In unseren Schatten

      Сири свернула за угол смотровой башни и вышла к конюшням. Беззвездная ночь давила на виски и плечи. Где-то далеко на востоке заворчал гром.       Простым жителям Арка не позволялось держать лошадей в конюшнях стражи, а местных кобылок как раз разобрали на ночные патрули по округе, и сейчас только пара лошадей вздыхала, посапывая, в стойлах.       К ней потянулся любопытный нос.       — Привет, Колбаска. — Сири замешкалась на момент, перекидывая узлы в другую руку, чтобы почесать мускулистую рыжую щёку. — Прости, нет ничего вкусного, что я могла бы отдать…       В глубине конюшен послышалось знакомое фырканье. Она прошла дальше в липкую темноту и заметила у стойла Сварта фигуру. Незнакомец будто бы гладил коня по шее. Вблизи не горел ни один светильник, и только белыми пятнами выделялась длинная проточина на голове зверя и пясти тонких передних ног. Свободная рука мигом опустилась на рукоять кинжала — неужели повезло нарваться на конокрада? В квартале Стражи?.. Силуэт оторвал руку от лошади и развернулся к Сири, выжидающе склонив набок голову.       — Нравится мой конь? — окликнула она его. Незнакомец не ответил.       Сири уронила на землю сумки и взялась за кинжалы уже обеими руками. Схватить его и выяснить, что ему надо, было бы куда проще, чем тратить время на драку. Она зажмурилась, по глазам ударил белый свет, сразу роняя её в темноту, и мир снова загорелся уже у чужака за спиной. Он будто ждал этого. Слишком ловко вывернулся, перехватил её запястье, прокрутил над головой руку с занесённым кинжалом и прижал к стене стойла, передавив предплечьем горло. Сири удивленно подняла брови, заглядываясь на пару сиреневых искр перед собой. Наниматель отпустил её и отошёл на несколько шагов.       — Славная новая тряпка, подходит к твоим глазам, — проговорила она хрипло, потирая шею.       Тараэль явно рассчитал свои силы, чтобы не навредить, но кашель всё равно душил, не жалея.       — Стараюсь соответствовать поверхности, раз поднялся в гости, — устало огрызнулся он, блеснув глазами над натянутой до самой переносицы фиолетовой повязкой, и протянул ей свёрток ткани. Сири уставилась на вещь.       — Опять переодеваться?       — Это носила сестра Надменность. Используй Псионику…       — Я, по-твоему, собака? — перебила она его, вздёрнув подбородок. Сварт потянулся к ралаиму, но тот отошёл ещё на шаг в сторону.       — По-моему? По-моему, ты сможешь разобраться с элементарным псионическим поиском и, по-моему, ты даже не представляешь, чем я рискую, пытаясь тебе помочь, — зашипел Тараэль. — Они естественно знают, где в той туманной дыре сидит Надменность. А я знаю лишь, что мне по какой-то причине эту информацию не доверили. И, тем не менее, я достал эту чёртову тряпку и притащил тебе.       Сири отвела взгляд. Где-то над головой глухо зарокотало раскатом. Она протянула руку.       — Давай её сюда. Может, хоть раны ей удастся перевязать, если она меня порежет.       — При всей моей критике к твоим боевым навыкам, я очень сомневаюсь, что это возможно, — напряжённо обронил наниматель.       Она грустно вздохнула, взвешивая в руке старую рубашку.       — ...Спасибо.       — Не жалей её, — решительно добавил он. — Она не невинное дитя и зарабатывала себе на хлеб отнюдь не его выпечкой. Я на тебя рассчитываю.       Он развернулся и, сделав два шага к дальней стене, телепортировался. В сиреневой вспышке, залившей на миг конюшню, Сири заметила половину яблока, оставленную на бочке у стойла.       Закончив править торока, она затянула все ремни, сбрую, проверила небольшой запас провизии, наспех собранный из того, что было в доме, и вывела коня во двор. Залезла в седло, проделывая всё, ведомая, скорее, привычкой, потому как мысли были заняты совсем иным: как обучиться заклинанию магической школы, если даже не знаешь наверняка, как они делятся? Как там наниматель сказал? Псионика? Это вроде Синистра... Или Тауматургия... Лучше бы Сири имела собачье чутьё.       Может, действительно взять с собой пса? Но где взять обученную гончую посреди ночи?.. Осознание блеснуло вспышкой. Она потянула поводья и погнала Сварта в город вместо каменного моста из квартала Стражи.       Он сидел на крыльце своего деревянного домика, вклинившегося у самой стены Рыночного квартала, и снова строгал одного из своих деревянных зверьков. Сири спрыгнула с коня почти на ходу и потащила его к дому под нервное фырканье.       — Гал! Гал, мне нужна собака!       Здоровяк удивленно поднял голову, сверяя услышанное с происходящим. Убедился, что оно вполне реально, и отложил нож на ступеньку.       — А мне нужна пинта холодного пива.       — Ты всё равно сидишь тут пнём. Я его верну через два дня, ну пожалуйста!       — Вот это да. А говорить я с кем буду?       — А хоть бы со зверинцем своим деревянным. Мне для дела, не просто же так прошу.       Он отложил уже и деревяшку и сложил на груди руки, расправляя широкую спину.       — Никак парень твой сбежал?..       — Парень мой, как же! Отлёживает небось все бока в обнимку со шлюхами, пока ты мне помочь отказываешься. — Она раздосадовано ухватилась второй рукой за повод. Сварт неодобрительно дёрнул головой в ответ.       — Эт дело хорошее.       Сири зарычала в бессильной злобе.       — Если хочешь как он, то я найду, как устроить. Я без твоего пса не справлюсь. Дело полная дрянь!       — Шлюхи меня теперь если только убаюкать могут. — Он задумчиво почесал прореженную сединой кустистую бороду. — Чего там у тебя за дело?       — Нужно человека найти. — «…И убить», добавила она про себя. — В Мрачной долине. За два дня, и успеть вернуться.       Гал’Тор задумчиво уставился куда-то Сварту под копыта.       — Ему запах нужен, чтоб искать-то.       — Это есть.       — И слушаться тебя он не будет.       — Переживу как-то. — Она нетерпеливо переступила с ноги на ногу.       — Уверена? Что переживешь-то?       — А что ты представляешь? Загрызет меня? Уже слышу, как надрывается глашатай на площади: «Сигрид из Остиана, так называемая «Пророчица Ордена», погибла двадцать девятого дня Летней Ночи от зубов призванного пса!»       Он усмехнулся куда-то в усы и полез за шиворот. Под ноги Сири прилетела маленькая старая кость, поднялась над пыльной дорогой на ярд, завертелась, обросла светящимися лиловыми нитями и упала обратно уже здоровенными кудлатыми лапами крупного волкодава. Пёс слабо просвечивал и переливался холодными лучами в липкой темноте ночи. Гал’Тор тихо свистнул, отдавая приказ, и огромная собака развернулась и ткнула Сири в бок носом.       — Он за два дня растает совсем. Кость подбери, не забудь.       Сири вскочила в седло и развернула коня.       — Спасибо!       Сварт поднял за собой облако пыли, скрываясь за деревянными домишками. Рядом мерцающей сиреневой дымкой мчался призрачный пёс.       Ливень начался на рассвете, догнав их на границе обрабатываемых земель. Конь брёл, опустив голову, а Сири боролась с сонливостью, лениво подгоняя его пятками. Дорожный плащ довольно быстро промок, и холодная сырость расплывалась по одежде. Завидев впереди верхушки гигантских деревьев, Сварт оживился и прибавил шагу. Брызги из-под копыт пролетали сквозь блестящий силуэт волкодава, беспечно трусившего справа, — его погода совсем не беспокоила.       Свет дня ещё не вступил в полную силу, пытаясь пробиться через чёрную завесу туч, как они скрылись в тенях леса. Многовековые дубы плотно сплетались кронами где-то высоко над головой, но даже они не защищали от зверств стихии. Сири сбросила бесполезный капюшон и откинула со лба слипшиеся волосы.       — Нужно было тащить этого дурака с собой... Сидит, небось, греет зад в своём сарае. На сухих досках и в сухой одежде. Были б волосы — тоже б сухими были.       Она поправила выбившуюся прядку. Конь недовольно захрапел.       — Ну конечно, ты тоже весь мокрый, Твоя Светлость. Как я могла не заметить. Прости мне мою невнимательность.       Он затрусил головой, и капли воды с гривы разлетелись во все стороны, заставляя прикрыться руками.       — Ну, будет! Вернёмся, и я притащу тебе корзину всего самого сладкого, что будет на рынке. А пока давай живее, я уже слышу мирада!       Конь повёл ушами на глухой рёв. Деревья расступились, и разбитая дорога обогнула небольшое озерцо, цепляясь о смотровую башенку. Граница Сердцеземья приветствовала их слепой серостью, и неутихающий дождь загнал под тощие сосенки даже пернатого гиганта. Погонщик возился с тяжелой сбруей, но, завидев одинокую всадницу, махнул в её сторону рукой. Сири развернула коня и приблизилась, с осторожностью огибая громадную рогатую голову мирада. Однако зверь не увидел никакого интереса ни в ней, ни в Сварте, ни в мерцающей собаке. Свернулся, нахохлившись, в огромный пушистый ком, утыканный перьями, и тихо ухал, прищурив обе пары глаз.       — Здоров будь, мессир! Девчонку тут не видел? — крикнула Сири, поправляя на голове мокрый капюшон. — Скорее всего, переходила мост в Шепчущий лес. Скорее всего, лысая.       Крепкий мужичок присвистнул, потирая лоб.       — Никаких лысых девок не видал, мадам. Тут нынче не шибко много народу бродит, сами знаете, времена не те. Зверьё дикое, скот двуногий из леса прет, красноглазый… Меня пока Клювик боронит, но, чую, придётся нам пост переносить. Не выгодно аж никак. Посёлок вон совсем неживой. — Он кивнул в сторону затихшей за деревьями и поворотом дороги лесопилки, приютившейся у большого озера.       Сири раздосадовано выдохнула.       — Славно это всё, и Клювик твой славный, но мне нужна лысая девчонка. Точно ничего не видел? Может, в плащ замоталась или ночью мимо прошла?       — Никак нет, мадам, да и он бы почуял. Он вашу компанию ещё у Среброозера учуял и как давай реветь! Ну вы слышали, стало быть. Я и вылез из башни его успокоить. Ещё и погодке спасибо, а то он бы так и кричал… А на что вам девка-то?       — Поняла я тебя, мессир, спасибо... Девка не местная совсем, разобиделась и сбежала. Ищу вот её, пока медведи не нашли первее.       — Ай, норовистые барышни нынче. Супруга моя вот…       — Мил человек, супруга твоя самая лучшая, я не сомневаюсь, — решилась перебить его Сири. — А моя барышня сейчас от волков небось ланью скачет да зовёт меня на помощь. Мне ехать надо ой как.       — И то верно, мадам. Ну, свят будет ваш путь.       — И ваш с Клювиком тем более, — обронила она.        Сири натянула повод, и Сварт повёл ушами, поднимая голову. Выходить из-под тени сосенок не хотелось здесь никому, кроме пса. Пёс уже давно не знал, что такое хотеть и не хотеть.       Мокрые камни моста зазвенели под подковами. Шепчущий лес, пусть даже и с прибитой дождём к земле ядовитой пыльцой, не внушал Сири никакого оптимизма. Что в первый раз, как пришлось по прихоти Ордена лезть куда-то в давно забытые руины ради ритуала посвящения в Хранители, что сейчас. Хорошо хоть путь сквозь него до самой Мрачной долины должен был занять от силы полчаса. Она сжала бёдрами вороные бока, подгоняя коня. Голые деревья здесь только перестукивали ветвями, будто переговариваясь. Изредка мелькавшие по обочинам гигантские грибы вынуждали задерживать дыхание и прикрывать ладонью нос, дабы не чихать остаток дня. Однообразие пейзажа и мерное ляпанье утихшего дождя навевало липкую дрему, и Сири обратилась внутрь себя, отпустив поводья, — конь почует беду, если что, даст знать, да и с тропы не сойдёт — слишком труслив. А какой на удивление болтливый мужичок попался у поста... Да и сама она хороша. Стоило ли вообще говорить, что она кого-то ищет? Ну проходила тут заблудшая культистка, ну и что дальше? Он же не пошёл за ней, не спросил бы, куда она идёт, когда она и сама не знает. Сири тихо рассмеялась — едет спасать барышню от медведей и волков, ну надо же… Спасет и вынет из барышни сердце. И оставит то, что останется от барышни, этим самым волкам и медведям. Плечи проняла зябкая дрожь. Это уже не казалось смешным, и тем не менее всё ещё оставалось целью. Выполнить указ, совершить конкретное действие. Именно как автоматон звёздников, как совершенная машина, какой и хотел видеть Сири наниматель, да и как профессиональный наёмник, в конце концов. Никаких вопросов. Только дело. «К чему вообще об этом думать? — одёрнула она себя мысленно. — Сначала надо найти…»       Шепчущий лес прервался так же внезапно, как и начался. Зелёные кроны вновь сомкнулись над головой, и дорожка пологим спуском терялась где-то между выступающих из земли камней. Сири соскочила с коня, приземлившись сапогами в липкую грязь, и принялась рыться в сумках. Старая женская рубашка тоже напиталась влагой, но всё ещё отдавала душком кисловатой гари, пропитавшим всё и всех в том затерянном в сердце скалы храме.       — Волчара? — помахала она псу. — Давай сюда!       Волкодав подошёл к ней, повиливая полупрозрачным хвостом, и упёрся носом в ткань, зажатую в руке.       — Умный какой. Ну ищи теперь. Нюхай. Как тебе вообще сказать искать? След? Ату?       Пёс продолжал втягивать носом воздух сквозь влажную вещь, не реагируя на её слова. Сварт тонко заржал и запрядал ушами.       — Услышал кого? Что нервничаешь? — Сири опустила свободную руку на рукоять кинжала и скинула капюшон, дёрнув головой, но никого не было не видно, не слышно. Шорохи и шёпоты были для этих мест привычны, но не для коня, которому не объяснить природу вещей. Пусть даже она не могла этого объяснить и себе. Рука оставила кинжал и похлопала коня по крутой шее.       — Уймись, мы здесь недолго пробудем. Я надеюсь…       Пёс сорвался с места, не дав договорить, и скакнул за покрытые мхом камни. Она ухватилась за луку седла и вскочила вверх, толкая пятками широкие бока.       — Вперёд! Быстрее, пока не потеряли!       Сварт захрапел и бросился за лиловыми искорками удаляющегося хвоста, поскальзываясь на размокшей земле. Маневрировать между камнями и колючими кустами было до невозможного сложно, особенно учитывая размеры лошади, но гонка закончилась так же внезапно, как и началась. За поваленным стволом сосны пёс замер и уселся, не отрываясь уставившись на землю. Сири спешилась и подняла с куста плюща чёрную перчатку, потёртую и промокшую. Похожая была прошлым вечером на нанимателе: ладно сшитая, из мягкой кожи, с металлическими вставками на костяшках и теснением на запястьях. Ралата явно заботилась о функциональности своих воинов. Потертости указывали, что владелица привыкла скорее резать мечом, чем раскидываться огненными шарами. Тем лучше. Только вот почему она оставила её здесь и где вторая?..       — Ну, пёс, что дальше? Ищи хозяйку. — Сири протянула к пушистой морде перчатку.       Волкодав ткнулся носом, но не двинулся с места.       — Ладно, во всяком случае она тут была… Но вот как давно?       Сири бегло осмотрела клочок земли. Дождь смыл все следы, если они и были, а скалы вокруг просматривались без проблем, не явив ничего. Конь рядом затоптался на месте и толкнулся в плечо мордой.       — Хочешь отнять у Волчары работу? Ну держи, понюхай. — Она поднесла перчатку к розовому носу.        Сварт шумно втянул воздух, фыркнул и зашевелил губами, пытаясь выхватить вещь.       — Нет уж, это жевать не стоит. — Сири отдёрнула руку. — Похоже, придётся пока вернуться к изначальному плану — возвращаемся на тропку и идём до моста, потом по указателям и главным дорогам. Вставай, кудлатый!       Она вскочила в седло, и конь затрусил рысью между камней в обратном направлении. Перчатка оказалась в одной из седельных сумок, на всякий случай. Дождь почти закончился, но уступил густому туману, ненавистному для Сири. Конь не переставал нервно похрапывать, то и дело дёргая повод, когда особо причудливые стволы деревьев выныривали из белой мглы. Размокшая тропа обратилась в какую-никакую мощёную дорогу через долгий час, а призрачный пёс всё это время держался позади и вертел по сторонам головой.       — Нет, так дело не пойдёт. Как её искать в тумане? Почему ты ничего не чуешь и плетёшься где-то в хвосте?       Сири остановила лошадь и достала ралаимские вещи, снова предлагая их собаке, свесившись с седла. Казалось, волкодав выглядел виноватым. На самом же деле она вполне понимала, что её попытки игнорируются. Какое ему вообще дело? Хозяин в Арке, сам он не должен ни драться, ни сторожить… Просто бегает себе рядом. Ещё повезло, что сработало хоть один раз и он нашёл хоть что-то. Сири посмотрела на мокрую женскую перчатку в своей руке. Крошечная вещь в огромном туманном лесу. Еловая иголка в яме перегноя. Это было бессмысленно. С равным успехом она могла бы бегать по глуши и орать во всё горло имя этой Надменности. Хотя можно ли было «Надменность» считать именем? У неё должно было быть и другое, человеческое, как у нанимателя... Нет, его имя никак нельзя было назвать человеческим. Полностью под стать его породе. Видимо, остроухие родичи были преданы традициям и с заботой подбирали подобающее имя сыну. А потом он оказался в приюте. Как и Сири многие годы назад, на другой стороне света. Интересно стало узнать, что тогда сталось с Тараэлем. Возможно, когда-то удастся уговорить его на обмен историями, если он сочтёт его равносильным. Когда это всё закончится.       Конь ступил на первые камни старого моста. Мелкая речка звонко журчала внизу, такая живая и громкая, чужая для этого застывшего во времени леса. Где-то далеко на севере, выше по течению, угадывались вырывающиеся из тумана силуэты руин. Ещё дальше, у самого истока, всё ещё должна была стоять старая водяная мельница, ныне пустующее логово безумной магички. Сири тогда рассказала её дочери правду. Женщина отказалась ей верить. Ожидаемый исход.       