***
Сири опустила в ручей руки и вымывала из-под ногтей остатки крови. Фляга с подмешанным ядом отправилась вниз по течению — всё равно, даже если оттереть изнутри, она оставалась слишком опасной. Сварт толкнул в затылок носом, громко фыркнув. — Вот только не начинай, а? — огрызнулась она. — Я дала ей что она просила. Конь зашёл передними ногами в воду и опустил голову. Янтарный глаз посмотрел косо, и Сири по спине влетело хвостом. — Да что?! Что я должна была, по-твоему, делать? Взять сестру Невинность под белы ручки, усадить поперёк седла и привезти обратно в Арк, чтобы её убили там? Или, скорее, чтоб она себя убила? Ты же слышал, она хотела этого! Она просила меня об этом! Сири тяжело выдохнула, поправляя наручи. — Я делаю свою работу… Показывают пальцем, и я режу… Вокруг лошадиной морды мелкими волнами расходились кольца и растворялись в течении. — Ради чего?.. Она развернулась и хлопнула коня по крупу. — Ваше Великолепие, вы допили? Нам выезжать пора. Солнце ещё невысоко, к вечеру как раз вернёмся… Конь зашёл в ручей ещё глубже, игнорируя любые попытки обратить на себя внимание. — Тебя, наверно, не устраивает отсутствие нашего призрачного товарища? — протянула она. — Или что я захотела с ней поболтать дольше нужного? Чистая необходимость. Да и яд не брал неожиданно долго... Нарис пока мне не врал, но и говорить вовремя важные вещи не очень торопился. Что косишься? Понравился тебе? — Сири перевела взгляд с хитрой конской морды себе под ноги. — В каком-то роде понимаю… Так вот. Материал под руку попался весьма полезный, согласись. Я была бы совсем дурой, поступи иначе. Тем более, она сама подсказала, куда давить. Глупая девчонка. На что она вообще надеялась, когда бежала из города… Сири развернулась к сумкам, сваленным горой у пня. На них на полосках кожи покоилось сердце. Тёмное, блестящее, с кулак размером, облепленное остатками рваных сосудов. Крошечная вещь в огромном туманном лесу. Плата за инакомыслие. Сири подняла его и взвесила в руке. Возможно, когда она передаст Провидцу пропитанный кровью свёрток, ей дадут новые указания, и спустя день или два она будет держать перед собой сердце своего нанимателя. Наверняка оно будет больше и тяжелее. И наверняка он не позволит так просто взять и опоить себя ядом... Нет, это безумие. Чем в таком случае она лучше Калиана, что слепо резал глотки, подчиняясь указаниям длиной в одно имя?.. Но Сири согласилась работать на человека, имевшего причины, ведомого идеей, а не на Ралату, что приказывала подобно Весам. Она ещё раз пристально вгляделась в сердце и завернула его в кожаный мешок. Чертовы фанатики промыли бедной девчонке всё, что было в голове, свели с ума и теперь захотели получить вожделенный кусок плоти. Наверняка для каких-то грязных ритуалов. Если религиозная помешанность Ордена и Хранителей казалась чем-то нездоровым, да простит её Закареш, то этот культ ненависти к телу уже выбивался за любые рамки. И пусть Сири — всего лишь оружие в этой грязной, жуткой истории, но оружие не их, а против них. Она прикрыла глаза. — Сварт! Сюда. Конь отозвался на серьезность в её речи и подошёл сбоку, тихо фыркая. — Твою мать, это просто самоубийство… На лодке против Кракена. — Она уловила в собственном голосе волнение и снизила тон. — Но Кракен должен сгинуть. Ушастый это понял, я это теперь понимаю. Вроде бы. Не могу я его подвести. Быстрее, время идёт! К границе Сердцеземья они вышли через несколько часов благодаря относительно ясной погоде. Пернатый зверь снова ревел, почуяв пришельцев. Погонщик выбежал из тени башенки к дороге и замахал им руками: — Мальфас милосердный, мадам уже назад спешит! А где же девка-то? Не нашлась? Сири придержала коня. — Нашлась моя девка. Мужичок потупил взгляд и отступил на шаг. — Не успелось, значит… — Успелось, — строго ответила она, посылая Сварта вперёд и оставляя погонщика в недоумении пялиться им вслед. На миг показалось, что притороченный к луке небольшой кожаный мешок трясётся сам, совершенно не в такт движениям лошади.***
