Отель Woodson

Кларк входит в номер дочери и чуть не теряет сознание: письменный стол завален бутылками от разнообразного спиртного, пустыми и полными, остатки пиццы, чипсов, орехов и суши на полу; на люстре висит... и блондинка молится со слезами на глазах, чтобы это был не лифчик или трусики. Славу Богу, это была майка, хотя Бог тут все равно не помог бы. На подоконнике стоит что-то в виде пепельницы, полностью усыпанное сигаретными окурками. В номере кавардах, дым стоит столбом – кто-то забыл о проветривании при наличии кондиционера или понадеялся завтра все исправить. И, самое интересное, здесь находятся не только подружки, но и парни, которые на вид старше ее дочери. У Кларк разом начинает кружиться голова, то ли от увиденного, то ли от вдыхаемого аромата: смеси сигаретного дыма с перегаром. Вмиг блондинка словно очутилась в подворотне или наркопритоне, но точно не у себя дома. И какой бы Лекса оторвой не была, такого, как помнит голубоглазая, брюнетка не устраивала. Вудс ценила свое имущество и родителей, а еще скрывала свои выходки от отца и матери, хотя те и так знали, какая их дочь на самом деле. Музыка глохнет. Все указывает на то, что те, кто более-менее трезвый, понимают, что происходит. Предки неожиданно вернулись. А, глядя на дочь, Кларк не видит, что Мэди хоть что-то сейчас понимает – зрачки красные, дочка еле стоит на ногах, пошатываясь. Блондинка не может вымолвить ни слова. Это же ее маленькая девочка. Как так? Где она упустила? Почему была не так строга с сигаретами, когда не раз Эйден ей рассказывал или от дочери тянулся сигаретный шлейф? — Убирайтесь! — рычит Гриффин. — Нет! — перебивает ее пьяная Мэдисон. — Они остаются. Ик-ик. Правда, мама? Ик. Взгляд красно-зеленых глаз обращен в сторону Лексы, которая тоже в шоке замерла возле двери, но не от выходки дочери, а от того, что это критическая точка кипения жены, можно сразу всем разбегаться и бежать, не оглядываясь... Но Мэдисон, похоже, этого не понимает под действием спиртного. — Нет, Мэди. Мама Кларк сказала, значит, все уходят, — пытается как можно спокойнее ответить Вудс. Друзья, конечно, еще после рычания блондинки начали собираться и уже проскальзывали по очереди в дверной проем. — Вы меня позорите! А ты обещала, что я могу привести друзей! — Мэдисон срывается в пьяную истерику и высказывает все, что думает ее опьяненный алкоголем мозг. — Ну, милочка, успокойся, — влезает Эбби, приобнимая внучку за плечи. — Мам нужно слушаться. — Кто это сказал?! — выплевывает темноволосая. — Мэди, успокойся. Сходи в душ и ложись спать. Мы поговорим завтра, — пытается внушить дочери брюнетка. А Кларк не дура. Она понимает, что что-то здесь не так, ибо если реально ЕЕ Лекса увидела это, то наорала бы на дочь, еще бы и сама в душ утащила за шкирку, под ледяную воду. И на Кларк бы накричала. — Что. Здесь. Происходит?! Отвечайте все! Живо! — строго рычит голубоглазая. — Ничего, — пожимает плечами Эбби. — Мэди сейчас ляжет спать... — пробует зеленоглазая успокоить и супругу. — Ты ей разрешила?! Какого хрена, Лекса?? — яростно срывается на крик блондинка. — Кларк, пожалуйста, давай поговорим позже в нашем номере, — просит брюнетка. — Где моя жена?! И что ты сделала с ней?!! — выплевывает голубоглазая, продолжая гневаться, тычит пальцем в грудь супруге. — Что здесь происходит? Отвечай, Вудс! — Бабушка не больна никаким раком, они тебе врали, — выкладывает все как на духу Мэдисон. И, конечно, в любой другой ситуации девочка бы не предала свою мать, но сейчас ей все равно, лишь обида движет ею за изгнанных друзей и окончание первой в ее жизни