Отель Woodson

Кларк стала замечать, что уж очень многое жена начала спускать детям с рук. Даже спалив, что от дочери пахнет табачным дымом (конечно, та отказывалась, как могла, говоря, что это не она, а рядом люди курили), Лекса не наказала Мэди. Ладно, блондинка не вмешивается в воспитание жены. Брюнетка – тоже мать и знает, как лучше будет ее детям. Возможно, это новая тактика. Конечно, пока это не перешло все границы. — Я не хочу хлопья, — отодвигает тарелку с завтраком от себя Эйден, сморщив личико. — Я хочу колы и конфет. — Принесите, — как ни в чем не бывало кивает Лекса официанту, утыкаясь вновь в утреннюю газету. — Что? — поражаясь, Кларк переспрашивает. — Что-что? — поднимает взгляд брюнетка на супругу. Вудс настолько уже привыкла исполнять желания детей, что не обращает на это внимание. — Кола на завтрак? Он ребенок, Лекса. Эту отраву я бы даже на дни рождения запретила. Зеленоглазая вздыхает. — А я хочу, — настаивает Эйден. — Помолчи, — шипит рассерженная белокурая мать. — Ну, Кларк, мальчик взрослый уже, понимает отчего у него потом будет болеть животик, — пытается поддержать Эбигейл свою неродную дочь. — Да кто вы такие?? И где моя семья?? — кричит блондинка, переводя взгляд с жены на мать и в обратном направлении. Сейчас это очень странно, что эти двое даже поддерживать друг друга начали, восстали против нее, а это она была амортизатором отношений между ними. — Эйден, никаких конфет и колы, жуй хлопья! Мэди пихает брата в плечо, и тот с обидой соглашается, начиная есть. Эбби и Лекса затихают, тоже утыкаясь в свои тарелки. — Мэдисон, откуда у тебя новый телефон? — не успокаивается Кларк. — Мама купила. Гриффин щурится, поглядывая на жену. — И новую приставку Эйдену тоже мама купила? — конечно, блондинке не нравится. Сейчас все ее воспитание детей стоит под угрозой. И если она раньше заботилась об авторитете супруги перед детьми, то Лекса нет. — Нет, я, — негромко добавляет Эбигейл. — Вы с ума посходили. Ладно, еще на день рождения... А на день рождения что вы им собираетесь дарить? Машину и дом? Чтобы сразу съехали от нас? Ведь они такие взрослые, — Кларк психует, встает из-за стола и уходит. Вудс знает, что это еще несильно расстроилась жена. Да, чуть ее задели, но все еще не так плохо. Брюнетка встает и идет следом. — Что, спрятать не могли на время свои прибамбасы? — недовольно произносит Эбигейл. Лекса подходит к жене со спины на ресепшене и обнимает ее за талию, носом утыкаясь в шею. В холле отеля толком никого нет. Еще раннее утро, кому нужно на работу – уже разъехались, а кому нет – те еще спят. — Зачем? Вот объясни мне, зачем это все? — Кларк не вырывается из объятий, а просто, не понимая, спрашивает. — Я пообещала, что если они хорошо позанимаются с репетитором. Эбби просто вошла в долю. — Как-то вы очень быстро подружились с моей матерью, ведь только недавно видеть друг друга не хотели, — блондинка опускает ситуацию с гаджетами. — Ты сама этого хотела, Кларк, а сейчас что? Ревнуешь? — Вудс отодвигается от супруги, делая вид, что обиделась. — Нет, конечно. Просто... не важно, — недоговаривает голубоглазая. А что она скажет? Странно, неожиданно? Два злейших врага объявили мир? Она радоваться должна, не так ли? Вот только это попахивает чем-то странным и гнилым. Но ее жена же изменилась? От нее не стоит ожидать предательства. Вудс пожимает плечами и уходит восвояси, все так же отыгрывая обиду. И к ночи Кларк идет исправлять свои ошибки. Правда, брюнетка весь день была в работе и забыла об этом. Блондинка после душа одевает костюм горничной. Подол слишком короткий для стандартного одеяния обслуживающего персонала, едва прикрывает ее задницу. Грудь наполовину обнажена, а посередине бедра на атласной