— Снова кого выискивать надо? — Почти. Найдёшь и передашь это. Тараэль протянул свернутый в несколько раз листок. — Ещё и передавать?! Меня батя и так дергает, что пропадаю чёрт пойми где и с кем! Пятьдесят монет! — И как он тебя дёргает, валяясь пьяным, позволь спросить? Тридцать. Девчонка сжала губы в нитку и прищурилась. — Ещё как позволю. Ему Цоркбан говорит, когда я от работы отлыниваю. А пьяным он валяется теперь только иногда. Сорок. Где-то за дальними ящиками зашуршали крысы. Тараэль выловил свою собеседницу в узеньком переулке за лавкой Цоркбана. Марта уже год как подрабатывала его помощницей, разбираясь пару раз в неделю с разными книжками, что старый скряга бережно собирал в подвале. Не пойдёт ни в какое сравнение с библиотеками Ралаты, само собой, но тем не менее это место оставалось самым большим собранием книг во всем Подгороде. Да и сама Марта из неуклюжего ребёнка-полусироты за последнюю пару лет их нечастого сотрудничества превратилась в сварливого подростка и отрастила на плечах голову, составив в целом довольно полезный контакт. Тараэля забавляли эти попытки набить себе цену. Хотя как иначе выживать в Подгороде? Да и ситуация не предполагала других решений. Он был готов заплатить и все пятьдесят, если пришлось бы. — Идёт. Она выхватила бумажку с последовавшим за ней небольшим мешочком монет и улыбнулась во все зубы, демонстрируя чёрный провал на месте клыка. Последний раз, как они виделись, его точно не было. — Что пялишься? Будто у тебя все зубы есть? — выпалила она, проследив за его взглядом. Он хмыкнул. Можно было бы счесть это за угрозу, скажи такое кто постарше и помощнее. — Да, все. — Ну так поделись, если тебя так это заботит. — Не заботит. Девчонка скорчила гримасу и раздосадовано выдохнула. — Ладно, мессир, королевский курьер готов слушать указания. Бумажка оказалась в кармане грязной юбки, и Марта сложила под грудью руки, зажав в кулаке мешок с монетками. — Ждать будешь у Плачущего дерева. — Тараэль внимательно посмотрел в бледно-зелёные глаза. — Передашь это женщине, которая должна будет выходить сегодня вечером из Глиняного переулка. Человек, высокая, волосы тёмные и короткие, не закрывают уши. Кожа светлая, одежда для пещер слишком дорогая. Скорее всего, будет с двумя кинжалами на бёдрах. — Ага... А твоя подружка с поверхности проблем мне не наделает ещё? Что её подземные беспризорники занимают и всё такое? — Сомневаюсь, но это уже твоя забота. — Постоянные препирательства начинали утомлять. — Если она не получит мою записку, я узнаю. — Красиво ты умеешь угрожать. — Я не старался, — приподнял Тараэль брови, и повязка, скрывающая метку на лбу, опасно сдвинулась. — Ладно, ладно. Будет выполнено. Он кивнул, оторвался от бочки, на которую опирался, поправил капюшон и двинулся в сторону главной каверны. Внезапно свалившаяся на голову часть обязательств сестры Наглости лишила того недолгого времени, что можно было потратить на ожидание, а девчонка ни разу не подводила. Возможно, наёмница и сама догадалась бы найти его, когда вернётся, но перестраховаться было необходимо. Сомнений, что она справится с поручением Ралаты, Тараэль ещё вчера не испытывал. Сегодня же, когда второй день близился к завершению, а вестей никаких так и не было, не оставалось ничего, кроме как сцепить зубы и погрязнуть в работе, насильно отвлекая себя от тревожных мыслей… Марта наверняка прочитает ту наскоро нацарапанную строчку. Не страшно. Во всяком случае, записка найдёт получателя. Мимо прошелестела чёрная тень, блеснув воронёной кольчугой. Он потупил взгляд в пол. Ралаимы не могли узнать его во всем этом тряпье, но глаза оставались тем единственным, что могло выдать. И пусть бы «братьям по оружию» пришлось сперва сунуть факел ему в лицо, чтоб разглядеть хоть что-то в темноте Подгорода, предосторожность никогда не оказывалась лишней. Тараэль быстро миновал тесную площадь перед «Лживым псом», по заученному маршруту обошёл ветхие деревянные домишки киранийцев и в самом отдаленном и безлюдном углу исчез со вспышкой света, оказавшись в старом сарае. Он переоделся, затолкал вещи в дальние ящики и поспешил выйти уже привычным путём, спрятав ключ, — ни один разумный обитатель Подгорода не полезет обворовывать склад, у которого видели ралаима. Внутри «Лживого пса» как и в любое другое время суток было людно, шумно и зловонно. За те пару лет, что Тараэль провёл здесь, подбирая Ралате наёмников и негласно поддерживая своим присутствием порядок, так и не получилось до конца свыкнуться с тошнотворным месивом запахов, витающих в спертом воздухе. Трактирщик отвлёкся от разговора с вооруженными типами с поверхности, навалившимися на стойку, сдержанно кивнул ему и повёл плечом: никаких происшествий. Типы же, в свою очередь, при виде его разом заткнулись и вжали головы в плечи. Уголок рта дернулся под маской — знают местные порядки, отлично. Он прошёл дальше, опёрся спиной о деревянную колонну и по-хозяйски окинул взглядом тесное помещение. Старики