Секреты лесной сторожки, или Гнездо Королька

      Безграничная радость Фериде передавалась и Кямрану. Ему тоже было в новинку ехать этим маршрутом, ибо предыдущие путешествия во Францию он совершал пароходом — через Марсель. Благодаря тому, что дверь купе была открыта, не сходя с места можно было обозревать меняющийся пейзаж по обе стороны вагона. Однако, Фериде этого обзора было недостаточно, и она, словно ребёнок, то выбегала к окну в коридор, чтоб разглядеть что-то с другой стороны, то возвращалась в купе. Так продолжалось довольно долго. Кямран всё это время наблюдал не только за видами по ту сторону окна, но и за женой. Та была настолько увлечена происходящим, что никак не замечала его обожающего взгляда. Ей и невдомёк было, с какой жадностью он мысленно оглаживал и ласкал её. Немудрено — со дня их первой близости прошло от силы шестьдесят часов, они провели вместе всего три ночи, и, конечно, молодой муж ещё не насытился. Постепенно пейзаж стал приедаться и уже меньше восхищал новизной. Попрыгунья поудобнее расположилась на своём месте и полезла за чем-то в саквояж. Кямран встал, молча задвинул дверь купе и щелкнул задвижкой замка. После чего присел рядышком с женой. Отвлекшись от копания в саквояже, она повернула к нему своё ликующее личико. — Ну, что?! Едем! Как я рад видеть тебя такой счастливой! — произнёс он, пристально глядя на жену, чьи глаза прям-таки светились от счастья. В ответ та жизнерадостно улыбнулась и кивнула, будто до сих пор не могла поверить, что её давняя мечта о поездке во Францию сбывается, и их ждёт целый месяц приключений, новых открытий и безграничной любви. Кямран не был бы Кямраном, если бы тотчас же не завалил супругу на диван и не принялся бы ненасытно её целовать. — Кямран, что с тобой?! — широко распахнув глаза, вскрикнула Фериде, едва ей удалось немного высвободиться, как только он чуть ослабил хватку. — Не здесь же! — Отчего ж не здесь? Я так долго ждал, когда же мы, в конце концов опять останемся одни. Тут нам никто не помешает, — ответил он, не переставая тискать её тело. — Ты что?! Прямо в поезде?! Тут же люди кругом! И по коридору кто-то может проходить. Всё услышат. А вдруг, постучат? — Фериде недоумевала — для неё вагон поезда был публичной территорией, где не должно быть места интимным отношениям. — Милая моя, ты зря волнуешься, ничего тут не слышно, и никому нет до нас дела. Ну, иди ко мне, — он крепко взял её руку и прижал к дивану, как бы предотвращая дальнейшее сопротивление. — Это тебя-то не будет слышно? — А мы тихо… — Кямран пытался уломать свою строптивую овечку. — Знаю я, как ты «тихо»! Не хватало ещё, чтобы весь вагон знал о том, что мы тут… — Фериде, прошу тебя… Я так соскучился, — с придыханием чуть севшим голосом продолжал доктор, каким-то просящим взглядом взирая на жену. Ему было невтерпеж овладеть своей красавицей прямо тут, прямо в поезде под стук колес и гул движения. Качка вагона и закрытое маленькое пространство купе как нельзя лучше располагали к вожделенному единению. Он вновь надолго припал к манящим припухшим губкам.       Ох и трудно было противостоять столь умелому поцелую — в нём сочеталось и труднопреодолимое мужское желание, и нежная ласка, и предвосхищение ещё более сладкого удовольствия. Фериде всегда сдавалась, стоило только Кямрану пустить в ход своё мастерство. Она застонала от удовольствия и потянулась всем телом. Однако упрямая мысль-табу не давала ей полностью расслабиться и поддаться искушению. Стоило Кямрану на секунду отпустить её руку и потянуться к пуговицам рубашки, она изловчилась и вырвалась из его рук. Ей даже удалось чуть высвободиться из-под навалившегося на неё мужчины. — Прекрати, Кямран! Я не хочу! Оставь меня в покое! — Фериде? — Кямран недоуменно глянул на жену. — Что случилось? Я сделал тебе плохо? Тебе же это нравилось дома! — Дома — другое дело, а здесь нельзя! Оlmaz! — в Фериде заговорила учительница, — Разве можно заниматься этим в поезде? — причём её непонимание было искренним. Она и вправду считала, что традиционным местом для супружеской близости должна быть исключительно спальня. — Только поэтому? Кямран опять