Секреты лесной сторожки, или Гнездо Королька

      За время долгой, но приятной поездки на пароме морской бриз выветрил из головы все заботы и суетные мысли, что обычно грузят людей в повседневной жизни. Впереди несколько беззаботных недель, до краёв наполненных солнечными морскими брызгами, белым прибрежным песком, прохладой фруктового сада и, конечно, тёплым общением с родными! Фериде всю дорогу предвкушала встречу с Мюжгян. За несколько месяцев она успела соскучиться по кузине и ей не терпелось вволю наговориться с ней по душам, как они привыкли с детства. Правда, теперь Мюжгян замужняя женщина и мама полуторагодовалого Арслана, и ей уже не до девичьей болтовни. Фериде всё же надеялась, что они найдут время посекретничать. Неспешный маленький Текирдаг после столицы показался другим миром. Как зачастую бывает на отдыхе, тут словно и небо было синее, и листва зеленее, и море прозрачнее, и воздух свежее. Фаэтон ещё не успел подкатить к дому тёти Айше, а Кямрану уже с трудом верилось в то, что где-то, всего в нескольких часах пути существует большой Стамбул с его людской толчеёй, повозками, пароходными гудками, магазинами, а также больницей, её персоналом и пациентами, болезнями и тревогами. Когда с эмоциональными приветствиями, объятиями и ритуальными поцелуями на крыльце было покончено, все зашли в дом. Тётя Айше то и дело всплёскивала руками на радостях: - Вай, вай, вай! Какие молодцы, что пораньше приехали! Мы вас, вообще-то в августе ждали – специально к вашему приезду затеяли ремонт в гостевой комнате. И кровать новую заказали. – С этими словами она открыла дверь в пустую комнату. - Вы полюбуйтесь какой колер для стен я выбрала! Правда, чудесный? Самый модный сейчас цвет – мятный перламутр, – она обвела взглядом пару, как бы ожидая похвалы своему вкусу. Гости вежливо оценили новомодные обои, что ещё не высохли на стенах. - Поэтому придётся вам сегодня всем вместе ночевать в комнатке нашей маленькой принцессы (так тётя назвала Мунисэ). Арсланчик как подрастёт, займёт её. А пока ты, детка в ней поживёшь. Çok şükür (тур. Хвала Аллаху) какая ты красавица выросла! – и правда, Мунисэ вытянулась и повзрослела за год жизни в любящей семье. - Ах, если бы мы только знали, что вы нагрянете, уж поторопились бы с ремонтом! - Ну что Вы, тётушка, это вы простите, что мы так нагрянули. Просто вот решили - зачем тянуть, в Стамбуле так жарко. - Так и правильно сделали! Хоть с племянником повозишься, глядишь чему научишься – со своими потом легче будет, - намекнула Айше ханым, чем вогнала Фериде в краску. Тем же вечером всех ожидал ужин на веранде в честь приезда дорогих гостей. Во время застолья наперебой расспрашивали приезжих о жизни стамбульских родственников – как дела у родителей? Что нового в семье Неджиме и Мурата? Как растёт дочурка Неджмие – почти ровесница их Арслана? Юсуф интересовался, как поживает его отец. Супруги только и успевали отвечать на вопросы и рассказывать свои истории. Хозяйка же неустанно потчевала всех собравшихся и, в первую очередь, дорогих племянников, вкусными блюдами, исправно подкладывая в тарелки зазевавшихся рассказчиков то манты, то долму. Мужчины перемежали трапезу выпивкой ракы. Как водится, постепенно семейные темы перетекли в общение по интересам. Не прощаясь с бутылкой, дядя Азиз, Юсуф и Кямран вскоре принялись горячо обсуждать какие-то сугубо мужские вопросы. Женщинам тоже было, чем поделиться друг с другом. Словно предвидя такой исход, хозяйка дома очень удобно рассадила гостей. Азиз бей, как и полагается хозяину дома, возглавлял стол. Его жена сидела напротив с другого конца, Фериде с Кямраном расположились рядом, а дочь хозяев с мужем – напротив нашей пары. Мунисе – возле приёмной мамы. По мере того, как пустела бутылка со спиртным, Фериде замечала, что муж всё настойчивее трётся коленом об её ногу. Когда Кямран, незаметно (как он сам думал) для других под столом погладил её бедро и коленку, жене пришлось наступить ему на ногу. Однако, это остановило его лишь ненадолго. После нового стакана ракы, доктор продолжил притязания, как ни в чём ни бывало. - Кямран, прекрати! – стараясь не привлечь