Секреты лесной сторожки, или Гнездо Королька

      Фериде всё так же стояла лицом к окну и даже не удосужилась обернуться, когда Кямран прошел мимо. Он кашлянул и как ни в чём ни бывало, непринужденным тоном сказал ей, что идёт в салон - через вагон от них. «Он что, считает, что я теперь его собственность? Неужели нельзя подождать? Хм! Прямо в поезде?! Да как же это?! Это ведь будет очевидно для всех вокруг! Как он смеет меня перед всеми позорить?!» — негодовала Фериде.       Согласно расписанию, первой долгой остановкой была румынская столица Бухарест. Хорошо, что не так поздно, значит, они засветло пересекут реку Дунай и даже увидят город.       Вагон-ресторан был условно разделён на две части. Одна, с обеденными столами на четверых была предназначена непосредственно для трапез пассажиров — она пока пустовала, так как время было между обедом и ужином. Другая же, поменьше, представляла из себя что-то типа клуба с креслами и журнальными столиками. Там всегда были в наличии свежие газеты почти всех европейских стран, во всяком случае тех, территорию которых пересекал экспресс. Компания из трех мужчин что-то серьёзно обсуждала по-немецки, двое джентльменов английской наружности в твидовых костюмах играли в шахматы. Пожилой человек профессорского вида в очках-пенсне и с седой бородкой увлечённо читал газету «Le Figaro». Его мимика, периодические хмыканье и фырканье и то, как рассеянно он стряхивал пепел сигары подчас мимо пепельницы, выдавало, что он немало возмущён новостями, преподносимыми этой французской либеральной газетой.       Кямран уселся в свободное кресло по соседству и закурил сигару. Читать прессу его не тянуло — и так устал от постоянного отцовского брюзжания по поводу того, что творится у них в стране и по всей Европе. Новости уже давно были неутешительные. А коль всё равно ничего не можешь изменить, то зачем себе портить настроение? Да и не до этого было ему последние месяцы. — Скажите на милость! Пфф! Что они там себе думают, в этом парламенте?! — то и дело эмоционально восклицал сосед. — Вы видели?! — он так был взволнован прочитанным, что по всей видимости, хотел разделить своё негодование с кем-то. — Нет, сегодня ещё не читал новостей. А что случилось? — поинтересовался на прекрасном французском молодой врач. — Французский парламент обсуждает проект закона о присоединении Эльзаса и Лотарингии! Они думают, это будет так просто — вернуть провинции мирным путём. А наш-то тоже хорош! Вот сдалась ему эта никчёмная Сербия! Нашёл, кому ставить ультиматумы! — не унимался человек с газетой. Кямран понял, что речь идёт об Австро-венгерском герцоге Фердинанде и поинтересовался: — Так вы из Австрии? — Да, оттуда. Завтра вечером выхожу в Вене. Прошу прощения, профессор Ленц, — он спохватился, что забыл представиться. — Кямран. Доктор Кямран, — отрекомендовался в ответ наш герой. — О, вы турок?! — собеседник сразу понял по отсутствию фамилии, ведь только у населения Турции во втором десятилетии двадцатого века не было в ходу фамилий как таковых. — Именно так. Служу в стамбульской центральной больнице. Услышав это, профессор едва удержался, чтоб не пошутить насчёт того, что Турция в контексте политических событий как раз считается «больным человеком Европы», но вовремя осёкся, сочтя подобную шутку с малознакомым человеком неполиткорректной. — Стало быть, возвращаетесь из Стамбула домой? — Да, почти месяц читал лекции в вашем университете — в качестве приглашённого профессора. — Я как раз там учился.       Завязалась беседа. Господин Ленц оказался преподавателем Венского университета и весьма известным в своих кругах инженером-изобретателем. Стамбульский университет пригласил его прочесть несколько лекций по сопротивлению материалов — западная инженерная школа намного опережала турецкую, и университет же оплатил поездку Восточным экспрессом. — Вы путешествуете один? — осведомился он у своего молодого знакомого. — Ну что вы, я еду с женой в Париж. Так сказать, свадебное путешествие. — О, поздравляю! Прекрасный выбор для Lune di miel (Медовый месяц (фр.). Париж по праву считается городом любви. Моя супруга тоже здесь со мной. Брал её с собой посмотреть великий Стамбул.       