как всегда курили свою дурь в дальнем углу и кидали кости, ворчливо лая друг на друга, шахтёры за замызганными столами распивали самое дешевое пойло и завывали невпопад песни о праведном пути, лениво бренчал на уставшей лютне бард, и кто-то тащил в дальние комнаты пьяно гогочущих девок, что не нашли себе места в «Облаке». Картина, повторяющаяся изо дня в день, из года в год. Частенько разбавляемая драками, само собой, но никогда не теряющая своих главных элементов. Долго оставаться на этот раз Тараэль не мог, да и не было смысла, и ещё раз бегло оглядевшись, покинул гудящее заведение. Нужно было вернуться в храм и глянуть бумаги относительно очередного бандита и его шайки. Сестра Наглость как раз должна была наведаться в их новый лагерь в водохранилище. Хорошо хоть эти благочестивые ублюдки никогда не доставляли проблем и порядочно платили Теневую дань. Разбираться сейчас со взбунтовавшимися против налаженной системы головорезами категорически не хотелось, хоть где-то внутри Тараэль и понимал, что несколько сломанных рёбер и выбитых зубов помогли бы снять гнетущее напряжение, вязкой глиной разлившееся по мышцам… Миновав пару лестниц и оказавшись на нижнем уровне восточной башни храма, Тараэль спугнул пару Побегов, поднимавшихся от реки с корзинами постиранных вещей. Женщины, живо о чём-то сплетничавшие, заметили его и разом замолкли, глубоко склонив головы. Он прошёл мимо них, не говоря ни слова, — не его дело заниматься нарушениями устава и поучениями. Здесь его интересовал исключительно ящик с тканевыми перчатками: в кожаных копаться в бумагах и отчётностях заняло бы излишне много времени. На помощь сестры Зависти рассчитывать не приходилось — ей выпала честь обучать группу новообращённых Побегов грамоте вместо кого-то из сгинувшего отряда. Тараэль про себя усмехнулся: хорошо, пожалуй, что ему досталось именно разбираться с бандитами — представить себя в роли сельского учителя не получалось ну никак. Преподавать владение мечом ему доводилось, однако, довольно часто в последнее время. Но показывать на собственном примере и рассказывать и объяснять законы языка — слишком разные вещи. Под руку наконец попалась пара перчаток относительно подходящего размера, и он поспешил в главную башню, сунув их за пояс. Пустующий уголок сестры Зависти был завален бумагами. Едва ли она оставила бы такой беспорядок, зная, что ей придётся отсутствовать весь день. Значит, остальным Голосам точно так же пришлось повозиться здесь самостоятельно, и не все из них спешили возвращать использованное на свои места. Тараэль шумно выдохнул: теперь придётся потратить вдвое больше времени, чтобы откопать нужные отчётные книги. Он стянул кожаные перчатки и быстро скользнул в тканевые. Тонкая материя непривычно ощущалась на руках, да и не очень помогала с перелистыванием склеившихся страниц, но почти сразу ему удалось найти хоть что-то — краткие заметки Зависти насчёт процента от дохода банды, что должен был составить Теневую дань. Он отложил листки по левую руку и взялся за толстенную книгу, расчерченную всевозможными таблицами, когда на лестнице внизу послышались шаги. Взгляд поймал невысокую тень на фоне освещённой зачарованным факелом стены. — Брат Жадность. Ралата’Шера. Поднявшийся к нему ралаим быстро кивнул и выложил наскоро нацарапанную записку прямо на книжный разворот, где Тараэль пытался отыскать нужные строки. «Подмени меня внизу. Первый Провидец у Отца. Я иду к нему». Видно, важную информацию накопал, раз готов лезть и перебивать разговор этих двоих… Тараэль кивнул в ответ и взял со стола свои кожаные перчатки. Брат Жадность прижал к груди кулак и поспешил к дальней лестнице, ведущей вглубь горы. В левой его руке успелось заметить не самую толстую книгу. Что ж, важную информацию он ожидаемо унёс с собой. Но что если… В ушах гулко ударило осознанием — только что Тараэля оставили один на один со всеми записями Провидца. И если в прошлый раз голову занимали страницы, то сейчас грехом было не воспользоваться подаренной возможностью. Помещение, что практически никогда не оставалось без присмотра, теперь на самое малое пять, а то и десять минут было полностью в его власти. Именно здесь, в одной из древних книг, Тараэлю год назад попались записки-вкладыши, намекнувшие, зачем Ралате нужны были дети на самом деле. С поры, как он понял, что искать, удалось найти в закрытых архивах ещё порядочно документов, пожелтевших и рассыпающихся. Но ничего не находилось больше между книг верхней библиотеки