Через подвижные клубы дымки над головой пробились трусливые лучики полуденного солнца и тут же скрылись. Она потянула повод, разворачивая коня обратно. Тот тихо заворчал.       — Встанем на привал. Все голодные, все устали. Спать не выйдет, можешь не пытаться. Не грусти — у твоей задницы висит мешок овса, и он даже не промок! — Сири влезла рукой под закреплённые шкуры, нащупывая сумки. — И солонина моя тоже. А псу есть не положено, я так понимаю?       Волкодав продолжал трусить у её левой ноги, не реагируя на речь.       Они сошли с тропы недалеко от моста и остановились на каменистом участке берега. Сварт довольно выплюнул удила и сунул нос в мешок с овсом, а Сири занялась своими припасами. Засоленное мясо, хлеб, твёрдый сыр, какие-то сушёные фрукты, сморщенные и потемневшие... Вполне сойдёт, но никак не заменит горячую рыбу с картошкой. Да и костёр тут не развести — всё сырое, липкое, склизкое... Она грустно выдохнула и принялась есть. Пёс растворился в тумане и возвращался к ним каждые несколько минут — видимо, осматривал местность. Полезная зверюга, если так. Не шумит, не очень-то и заметна… Нужно будет узнать у Гал’Тора, как работает зачарование с костьми. Может, получится и себе завести такого же.       Остаток дня они бродили по дорогам и тропкам, рискуя затеряться в туманных лощинах. На удивление спокойный лес не подсовывал ни заблудших, ни диких зверей, ни бандитов. И всё так же надежно прятал сбежавшую культистку. Пёс даже не пытался принюхиваться и покорно шёл рядом, изредка выбегая вперёд на несколько шагов. Свет дня увядал, а главные дороги долины сходили на нет, возвращая их всё к тому же мосту. Старая карта, что ещё с прошлого раза хранила пометки и крестики поворотов, нацарапанных углём, не помогала ровно ничем. Да и искать кого-либо в темноте было лишено любого смысла.       Тропинка вывела их на место обеденного привала. Сумерки стремительно опускались, туман казался всё плотнее, и конь чуть ли не натыкался грудью на таившиеся во мгле стволы и камни. Сири заставила его прижаться к самой реке и идти по течению вверх, осторожно минуя старые колонны пирийских развалин.       — Ну да, едва ли вам двоим понравится моя идея, — начала она, желая, скорее, уговорить саму себя, — но я не хочу сооружать мокрый шалаш и спать на мокрых шкурах в мокром тряпье. Черт, да у меня уже и исподнее от этой сырости промокло. Идём в гости к тетушке Андрасте. Надеюсь, там не засели головорезы. Где-то же они должны были засесть, в конце концов? Весь лес будто вымер… Даже лягушки не кричат. — Сири бросила взгляд в сторону шумящей слева реки. — А головорезы мне на самом деле пригодились бы… Хоть один, по крайней мере. Сестре Надменности повезло, не её сердце достанется их Провидцу. Если она вообще ещё жива…       Что-то внутри подсказывало, что Ралата сможет отличить сердце случайного бандита от сердца любимого однажды агнца, пусть оступившегося и потерянного теперь в густом тумане Мрачной долины. Но Сири ничего не могла сделать. Пёс оказался практически бесполезен, а «простое заклинание псионического поиска» не было тем, с чем она могла бы справиться. Ни сейчас, ни раньше, ни когда-либо вообще. Выходит, она Тараэля осознанно подведёт. Придётся, пожалуй, уже сейчас начать продумывать, как ему лучше будет об этом рассказать. Явно не этого от неё ожидали…       Тишину разогнал нарастающий шум водопада и скрип мельничного водяного колеса. Сири спешилась и накинула повод на ближайший сук.       — Ты ждёшь здесь, я иду и проверяю. А ты ждёшь с ним, — обратилась она к псу.       Он как раз уселся в ногах у коня. Сварт попытался ухватить полупрозрачное ухо, но снова отвлёкся на неслышные ей шорохи и тревожно захрапел.       — Я быстро, обещаю. — Сири потрепала мокрую холку. — Главное — не шумите.       Она подошла к каменистому берегу и постаралась отыскать деревянный мостик к мельнице, но обнаружила только несколько гнилых досок. Похоже, его смыло паводком за тот месяц, что это место стояло без присмотра. Выше по течению, уже у самого дома, можно было перейти хоть вброд, хоть по скользким камням у колеса, но очень уж не хотелось промочить ноги — добротные кожаные сапоги были единственным, что за весь день не напитало влаги. Но, судя по всему, ничего другого не оставалось, и Сири грустно выдохнула, начав прокладывать себе путь мимо кустов вверх по течению.       