Ненависть

Бонни отскакивает от Паркера, как от огня. К горлу поступает ком, а глаза предательски начинает щипать. Она не может прогнать из головы ужасающие картины, которые были ничем иным, как воспоминаниями стоящего перед ней Кая с глазами озорного котёнка. - Ты убил его, - говорит очевидное дрогнувшим от слез голосом. - На глазах у его маленькой дочери. - Понятия не имел, что у него есть дочь, - пожимает плечами, чувствуя, как по пальцам стекают остатки виски с горлышка бутылки. - Не думал, что такому уроду кто-то может дать. - Ты убил его. - повторяет Бонни и пятится назад, прикрывая рот ладонью и тихо всхлипывая. - И не жалею об этом. - медленно подносит большой палец ко рту, кончиком языка подцепляя стекающую вниз янтарную каплю. - Что такое, Бонни? - нарочито обеспокоенный вид вызывает паническую дрожь во всем теле. Кай протягивает ладонь, касаясь её тёплой и влажной щеки, на что Беннет стискивает его запястье и отшвыривает в сторону. - Не прикасайся ко мне, - голос не слушается, а голова наливается свинцом. Он убил человека. Буквально несколько часов назад. Зверски зарубил топором на глазах у испуганного ребёнка. И что сделала она? Что она, черт возьми, сделала?! Думать об этом становится невыносимо. Она чувствует себя настолько паршиво и потеряно, олицетворяя собой безысходность в чистом виде. Конечно, она понимала, что он натворил что-то ужасное, но в самом страшном сне не могла предоставить нечто подобное. - Ты все ещё думаешь, что я заслуживаю спасения? - Кай улыбается так болезненно, что у Бонни ломаются ребра от тупых ударов сердца. - Да, - Паркер вопросительно приподнимает брови, явно не ожидая подобного ответа. - Где девочка? - А что, если она воссоединилась с отцом? - он знает, за какие ниточки тянуть, чтобы заставить ведьму ненавидеть себя снова. Так проще. Так легче. Так она не будет видеть в нем ничтожного труса, которому нужна её долбанная помощь. Так она будет видеть монстра, которым он, собственно, и является. - Ты врешь, - Бонни опускается на край дивана, вцепляясь дрожащими пальцами в подлокотник и теребя мягкую обивку. - Где она? Кай, где она?! - Где она, Кай, где она?! - Паркер кривляется, подражая интонации Беннет, которая сверлит его тяжёлым взглядом. - Все с ней в порядке, если тебе от этого станет легче. Я убрал ошметки её отца из дома и стёр воспоминания. Завтра должна объявиться нянечка и заявить о его пропаже. - Слава Богу, - Беннет подносит ладонь ко лбу, чувствуя под подушечками выступившие капли пота. Её до сих пор знобит, но паника перестает сдавливать грудь, позволяя выдохнуть более спокойно. - Я...мне... Бонни хочет сказать, что ей не хорошо, но не успевает, безвольно сползая с дивана на пол. Кай в два счета оказывается рядом, укладывая её голову на колени. - Эй, эй, Бонни? - он легонько бьет её по щекам, пытаясь привести в чувства. Густые тёмные ресницы вздрагивают, но глаза по-прежнему остаются закрытыми. Кай чувствует нарастающее под кожей беспокойство, за которое хочет врезать себе хорошенько. Ему должно быть абсолютно плевать на ведьму, в целом, и её состояние, в частности. Должно. Но это не так. До такой степени не так, что руки снова начинают дрожать. Супер. Теперь он точно влип. - Очнись, Бонни, прошу, - встряхивает девушку, прикладывая прохладные пальцы к тонкой шее, нащупупывая слабый пульс. Облегчённый вздох срывается с губ, и Паркер поражается эмоциям, которые испытывает. Такие позабытые, словно никогда и непринадлежащие ему. Подчиняющие себе. Слишком живые. Слишком человечные. Он подхватывает Бонни так, словно она совсем ничего не весит, но от напряжения мышц, раны все равно начинают кровоточить. Кай укладывает Беннет на диван, подкладывая под голову маленькую