Провидца в те несколько раз, что Тараэль оставался тут один и имел уверенность, что его не потревожат хоть несколько минут. Однако же теперь, когда его наёмница нашла страницы и вся Ралата зашевелилась и забурлила как потревоженное гнездо крыс, Провидцы перекапывали старые бумаги и записи, и вполне могло оказаться, что что-то новое всплыло на поверхность... Едва ли у него когда-либо ещё появится возможность найти, что стало с другими детьми, как не сейчас. Тараэль сбежал вниз, перескакивая по три ступени зараз, и на момент замер посреди комнаты. Прислушался: тишина. Только различим отдаленный рёв водопада, ставший из сводящего с ума шума нежной колыбельной за все годы. Он прикрыл глаза и сосредоточился на остальных звуках, проскальзывающих мимо восприятия. Жизнь под землей волей-неволей вынудит полагаться на слух в той же мере, что и на зрение, если не больше. Шаги наверху он бы услышал, даже если бы не хотел. Но чтобы различить чьё-то приближение ещё на подходе к Главной башне, придется действительно напрячь все чувства. Он простоял так ещё пять медленных вдохов, привыкая и настраиваясь, и только потом переместился к ближайшей стопке книг, сваленной у лестницы. В одной минуте примерно пятнадцать вдохов и выдохов. У него их оставалось около восьмидесяти, может, даже ста, если собьётся дыхание. Старые страницы зашуршали под пальцами. Казалось, Провидец перетащил к себе добрую треть нижних библиотек: горы томов и справочников закрывали привычные шкафы и полки до пояса, кое-где даже в два ряда. Пятая по счету книга вернулась на место. Что искать? Где? За что хвататься? Семьдесят вдохов. Он снова оказался в середине комнаты. Глаза разбегались, цепляясь за выцветшие корешки и перескакивая на следующие. Такая редкая возможность снова рисковала стать упущенной. Тараэль выдохнул, пошёл вперёд, где дробился о витражные окна голубоватый свет, и стал ровно перед аналоем Провидца. Если здесь и могло быть что-то действительно важное, то старая крыса должна была пригреть это поближе к себе. Как обычный Спящий, что беспокоится о личных вещах. Как ни старался Ралас побороть ничтожную человечность, безупречные агнцы существовали только на его страницах. На подоконнике за аналоем покоилась невысокая стопка книг. Шестьдесят вдохов. Тараэль наугад вытащил одну — алхимическое пособие, редкий том. Протрусил страницы, но обнаружил только несколько листков с рецептами, написанными витиеватым почерком Провидца. Следующий том был несколько толще и всем повторял предыдущий. Рецепты ядов, выписки о зельях, инструкции по выращиванию ингредиентов. Сорок вдохов? Тридцать? Он сбился со счета. Последняя ветхая книжонка оставалась на подоконнике. Или он хоть что-то находит там, или все напрасно… Как и прежде — пожелтевшая бумага с расплывшимися иллюстрациями редких растений, две наскоро нацарапанные заметки о температуре кипячения… И третья. Написанная будто через зеркало, с наклоном букв в левую сторону. Рваные линии, мелкие завитки, но идеально читаемые строки: «Брат Вожделение, к моему чрезвычайному удивлению, в новой партии образцов попался полукровка-арорма. Ещё более удивительно, что я не наблюдаю ни малейшей предрасположенности к магии. Он в плохой форме, требуется твоё скорейшее вмешательство. И распорядись восполнить запасы консерванта и убрать образцы пятнадцать и шестнадцать». Под аккуратными строчками текста ровно посередине страницы красовался росчерк, отдаленно напоминающий символ Ралаты. Почерк Отца, несомненно. Голова пошла кругом. Образцы? Полукровка? Могло ли быть?.. Нет. Не сейчас. Не здесь. Пульс оглушил, отбиваясь от висков в уши и не давая услышать хоть что-то кроме. Тараэль скомкал бумажку внезапно одеревеневшими пальцами, бегло окинул взглядом собственную броню — прятать такой документ в карманы перевязи, что вечно на виду, было нельзя — и затолкал её глубоко за пазуху, раздвигая плотную кожу жилета. Затем подхватил с аналоя книгу и вернул на прежнее место. Где-то наверху будто послышалось движение. Могло и показаться, но подобная ошибка стоила бы жизни, а он, кажется, и так нашёл уже то, на что рассчитывал. Тараэль в три шага подскочил к столу брата Жадности, вытянулся в струну и прислушался. Топот двух пар ног теперь уже явно слышался где-то над ним. Провидец первый прошелестел мантией вниз по лестнице, что-то напряжённо бубня под нос. — А, брат Гнев. Можешь быть свободен, — неопределенно махнул он рукой и прошел к своему привычному месту, чтобы поднять с подоконника ту