к себе внимания, Чалыкушу шикнула на мужа. Какой там «прекрати»! - Ты такая красивая! Знаешь, на что похожи твои глаза? На агаты – они так же блестят при свете луны, - произнёс в ответ Кямран, повернувшись к жене и невинно хлопая длинными густыми ресницами. Его собственные затуманенные глаза выдавали состояние безмятежного комфорта и полного безразличия к чужому мнению, которое достигается примерно после пятого стаканчика любого крепкого напитка. В добавок ко всему, во взгляде уже проблёскивал и плотский интерес. А ведь до конца ужина было далековато! Фериде забеспокоилась – она заметила, как Мюжгян и тётя обратили на них внимание, и ей стало неловко. - Веди себя нормально! Что люди о нас подумают?! – шёпотом попыталась окоротить она мужа. Какое ему было дело до остальных, когда подле него сидит самая желанная вообще и в данный момент женщина? В этот вечер Фериде казалась ему особенно привлекательной и манящей. Румянец на её щеках, очаровательная счастливая улыбка, а более всего, осознание того, что она носит его ребёнка, а интуиция подсказывала, что он не ошибался в этом предположении – всё вместе, сдобренное немалым количеством старого доброго ракы да помноженное на возможность расслабиться в гостеприимной обстановке распалили желание молодого мужчины. Ну просто невозможно удержаться и не прижать любимую крепко к себе, когда шелковая кожа женских ножек так и манит запустить руку под юбку, погладить коленку и поползти дальше по бедру, слегка придавить и сжать внутреннюю сторону лакомой ножки. Что он с удовольствием и проделал. За что опять получил каблучком по ноге. Пришлось убрать руку. Только куда её девать? Не успела Фериде опомнится, как эта вездесущая рука уже обвилась вокруг её талии и щупала за бок. - Опомнись! - Ну почему ты так злишься, sevgilim? Что я такого делаю? Знаешь, у тебя такие приятные духи! – крепко обнимая тонкую талию и не давая отстраниться, муж горячо шепнул ей на ухо, и тут же беззастенчиво чмокнул её туда же. Фериде вспыхнула от такой наглости и быстро нашла повод хоть ненадолго улизнуть с ужина, чтобы отвести Мунисе в дом и уложить спать. - Прошу прощения, но Мунисе пора спать – вон, уже «клюёт» носом. Мы все сегодня устали – такой день. Я отведу её в спальню. Чуть только она встала из-за стола, как дорогой муж схватил её за руку. При этом очень чувствительно сжал ладонь и начал перебирать её пальцы – знал, что этот приёмчик безотказно действует на Королька. - Поскорее возвращайся! Я тебя жду, – многозначительно попросил он. - Будешь так себя вести – не вернусь! Королёк вырвалась и поспешила с малышкой в дом. Девочка, утомлённая событиями и впечатлениями дня, быстро сомкнула веки. Фериде поцеловала её в лобик и вышла. К столу возвращаться совсем не хотелось. Вместо этого она решила постоять в саду. Что-то притомилась. Немудрено. Скоропалительные сборы – что взять себе и дочке, ранний подъем, чтоб вовремя доехать до пристани, затем трехчасовое путешествие по Мраморному морю, радушная встреча, веселье, разговоры. Хочется отдохнуть. Стоп! А может, это то самое, о чём предупреждал Кямран? Пусть бы было так! Inşallah! (Дай Бог! – тур.) Надо будет порасспросить Мюжгян. Жаль конечно, что беременность кузины прошла мимо Фериде. Полной грудью молодая женщина вдыхала ароматы олеандра, гардении и фруктов. Ночная прохлада только усилила запахи спелых яблок и абрикосов, которые днём едва заметны. Иногда полезно уединиться. Так спокойно в саду. Краем глаза она заметила, как Юсуф вышел из подсобного чуланчика с непочатой бутылью. «Да что они, в самом деле?!» Через несколько минут с веранды уже доносились громкие несвязные мужские голоса: - Эх, брат Кямран, зря так быстро уезжаешь! Мы бы с тобой знаешь что? Мы бы с тобой порыбачили! Вот! Я лодку купил! Дааа… Вечером бы сплавали на эти…как их…на острова! – рассуждал Юсуф, похлопывая зятя по плечу. - Спасибо, брат. Придётся в другой раз. Я по выходным приезжать буду…Девчонок своих навещать. А потом…опять приеду…. эээ… надолго, вот тогда, брат, поедем, - с такой же неуверенной артикуляцией отвечал ему тот. - Сынок, давай ещё по одной! – вновь предложил дядя