Так, между делом сигары были выкурены, последние европейские новости обговорены. Порция шотландского виски в приземистом широком стакане оказало благотворное влияние на течение и длительность беседы. Кямран всегда располагал людей к себе — доброжелательностью, эрудицией, умением поддержать беседу. Он умел где-то внимательно послушать, где-то к месту пошутить. Неудивительно, что австрийский инженер захотел продолжить знакомство и предложил отужинать вместе, только уже в полном составе — с жёнами. Кямран счёл предложение весьма подходящим — на случай, если Фериде всё ещё дуется. К тому же, велика была вероятность того, что за столиком кроме них так или иначе окажутся другие неизвестные попутчики, а ему крайне не хотелось, чтобы другие мужчины таращились и облизывались на его драгоценную жену. «Что-то я засиделся!» — ахнул Кямран, когда наконец открыл крышечку карманных часов на цепочке. Он скоренько распрощался с профессором-политиканом и поспешил к своей ненаглядной.       Поезд нёсся на всех парах, пересекая территорию Болгарии. Фериде, закрывшись в купе, какое-то время рассматривала быстро меняющиеся картинки за окном — по мере приближения к горной местности они становились всё интереснее и разнообразнее — белые сельские домики под черепичными крышами и церквушки в предгорьях, стада то чёрно-белых коров, то серых овец растекались по склонам. Она выпила стаканчик ароматного чая, услужливо предложенного проводником. На серебряном подстаканнике среди узоров вензелями были выбиты всё те же буквы «OE». Потом прилегла отдохнуть. «Как интересно кругом! Какой шикарный поезд! Послезавтра будем в Париже! Спасибо Кямрану — это всё благодаря ему! Он так меня любит, на всё готов ради меня!». Долгое отсутствие мужа начало беспокоить Королька. В голове сразу всплыли подробности недавней размолвки. «Почему его до сих пор нет? Сколько времени требуется, чтоб выкурить сигару? Почитать газету можно и здесь. Значит, обиделся на меня. Зачем я так резко с ним? Он всё это устроил, старался, а я ….» — Фериде уже корила себя за бестактность. «А я веду себя как девчонка-подросток, разве что грязью не кидаюсь! Я ведь могла объяснить ему, что стесняюсь, что мне казалось, что все вокруг поймут, что между нами происходило. Непросто это объяснить, но хотя бы как-то намекнуть ему и то было бы честнее, чем вот так грубить и строить из себя колючего ёжика». Не будем строги к нашей героине — жизненные перемены никогда не происходят мгновенно, так и недавняя выпускница пансиона не могла за одну (или даже три) ночи одолеть все премудрости брачных отношений. Поэтому простим ей такой выпад. «Проклятый мой характер! Он, точно, обиделся! Что я наделала?!» — ясные глаза Фериде наполнились слезами раскаяния. В таком виде и застал её муж. — Королёк! Милая моя, что случилось? Тебя и на час нельзя оставить! Почему глаза на мокром месте? — Кямран моментально заметил перемену настроения любимой. — Ничего. Просто тебя очень долго ждала, — едва не всхлипнула Фериде, но слёзы её тут же высохли, стоило Кямрану проявить беспокойство и участие. Она облегчённо вздохнула: «Вроде, не обиделся». — Извини, там один тип меня совсем заболтал. Давай приведём себя в порядок и пойдём ужинать?! Ты, наверное, голодная!       По пути в вагон-ресторан им приходилось шагать из одного вагона в другой по железному мостику-сцепке. Вот тут-то Фериде стало по-настоящему страшно. В этом «межвагонье» лязг и грохот был намного громче, чем в вагоне, он прямо-таки оглушал. Весь поезд раскачивался из стороны в сторону, и это чувствовалось премного сильнее, чем когда находишься в своём купе, а под тобой, точнее, под этой железякой, по которой необходимо пройти — гольные шпалы и рельсы! Самой первой реакцией было закрыть глаза, но тогда не увидишь, куда ступать! Она крепко сжала надёжную ладонь мужа и быстро одним шагом преодолела этот рубеж. Пожалуй, переходы между вагонами остались для Чалыкушу самым неприятным воспоминанием о поездке в легендарном экспрессе.       