж на несколько минут, чем на весь день. Как-то потом выкрутится, Грандмастер Арантеаль не обидится. Будь там что-то действительно неотложное — нашёл бы способы достать свою Пророчицу и из-под земли.        Сири тихо развернулась и направилась к воротам, стараясь держаться поближе к постройкам. Два стражника как раз двинулись в направлении казарм, и она тенью потерялась за их спинами на пути вниз.              Липкий туман спустился с гор совершенно неожиданно, холодной влажностью оседая на волосах и заставляя их подскакивать непослушными волнами. Ворота в Подгород зияли чёрным провалом в основании скалы. Огромные створки были открыты, и загруженные рудой тележки стройным рядом выкатывались на набережную и перехватывались батраками, толкающими их дальше в порт. Никто из оживленной толпы рабочих и стражников не обратил на неё ни малейшего внимания.        Сири снова свыкалась с месивом запахов сырости, нечистот и плесени, незримыми волнами распространяющимся по главной каверне. Немногих вентиляционных шахт, тонкими трубами уходящих в твердь скалистого потолка, явно не хватало для мест таких размеров. Глаза совершенно не хотели привыкать к новому освещению, и когда она с трудом нашла нужный сарай и дернула ручку, помещение показалось абсолютно пустым. Не дождался её? Или она таки ошиблась дверью? Но нет, ящики и проломленные коробки были ровно те же, верёвки всё той же рваной паутиной свисали с балок под потолком… Так где же…       — Ты опоздала, — донеслось откуда-то сверху, заставив дернуться от неожиданности.       Ралаим чёрной тенью соскользнул с высокого шкафа справа и, ухватив что-то с одной из полок, сунул ей в руки. Сири приняла скомканную вещь, стараясь скорее выдернуть себя из неловкой растерянности. Он встал напротив неё, сложив на груди руки. Редкими бликами переливались чёрные звенья кольчужных рукавов.       — Страницы у тебя?       Голос звучал глухо из-за плотной ралаимской маски, натянутой до самых глаз. Сири кивнула.       — Переодевайся. Быстрее.       Взгляд опустился вниз. В руках у неё оказалась туго свернутая чёрная ткань, отдающая пылью и тонким ароматом кисловатой гари.       — Что это и зачем?       — Времени объяснять детали уже нет. Кратко — переодевайся, если хочешь жить. В храме Ралаты действует строгий кодекс, и нарушать его я бы не советовал.       Она подняла бровь, встряхивая старую робу и прикидывая на глаз длину.       — А если я не хочу?..       Оставлять чёрт знает где совершенно не дешевую броню не хотелось искренне. Оружие — тем более, и хоть наниматель пока об этом не сказал, догадаться уже было несложно.       — Хорошо, слушай сюда, — зазвенел сталью в голосе Тараэль, шумно выдохнув носом. — Ты не из робкого десятка, я понял. Но если тебя не утомила жизнь, не лезь сознательно нарушать правила Ралаты в их доме. — Он прикрыл веки. — Сделай одолжение, оставь свой лихой образ для таверн Арка. У нас нет на это времени.       Сири подняла было к нему голову, но накололась на злобный блеск прищуренных глаз. Она задержалась на полчаса от назначенного времени и так. Наверняка Тараэль договорился. Наверняка его, нет, их ждут. На краткий миг стало почти совестно.       — Да-да, я опоздала, я в курсе, хватит клеваться, — пошла она на попятную. — Хорошо, напялю я эту тряпку.       Наниматель демонстративно отвернулся лицом ко входу в сарай. Она выложила страницы из-под нагрудника, влезла под кнопки застежек на шее, перешла к ремешкам на поясе…       — Тебе нужно кое-что запомнить, слушай меня внимательно. Нельзя ставить под угрозу нашу миссию, — нарушил он тишину. — В храме ни с кем не разговаривай, если не спросят сами. Не смотри старшим рангам в глаза, иначе вызовешь подозрение. Чем вычурнее одежда — тем выше ранг. Если придётся позже вернуться в храм — снова кутайся в тряпье. Ралата испытывает отвращение к телесности и демонстрации непокрытой оболочки. И никогда и ни при каких обстоятельствах не говори открыто об Отце. Это кощунство.       Кожаная куртка упала на пол, за ней последовала стальная пластина с груди и тонкая кольчужная рубашка мелкого плетения.       — Ты меня услышала? — Тараэль слегка повернул голову, будто силясь заглянуть за спину, но продолжал смотреть перед собой.       — Услышала. Ни с кем не брататься, плоть есть грех, Отца не существует.       Он кивнул.       — Хорошо. Если Первый Провидец поинтересуется, о Калиане и страницах тебе рассказал Рецио Даран. Он погиб пару дней назад вследствие трагического инцидента.       — Трагического инцидента… — повторила Сири, растягивая слоги. — Забавно. Твоя ведь работа?       Он проигнорировал вопрос и продолжил.       — Меня ты нашла в «Лживом псе». Если Провидец захочет знать подробности, рассказывай, как было, но никаких Голосов мы не видели. Пол был уже обвален, когда мы пришли. Пробрались по стене. С последнего уровня смылись с помощью свитков.       Вещи неаккуратной кучей ввалились в пыльный ящик. Хоть роба и села бесформенным балахоном на рубашку Калии, жесткость ткани всё равно кусалась за шею. Длинный подол широкой складкой улёгся вокруг сапог. На горловине вещи был пришит не то шарф, не то повязка, скорее всего предназначенная для сокрытия нижней части лица. Сири натянула её на нос, и ноздри защекотало незнакомыми пряными запахами трав, заставив громко чихнуть. Тараэль обернулся к ней и на миг нахмурился.       — Повязку надевать не обязательно. Хватит и капюшона.       Запахи снова защипали ноздри, но она быстро подняла руку к носу и зажала его, сдерживаясь.       — Твои перчатки… — заметил наниматель. — Провидцу это не понравится.       Он прошёл мимо неё к дальним ящикам, оставляя в недоумении глазеть на собственные руки — может ли быть пара обрезанных пальцев причиной проблем со «старшими рангами»?       — Возьми. — Тараэль подошёл к ней и протянул пару перчаток из толстой кожи. Выходит, может. Вроде такие же он носил вчера. Судя по всё ещё влажной изнанке, это они и были. Немудрено — солнца в Подгороде не бывает, вещи не высушить.        Сири натянула тяжелые твёрдые перчатки прямо на свои, чтобы хоть как-то компенсировать разницу в размере. Пальцы в этом всем стеснении гнулись с трудом, и пришлось снять одну, чтоб запрятать за пазуху страницы.       — Готова? Теперь быстрее.        Наниматель закрыл за ними дверь и протянул ей маленький ключик.        — Возьми, я не буду возвращаться с тобой. Потом забросишь его обратно в сарай через окно. — Он кивнул куда-то вбок.       Она приняла мелкую железку, но в робе не было карманов, чтобы хоть куда-то её запрятать. Снова стянув перчатку, Сири вложила ключ к сложённым страницам.       Тараэль шёл впереди широким быстрым шагом, показывая дорогу. Слишком стремительно мимо проносились ветхие домики и нагромождения ящиков. Сири едва поспевала за ним, придерживая цепляющиеся за зубастые доски полы робы и то и дело поправляя спадающий на глаза капюшон.       — Да ты погоди, летишь как ястреб! — решилась она наконец окликнуть нанимателя. — Сам бы попробовал в этой рясе побегать…       Он сбавил темп и позволил ей поравняться с ним на прямом участке безлюдной дороги.       — Я и «бегал» в такой же. Когда был Побегом. Это низший ранг. Потом Аколиты и Голоса. Главный ранг — Провидцы.       — Так их мно… — Сири прервалась, в очередной раз споткнувшись о ткань, натянувшуюся о невидимый камень. — Вот сука! Как ты в этих потёмках вообще хоть что-то можешь различить?..       Тараэль тяжело и раздраженно вздохнул, прежде чем ответить.       — Не хочу ставить под вопрос твою память, но провел я всю жизнь здесь, в этих «потёмках», а не нежась под солнечными лучами.       — По-твоему, я…       — Не начинай. Мы почти пришли. На входе тебя проверит другой Голос, и нас впустят.       — Что он проверять-то будет, а? — забурлило ленивое возмущение.       — Не представляешь ли ты угрозы, конечно. Формальность, не более, — пожал он плечами. Сири выдохнула носом, поджав губы.        