белой ткани чулок находятся небольшие, но сексуальные бантики. Гриффин уверена, что жене понравится и она сойдет с ума, сразу простив все ее грехи. После такого одеяния даже прощения просить не нужно: это и есть те самые извинения. Кларк напяливает сверху банный халат, пряча под ним новый пипидастр, и спускается так вниз в кабинет супруги. Гости давно уже спят, ведь время уже – больше полуночи. — Кларк, я скоро закончу, — не успевает блондинка прикрыть дверь, как слышит усталый голос брюнетки, но та не поднимает глаз от бумаг. — Иди спать. Гриффин скидывает халат на пол, ткань бесшумно сталкивается с керамической поверхностью пола, и поворачивается задом, слегка сгибаясь, чтобы дотянуться до нижних полок, на которых стоят книги. — Я немного решила прибраться, — умышленно томным голосом отвечает голубоглазая. Конечно, Лекса резко поднимает взгляд, ибо прибраться ночью? На то у них есть обслуживающий персонал. Это странно, без обсуждений. Взгляд сталкивается с аппетитной попочкой жены, ягодицы которой наполовину обнажены, а восхитительные врата личных похотливых грехов Вудс прикрывает черная полоска стринг. Обида? Да, Лекса о ней забыла, как только отошла от жены утром. И это был только отвлекающий маневр от терзаний Кларк. Так что для зеленоглазой это очередная прелюдия для их ролевых игр, которая, в принципе, не нужна, но брюнетка никогда не была против, тем более от такого вида супруги. Вудс готова воспарить на небо, стоит ли себе отказывать в чем-то? Лекса откладывает в сторону документы, аккуратно складывая их в ящик, подумывая о том, что стол им как раз пригодится. — Согласна, — иронично произносит Вудс, не отрывая своего взгляда от жены. — Ниже! –мягко приказывает она. — Там собралось очень много пыли. Кларк хихикает, но подчиняется, нагибаясь еще ниже. Подол ее платья задирается еще выше, оголяя полностью попку. Лекса готова зацеловать супругу, поднимаясь из кресла, но впервые хочет продолжить их игру медленнее, чем обычно. — Не останавливайся, — просит брюнетка, укладывая ладонь на ягодицы Кларк, начиная ее поглаживать. — Вот там еще в дальнем углу пыль. — Хорошо, хозяйка, — отвечает блондинка, ощущая, как ее кожа вмиг воспламеняется от нежных поглаживаний. Кларк тянется пипидастром к углу, понимая, что ее насмешки заканчиваются тогда, как только супруга умело прикасается к ней. Тогда голубоглазой словно начинает не хватать воздуха, и она готова компенсировать его стонами. — Доктор, полицейский, горничная... Ты до сих пор полна сюрпризов, малышка. Чего еще мне от тебя ожидать? — усмехается Лекса, проскальзывая пальчиком под темные трусики, начиная ласкать волнующую и влажную плоть жены. Гриффин упирается руками в книжные полки, ощущая, как ее ноги начинают дрожать от резко накатившего возбуждения. Эти ее наряды должны сломить брюнетку, но получается все обоюдно, ибо даже спиной Кларк чувствует, как у Лексы закатываются в наслаждении глаза, а еще жена плотно прижимается промежностью к ее бедру, усиливая давление, на смену которому приходят скользящие движения брюк по коже. — Это просто моя работа: с каждым днем сводить тебя еще больше с ума. — Работа? — слегка удивленно переспрашивает брюнетка, ибо это слышится двояко, но не останавливается. Тяжело отказать себе в том, что любишь. А любишь многое: то, как супруга сбивчиво и шумно дышит; горячую и до одури влажную плоть жены (даже от медленных поглаживаний слышно хлюпание); спину Кларк, которая изящно прогибается с грацией кошки; феромоны, которые блондинка испускает во время занятия любовью (многие их сравнивают с запахом секса в помещении) и вообще все тело жены! Всю Кларк Гриффин без остатка любишь, и это навсегда и безвозвратно. Кларк – это весь окружающий брюнетку