По мере наступления вечера народ заполнял ресторан «Восточного экспресса». Под мозаичными абажурами от Тиффани на каждом столе искрились столовые приборы и позолота посуды. — А вот и мой новый знакомый! Я тебе говорил, что весьма приятно с ним давеча побеседовали. Но всего обговорить не успели. Это его я пригласил отужинать вместе, — сказал профессор Ленц жене, как только увидел вошедших Кямрана с Фериде.       Фрау (госпожа (нем.) Ленц, привлекательная, элегантно одетая блондинка сорока с небольшим лет, отвлеклась от меню и подняла глаза на пару, приближающуюся к их столу.       «ЭТОТ!» — осенило её! Она тотчас же узнала в высоком статном красавце незнакомца, что привлёк её внимание ранее этим днём на перроне. Когда муж, вернувшись из салона, вскользь сообщил, что познакомился с каким-то турецким доктором и что тот с женой составит им компанию за ужином, она не придала значения его словам и приготовилась встретить типичного усатого турка в годах с вечно помалкивающей в восточных традициях женой, одетой в европейское платье, но обязательно с традиционно покрытой головой. Никак не ожидала она, что ей предстоит провести вечер рядом с этим дэнди. Вот так повезло! Она едва заметно улыбнулась, тщательно скрывая свою озорную радость. Так он, оказывается, врач! Интересненько! Надо же, турок! Я почему-то была уверена, что они французы. Особенно девушка — такая изысканная, белокожая. Хотя пора мне уже отбросить стереотипы — образованная турецкая верхушка даст сто очков вперёд европейцам. Потекла непринуждённая беседа на французском языке — профессору хотелось побольше расспросить о новшествах медицины и воспользоваться лишним случаем обсудить международную обстановку. Дамы, как и полагается в прогрессивном обществе, тоже активно участвовали в разговоре, особенно когда речь зашла об образовании — эта тема была близка как Фериде, так и жене профессора, которая, кстати сказать, была филологом и переводчиком.       Матильда Ленц старалась не терять нить разговора, дабы не показаться рассеянной, однако, то и дело отвлекалась на собственные мысли: «Никогда ещё не видела столь красивых мужчин… Какая интригующая у него улыбка… А глаза… Светятся и интеллектом, и обаянием, и чертовщинкой какой-то… Ресницы до чего длинные… Mein Gott! (Мой Бог. - нем.) Глаз не оторвать, будто картиной любуешься.» Турецкий доктор моментально вскружил голову мадам. Безусловно, яркий и утончённый, он не был похож на восточных колоритных красавчиков с базара, коих она повидала за недолгое пребывание в Стамбуле, а излучал благородную харизму, как у наследника султанских кровей. Бывает, что привлекательный на первый взгляд человек на поверку всё же имеет хоть один недостаток, например, вдруг обнаруживается, что у него неприятный тонкий дребезжащий голос или короткие ноги, да что угодно — торчащие уши, неровные зубы, скверный характер в конце концов. А тут и придраться не к чему — идеальный с какой стороны ни глянь. «Дааа… занятный экземпляр!» — Вино? Да, буду! Мне, пожалуйста, альзасское белое Gewürztraminer, — невпопад заказала она, когда официант застал врасплох. — Фериде, а что будешь заказывать ты? — Кямран глядел на Фериде так, словно нежно окутывал её заботой.       От наблюдательной попутчицы не укрылось, с какой любовью и неземным обожанием врач смотрит на свою молоденькую жену. Сколько уважения и восхищения содержалось в его взгляде, когда та что-либо говорила — такое впечатление, что он готов был подписаться под каждым словом своей спутницы, что бы та не произнесла. «К тому же, очень заботливый! Это красит его ещё больше. Скорее всего, девушка того стоит – видно невооружённым глазом, что она настоящее сокровище, и муж это ценит. Интересно, а она понимает, как ей повезло? Похоже, что да. Эти двое друг друга стоят! Всё-таки ЕСТЬ в жизни справедливость!» *Фрау Матильда всегда была за паритет в отношениях и ратовала за то, чтобы партнёры в браке были достойны друг друга во всём. Кямран заметил тщательно скрываемое восхищение попутчицы - сколько у него было таких ситуаций. "И эта туда же! Да что им всем от меня надо?!". Сейчас, когда он, женатый человек, путешествовал с любимой и единственной, такое внимание со стороны чужих жён не могло не раздражать.       «Едут в свадебное путешествие… Неудивительно, что он её так глазами пожирает. Готова поспорить, что под столом трётся коленом об её ногу, если мог бы, то и под юбку бы залез, да обстановка не позволяет. Представляю, что он с ней вытворяет в постели! Видно же, что темпераментный. Счастливая эта Фериде…» Профессорша вздохнула с немалой долей грусти. У неё-то всё в прошлом. Провожая глазами удаляющуюся пару, она мечтательно любовалась длинными мужскими ногами и ладной фигурой. «А без одежды, наверняка, ещё соблазнительнее!» И снова тяжёлый вздох.       Этим вечером наш доктор не изменил своему слову — как бы ни хотелось ему насладиться близостью с султаншей его сердца, он не стал ей докучать приставаниями, в том числе и из уважения — Фериде заметно устала к вечеру. «Пусть девочка отдохнёт», — решил он и, одарив супругу нежным лёгким поцелуем (чтобы себя же не раздразнивать), улегся с книгой на свежезастеленную проводником в их отсутствие постель. Фериде и впрямь на редкость быстро уснула под ритм вагонных колёс — сказалась усталость и багаж впечатлений насыщенного дня.       В соседнем вагоне в идентичном купе другая супружеская пара тоже желала друг другу спокойной ночи. — Крольчонок, я тебе оставил почитать интереснейшую статью в сегодняшнем номере «Le Figaro» — про Клару Цеткин. — Спасибо, дорогой, ты всегда знаешь, что мне интересно. Завтра обязательно прочту, — дружелюбно ответила супруга австрийского профессора.       Сейчас ей было не до прессы — из головы не выходил красивый турок. Он-то, поди, не суёт своей жене статейки для чтения вместо того, чтобы выполнять супружеский долг! Интересно, в какой позе он сейчас занимается любовью? Именно «он», а не «они», потому что это ОН задаёт тон в спальных делах — партнерша-то совсем юная и неопытная. Ах, да какая разница — в какой? Он в любой будет хорош! Женщина закрыла глаза и тихонько промычала, мысленно нарисовав нового знакомого обнажённым со всеми доступными её воображению подробностями и в интимном действии. «Представляю, как шепчет ей на ушко своим чарующим голосом. Даже голос у него восхитительно приятного сексуального тембра! Любую уговорит. Ух!!! Огонь-мужик! А тут лежишь, как дура, никому не нужная! Для чего это всё? Красота, фигура, ум, характер? Можно, конечно, раскрутить на что-нибудь мужа, только что толку? Неинтересно! Хочется побыть объектом страсти, чтоб не ты, а тебя…и желали, и имели…на всю катушку». Как жаль, но, похоже, ей в этой жизни уже больше такое не светит... Во всяком случае, без риска для семейного счастья, которым она слишком дорожила, и без угрызений совести, точно, не светит. Может, в следующей? Если только верить в реинкарнацию. Она верила. Её эта теория очень успокаивала. Благодаря ей даже умереть было не страшно, так как знаешь, что в новой жизни ты всё сделаешь правильно и будет лучше. Переводчице стало грустно и горько от безысходности своей ситуации. С одной стороны — благополучная семья с хорошим понимающим человеком, с другой — ушедшая со временем полнота отношений. И не потому, что она не может заинтересовать мужчину — дело ничуть не в ней — ею по-прежнему восхищается противоположный пол, просто в силу существенной возрастной разницы, они с супругом больше не на одной волне. Что тут поделаешь? В такие минуты ей казалось, что она совершила огромную жизненную ошибку, когда после нескольких ни к чему, кроме разочарования, не приведших страстей, благоразумно отдала предпочтение тому, с кем надёжно и комфортно, кто понимает и заботится. А может, всё же надо было дождаться того самого? Кто даст ответ?       Как часто порой реальность не совпадает с видением окружающих. В их глазах — картина, написанная маслом, а на самом деле не всё так, как они себе со стороны нафантазировали.       Молодой муж словно завороженный дивился спящей Фериде. Его умиляли подёрнутые лёгким румянцем кукольные щёки, чётко очерченные медовые, как он сам их называл, губы, всё ещё припухшие от его же неистовых поцелуев. Он ласково погладил любимую по волосам. Сердце переполнялось любовью и нежностью. «Ладно, картошечка, спи! Потом вернёшь мне свой долг! И с процентами!»