Они вышли из зловонного прохода на уже знакомую площадь с иссушенным деревом посередине и свернули влево, к прижатым к скале кварталам двухэтажных домишек. Наниматель подошёл к двери одного из них и кивнул ей, распахивая дверь. Дом изнутри оказался настоящим лабиринтом — будто спроектировал паутину переходов самый безумный остианский архитектор. Деревянные лесенки, скрипевшие, казалось, от веса одного взгляда, беспорядочно поднимались и спускались на несуществующие этажи, упирались в стены, вели по не имеющим практического смысла помостам и заставляли поворачивать бессчётное множество раз, огибая случайно понатыканные перекрытия. Сири потеряла ощущение сторон света. И по мнению нанимателя, она сможет выбраться из такого лабиринта сама, каким-то чудом сейчас запомнив дорогу. Спасибо, что хоть тут не поставил под вопрос её память, хотя явно стоило.       Через несколько поворотов лесенки уже уверенно пошли вниз, и за шиворот задуло противной сыростью. Путь вывел к небольшой площадке, в углу которой стоял круглый столик. На него опирался локтями ралаим и теперь с интересом смерял Сири взглядом. Наниматель кивнул ему и прошёл дальше. Тот кивнул в ответ и мотнул ей головой, указывая следовать за Тараэлем и не задерживаться. Ослушаться в планах не появилось.        Последний лестничный пролёт закончился тёмной комнаткой и спрятанной в скале дверью. Наниматель простучал в неё, коротко оглянувшись на свою наёмницу. По ногам тянуло холодом, а отсутствие какого-либо ответа пробуждало немое беспокойство. Тараэль постучал ещё раз, громче, и под самым его последним ударом дверь распахнулась внутрь. Чернота открывшегося прохода выпустила из себя человеческую фигуру, медленным шагом ступающую с каменного пола на доски. Ралаим огромного роста, на голову выше Сири и будто в два раза шире Тараэля, развернулся к последнему и приложил к груди кулак. Плотный капюшон скрывал бритый череп, а маска заставляла и без того сиплый голос звучать почти мёртво.       — Из праха в кровь, из крови к свободе, брат Гнев. Провидец ждёт. Это Спящая?       Наниматель с видимым замешательством уставился на него, но быстро очнулся и кивнул. Здоровяк бесшумно подошёл к Сири и протянул к её лицу огромную ладонь. На носу и щеках ощутилось тепло.       — Она знает правила? — прошелестело безучастно и сухо.       — Да, брат.       — Идите.       Ралаим отошёл в сторону и исчез в сиреневой вспышке.       — Вас там обучают телепортироваться? — спросила Сири полушёпотом, придерживая подол и переступая порог.       Тараэль захлопнул за ними дверь.       — Нет. Я должен сказать, это было неожиданно, — непривычно тревожно зазвучал его тихий голос.       — Что?       — Это был брат Горесть. Телохранитель Отца. Он никогда не стал бы проверять Спящих.       — Странный он. И огромный.       — Странным он был всегда… Он лучший во всей Ралате во владении двуручным оружием. Мне бы не хотелось с ним связываться. Тебе — тем более.       — Мне — тем более? Не хочу ставить под вопрос твою память, но, как оказалось, «танцую» я лучше тебя.       — Потому что я этого захотел.       — Ты? Захотел? — Сири фыркнула, с трудом сдерживая уязвленную гордость. — Чтоб я тебя с ног сбила? Ну ладно, как мессир изволит.       Он лишь покосился на неё, приподняв бровь, и продолжил идти молча. Впереди каменного коридора нарастал шум, влезал в голову, путал мысли. Хотелось развернуться и идти обратно к двери, плутать в деревянном лабиринте часами, но зная, что идёшь к поверхности, а не в рокочущее лоно горы. От неприятных ощущений Сири всегда отвлекали разговоры, и хоть спутник попался не самый болтливый, молчать дальше было невыносимо.       — А почему «спящая»?       — По их мнению, — он указал подбородком вперед, — человек «пробуждается», только познав истину Раласа. Теперь молчи.       В десяти шагах забрезжил холодный свет. Она с легким раздражением стянула перчатку и выудила из-за пазухи страницы. Листки устроились в рукаве, чтобы было удобно достать даже этими нелепыми лапами, в которые снова обратились её руки, а сама она поспешила догнать нанимателя, уже порядком её обогнавшего.       