подушку. Убирает со лба спутанные пряди и смотрит в умиротворенное лицо, не понимая, что происходит. Она выглядит спящей, что подтверждает, вздымающая от равномерного дыхания грудь. Но любая попытка привести девушку в себя с треском проваливается. Кай пробует все: крики, встряхивания, заклинания - тщетно. - Так, никуда не уходи, я сейчас вернусь. - зачем-то просит Паркер, хотя прекрасно понимает, что даже при всем желании, она не сдвинется с места. Замирает на пороге, бросая тревожный взгляд на Бонни, и уходит во мрак одиноких улиц Мистик Фоллс. *** Бонни открывает глаза, не сразу понимая, где находится. Пропитанный шалфеем и лавандой дом бабушки сменяется старинным особняком в готическом стиле, с витающим в воздухе ароматом дерева. Девушка оглядывается вокруг, понимая, что стоит в просторном кабинете, с огромным книжным стелажом во всю стену и массивным письменным столом. Прямо напротив стоит мягкий стул, на котором сконфуженно сидит маленький мальчик. Тёмные волосы топорщатся в разные стороны, а взгляд светло-голубых глаз направлен на сплетенные между собой пальцы. Он кажется таким крохотным и потерянным в этой огромной комнате, что у Бонни сжимается сердце. Она хочет спросить, что это за место, и что происходит, но осекается на полуслове, когда внутрь, словно ураган, врывается статная женщина с чёрными, как смоль, водопадами волос и стальным взглядом. Бонни смутно припоминает знакомые черты, но никак не может сопоставить в мыслях два образа. - Простите, что тут происходит? - Бонни обращается к женщине и подходит ближе, но в ответ получает лишь молчание и полное игнорирование. - Извините, не могли бы вы объяснить... - Что ты сделал? - продолжая игнорировать Бонни, строго спрашивает женщина, степенно усаживаясь за дубовый стол. Мальчик испуганно поднимает на неё взгляд и ерзает на стуле, явно испытывая дискомфорт от тяжёлого взгляда женщины. - Я...я не знаю. - он пожимает плечами, чем вызывает у своей собеседницы раздраженный выдох. - Мы с Джо пытались колдовать и я...я не знаю, что произошло. - Ты сделал больно своей сестре, ты это понимаешь? - тон женщины по-прежнему остаётся ледяным и до странности спокойным. - Да, я не хотел, - мальчик искренне раскаивается в содеянном, заставляя Бонни сопереживать. - И ты должен понести за это наказание, - пропуская все слова мимо ушей, произносит женщина и берет в ладони ручку, начиная что-то торопливо записывать на листе. - Два дня без еды, думаю, для начала будет более чем достаточно. И с этого момента тебе запрещено прикасаться к кому либо из членов нашей семьи и клана. Мальчик отводит глаза и шмыгает носом, смахивая ладонью с щеки солёный ручеек. Ему ужасно жаль, что он причинил боль Джо, но это было случайно. Он до сих пор не понимал, как смог вытянуть силы из сестры, но помнил ни с чем несравнимое ощущение от чужой энергии. - Я не хотел, мама. - Я знаю, Малакай, но это для твоего же блага и для блага всех окружающих. - Бонни вздрагивает от звука этого злосчастного имени, которое начинает набатом стучать в висках. Малакай. Кай. Это не может быть простым совпадением. Перед ней действительно находится детская версия Паркера - тёмные пряди, прямой нос и обезоруживающие голубые глаза. Значит ли это, что она все ещё находится в его воспоминаниях? Ей становится не по себе, вряд ли Паркер хотел, чтобы она видела его прошлое, как на ладони, но самостоятельно выбраться отсюда она не могла. Бонни успокаивала мысль, что никто из них не видит её, а значит она была сторонним наблюдателем. А значит, у неё был шанс покопаться в сознании Паркера и выяснить все, что он скрывает. Девушка потирает вспотевшие ладони и дёргает дверь кабинета на себя, оставляя позади Офелию и маленького Кая. Яркий свет