Король ночи

— Ты понял? — Сын Ри методично шагал взад-вперед, перед провинившимися домочадцами, демонстративно вертя в руке деревянный прутик, которым только что наказывал сына. — Хоул? — Да, ваше высочество, я всё понял, — маленький мальчик лет семи всё ещё лежал ничком на земле, жалея, что не может потянуться к ногам и погладить следы от ударов. Ныло неимоверно. — Что ты понял? — продолжал младший принц, забирая частичку боли сына себе, так как не мог долго терпеть его страдания. Привычка. — Я больше не буду пытаться найти свою партнёршу раньше времени, подвергая опасности и себя и своих родных, — в точности повторил слова отца Хоул, надеясь, что того такой ответ удовлетворит. — Почему, по-твоему, это опасно? — задал Ри вопрос на засыпку, прекрасно зная, как в детстве, даже ничего не понимая, притворялся перед родичами самой невинностью. — Если правильно ответишь, можешь быть свободен. — Во-первых, даже с тем, что я помню её и знаю, что она меня ждет, я слишком маленький, чтобы наша связь не дала сбоев, и есть вероятность, что я причиню девушке вред. Во-вторых, она не хочет, чтобы мы встретились, поэтому использует свои знания и магию, чтобы держать меня подальше от себя. Пока я не вырасту. Но я не понимаю… — начинал вскипать маленький принц, закрывая глаза, напоминающие, как и у отца, глаза панды, в попытке немного успокоиться, но его перебили. — И? — Сын Ри прекрасно чувствовал эмоциональный фон своего сына, но не мог позволить тому продолжать делать глупости. — Чем грозят ловушки госпожи Син для нас? — Да, я помню отец, ну пожалуйста, — Хоул никогда не отличался особым терпением и поэтому, как только деспот в лице его отца отвернулся, позволил себе вытянуться на земле и расслабить затёкшие руки, хотя через секунду пришлось снова их вытянуть и задержать дыхание, чтобы не дышать поднимающейся от его манипуляций пылью. — Хорошо, в прошлый раз, когда я пробрался в лес, где она живёт (как в заточении, ей-богу), я и папа на месяц потеряли зрение. До этого было ещё много попыток, после которых нам с его высочеством ещё долго приходилось лечиться от последствий. Корь, оспа, ветрянка, вши, всё лицо в прыщах и бородавках и ещё куча болезней, которые дядя Ён Бэ тренировался лечить на нас. Доволен, отец? Это ничего не мен… Ау! — и снова мальчугана перебивают, на этот раз очередным ударом по ногам. — Повтори, что ты там сказал насчет "ничего не меняет"? — Сын Хён был разозлён не на шутку, понимая, что никакое наказание не сможет остановить сына от попыток добраться до своей партнёрши. Весь в него, чёрт возьми. — Хоул, подставляясь и заставляя отца наказывать себя, ты причиняешь ему боль! — вмешался до этого молчавший Джи Ён, чувствуя вину за всё происходящее. Их сын хоть и был в большей степени похож на мужа, но привычки попадать в неприятности каким-то образом достались ему от него. Ну, ещё и миловидное маленькое личико с пухлыми губами, так не соответствующее большим немного грустным глазам с уголками вниз и спортивной фигуре с маленькими ручонками. Блондин по праву мог назвать сына чертовски привлекательным и взявшим от родителей всё лучшее. Кроме характера. — Прости, отец, я не подумал, — мальчик осторожно посмотрел на Сын Ри, заметив, как у того трясутся руки в попытках сдержать свою силу и не отобрать у сына боль тотчас же. — Прости, когда я думаю о ней и о том, что она меня ждёт, я забываю, кому приходится забирать всю нашу боль после каждой попытки. И я знаю, что выгляжу маленьким мальчиком, но поверь, отец, прошлое - это слишком долго, а остаться при этом ребёнком, который умеет ждать, практически невозможно. Да, она не может быть с ребёнком, и ты волнуешься, что наша связь может всё разрушить, но я старик