Темнеющий промокшей древесиной на фоне скалы двухэтажный домик стоял, на первый взгляд, абсолютно пустым. Драные гнилые полотна по-прежнему свисали с балок, а скрип колеса противным скрежетом тревожил окрестности. Скользкие камни замелькали под ногами, и Сири запрыгнула на ещё сохранившийся настил, довольно улыбаясь — всё-таки сапоги не промокли. Старая дверь поддалась с большим трудом, но никто не прореагировал и ни звука не донеслось изнутри. Стало быть, бандитов придётся искать завтра. Она углубилась в темный коридор и нащупала в кармашке поясной сумки кресало. В стенах комнатки, которую магичка использовала как склад для своих незавершенных художеств, всё ещё были закреплены светильники. Железка застучала о кремень, осыпая искрами отсыревшие фитили. Те нехотя зажглись. Сири выдернула один из них из крепления и поднялась на второй этаж, зажигая по дороге все оставшиеся свечи. Дом остался, как она его и запомнила во время своего прошлого визита: разномастные картины по стенам, коробки и ящики с красками, странные запахи их составляющих и сырые сквозняки, пробивающиеся через доски пола. Ничего, что могло бы помешать переночевать здесь, спрятавшись от тумана.       Конь с собакой были на прежнем месте. Сварт ткнулся носом ей в лоб, радостно приветствуя, пока она разбиралась с уздой.       — Ну, прекрати. Мне тоже здесь не нравится. — Она отпихнула мокрую морду. — А внутри там сухо, и ты ещё не весь овёс доел. Покажешь, что ты мне рад, если без концертов поднимешься по лестнице и в дом зайдёшь.       Он явно понял, чего от него ждут, и даже слишком резво затрусил вдоль берега, вырывая из её рук повод. Перебежал брод, взобрался по ноющим под весом доскам ступеней и нырнул в дверной проем, опустив голову. Пёс не отставая засеменил следом. Сири закрыла за ними дверь и задвинула массивную щеколду.       — Так, господа. Это ваши покои на эту ночь. — Она окинула взглядом комнатку-склад. — Но только ничего не нажритесь. Я наверх пойду, может, смогу очаг разжечь. Всем тут нужно высушиться…       Сняв сбрую и сунув Сварту мешок овса под нос, она разобрала сумки, отделив несколько всё ещё сухих вещей от горы мокрых, и, прихватив пару старых досок, поднялась по лестнице. Подобие камина можно было бы разжечь и обломками бочек, но бегать каждый раз за новой деревяшкой, тревожа зверьё, не хотелось. Сири внимательно прошлась взглядом по этажу: за трут тут могли сойти только страницы раскиданных по полу книг да листки с набросками человеческих лиц. Она утвердительно кивнула сама себе и принялась собирать местный «хворост».        После того как огонь довольно сожрал энциклопедию полевых растений с горкой разрисованных бумажек и перешёл, наконец, на доски, Сири спустилась проверить животных. Сварт улёгся у стены и мирно посапывал, поджав под себя ноги, а пёс сидел рядом, с любопытством его разглядывая.       — Посматривай за входом, Волчара. — Она зевнула. — Я тоже попробую отдохнуть.       В ящиках наверху оказались запрятаны какие-то старые ткани, гораздо менее сырые, чем вся её одежда. Сири бросила их прямо на пол и, развесив свои вещи по картинным рамам, закопалась в льняные полотна, пытаясь согреться. Запах затхлости и пыли щекотал нос, но тепло огня передавалось телу, обволакивая и убаюкивая, и она так и заснула в импровизированном гнезде, сложив под голову кинжалы.       Горячий воздух с запахом гари наполняет легкие с каждым новым вдохом. Наверно, родители жгут старые доски, что остались от прежнего, маленького дома.       Она возвращается из леска неподалёку, взбираясь по холму. У неё получилось, и пруд замерз, покрывшись ледяной коркой. Сейчас она позовёт с собой мать, покажет ей, и та скажет, наконец, что ей гордится.       К запаху гари примешивается другой, отдалённо знакомый. Западный ветер крепчает и доносит крик. Волосы на затылке встают дыбом. Ноги цепляются одна за другую, пока она пытается добраться до вершины холма. Крик становится всё громче, пронзительнее. Она никогда не слышала, чтобы человек кричал так.       Всё внутри сжимается, когда она узнаёт голос. Она никогда не слышала, чтобы так кричала её мать.       Под холмом толпятся люди в красных одеждах. Блестят огненными отсветами стальные маски — три огромных костра пылают перед чужаками. Чёрные клубы несутся в её сторону, глаза слезятся, кулаки трут их, а в ушах всё стоит крик.       