мир, и если ее рядом не станет, то Вудс не нужно будет ничего в этой жизни. — Любимая работа, — слегка поправляет свое мутное высказывание Гриффин. Ей так хорошо здесь и сейчас, что разум постепенно покидает девушку. Это не так важно. Лекса в любом случае ее поймет, а если нет, то переспросит после. Кларк не понимает, как ее трусики уже оказываются на полу, лишь ощущает, как в нее погружается внутрь палец. Лекса поднимает супругу, избавляя ту от неудобного положения, прижимая спиной к себе. Голубоглазая издает сдавленный стон. Супруга покусывает легонько шею, добавляя новую изюминку в их всегда невероятную близость. — Я люблю тебя, — нашептывает Лекса в тот момент, когда их страсть возросла в разы, когда Лекса сталкивается губами, языком, зубами с щекой супруги, когда все их движения слишком быстрые, хаотичные, неконтролируемые, дыхание – в такт и сердца – в унисон. Вудс знает и понимает, что в их игре давно нет победителей и проигравших, сильных и слабых, героев и злодеев. Только они обе, только двое, жена и жена, только их наслаждение. Поэтому Лекса прогоняет свои терзания о том, что она слаба. Нет, Кларк – ее сила. Кларк заставляет просыпаться утром и спать ночью. Кларк, дети – ее семья. Никакие коммерческие банки, долги и ссуды не сломят девушку. Получая единый пульсирующий оргазм, два тела сгорают от использованной энергии и желания, которое никогда не погаснет. — Мне кажется, я покидаю землю, — сбито сообщает Кларк супруге. Лекса обнимает жену за плечи и отводит к столу. — А как же я? — усмехается брюнетка, усаживая любимую на твердую поверхность, а после снимая ее вызывающую одежду. — Ты останешься с мамой. Вы ведь так полюбили друг друга, — хихикает блондинка. Зеленоглазая кривит лицом, делая его недовольным. — А как же наши дети? — Вот поэтому я не могу оставить тебя одну, а самой наслаждаться облаками, — Кларк целует жену в губы, но эффект от оргазма еще присутствует в девушках, награждая их легким электрическим разрядом. — И я все знаю, – дает блондинка ответ на недавнее напоминание жены о любви. Это их маленькая игра, напоминать, а другая отвечает «знаю», то есть помню и никогда не забываю. — Ты такая... — Зануда? — усмехается голубоглазая. — Нет. Ты – моя великая королева, — эти слова даются естественно темноволосой. — И что же во мне великого? — оказываясь обнаженной, блондинка начинает медленно также «обезоруживать» супругу. — Без тебя все королевство Вудс давно бы разрушилось. — Ничего себе! — наигранно Кларк изображает удивление. — Да, не представляю, как бы вы без меня со всем управились. За это голубоглазую щиплют за ягодицу. Кларк шипит, добавляя: — Шучу. Я просто сильно люблю своего короля, — в голосе слышатся нотки сарказма. Супруга принимает это, убирая белокурую прядь волос со лба жены. Ее взгляд и жест наполнен невероятными чувствами. — Знаю, — Лекса мягко целует несколько раз шею любимой. — Я счастлива, Лекс. — Я тоже, — Вудс обнимает супругу, словно пытаясь утонуть в ее объятиях. Кларк гладит сильную спину, голову, лицо. Зеленоглазая лижет румяную щеку, ухо, шею, опускается и посасывает сосок; запуская руку между ног, проводит пальчиками по лобку и разводит ноги в стороны. Кларк закрывает глаза, полностью готовая ко второму ранду. С родной и такой любимой женой она готова всю ночь не спать, а давать и отдавать частицу себя, столько, сколько нужно в данный момент супруге. Как только две промежности соединяются, вмиг воздух становится слишком горячим, плотным, липким и влажным. Воздух вытесняется из их груди, легких; белая кожа сливается со смуглой, тела обмениваются энергией, светлые кудряшки щекочут спину. Два тела, две души вновь терпят кораблекрушение в океане любви, сливаясь в единое целое.