Азиз. – Ты ж у нас так редко бываешь! И всё в таком духе. Разве откажешь хлебосольному родственнику? «Когда уже она вернётся? И чего артачится? Мне уже собственную жену нельзя обнять? «Что люди скажут?! Что люди скажут?!» Какое мне дело до того, что они скажут? Я люблю и желаю свою жену! Имею право! И, вообще, тут все свои». Мозг Кямрана ещё довольно неплохо соображал. - Пойду пройдусь, - Кямран использовал самый тривиальный предлог покинуть мужскую компанию и, засунув руки поглубже в карманы брюк, шаткой походкой направился в дом. - Сынок, в конце коридора дверь направо, - объяснял вслед Азиз бей. - Спасибо, дядя! Я помню, где у вас туалет. Не найдя жены в доме, он вознамерился во что бы то ни стало её разыскать. Как водится, алкоголь и романтическая обстановка летней ночи диктовали организму свои условия и желания. Самым сильным из которых сейчас было прижаться к своей Гюльбешекер, затискать, зацеловать, зарыться лицом в медовую теплоту грудей, пошариться под юбкой и овладеть поскорее - хоть бы и в саду, не знай как, но что-нибудь бы придумал – это же Кямран! Всепоглощающее любвеобилие разобрало нашего доктора ещё за столом, а теперь под конец ужина он прямо таки изнемогал от навязчивого влечения. Хотелось прямо здесь и сейчас рассказать и показать жене, как он её любит. Только где она? Где его бесконечная любовь, его доброе утро, ясный день, нежный вечер и страстная ночь? - Фериде! Фериде! – звал озадаченный супруг. Хоть и спьяну, но догадался-таки, что она могла удалиться в сад – ему ль не знать, как Королёк с детства всегда искала успокоения у деревьев. Он не ошибся – среди яблонь виднелась фигура, которую он не спутал бы ни с какой другой. «Так вот ты где прячешься! Ну, овечка, берегись!» В несколько шагов, бесшумно, ловкой пантерой (не так уж и много он выпил) незаметно приблизился со спины и крепко обнял сзади, застав супругу врасплох, и тотчас же резко развернул её к себе. Фериде едва не вскрикнула от неожиданности, но горячий обжигающий поцелуй не дал звуку сорваться с губ. Фериде знала, что сопротивляться натиску бесполезно. По правде говоря, ей даже нравилось то, что проделывал с ней любимый – уж самой-то себе можно признаться. Кямран грубовато собственнически лапал её тело, крепко прижимал к себе. Его поцелуй не был сладким. Нет, приторная сладость – это не про поцелуи Кямрана, хотя и такими они иногда бывали. Но кому нужны блюда одинаковые на вкус? Это был вкусный, пряный, такой бесшабашно-дикий поцелуй разбойника. Красавчик и был сейчас похож на хулигана – глубоко расстёгнутым воротом рубашки, взлохмаченными волосами, проявившейся к вечеру щетиной и в довершение картины – масляным блеском глаз. Громко сопя, он продолжал целовать любимую и мять её тело. - Давай не будем! – попыталась было остановить его Фериде, опасаясь быть замеченными. Не хватало ещё чтоб родные застукали, как они тискаются и сосутся! - Neden canım? (Почему, дорогая? – тур.) Почему не будем? – и жадные губы вновь накрыли bal dudak (медовые губки – тур.) Он умел полностью отдаваться чувству и эмоциям и Фериде научил тому же, чтобы никакие даже самые важные мысли не мешали их сказочной близости. Чалыкушу обмякла в сильных руках. Она почувствовала, как теряет власть над собой. От настойчивых ласк и поцелуев Кямрана вся её усталость будто прошла. Они целовались долго-долго. Переводили дух и горячо шептали друг другу самые откровенные, а порой и бессовестные, комплименты и признания. - Я хочу тебя, любимая. Желанная моя, не оторваться от тебя! – с этими словами Кямран ласково гладил свою султаншу по лицу и волосам. - Безобразник! Не здесь же! - Пойдём в дом? - А что в доме? В нашей комнате спит Мунисэ. И думать забудь! - Разберёмся. Только схожу попрощаюсь. А ты жди меня в спальне! Фериде оглядела мужа с ног до головы. Ну и видок у него! А в штаны будто скалка засунута. - Да куда ты пойдёшь в таком состоянии? Иди лучше спать! Не доходя до веранды, Кямран издалека пожелал последним обитателям стола – Юсуфу и дяде Азизу спокойной ночи. Ему-то ночь сулила кое-что поинтереснее посиделок с подвыпившими родственниками. Во всяком случае, он на это надеялся.