в детском теле, отец. Ты знаешь. — Ахаха, — Ри наигранно рассмеялся и посмотрел в глаза мужу, который за столько лет научился понимать, когда тот веселится, а когда у него начинается самая настоящая истерика. — Старец он, понимаешь ли. Тупой такой и граммом мудрости не обладающий старпёр. Не смотри на меня так, Квон Джи Ён, тупостью он точно не в меня пошёл. — Эмм, ты же на него злился, я-то тут причём? — начал защищаться светловолосый, уже не спрашивая супруга, откуда он знает такие словечки. От него же. — А кто ходил с ним на все эти рейды, оправдываясь тем, что его надо защищать? Хороший защитничек, что сам возвращается весь израненный и слепой, — Джи на эти слова только опустил голову, пообещав себе, что отыграется на муже потом, в спальне, если его, конечно, туда пустят после сегодняшнего. Сын Ри его по ногам бить не мог, но наказывал совершенно другими способами. — А теперь, Квон Хоул, слушай внимательно. Ты мой сын, глупый и неотесанный ребенок, и, пока до тебя это не дойдёт, ты никогда не повзрослеешь. Права девушка, что держится от тебя подальше. Если даже воспоминания о прошедших столетиях не научили тебя ждать, то что говорить о ближайших десяти лет, когда до тебя дойдёт, что она ждала тебя все эти годы? Не просто помнила, сынок, она ждала. Жила каждый день лишь надеждой, что ты придешь и сможешь позаботиться о ней. Неужели ты не понимаешь? Мальчик встрепенулся и, несмотря на то что наказание родича ещё не закончилось, медленно поднялся на ноги. Боли не было, и он знал, что это благодаря отцу, но разочарование в самом себе медленно, но верно добралось до сердца, грозя разорвать его на кусочки, если он не опомнится и не прислушается к словам отца. — Прости, теперь я понимаю почему… — он запнулся и посмотрел в любимые, доставшиеся ему по наследству глаза — …почему она не хочет меня видеть. — Малыш, — Сын Хён пожалел о своих словах и хотел остановить сына, который, понурив голову, направлялся к загонам с драконами, чтобы родители не видели его слёз. Такая честь доставалась единственному существу, которое его всегда понимало. Голди. — Я не сказал, что она не хочет тебя видеть. Просто… тебе нужно подождать и стать достойным её. Син это заслужила. Вообще Сын Ри ненавидел видеть своего жизнерадостного мальчика в таком плачевном состоянии и, как только узнал от Хоула, что он видел прошлое и помнит, кто его партнерша, уже знал, что так и будет. Время неизбежно накладывало отпечаток на всех живых существ, и он хорошо помнил, как сам ещё ребенком помчался к любимому. Вот только ни к чему хорошему это не привело. Он не хотел, чтобы сын совершал его ошибки. Ему было всего семь лет, господи, совсем ребёнок, но с сердцем взрослого. Принц старался не обращать внимания, что его ребенок начал говорить через пару месяцев после рождения, а ходить месяцев в пять. В их доме не часто можно было услышать его звонкий смех и глупые ответы на вопросы дяди Сын Хёна, кого из родителей он любит больше. Он уже в два годика знал, что правильно отвечать "обоих" или шутить, что, как и все граждане его страны, он больше всех любит императора. То есть деда, который с его появлением во дворце запретил молодожёнам куда-либо уезжать и, не жалея собственного времени, игрался с внуком, как никогда раньше с собственными детьми. Сердце монарха безвозвратно было украдено маленьким Хоулом, который смотрел на взрослых с пониманием, ведь видел, через что они прошли, чтобы обрести всё, что имеют, и дать ему жизнь. — Прости сын, просто для меня ты всегда останешься моим малышом, и мне больно осознавать, что я не могу организовать тебе встречу с той, чьё имя ты произнёс раньше, чем наши, — Сын Ри хотел поругать себя за мягкость, но боль родных