Проход оборвался, а путь резко свернул на каменный карниз влево, оставляя Сири в тупом благоговении глазеть на то, что сокрыла в себе скала. Это нельзя было назвать пещерой. Это была сама пустота, разделённая бурным потоком надвое. С высокого и невидимого в туманной дымке потолка срывалась река, разбивалась о камни и разливалась широким чёрным руслом под ногами, уходя глубже в гору. Внизу, через самый полноводный и ленивый участок, воду стягивала импровизированная лодочная переправа, к которой тянулись спрятанные в камнях лесенки. Ступени терялись между скал и исчезали в высоких круглых башнях, с обоих берегов нависавших над уже ясным источником шума. Тонкие изящные лестницы соединяли их, пересекаясь и скрещиваясь на фоне падающих тонн воды. С бойниц и балкончиков башен свисали штандарты, бледными сиреневыми символами повторяя то, что носил на своём лбу её спутник. Место завораживало, пугало, а мерное потрескивание жаровен где-то слева будто поощряло это оцепенение, из которого невозможно было себя вырвать.       — Спящая? — окликнул её знакомый голос.       Сири тряхнула головой, пытаясь сбросить несуществующие чары. «Спящая»… В этом месте Тараэль ей не союзник. Он будет драться с ними против неё, а не с ней против них. Впрочем, в любом из этих двух раскладов шанса бы не было. Нечто большее, что стояло за спинами всех тех обезличенных фигур, казалось сейчас не по зубам и самому Ордену. И наниматель задумал в одиночку обезглавить этого монстра. А она, дура, взялась помогать. И бежать уже некуда, кроме как дальше по каменной тропе вниз, догоняя мятежного ралаима, чёрным силуэтом застывшего в ожидании на фоне такой же чёрной скалы. Руки предательски дрогнули, и пульс подобрался к вискам. Сири глубоко вдохнула носом. Если назад уже не свернуть, то нужно хоть убедиться, что страшное не произойдёт раньше своего срока.       Скалистый откос перерос в одну из лестниц, по краям которой и трещали каменные жаровни. У одной из них стояла женщина, судя по росту и замотанной в робу фигуре, и засыпала в пламя тонкие веточки. Кроме гари нос уловил уже знакомые нотки чего-то кисловатого, приторного. Кажется, уже целую вечность назад отец как-то раз топил такой древесиной печку. Женщина не обратила на них никакого внимания и лишь переместилась к следующей жаровне, повторяя ритуал, — даже под землёй храм оставался храмом и не обходился без благовоний.       Шагать по едва различимым в тени башни ступеням было не менее страшно, чем взбираться на спину мирада, пернатого монстра, ныряющего между облаков в небе. Мимо тенью прошёл ещё один замотанный в темные ткани человек, заставляя сместиться на самый край лестницы. Стало любопытно, сколько бедолаг сорвалось здесь вниз, пытаясь разминуться. Сири кратко взглянула под ноги: чернота, гул воды, едва различимый вой сквозняков и больше ничего — непонятно было, как далеко дно и есть ли оно вообще.       Башня была скудно обставлена, в основном — ящиками, и винтовые лестницы расходились вверх и вниз, соединяя этажи. Из рукотворного прохода в скалу слева тянуло ещё более холодным воздухом. Откуда-то справа донеслись шёпоты — слишком тихо, чтобы разобрать слова, но достаточно, чтобы привлечь внимание. Сири невольно обернулась, но заметила людей не сразу — одного факела на весь этаж было мало для глаз, привыкших к солнцу. Двое в более сложных одеждах расположились на ящиках и напряжённо что-то обсуждали, совершенно при этом не жестикулируя. Действо выглядело неестественно и отпугивало, как и в принципе всё в этом затерянном под землёй месте. Она поспешила развернуться обратно, но застыла в смятении. Видимо, пока Сири отвлеклась, с верхнего этажа спустился ещё один ралаим и сейчас поравнялся с Тараэлем. Такого же роста, такая же броня, такая же бледная кожа и острые уши... Со спины их было не отличить, а окликнуть его здесь она бы не осмелилась. Задерживаться дольше было непозволительно, и медленным шагом Сири двинулась за обоими аэтерна, пока что отдаляющимися в одном направлении. Но башня кончилась через дюжину шагов, и один свернул влево, спускаясь по незаметным ступеням, а второй пошёл по очередной узкой лесенке вперёд мимо водопада. Она мысленно выругалась. Слишком плохое освещёние, чтобы различить оттенки кожи, слишком громко шумит вода, чтобы разобрать по шагам. Да и смогла бы? Самым простым сейчас