вечеринки. — Бабушка и мама. Кларк просто не может в это поверить. Может быть, еще Эбигейл, но не Лекса, которая клялась ей в верности во всем, говорила, что у них не будет тайн и секретов. — Дорогая, — начинает Эбби с улыбкой, — и ты ей веришь? Она пьяна и несет сейчас полный бред. — Нет, это правда, мама! — выкрикивает Мэди. — Мы слышали их разговор с Эйденом. Бабушка отказывалась мыть номера, но мама Лекса ее заставляла. Блондинка переводит строгий взгляд на сына. — Это правда, мальчик мой? Даже Эйден, который младше всех находящихся здесь, понимает, что не стоило сестре все рассказывать. Ребенок кивает головой, делая шаг назад к брюнетке. Конечно, он понимает, чем это грозит – наказанием. — Мэди, сейчас ты ляжешь спать, — начинает голубоглазая, но ее прерывают. — Не хочу! — Деточка, не перечь маме, — старшая Гриффин пытается успокоить внучку и отвести ее в спальню. — Кларк, — вступает до сих пор молчавшая Лекса. — Все не так, как кажется. Давай я все тебе объясню? — Замолчи! — рычит блондинка, так как ее терпению наступил конец. — Я не хочу тебя видеть, не только слышать. И мне плевать, как ты сейчас угомонишь нашу дочь, но это сделаешь ты, так как ты это допустила! — Да, конечно, — негромко соглашается супруга, с опущенной головой направляясь к дочери. — Я еще не все сказала, — хмыкает голубоглазая. — У вас, дети мои, домашний арест до конца жизни! Никаких друзей, гуляний, отдыха на озере. Вы сдадите мне завтра все свои телефоны и ноутбуки, никаких звонков и сообщений. А еще с завтрашнего дня опять занимаетесь с репетитором. Забудьте, что сейчас лето и каникулы. Далее я переведу вас на домашнее обучение, чтобы вы и шагу ступить из дома не смогли. Эйден, быстро спать! Мальчик убегает, а Кларк переводит строгий взгляд на мать. — Ты собираешь сегодня свои чемоданы и чтобы завтра духу твоего не было!!! У Эбигейл наворачиваются слезы на глазах, искренние слезы, ведь все, что она хотела, когда увидела своих внучат, — это провести время с ними и узнать их; хотела побыть с дочерью, так как не делала этого, когда Кларк была еще подростком. Пусть диагноз был поставлен неправильно, перепутан, но все же эта вся ситуация давала возможность взглянуть на жизнь другими глазами, понять, где была не права. Да, она начала не с того, но у женщины были свои на то причины ненавидеть брюнетку. — Кларк, Эбби сама не знала, когда приехала к нам. Это выяснилось чуть позже, — Лекса пытается защитить тещу, но все равно не срабатывает. Возможно, помогло бы, если бы не было этой вечеринки, непонимающей ничего дочери в алкогольном угаре, если бы Лекса рассказала все раньше. — Я непонятно выразилась, что слышать тебя не хочу? — голубоглазая поворачивается в сторону жены, но всеми силами пытается не смотреть на нее, ибо может смягчить свои наказания, а это невозможно после содеянного. — И ты съезжаешь, но не только в другой номер... Вудс начинает тяжело дышать. Не иначе, как супруга хочет подать на развод. То, чего она всегда боялась, — не потерять «Woodson», не погрязнуть в долгах, боялась не взбалмошную тещу, а остаться одна, без Кларк, без детей, без семьи. Лекса готова упасть на колени перед женой, показать себя слабой перед всеми и умолять о прощении, умолять, что больше такого никогда не повторится. Девушка бы так и сделала, но блондинка продолжила: — А на этаж ниже, — Кларк разворачивается и быстро покидает спальню дочери. Как Гриффин и предполагала, зеленоглазая отвела дочь под ледяной душ, напоила таблетками, а после уложила спать. Когла брюнетка вошла в свой номер, чтобы взять пижаму и одежду на завтра, Кларк