самую стопку книг. Дыхание перехватило. Но приказ есть приказ, пусть даже и в такой форме, и нужно подчинить себе тело и уходить, пока не возникло вопросов. — Так! — Резкий возглас Провидца заставил дернуться, когда Тараэль дошёл до середины ковра. Пульс пуще прежнего ударился в висках. Вот и всё?.. — Брат Жадность, подойди. Бери это всё и отнеси Отцу. Живее, живее! Стоявший всё это время у дальней стены ралаим сорвался с места и поспешил вперёд, расцепляя на ходу сложенные за спиной руки. Тараэль сдержанно выдохнул. Он был тут лишним, ненужным. Ещё пять шагов и… — Брат Гнев? Кровь застыла в жилах. Вот и всё. Огромным усилием он заставил себя обернуться. Голос бы сейчас всё равно не подчинился ему, и он решил смолчать, покорно опустив голову под весом тяжелого взгляда. — «Да, Первый Провидец»? Тебе устав не писан, или лишился языка, как Жадность? — Недовольная интонация никак не звучала смертным приговором. — Спустись в нижние библиотеки. Стойка сто двенадцать, полка четыре. Принеси всё. Тараэль кивнул, развернулся и побежал вверх, пытаясь шагать по ступеням в такт биения сердца. Пульс опустился от висков под челюсть и теперь мешал, удушая и сбивая дыхание под и без того плотной маской. Но награда стоила того. «Образцами» могло бы быть что угодно, но «полукровка-арорма» явно относилось к живому существу, к ребёнку-аэтерна. Бумажка, что сейчас мялась о кольчугу где-то над его рёбрами, точно была написана многие годы назад в лабораториях, где ненавистная мразь творила страшное с детьми. С ним. С Лето. Зубы скрипнули. Брызги водопада резким холодом оседали на ушах и затылке, пока он осторожно спускался мимо разошедшейся реки. Вчера лестница к переправе была полностью скрыта под ревущей водой из-за дождя, напитавшего Ларкс, и до тренировочных залов приходилось добираться в обход через верхние и нижние галереи, прорубленные в скале. Сейчас стихия отступила, но поток, почти такой же полноводный, не давал ступеням высохнуть. Подошвы скользили по гладким камням, но не первый и не последний раз на поверхности шёл дождь. Ловко миновав опасный участок, Тараэль позволил себе наконец задышать полной грудью. Слова из записки пронзительным звоном стояли в ушах, постепенно обретая вес и форму, и зазвучали, наконец, голосом. Голосом, которого не может быть у живого существа. Голосом ни мужским, ни женским; ни молодым, ни старым. Услышав его лишь однажды, уже будучи взрослым, Тараэль понял, что забыть его не сможет. Никто бы не смог. Тварь под маской и не могла звучать как обычный человек. В тренировочных залах было пусто. В нижних библиотеках — тем более. Никто, видимо, не спускался сегодня, чтобы позаботиться об освещении, и Тараэлю пришлось напрячь зрение, выискивая нужные отметины на боковинах, пока он блуждал между стеллажей. Где-то очень глубоко и едва заметно шевельнулась мысль, пробиваясь на поверхность робким ростком. Речь в записке ведь шла о ребёнке-аэтерна, не способном к магии. Тараэля в своё время пытались приспособить для постижения чар, но совершенно безуспешно. С той поры уже всё позабылось, и только Первый Провидец изредка мог напомнить колкими выпадами о том, что Тараэль такое и насколько бесполезен он оказался среди ралатских Синистра. «Отрастил уши, а даже не может вызвать сноп искр», — ворчал порой звёздник. Как же. Зато может вспороть ему глотку в одно движение, которое и заметить будет сложно. Он втянул полную грудь холодного воздуха. Даже если и предположить, что Отец писал о нём, всё ещё неясно было, почему «арорма». Всё, что Тараэль помнил о них, — несколько строк из старой книги, что попалась ему годы назад в одном из архивов. Выцветшие буквы встали перед глазами: «…Арорма же, последователи предателя Зораса, Темными аэтерна называемые, есть проклятый народ, чьи души пожрали демоны. Кожа их — что мокрый пепел, глаза горят потусторонним огнем, и всяк погибнет от магии яростной, коль перейдёт им дорогу...» Детские сказки, но... Вспомнить бы наверняка, как выглядит собственная кожа. Сравнить с другими аэтерна... Тараэль быстро оглянулся и стащил с руки тканевую перчатку. Зрение вытянуло из полумрака старые шрамы и ожоги, сетку вен, играющие под кожным покровом сухожилия… Бледное на бледном в мигающем сумраке подземелья. Чистокровным он быть не мог, но кровь ли кого-то из тех, кто отказался от него двадцать лет назад, дала эту бледность? И глаза… Глаза, на которые пялились, без конца пытаясь выяснить, что такое произошло и чему он так обязан своей особенностью… Перчатка