казалось догнать любого и заглянуть в глаза, правдами и неправдами оправдываясь потом при ошибке. Но Голос есть старший ранг, «старшим рангам в глаза не смотри», чтоб их всех звёзды сожгли…       Секунды шли, остроухие продолжали отдаляться, а Сири всё стояла на маленькой площадке, топчась на месте и не находя силы толкнуть себя в любую из сторон. Ошибка могла стоить жизни. Даже двух. Пульс снова забился в ушах, ладони похолодели. Один из ралаимов уже скрылся за круглым боком башни, а второй замер у нижних ступеней стройной лесенки и обернулся. Сиреневатый блеск скорее ощутился, чем был действительно заметен. Чёрный камень заблестел под сапогами тысячей крошечных капель от брызг воды, когда Сири неслась мимо — всё, больше никуда и ни на шаг. Уткнётся носом нанимателю в спину, и пусть хоть насквозь взглядом просверлит, злобно озираясь.        Следующая башня была обставлена чуть менее скудно. К потолку тянулись книжные полки, заваленные свитками, а над низким столом склонилась женщина в форме Голоса и внимательно изучала какие-то бумаги. Тараэль свернул на лестницу вправо, и Сири последовала, почти наступая ему на пятки. Зал снизу казался почти обжитым в сравнении с предыдущими помещёниями. Книги аккуратными рядами громоздились на многочисленных стеллажах, под ногами жестким ворсом мялся ковёр, а люстра у потолка искрилась синеватыми пирийскими кристаллами, дополняя свечи на тонких подсвечниках у самого спуска.        В помещении были двое. Застывший неподалёку от лестницы Голос при их появлении ожил и приложил к груди кулак. Наниматель повторил жест. Затем развернулся к Сири, указав кивком стать по свою правую руку, и обратился ко второму ралаиму, судя по одеяниям — тому самому Провидцу, занятому перебором книг на полках. Сири показалось, что и это был аэтерна, но уши не походили ни на одни, что ей доводилось видеть у этой породы. Такой высокий звёздник?..       — Первый Провидец? Из праха в кровь, из крови к свободе. Я привёл Спящую.       Полы многослойной мантии зашелестели как листья, когда Провидец неторопливо развернулся к ним. Один из глаз его был слеп, второй же черным пятном выделялся на поеденной морщинами части лица, не скрытой под маской. «Действительно звёздник, — отметила про себя Сири. — У аэтерна не бывает темных склер…»       Первый Провидец кивнул Тараэлю и перевёл взгляд на неё. Она опустила голову, теряясь в узоре ковра.       — Спящая, покажи мне страницы. — Голос звучал удивительно бодро для такого места, даже несмотря на скрипучие нотки, добавленные возрастом.       Выудив из рукава листки, Сири подошла на шаг и протянула их Провидцу. Пока он внимательно разглядывал злополучные бумажки и едва заметно кивал сам себе, она отступила и коротко глянула на Тараэля. Тот так и стоял, замерев, и смотрел перед собой.       — Откуда ты узнала о страницах? — заговорил звёздник.       Сири втянула носом холодный воздух.       — Один из моих информаторов рассказал. Рецио Даран.       — И где ты встретилась с братом Гневом? — продолжал спрашивать Провидец, не отрывая взгляда от бумаг.       — В «Лживом псе».       — Расскажи… Как ты их достала?       Она ещё раз набрала в грудь воздуха.       — Даран рассказал о местном пьянице Наилаке, который знал о страницах. Он оказался Калианом, бывшим вершителем Весов. Он был стар и глуп и не пережил допроса. Но он успел отправить нас в Айсолон. Нашли его схрон на последнем уровне и смылись оттуда.       — Кто встречался вам на пути? — Зрячий глаз переметнулся с листков на неё.        — Пара шахтеров, несколько скелетов да пауки. Какие-то мародеры порубали всю нечисть до нас, — уверенно соврала Сири.       Провидец молчал, задумчиво опустив уши.       — Хорошо. Тебе обещана награда. Возьми это и отдай сестре Зависти, она над нами. — Он протянул ей маленький листок. — И перед тем, как ты нас покинешь… Брат Гнев рекомендовал твою кандидатуру для планируемой экспедиции в горы. Мы отбирали для неё лучших наёмников некоторое время назад. Я думаю, ты знаешь. Если тебя интересует это дело, тебе придётся доказать, что ты умеешь пользоваться ещё и головой.       