Ветер меняется, и она видит в дыму белые волосы. Их щекочет огонь, ползет всё выше, и крик её матери затихает. Теперь кричит она сама. Стальные маски оборачиваются. Люди в красном кидаются к ней, карабкаясь вверх. Она разворачивается и бежит. Она никогда не думала, что может бежать так. Скрежет десятков пар стальных сапог сзади пронизывает голову как спица, бьет в висках. Она закрывает глаза, спотыкается и падает в темноту.       Сири вскочила на ноги, резко выхватив кинжалы. Сердце бешено колотилось, будто пытаясь пробить грудную клетку. В глазах яркими вспышками перемигивались огоньки, и голова раскалывалась, словно сжатая раскалённым обручем. Несколько медленных вдохов немного помогли — светляки под веками унялись, пульс притих, но прояснившееся сознание уловило едва различимые шёпоты. На ничем не защищенной спине ощутился липкий взгляд. Бок лизнул ещё один. Такой же прицепился справа. Заколоченные ставни не пропускали солнце, если оно уже и встало, а огонь в очаге догорел, и Сири уронила один из кинжалов, выставив вперёд руку. По ладони заскакали искры, задергались и обратились красными язычками пламени, дав немного света. Она обернулась: никого не оказалось ни позади неё, ни где бы то ни было ещё. Только грустно смотрели со стен старые и молодые лица, вышедшие из-под кисти прежней хозяйки дома.       Однако шёпоты не затихали, но становились всё громче, смешивались, сплетались, и Сири упустила второй кинжал и ухватилась освободившейся рукой за голову. Она не могла разобрать ни слова, будто все они говорили на разных языках, пытаясь перекричать друг друга, и боясь при этом говорить в полный голос. Но одно было ясно из смешавшихся интонаций — они не прогоняли её, не проклинали, но скорее просили, уговаривали и старались убедить. Она обернулась к ближайшей стене, где чужое присутствие ощущалось яснее всего, и встретилась глазами с мужчиной. Высокий, полноватый, в дорогом чёрном дублете, такие же чёрные волосы и чёрные точки глаз — он внимательно смотрел на неё из своей резной рамы из красного дерева, и только слой пыли на забытом холсте не давал удостовериться — взгляд картин Сири ощущала на себе, их ли шепоты слышала, или всё же кошмар никак не отпускал её.       Великим усилием она заставила себя ступить на шаг ближе к портрету. Второй дался проще — теперь шёпоты не только уговаривали, но и подбадривали, а десятки взглядов будто толкали в спину. Пальцы высвободились из спутанных волос и коснулись холста, и все шепоты разом затихли. Внезапно наступившая тишина ударила по ушам звоном. Плечо мужчины под ладонью казалось тёплым, живым. Будто холстина обтягивала не подрамник, а настоящую плоть. Сири отдернула руку. Шепоты с новой силой загомонили, уговаривая её коснуться картины, а из глубины сознания вырвался вопрос — какие же страшные дела творила здесь эта ведьма, что сейчас весь дом кричал и просил вмешательства?       — Чего вы хотите от меня?.. — негромко произнесла она в пустоту.       Огонёк в правой руке расползся по всей ладони, трусливо прижимаясь к самой коже. Никакого ответа не последовало, и Сири снова коснулась холста. Тепло под пальцами действительно ощущалось только под силуэтом мужчины... Магичка месяц назад упоминала злорадно о каком-то несчастном, сумевшем потревожить её покой незадолго до визита наёмницы её дочери, и показывала пальцем на свежий портрет. Сири тогда предпочла не задумываться, сосредоточившись на собственном выживании. Сейчас же подобралось леденящее кровь осознание, что произошло с тем бедолагой, и она ужаснулась своих же домыслов: неужели ведьма сумела одним демонам известным способом достать из человека сознание и сунуть его в картину? Если такая магия была доступна смертным, то она была самой тёмной, и никакая школа Синистра не имела шансов в глазах Сири сравниться с потусторонними вещами, что творились в этих стенах. Но могло ли быть так, что все люди на портретах, что пронизывали её взглядами, были вырваны из своих тел, как и тот бедняга? И едва ли хоть кого-то из них можно было вернуть…       Сири снова отняла руку. Шёпоты продолжили просить её выполнить немую просьбу, и она приняла, наконец, тяжкую действительность: она находилась на кладбище. На кладбище заживо похороненных людей, не имевших возможности ни вернуться обратно, ни отправиться на другую сторону. Насколько же чёрная магия поддалась проклятой ведьме и стала её кистью…       — Я не могу вас вернуть, вы меня слышите? — проговорила Сири, обращаясь куда-то вверх. — Вам некуда возвращаться! Ваших тел больше нет!       