людей делала его до неприличия всепрощающим. Иногда это его даже пугало, потому что в конечном итоге он даже не мог хорошенько наказать собственного сына. Он считал, что из строгого, но временами готового к авантюрам Джи Ёна отец получился лучше, чем он сам. — Хоул! — вот и сейчас хватило только одного оклика блондина, как мальчик послушно повернулся и посмотрел в глаза отцу. Он плакал. — Я… — всхлип и попытка вытереться длинным, немного испачканным в земле рукавом серой льняной рубашки, — просто хотел, чтобы ты не видел моих слёз. Маленький принц подошёл к родителю и, немного мешкая, обнял его за талию, понимая, что сейчас, вот в эту минуту, он позволил себе быть ребёнком, даже зная, помня, как его отец, дедушка и даже первый император семейства Ли ходил под стол пешком. Но это были не его воспоминания, а учиться на чужих ошибках он не умел и, как говорил отец, в этом полностью походил на папу. — Я люблю тебя, — мальчик почувствовал, как по его чёрным волосам в невесомой ласке прошлась рука Сын Ри и как к ней присоединилась ещё одна, растрепав волосы и несильно шлёпнув по макушке, как будто привлекая к себе внимание. — Тебя я тоже люблю, папа. Спасибо, что с вами я могу почувствовать себя ребёнком. Мне это было нужно, и, отец, я обещаю, что научусь ждать. Ради неё и вас я очень сильно попытаюсь. Ты мне веришь? — Верю, — принц улыбнулся раскрасневшемуся от слёз сыну и, чмокнув в щеку, выпустил его из своих объятий. — Иди, Голди тебя ждёт и, наверное, расскажет, что слёзы – это гордость мужчины. Плачешь - значит, больно, больно – значит, жив. Не так ли, дорогой? Может рассказать сыну, сколько раз я плакал из-за тебя? Хоул не стал дожидаться папиного ответа, прекрасно зная, что последние слова были сказаны, чтобы просто отругать склонного поддерживать все его приключения Джи Ёна. Мальчик помнил, сколько раз плакал его отец из-за папы даже лучше, чем он сам, и, конечно же, мог сосчитать, сколько раз тот плакал из-за него. Один раз. Несмотря на всю ту боль, которую перенёс его любимый отец, когда вынашивал его, было просто удивительно, что тот ни разу не плакал именно из-за него, так как все лавры доставались мужу. Тот единственный раз был в день его родов, когда отцу надрезали живот, чем вызвали новую дозу боли, и, дядя Ён Бе, причитая, что нужно было всё-таки уехать в Африку и не видеть этого кошмара, передал малыша новоявленному отцу. По воспоминаниям Хоул мог точно сказать, что отец плакал не от боли, а от счастья, но всё же решил уточнить и оказался прав. Для отца, который прошёл через ад ради него, он был чем-то вроде смысла жизни, и мальчик никогда не забудет, что многим обязан этому человеку и, конечно, папе, который, хоть и был строгим, но всегда поддерживал его идеи, даже идя против мужа ради него. А ведь это чревато последствиями, если ты, конечно, не входишь в круг людей, которых любит младший принц Ли Сын Хён. Потому что Хоул прекрасно помнил, что случилось с госпожой Ли Ха И, которая осмелилась пойти против его отца. Девушку вывезли в Китай и, отняв титул, отправили в монастырь, без права когда-либо выйти замуж и продолжить свой род. Это наказание, как никого больше, обрадовало Джи Ёна, который продолжал ревновать мужа ко всем подряд. Даже к собственному сыну, которому доставалась большая часть любви мужа. Да и дядя Сын Хён получал не мало, чем вызывал у зятя новый нервный срыв и тем самым немало того смешил. Вот только он не знал, что смысл жизни есть только тогда, когда ты живёшь. А жизнью для младшего принца был не кто иной, как Квон Джи Ён, и маленький Хоул не собирался открывать папе эту истину, не желая отказываться от приятной забавы дразнить своего глупого и ревнивого папу. Весь в отца.