села на место. Даже если речь не о нем, эта бумажка сойдёт за якорь, если суметь правильно рассчитать прыжок, прочувствовав, где она была написана. Тараэль ведь просидел там несколько лет. Он наверняка знал, как это место выглядит изнутри. И пусть сейчас память отвергла этот фрагмент, так старательно оберегая хозяина от собственного прошлого, где-то в подсознании должны были остаться образы. Нужный стеллаж наконец нашёлся, и Тараэль ухватил с четвёртой полки пять тонких книжонок. До конца не верилось в то, что сейчас крутилось у него на уме, пока он быстро проверял их страницы. Телепортироваться вслепую. Безрассудство. Но не большее безрассудство, чем переть в гордом одиночестве в заброшенный приют, чтоб лишний раз убедиться в чёрной гнили, поражающей всех и каждого, когда только примерил на себя броню Голоса. Чудом тогда выжил. Чудом придумал оправдание порванной кольчуге и переломанным рёбрам. Да и сколько ему тогда было? Девятнадцать? Должен был понабраться ума. Шесть лет прошло. Но по всей видимости не прошла придурь, заставившая сейчас таки принять решение. Да, нельзя было не проверить эту тонкую ниточку, скорее похожую на паутинку, оторванную от сети, что ткёт ядовитая гадина и ждёт заплутавшую в сквозняке мошкару. Но в этот раз Тараэль не пойдёт один. Наёмница вернётся и составит ему компанию и здесь. Если уж взялась помогать, поняла, что грядёт и каковы риски, то небольшое отступление не должно стать в тягость. А кошель с золотом догреет интерес. В конце концов, возможно, им даже не придётся драться… Его закружила винтовая лестница. Первый Провидец, не отрываясь от чтения толстого тома, указал рукой на заваленный заметками стол. И той же рукой потом отмахнулся от Тараэля, как от надоедливого Побега, когда он остановился рядом, ожидая дальнейших указаний. Славно. Теперь можно наконец накопать нужные записи Зависти, завершить дело с бандитским логовом, обдумать план и дожидаться появления наёмницы. Скорее бы девчонка объявилась. И где только её носит?..***
Красный свет отражался в Верхнем озере и слепил встречных путников и рабочих, когда она выехала наконец к проложенному по дамбе мосту. Тень длинным пятном трусила впереди, перескакивая с камня на камень. Оставалось около получаса, чтобы пробраться в самую глубину скалы, минуя весь город, верхний и нижний. Сири оставила лошадь в конюшнях у порта и направилась ко входу в Подгород. Казалось, кольчуга весит как доспех Хранителя, вдавливая в землю и заставляя глупо волочить непослушные после многочасовой езды верхом ноги. Усталость подбиралась, и хотелось поскорее провалиться в сон. Долгий путь вымотал, да и само внезапное приключение высосало все соки и оставило какую-то колючую пустоту внутри. Мерзкое, неприятное ощущение, от которого никак не избавиться и не сбежать. Сложно было понять его природу, когда разум едва соглашался ворочаться, но одно ясно стало точно: лезть снова в логово культистов придётся, наступая себе же на горло. Куда угодно Сири бы сейчас направилась с большим энтузиазмом. Ралаим-часовой пропустил её без всяких вопросов. Разве что указал кивком, напоминая о капюшоне накидки, которую она соорудила из сдернутого где-то по пути полотнища. На узких лестницах храма особо сильно ощущалось головокружение и слабость. Даже ледяной мокрый дым от водопада не смог до конца вернуть сознание. Приходилось замедлять шаг, боясь оступиться. Полуслепой гад внизу копался в книгах и поднял к ней голову, только когда она постучала костяшками о стенку шкафа. — Вот её сердце. — Сири подняла мешок перед собой за шнурки. Провидец приблизился. В тусклом освещении она смогла различить, как сложилась складками выцветшая метка на лбу, когда он приподнял брови. — Ровно двое суток. Какая пунктуальность. — Он принял мешок и тут же выудил его содержимое, не боясь испачкать перчатки. — Я сделала, что от меня требовалось. — Вижу. — Провидец вышел к светильнику и впился в сердце взглядом. — С тобой свяжутся, когда мы примем решение. Сири переступила с ноги на ногу. С одной стороны, хотелось как можно скорее сбежать на поверхность, но с другой… — У неё были видения. Лиц не видела, — заговорило вместо неё любопытство. — Решила с ней побеседовать? Как мило. Единственное, что она не видела, — истину Раласа. Ослепшие к ней расплачиваются собственной жизнью. Провидец протянул ей кожаный мешок левой рукой, не отрываясь от овладевшего его интересом куска плоти. Сири неуверенно приблизилась и приняла вещь. Обсуждать больше было