Вот оно.       — Интересует. Мне сообщили, что Ралата хорошо платит.       — Что же. Тогда отправляйся в Мрачную долину и найди сестру Надменность. Убей её и принеси её сердце. У тебя два дня, — зазвенело почти насмешливо, поднимая мурашки на пояснице.       — Сестру? Вы хотите убивать своих? — переспросила Сири, сдерживая дрожь в голосе.       — Она предала Ралас, оставив нас. Предателей ждёт смерть. Если ты берёшься за дело, то время пошло.       Провидец уткнулся обратно в страницы. Она беспомощно перевела взгляд на нанимателя, но тот лишь покосился на неё, продолжая стоять столбом и явно давая понять, что никакой помощи сейчас ожидать не стоит. Сири развернулась на каблуках и поспешила обратно к лестнице, по дороге засовывая в рукав записку для сестры Зависти. Сзади донеслись обрывки разговора:       — Брат Гнев, подойди. Возьми и отнеси…       Рев воды заглушил остатки фразы. Полы робы путались в ногах, когда она карабкалась по сырой лестнице, подгоняемая танцем пульса в ушах. Два дня… И он даже не сказал, где именно искать культистку. Двенадцать часов уйдёт только на дорогу туда и обратно, если Сири не захочет загнать лошадь насмерть. Ещё и искать человека, который, судя по всему, явно не хочет, чтоб его нашли... Она бегло окинула взглядом остающийся за спиной храм. Их Провидец — безумец, если считает это исполнимым.       Сири даже не заметила, как выбралась из деревянного лабиринта, и всю оставшуюся дорогу в темноте до сарая нанимателя пыталась продумать самый скорый путь до Мрачной долины. Вековой лес, раскинувшийся в низине к северо-западу от аркского Сердцеземья и прослывший проклятым, был большую часть времени спрятан от мира туманами, потому привлекал под свои густые кроны бандитов, разбойников и прочих негодяев. Простой люд последние годы избегал этих забытых их любимыми богами мест, и вспоминал о единственной ведущей на север страны дороге только при крайней необходимости — если недоставало денег на мирада, ну или же при транспортировке чего-то действительно объёмного.        Сири бывала в Мрачной долине всего один раз, выполняя поручение хозяйки аркской картинной галереи. Та хотела отыскать и вернуть в столицу свою мать, своенравную женщину, решившую, что с неё довольно городской жизни и рисовать для галереи дочери уж тем более достаточно. Женщина, как выяснилось, была не совсем в ладах с головой, и мало того — оказалась колдуньей самого не любимого Орденом сорта. И ни в какую не хотела дослушивать, что было поручено передать ей Сири. Возможность разойтись миром истаяла в зелёных искрах заклятий, а копилка почти смертельных опытов гордо пополнилась ещё одним.        Хозяйка картинной галереи рассчитывала увидеть двоих после нескольких дней отсутствия своей наёмницы. Оправдать ожидания не вышло, и с тех пор запрятанный в туманах лес отдавался в памяти исключительно горечью досады. Но возможно повезёт в этот раз? Тем более, живым оттуда никого доставать уже не требовалось... Однако сперва нужно было добраться. Там уже разберётся, как искать и искать ли вообще. Найти какого-то бедолагу-разбойника и вырезать его сердце, выдав за сердце беглого агнца Ралаты, звучало исполнимее в сотни раз. Разве что если счастливый случай действительно подсунет эту сестру Надменность под копыта коню. Но хоть попытаться бы стоило. Человек, что прожил всю жизнь в пещерах, не полезет же в чащу леса. Обойти большую часть главных дорог долины можно было часов за пять... Значит, решено: первый день Сири будет искать Надменность, второй день — уже любое сердце. Но выехать придётся прямо сейчас, и было бы неплохо ещё и успеть забежать домой, нахватать хоть какой-то еды и переодеться в более крепкую кольчугу.       Дверца сарая распахнулась с противным скрипом. Запершись изнутри, Сири сбросила на пол балахон и перчатки и плохо гнущимися пальцами застегивала ремешки своей куртки. Вещи Тараэля заняли пустующий теперь ящик. Прокрутив ключик в замке, она закинула его в разбитое окошко, как наниматель ей и сказал. Наверняка он телепортируется внутрь. Было бы неплохо потом научиться так же.