Шелест голосов журчал теперь как полноводный ручей, будто поощряя ход её мысли. Она не может их вернуть, но она может… Огонёк в руке вспыхнул ярко и полно, задорно запрыгав по пальцам. Смерть в огне — боль. Она знала это, она видела это. Она чудом сбежала от неё сама. Но смерть, любая, несла им покой, и запертые между холстом и слоем краски души согласны были терпеть всё, лишь бы прекратить такое существование. Та женщина заслуживала не стали под рёбра. Никакой Трибунал не смог бы изобрести подходящее наказание…       Сири почувствовала, как по спине и шее поднимаются рядами мурашки. Рука снова коснулась картины, и она встретилась с мужчиной глазами. Решительность ощущалась в его взгляде. Смирение и просьба. Никак не страх. Сомнения окончательно развеялись. Вторая ладонь прижала огонёк к холсту. Впервые за все месяцы неловкого обращения с магией пламя несмелыми язычками перешло с пальцев дальше, и полотно медленно загорелось, едким дымом и однажды знакомым запахом наполняя комнату. Шепоты теперь журчали едва различимо, мирно, возможно, даже благодарно, а огонь тем временем перекинулся на стену за портретом, переползая на соседние картины.       Сири с трудом вырвала себя из исступления и огляделась: вот она стоит в одном исподнем посреди горящего дома и не делает ничего, чтобы спасти свою шкуру. Она крепко моргнула и бросилась сдергивать с деревяшек свои вещи, пока до них не добрался огонь. Затем, ухватив по пути кинжалы, побежала по лестнице вниз.       — Зверьё, подъем! Горим!       Сварт не спал — нервно храпел и топтался у двери, а псу спать не нужно было вообще. Ухватив кое-как сбрую и накинув коню на шею повод, она дёрнула засов. В глаза ударил свет, больно отозвавшись где-то в затылке. Судя по всему, рассвело совсем недавно, но после темноты проклятого дома даже тонкие лучики на верхушках сосен казались полуденным солнцем. Она не смогла удержать кожаный ремень — конь вырвался вперед, убегая по мелкой реке от пожара. Пёс помчался за ним, щёлкая зубами у тонких ног и загоняя его, как овцу, к дальнему берегу. Хоть в чём-то волкодав оправдывал свою породу. Илистое дно реки под босыми ногами казалось ледяными внутренностями гигантского зверя. Сири оставила часть вещей на досках у крыльца и переносила оставшиеся к берегу. С трудом успокоив скотину, она возвращалась за сумками несколько раз, прежде чем натянуть всё ещё сухие сапоги. Тем временем дым уже вовсю валил через плохонькую крышу и невидимые изнутри щели в стенах.       Потник, седло, сумки и свёртки кожи снова закрепились у коня на спине. Пёс подошёл и уселся рядом, едва заметно мерцая под утренним солнцем.       — Ты гляди, Волчара, кажется, я сделала что-то хорошее? — спросила Сири, не надеясь на ответ. — Ещё и солнце вижу, а не клятый туман, и вещи сухие. Как тут зелено, оказывается!       Но он не дал насладиться видом. Тревожно поводил носом по ветру, вскочил и помчал вниз по реке между поросших мхом стволов, иногда останавливаясь, чтобы ловить запах. Затем резко свернул от воды направо, скрываясь из виду за кустами. Сири вскочила в седло и ударила коня пятками. За зеленью обнаружилась почти полностью разбитая каменная лестница, теряющаяся между деревьев. Сиреневые искорки волкодава растворились на верхних пролётах. Пришлось спешиться и тянуть Сварта вверх.       — Я уже и не верила! Давай, скорее, тут невысоко, — подбадривала она нелепые попытки коня взобраться по узким ступеням. Копыта соскальзывали, и зелень мялась под его ногами, усложняя подъём.        К моменту, как они дошли наверх, пса и след простыл. Зато из-под зарослей ползучего клевера и плюща вырывались теперь не только старые стволы и молодые деревца, но и надгробия. Все в трещинах, разбитые, многие поваленные, они однажды ровными рядами сходились к огромной статуе Мальфаса у самой скалы. Сири оставила коня и огляделась, пытаясь заметить цветные искорки среди буйства зелени и белых камней.       — Волчара, где ты?!       Разумеется, никто не ответил. Она бросила короткий взгляд на статую и отправилась на поиски, теряясь среди забытых могил.