нечего. Окна Подгорода чёрными провалами глазели, как она путалась в тряпках, пытаясь поскорее стянуть их через голову. Затихшая на время усталость возвращалась, свинцом наполняя гудящие ноги, да и различать пыльную дорогу под ними оказывалось всё сложнее. Разум нежил одну единственную мысль — скорее бы добраться наверх… — Эй, мадам! — вырвал Сири из сонного оцепенения звонкий голос. Из-за спины вынырнула девчонка лет четырнадцати, тощая, нескладная как любой подросток. Мышиного цвета волосы были на веру разделены пополам и заправлены за уши, жилетка с юбкой пестрили заплатками и рукава великоватой серой рубашки были неаккуратно подкатаны на разную длину. Светлые глаза хитро искрились на худом лице, исследуя Сири взглядом в ответ. — У меня тут для вас письмецо. Вроде как. Из груди вырвался тяжелый вздох. Ну конечно наниматель нашёл кого-то, чтоб подловить свою наёмницу по возвращении. Едва ли какие-то другие посыльные знали бы, где её искать. — Давай сюда. — Всего десять монет, и оно ваше, — пакостно улыбнулась девчонка. Понятное дело, без предварительной оплаты письмо бы Сири сейчас не нашло. Но не осталось никакого настроения подыгрывать этому дешёвому представлению, равно как и сил, чтобы спорить и препираться. Она даже не попыталась проверить карманы и сумки, опустив вместо этого руку на рукоять кинжала. — Похоже, у меня нет денег. — Пф! Вот тебе и дети солнца! — Девчонка ничуть не расстроилась и полезла куда-то в складки юбки. — Ладно, забирай. Сири приняла бумажку, и посыльная поспешила исчезнуть где-то в темноте переходов. В записке узким рваным почерком была выведена единственная строка: «Жди до полуночи. Ключ под клеткой». Где ждать — понятно. Но клетка? Видимо, что-то рядом с его укрытием. Не мог же Тараэль сказать ей взять железку там, где она не смогла бы её отыскать. Сири сложила записку, устало выдохнула и двинулась к главной площади. Действительно, слева от запертой двери сарая на горе ящиков громоздилась разломанная птичья клетка, а под одной из расслоившихся деревянных ножек лежал ключик. Сири отперла дверь и уронила себя на ближайший ящик, край которого упирался в боковину шкафа. Оказавшийся поблизости свёрток тканей заложила за голову — почти удобно. До полуночи оставалось часа два. Занимать себя чем-то в это время сил уже не нашлось, и она сама не заметила, как задремала, откинувшись на доски. Звёзды над головой невозможно различить. Бездонная чёрная пустота. Подними руку, попробуй коснуться — и провалишься. Впереди слышно дыхание. Тяжелое, приглушённое. Темнота слепит, но трава под босыми ногами привычно мнётся, когда склон выгибается на её пути крутой конской шеей. Острые ветки цепляют грубую рубашку, царапают кожу, оставляют на локтях пекущие росчерки, пока она достигает вершины. Здесь уже виден свет. Красный и рассеянный, он исходит от чего-то, что покоится на деревянной колоде, где отец рубит дрова. Но отца нет. Вместо него из мрака выделяется длинная фигура, темными одеяниями скрывающая всё, кроме верха обритой головы. Существо тоже замечает пришелицу, впивается слепыми глазами. Но и источник света теперь явно различим — сердце. Пульсирующее, с каждым сокращением выталкивающее на светлое дерево сгустки чёрной крови. Существо подхватывает его затянутой в тканевую перчатку рукой. Второй оно стягивает с лица маску. Зубастая пасть разверзается до самых ушей, длинный язык выхватывает сердце из ладони, и клыки смыкаются, высвобождая слепящий алый свет. Она закрывает глаза. — Очнись! Щёку обожгло. Глаза нехотя приоткрылись. Кошмар закончился, или?.. Перед лицом висела в пустоте бритая голова, низ которой скрывался под такой же маской, как на твари из сна. Искры глаз настороженно въедались в Сири из-под тяжёлого лба. Крик сам по себе вырвался из груди. Она попыталась отстраниться, но затянутая в чёрное рука стальной хваткой держала её за плечо. Щёку обожгло снова. — Очнись! Два судорожных вдоха, и в глазах напротив уже угадывается сиреневый оттенок... — Сними маску! — вырвался перепуганный возглас. — Что ещё мне снять предложишь? На размытом фоне обозначились очертания ящиков, мешков и прочего хлама. Рука отпустила её плечо. Тараэль пересёк помещение и уселся напротив, закинув ногу на колено. — Как часто с тобой такое творится? Я должен знать. Она прикрыла глаза, стараясь восстановить дыхание. — Просто кошмар, со всеми бывает. — Ты стояла здесь, — он указал кивком себе под ноги, — и пялилась перед собой, когда я пришёл. Сири растерянно заморгала