уже спала или делала вид, что уснула. В любом случае брюнетка не побеспокоила ее. Лекса знала, что если сейчас начнет оправдываться, то все может закончиться в сто раз хуже. Жене нужно немного остыть, а после зеленоглазая вымолит прощение всеми знаемыми и незнаемыми способами. Правда, суть в том, что брюнетка не всегда знала, сколько супруге нужно на это времени. Сегодня все завтракают порознь и в своих номерах. Детей будит звонок с ресепшена. Харпер (сотрудница отеля) сообщает, что завтрак будет подан через десять минут, а через полчаса придет репетитор. Кларк с девяти часов на своем рабочем месте, но ни мать, ни Лексу не видела. Возможно, все вчера устали. Было поздно, поэтому заспались. Голубоглазая знает, что Эбби не посмеет ослушаться ее приказа, что рано или поздно мать спустится с чемоданами. Ну а Лекса? Блондинка пока не знает, как простить жену за предательство, ведь она никому в жизни так не доверяла, как ей, даже к родной матери не было столько доверия. Кларк просто не знает, как дальше жить с женой, ведь один раз предал – предаст еще, так же, как и соврет еще не раз. К обеду дети освобождаются от занятий, и первым к матери подходит Эйден. — Мам, прости меня, — вздыхает мальчик, протягивая Кларк рисунок, на котором изображены две девушки, а по обе стороны – двое детей, ну и над головами надписи: Aiden, mama, mama, Madi. — И маму, и Мэдисон прости, мы больше так не будем. Мало похоже на реальных людей, только если правильный цвет подобран к волосам. Блондинка сдерживает улыбку, но все указывает на то, что сын прощен. — Я подумаю. Иди мой руки и за стол, скоро будем обедать. Эйден радостно улыбается, обнимает мать и, кивая, убегает в ресторан. Ну на детей грех долго злиться и обижаться, тем более всегда и во всем виноваты взрослые. Даже в той вечеринке, в том опьянении дочери, в той лжи, которую на них наложили взрослые. Как только Эйден пропадает из виду, перед голубоглазой появляется Мэдисон и протягивает магнитную карточку. Она безымянная, ее подарила Лекса дочери, чтобы они с Кларк могли в любое время перевести деньги, а Мэди оплатила школьные обеды за себя и брата и с автобусом разобралась. Вот только сейчас Гриффин не понимает, что этим хочет сказать дочь. — Там есть деньги, — пожимает плечами девочка. — Я продала свой новый айфон, Эйден – свою приставку и ноутбуки. Отдай ее маме. Я слышала, у нее не хватает денег, или забери себе... если захочешь уйти от мамы с нами. Кларк хмурится. Конечно, последнего ей меньше всего хочется. Ну и малышка, как и ее мама Лекса, просить прощения не умеет – обе бросаются из крайности в крайность. Гриффин чует, что жена тоже себе много чего уже накрутила. — Прости меня, мам. Я больше не буду пить и курить... Я люблю тебя и маму. Блондинка ощущает, как тяжело дочке подбирать слова, все же она еще ребенок. Да, оступилась, но кто из нас не делал ошибок, будучи подростком? Не напивался и не пробовал курить? Главное – вовремя предупредить, остановить, а не отворачиваться от детей, накричав на них. Кларк заботливо убирает прядь волос за ухо дочери. — Я тоже тебя люблю. Иди, готовься к обеду, я скоро приду. Мэдисон слегка улыбается. — Хорошо, — отвечает на радостях и уходит в сторону ресторана. Голубоглазая глубоко вздыхает и отправляет магнитку к себе в карман. — Харпер, подмени меня. Я пообедаю с детьми, а позже и тебя отпущу на обед, — Гриффин выходит из-за стойки администрации. — Хорошо, миссис Вудс, — отвечает девушка, принимая звонок. Кларк замечает, как из дверей лифта мать выкатывает чемоданы. Девушка отворачивается и идет в сторону ресторана.