Письма до востребования

      Стены в лифте прозрачные.       Высота. Металл. Стекло.       Джеймс Барнс не радуется ничему из этого списка. Отголоски прошлого настойчиво стучат в голове, стоит ему задуматься, и перед глазами, стоит их закрыть. Сегодня он должен быть собран: спокоен и сдержан. Иногда его беспокоят вспышки флэшбеков, но он научился с ними жить, насколько это вообще возможно после всего. Порой горечь одиночества сильнее, только Джеймс решил не сдаваться, он натворил многое. Многое из того, что люди предпочитают забыть, он не хотел стирать воспоминания полностью — это был бы не он, не полная версия. Он, как и все, состоит из плохого и хорошего. Первое перевешивает, но Джеймс старается.       На тридцать первом этаже лифт останавливается. Звуковой сигнал. Замедленные двери. Уверенные шаги.       Дождаться полного открытия Джеймс не может — движения даются ему легче.       Перед собой он замечает чёрную жирную линию, как делают перед стартом, после которой начинаются другие разноцветные линии. Разглядывая внимательнее, Джеймс замечает имена, которые убегают вперёд. Если он мог, то выбрал бы другое имя, не своё, но так нельзя. Это обязательство перед Тони.       Линия путается между другими, только Джеймс уверенно двигается вперёд. Стук каблуков разносится по длинному залу, как удар по наковальне или это похоже на отсчёт последних минут — секунд — перед казнью. Джеймс слегка улыбается, скорее — грустно и вымученно. Он специально пришёл сюда рано, надеясь ни с кем не столкнуться ни внизу, ни в стеклянной тюрьме, ни даже здесь, в зале. Не показать свои чувства на публике страшит Джеймса, а отказать призраку Тони в последней встрече. Может, сам Старк тоже знал наперёд, и время Джеймса значилось раньше?       Линия «Джеймс Барнс» упирается в стену и поднимается вверх до уровня глаз. За стеклом он замечает неровные буквы.       

«Джеймс Барнс…»

      Отвести глаза - первое решение. В тишине зала кажется, они оживают. Джеймс касается пальцами металлической руки стекла, проводя по нему, оставляя едва заметные царапинки. Их последняя встреча вряд ли напоминала дружескую. Тогда Джеймс был другим.       Поднимая глаза, Джеймс снова упирается взглядом в самое начало. По шее пробегают мурашки.       

«Джеймс Барнс,

      

Не ожидал, что ты придёшь сюда, но очень надеялся. Мне жаль, что так и не нашли время поговорить.

      

Хотя разве сейчас говорят о смерти? Люди предпочитают думать о том, что никогда её не встретят, а если так и случится, то она будет наполнена смыслом. Раньше я этого не понимал и считал, смерть обрывает будущее, не позволяет его построить, но это была катастрофическая ошибка — смерть позволяет понять, кто ты есть и что выбираешь. Какую сторону принимаешь и будешь ли ты ей следовать, несмотря ни на что.

      

Джеймс, ты не выбирал свой путь, а сделанный другим — это не одно и тоже. Я не прошу тебя забыть о тех жизнях, что оборвались из-за тебя, как и моих родителей, но пусть они будут всего лишь маяком, ориентиром, где тебя ждать не нужно.

      

Я не буду решать, хороший ты или плохой парень — я не знал тебя. Но дерёшься ты хорошо, Джеймс Барнс. Не Зимний солдат, пойми это. Сегодня и я всего лишь Тони Старк, без своей оболочки, защиты от удара, как и ты. В маске остаешься не весь ты, а образ, посыл, заключенный в костюме.

      

Я хотел бы доверить тебе заботу об одном парне — ты наверняка его видел. В красно-синем трико по городу прыгает.

      

Он тоже запутался, особенно после того, как меня не стало. И главное — знаком с тем, как больно ошибаться и терять близких. Тебе отчаянно не хватает, с кем можно поговорить, только не пугай мальца трупами и убийствами. Но он умеет слушать.

      

Так близко подходя к концу, я понял, что ты не ответственен за смерть моих близких и злиться было очень по-старковски. Мое прощение ничего не будет значить, пока ты сам не сделаешь этого. Джеймс, к сожалению, жизнь очень коротка, особенно у таких, как мы, если ты, конечно, не бог или не живешь во льду. Поэтому сделай это сам, проживи ту жизнь, которую у тебя отняли.»

      Письмо заканчивается точкой. Едва заметной, которая как будто предполагает продолжение, и это не касается письма — жизни Джеймса.       На рамке возникает надпись?       «Стереть письмо, мистер Барнс?»       Джеймс, недолго раздумывая, нажимает «да». Строчка за строчкой исчезает Тони, его письмо, его мысли. То, что он хотел сказать, он написал только для Джеймса. Его линия на полу и на стене исчезает, словно её и не было, как будто Тони оставляет только то, что мы вправе чувствовать, но не сохранить. Воспоминания хранятся, покуда не надоедают.       Джеймс нажимает на кнопку, дожидаясь лифта. Старк прав — он не в ответе за то, кем его сделали, но в ответе за будущее.       Стеклянная коробка не перестала быть для Джеймса тюрьмой, но он знал, что из неё есть выход.