и потерла виски. — Я... не знаю?.. Я обычно просыпаюсь там же, где засыпаю. Он тяжело выдохнул. — Что с Надменностью? — Нашла её. Сердце привезла вовремя. Провидец сказал, что со мной свяжутся… — Она прервалась на вдох. — Зачем им оно? Сердце? — Это, с позволения сказать, стандартная процедура. Но сейчас, если в общем, — проверить, можно ли тебе доверять. — Он выдержал паузу и уставился в пол у её ног. — Хорошо, что всё так сложилось. Кошмар отступил окончательно, когда Сири смогла рассмотреть видимую часть лица собеседника и вспомнить, как выглядит то, что скрыто под плотной материей маски. Никаких клыков, обычное лицо. Почти. — Я год спал с ней в одном бараке, когда мы были Побегами. На соседних койках. А теперь её нет, — внезапно заговорил Тараэль. — Не понимаю это чувство. — У неё крыша поехала, если тебе вдруг интересно знать. Потому и сбежала. — Слова нехотя соединялись в предложения. Сири подтянула колени к подбородку и уткнулась в них лицом. — Да нет… Какая к чёрту разница. Ты сделала то, что хотела от тебя Ралата. — Наниматель снова заговорил напряжённо. — Теперь лишь ждать. Ты меня слышишь? — Если мои глаза закрыты, это не значит, что я сплю. — Фактические наблюдения говорят ровно об обратном... У меня есть ещё одно дело. — Он помедлил. — Касается моего прошлого. Я говорил, что Отец проводил над нами эксперименты. До сих пор не уверен, где эта лаборатория, но я нашёл кое-что. Старая записка, послужит якорем. То есть, туда можно будет прыгнуть, но я хочу, чтобы ты пошла со мной. Сири приоткрыла глаза и подняла голову, неприятно задев щекой кожаную вставку на колене. — Что ты хочешь там найти? — Ответы. — Ага… — Она свела брови. — Я тебе там нужна не просто для веселой компании, так ведь? — Так. Судя по тому, что я смог накопать, это место больше не используется. Я не знаю, что там может ждать. Но хуже другое. — Он отвёл взгляд, уставившись куда-то в потолок. — Как ты уже могла заметить, дальние прыжки с кем-то требуют гораздо больших затрат сил. На направление чужого сознания, если точнее. — Направление чужого сознания? — возмутилась Сири. — Ты влез мне в голову? — Направления, не управления. — Наниматель поднялся на ноги. — Итак, в целом, механизм довольно простой: готовишься совершить обычный прыжок, развоплощаешься, но в пустоту сразу не входишь. Нужно задержаться на момент и найти точки входа и выхода. Выход необходимо хорошо представлять во всех деталях. Так, чтобы перенести тебя с арены, мне пришлось довольно долго проторчать в могильнике, разглядывая и запоминая каждый ржавый гвоздь в бочках. — Я не понимаю, куда ты клонишь, но спасибо, что опережаешь мои желания. — Она подняла брови. — Как раз хотелось узнать, как ты это делаешь. — Прыжок, что я планирую, может сожрать все мои силы. Независимо от того, один я буду или с тобой. А возвращаться нужно будет в любом случае. — Тараэль напряжённо пожал плечами, продолжая смерять шагами пыльный пол сарая. — Ту точку выхода изучить и представить нельзя, но я был там. Возможно, если не разум, то тело сможет подсказать, где она. Не знаю. Я раньше так не делал. — То есть?.. — Да. — Он остановился напротив Сири. — Для этого дальше нужна ты. Ты перенесёшь нас из лаборатории обратно, если у меня не останется сил. Сонливость мгновенно отступила, уступая удивлённому негодованию. — Но у меня и по прямой только кое-как начало получаться… Предлагаешь мне сразу сквозь стены скакать? Ещё и с тобой? А если я не смогу и мы застрянем где-то посреди скалы? — Она встала с ящика. — Что тогда?! — Успокойся, — нервно повёл плечом Тараэль. — Тебе придётся потренироваться. Постарайся хотя бы научиться прыгать по ближним комнатам или домам за следующий день. Я не прошу пытаться прыгать с кем-то ради пробы — тебе пригодятся все силы завтра. — Завтра?! — Найди место, которое ты хорошо представляешь, — продолжил он, проигнорировав. — Запомни детали, попробуй прыгнуть пару раз сама. Я буду ждать здесь же, ближе к закату. — Но… Но как?! — не смогла она больше сдерживать возмущение. — Ты хочешь от меня невозможного! За один день! Сколько ты сам учился так прыгать? — Один день. Наниматель сложил на груди руки. Сири упала обратно на ящик и зарылась пальцами в волосы. — А знаешь, хорошо, — будто сама по себе вырвалась из груди фраза. — Хорошо, чёрт с тобой. Я что, хуже тогда? Я ничем не хуже… — Её прервал нервный смешок. — Ещё один весёлый способ помереть. Один веселее другого. У тебя талант, знаешь? — Рад стараться, — пожал Тараэль плечами.