ударяет в глаза, и Бонни приходится зажмуриться, она подставляет ладонь ко лбу и оглядывается вокруг. Огромный, уходящий вдаль коридор с бесчисленным количеством дверей по обе стороны. Это что-то новенькое. Ранее Бонни не приходилось бывать в чужой голове, но она представляла себе все иначе. Слишком упорядоченно, чисто и спокойно. Особенно для сумасбродного Кая Паркера. Она подходит к первой попавшейся двери и дёргает ручку на себя. Открыто. Улыбается, мысленно надеясь, что, скрывающиеся за тяжёлой дверью, воспоминания позволят ей лучше разобраться в ситуации. Бонни снова оказывается в том же особняке, но в огромной гостинной, где дурачится целая толпа детей. Она видит темноволовую девочку, примерно, десяти лет, которая удерживает в воздухе тарелку конфет, пока мальчик помладше пытается достать её. Кто-то из детей сидит за столом и ковыряет вилкой торт, пока остальные играют в салочки. Взгляд падает на сидящего в стороне мальчика, который со скучающим видом смотрит в окно, подпирая ладонью щеку. Бонни сразу узнает в нем Малакая и подходит ближе, нарочито медленно, боясь потревожить, но тут же одергивает себя - это просто воспоминания. Кай выводит карандашом лёгкие линии на листе, без особых стремлений нарисовать хоть что-то. Ему просто скучно. Скучно настолько, что хочется уйти, но он не может. Мама будет злиться, если он уйдёт с собственного дня рождения. Это последнее, что ему сейчас нужно. За несколько лет уже запомнил, что расстраивать свою мать - плохая затея. - Эй, Пикассо, ты че там шедевры творишь? - окликает его тот же мальчишка, на пару лет младше Паркера. Он подбегает к отдельному столу, за которым сидит Кай, и выхватывает у него набросок рисунка. - Джоуи, дай сюда! - Кай подрывается на месте и бросает на него рассерженный взгляд. - Фу, очень корявенько, - между мальчишками есть заметное сходство, что позволяет Бонни увидеть кровную связь между ними. - Это похоже на гоблина. - Да, я рисовал тебя. - огрызается Паркер, пытаясь выхватить рисунок, но его младший брат убирает лист за спину. - Отдай по-хорошему. - А если не отдам? Тебе, уродец, запрещено трогать нас, и что же ты сделаешь? - за подобные слова Бонни хочется дать мальчишке хороший подзатыльник, но все, что она может - наблюдать. В глазах маленького Кая вспыхивает злость, но он нервно убирает руки в карманы брюк, приводя дыхание в порядок. Разворачивается к столу и намеревается сесть обратно, но получает грубый толчок в спину,  ударяясь головой об угол стола. - Джоуи, отвали от него, идиот, - вступается за брата Джо, но слишком поздно. Паркер в пару мгновений достигает обидчика и обхватывает ладонями чужое запястье. Место соприкосновения пальцев с кожей освещается ярко-оранжевым цветом, а по телу проходит энергетический импульс. По виску Кая стекает алый ручеек крови, пачкая светлую кожу, но рана тут же затягивается под воздействием целительной магии. Джоуи вскрикивает и пытается вырваться, на что не хватает сил и он падает без сознания, лишь тогда Кай отпускает его. Мальчик понимает, какую ошибку совершил лишь, когда замечает на пороге разгневанную мать. В эту ночь он получает первые шрамы на бледной спине. Его бросают в подвале, визжащего от новой порции ударов плетью, разрывающей мягкую кожу. И лишь, когда мать понимает, что он не сможет пережить эту ночь, останавливает своего ручного пса Эвана, который всегда готов слепо следовать любому ее приказу. Кай забивается в угол крохотного подвала и тихо скулит в рукав разорванной рубашки, по которой алыми пятнами растекается кровь. Адски больно. Мальчик закусывает кулак, в попытке сдержать слезы, но не может перебороть ужас и страх, сковывающие все тело. Он понимает, что это лишь начало. Начало его личного ада.