обнял было её, но Фериде поспешила пересесть на противоположное спальное место. — Canım, поверь мне — ты заблуждаешься! Ну, иди сюда! Вот увидишь, тебе понравится! — не сдавался Кямран, уверенный в силе своего влияния на женщин. — Прямо в поезде? Вот ещё! — фыркнула Королёк. — Какая разница где? А ты не думай о таком… — вкрадчивым голосом искусителя продолжал увещевать её Кямран, а сам тем временем ловко схватил её и усадил к себе на колени. — Я сказала: «Нет!» Не здесь! Пожалуйста, не приставай ко мне, Кямран! — со всей серьёзностью заявила Гюльбешекер. Она резко спрыгнула с его колен и, хлобыстнув дверью, стрелой вылетела в коридор.       «Вот те на!» — Кямран разочарованно выдохнул. Он уставился в окно — там пробегал однообразный пейзаж Болгарии с кое-где поросшими леском холмами и разбегающимися в разные стороны полями разных цветов — в зависимости от того, что на них росло. Будто в калейдоскоп положили всего несколько стёклышек — сочно-зелёное, ярко-желтое, красно-бурое, бледно-салатовое, и вот они складываются в похожие и постоянно повторяющиеся комбинации. Быстро надоедает. Зато не отвлекает от мыслей. «Размечтался! В самом деле, чего я от неё хочу после трёх ночей и одного утра? В самое первое утро она вскочила первая и упорхнула, да я бы и так не претендовал. А сегодня был день важного отъезда…» То самое утро после второй их ночи было самым волшебным утром в его жизни. Кямран непроизвольно улыбнулся, вспомнив подробности сладкого пробуждения и что за ним последовало. «Заниматься этим только в спальне?! Девочка моя, ты не представляешь, как много чудесного тебя ещё ждёт, главное — доверься мне! Всё же нельзя быть таким нетерпеливым эгоистом! Она и в спальне-то не решается взглянуть на меня неодетого. Какой тут «в поезде»?! Тоже мне, придумал! Похотливый ишак! Только настроение ей испортил! Какое я имел право?!»       Так он размышлял и ругал себя за безответственное поведение. Меньше всего на свете ему хотелось бы обижать и разочаровывать Фериде, особенно в самом начале путешествия. «Что я наделал?! Теперь она обиделась и будет сторониться меня всю дорогу! Ах, Кямран, Ах!»       Когда душевные и телесные волнения улеглись, Кямран покинул купе с намерением загладить свою вину перед любимой. Фериде стояла спиной к нему и изучала расписание на стене вагона, а может, лишь делала вид, что изучает. Она водила пальчиком по строкам и сверяла данные расписания со своими часиками, едва заметно шевеля губами. Кямран подошёл вплотную и обнял её. — Прошу тебя, не трогай меня! — недружелюбно отозвалась Фериде. — Тут люди ходят! — Успокойся, никого в коридоре нет — все сидят на своих местах и занимаются своими делами. — Всё равно. Что тебе от меня надо? — птичка взъерошила пёрышки и была готова отразить очередное притязание. — Çalıkuşu, я всего лишь хотел попросить у тебя прощения. Я сам не рад, что обидел тебя. Не обижайся, пожалуйста! — Кямран легонько чмокнул её в макушку, не разнимая объятий. — Обещаю — не буду к тебе приставать. Не будет того, чего ты не захочешь. Жена и не обернулась, якобы увлечённая чтением расписания. — Sevgilim? Ты простишь меня? Фериде продолжала упорно молчать. Её старые привычки и характер, отчасти неожиданно для неё самой, выбрались из тайников души и заявили о себе. — Во сколько мы прибудем в Бухарест? — Кямран попытался сменить тактику и свернуть с неприятной темы. — В семь тридцать. Тут же написано.       Доктор Кямран понял, что восстановить хорошее настроение суженой так просто и быстро не получится. Тогда вместо того, чтоб стоять у неё над душой и вымаливать прощение он решил на время оставить её в покое, а заодно и развеяться. «Обиделась! Вы гляньте! А если разобраться, что такого я сделал? Захотел свою законную жену? Подумаешь, в поезде? Так, наоборот, это даже интересно! Выдумала: «Что люди скажут?» С каких пор ей важно мнение людей?»       Врач вернулся в купе, надел пиджак, взял из саквояжа портсигар, пригладил волосы и направился в вагон-ресторан, чтобы выкурить сигару, окончательно успокоиться и поразмыслить над сложившейся ситуацией, а заодно и пообщаться с интересными попутчиками.