Бунтарка
Как и множество раз до этого, утро началось с маминого голоса: — Алиса! Вставай, опоздаешь в школу! В любом случае опоздаю, мама это прекрасно знала. Но, как и всякая любящая мать, она была решительно против и готова на всё, чтобы мне помешать. Понимая, что сопротивление бесполезно, я собрала все силы и попыталась встать с кровати. В этом мне охотно помогало яркое весеннее солнце, которому не могли помешать жиденькие занавески. Что там занавески — оно чувствовалось даже сквозь веки! Я было повернулась на другой бок, но сон уже ушёл, и мне оставалось только вздохнув усесться на кровати. Встав, я прямо в ночнушке побрела на кухню, безудержно зевая по дороге. В какой-то момент хрустнула челюсть и мне показалось, что больше рот не закроется. Но стоило попасть на кухню — мигом забылись и попытки вернуть челюсть на место, и, будто налитые свинцом веки, никак не желавшие разлепляться. Там как обычно безраздельно властвовала мама, превосходно пахло яичницей с колбасой и что-то аппетитно шкварчало. Моё же внимание приковала тарелка с так любимыми гренками, стоящая на краю стола. Я протянула к ней руку, но в такие моменты даже мангуст Рики-Тики-Тави не смог бы соревноваться с мамой. — Алиса, а ну брысь! Сначала зубы чистить! Или ты опять пломбу хочешь? Пломбу не хотелось, но и зубы чистить было лень. Впрочем, спорить с мамой на этот счёт — пустая трата сил и времени, но такова традиция — не могла я просто согласиться с ней с первого раза. Уж и не знаю почему. — Уже чистила! — Я слышала, как ты выходила из своей комнаты и протопала прямиком сюда. Твой слоновий топот только мёртвый бы не услышал. Мама даже не обернулась, произнося свою тираду. Пользуясь этим, я всё же попыталась утащить заветный кусочек. Но стоило руке коснуться тарелки, как полотенце, со свистом рассекая воздух, шлёпнуло меня по заднице. Не больно, но доходчиво. — Всё, всё! Иду! — Какая же ты у меня понятливая! А я уже собралась повторить! — ехидно заметила мама. Она, как ни в чём не бывало, вернулась к своим делам, а я поспешила в ванную, ни секунды не сомневаясь в серьёзности её слов. Но от нашей стычки были и плюсы — я наконец прекратила зевать, за что челюсть явно была мне благодарна. Потирая место шлепка, я утратила бдительность и чуть не перевернула таз с замоченным бельём, стоявший на краю ванны, но вовремя подхватила его, избежав таким образом продолжения истории с полотенцем. Да, это не ванная из какой-нибудь «Горячей жевательной резинки». Наверное раза в два меньше кухни, а когда-то люди считали, что нельзя делить неделимое! Заранее открыв горячую воду, чтобы не умываться потом холодной, я намочила щётку, макнула её в баночку с зубным порошком, стоявшую на полочке у зеркала, и начала флегматично возить по зубам, морщась каждый раз, когда жёсткая щетина цепляла дёсны. Затем последовала недолгая внутренняя борьба, в ходе которой было принято волевое решение не принимать душ — на это не было времени, а главное — лень. Просто сполоснула лицо и причесала волосы, как обычно стянув их резинками в два не особенно аккуратных хвоста. И вроде уже закончила "наводить красоту", но никак не получалось найти мои любимые жёлтые заколки. Пока я чертыхаясь копалась в небольшом настенном шкафчике, у мамы закончилось терпение. — Алиска, ты померла там? Или как? — донёсся с кухни её голос. Никакой личной жизни! — Две минуты, ма! — Давай скорее, завтрак стынет! — А нечего было меня гнать умываться… — недовольно пробормотала я. — Чего ты там бурчишь, как бабка старая, я ни слова понять не могу! От продолжения препирательств отвлекли заколки, которые вовремя нашлись именно там, где и были брошены вчера — на крышке корзины с грязным бельём, под раковиной. Пока я цепляла их на хвосты, посетила запоздалая мысль — неплохо бы приучиться одевать форму перед тем, как причёсываться. А то, что причёсывалась, что пятёрней по волосам провезла — всё одно. Но форму я не любила и старалась ходить в ней по принципу «чем меньше — тем лучше». Да и целее будет, пятна от гренок не добавят внешнему виду баллов. На кухне мама уже сидела за столом и курила. Окинув меня оценивающим взглядом, она хмыкнула. Никогда не понимала, что это значит — недовольство или одобрение. — Опять эти хвосты? Выглядишь будто в трансформатор влезла. Иди сюда, я тебя причешу нормально. — Ма, ну не лезь. Как хочу — так и хожу, моя голова! Нет? — Ты — моя дочь. Пока живешь со мной — изволь выглядеть как человек! Впрочем, от головы моей она отстала и только продолжила прищурившись смотреть на меня сквозь сизый сигаретный дым своими янтарными глазами, как две капли воды похожими на мои собственные. — А ты обещала натощак не курить, не забыла? Ты кашляешь уже утром, а тебе только тридцать пять! — Я уже чаю с гренками попила, — мама кивнула было на полупустую чашку, но тут же спохватилась, — а чего ты вообще мать учишь, не рано ещё? В голову лезли только всякие колкости, например, что она в похожем возрасте уже матерью готовилась стать, но вовремя нашлось и кое-что получше: — Я, вообще-то, тебя люблю. И беспокоюсь! Вот! Мама оказалась полностью обезоружена таким поворотом и рассмеялась. — Садись ешь скорее и топай в школу, давно пора! Меня не нужно было просить дважды. Пару минут я жевала молча, а потом, прикинув в уме дни, ткнула в сторону мамы вилкой. — А почему ты не на смене? У тебя же вчера и сегодня должно быть? У нас ведь среда? — Среда, среда, — задумчиво улыбнувшись подтвердила она, — но я с Людкой сменами поменялась, вчера у меня дела были, мне нужно было. — А-а-а… понятно! Понятно, что ничего не понятно. Впрочем, касалось бы дело меня — уже об этом узнала бы, а значит, нет смысла углубляться. Я вернулась к завтраку, а мама продолжала смотреть на меня. Что-то тут было не так. — Ну чего ты? Или у меня вторая голова выросла? — смущённо спросила я. — Не хами матери! — резко ответила она, но не смогла скрыть озорной огонёк в глазах. Теперь я просто не могла сдержать своё любопытство! — Нет, а чего ты такая довольная, — продолжила допытываться я, — опять дядя Серёжа в кино позвал? Дядя Серёжа, брюнет под два метра ростом, работал в одной смене с мамой и оказывал ей всяческие знаки внимания. — Это, Алиса Викентьевна, не ваше дело, вы свой завтрак кушайте и в школу уматывайте, а если мне завуч опять позвонит — я с вас шкуру спущу! Но она так и не смогла разозлиться, что только подстегнуло моё любопытство и азарт. — А может дядя Серёжа сюда прид… — Алиса! Хватит! — рявкнула мать. Мамины глаза сверкнули так яростно, что я сжалась в комочек, почувствовав себя маленькой девочкой, которую отчитывают за то, что она что-то разбила. Моя реакция не ускользнула от мамы. — Просто не говори глупостей, — смягчилась она. Какое-то время я молча ковыряла остывшую яичницу, а мама смотрела куда-то в сторону. Наконец она сунула давно потухший окурок в консервную банку, которая играла роль пепельницы, резко встала и вышла из кухни. Из комнаты послышалось шуршание, но только я успела подумать, что окончательно вывела маму из себя, как она вернулась на кухню держа лист бумаги. — Вот, держи. Она протянула его мне. — Что это? Справка из детдома что я приёмная? Язык мой — враг мой, иногда я просто не понимала, как такие глупости вылетают у меня изо рта, видимо, минуя мозг. Хотя, что-то такое нам рассказывали на биологии. — Типун тебе на язык, Двачевская! — укоризненно фыркнула мать и ткнула в меня листом ещё раз, — Посмотри. Я взяла лист руки и начала читать. Это была путёвка в пионерлагерь, но не в заводской, в который я ездила практически каждое лето, сколько себя помню. На этот раз речь шла о путёвке в довольно известный в нашем городе (и даже за его пределами) лагерь «Совёнок». Известен он был тем, что находился не в ближнем пригороде, среди лесопосадок и полей, а довольно далеко от города, в весьма живописном месте посреди леса, на берегу реки. Говорили, что там отличный пляж, даже лодки есть и разрешают кататься. И кормят вкусно. А главное — там домики, а не палаты-казармы на десяток человек. Попасть туда было заветной мечтой многих, но путёвок туда на школу давали очень мало и попадали туда лишь отличники, выскочки-активисты, отличившиеся в самодеятельности или чём-то подобном. Ну и «блатные» детки, само собой. Я сделала круглые глаза: — Это… это чего? Это мне?! — А ты что, читать разучилась, Алис? — Тут написано что это «Совёнок»! — Всё правильно! — мама расплылась в улыбке. — Думала на последнем звонке отдать, сюрприз сделать. Но вот, не выдержала. Да и чего тянуть! — Но ведь туда путёвки только отличникам дают, «образцовыми пионерам» и детям начальства всякого, а мы ведь… — я запнулась. — Мы — что? — спросила мама похолодевшим голосом. — Н-н-ничего… Завтрак мы заканчивали в молчании. Непонятно, что на меня нашло, наверное просто было удивительно получить такую путёвку. С учёбой у меня было так себе, активисткой никогда не была, в самодеятельности не участвовала. Единственное чем выделялась — проблемами с поведением и регулярным посещением кабинетов завуча и директора школы. Случившееся сегодня было слишком хорошо, чтобы быть правдой. А когда что-то было слишком хорошо, меня начинали раздирать сомнения. Нужно было постараться задвинуть дурные мысли подальше, мама ведь хотела порадовать, сделать это лето каким-то особенным для меня. Надо было сказать ей что-то — разрядить обстановку, а мне такое тяжело даётся. — Мам, прости меня. Вот так просто. Увы, ничего лучше в голову не пришло. В ответ мама посмотрела каким-то странно тяжёлым, очень усталым взглядом. На секунду она показалась сильно старше своих лет, стали видны мешки под глазами и морщины. Все следы тяжёлой работы и бессонных ночей отразились на её лице, словно она скинула маску всегда жизнерадостной, не сдающейся женщины. Словно мама показала своё настоящее лицо, которое всегда старалась скрывать от дочери. Лицо уставшего человека, слишком рано взвалившего на одну себя ношу, которую люди обычно делят с близкими. И пусть это не сломало ей хребет, но оставило свой неизгладимый след. Мне стало невообразимо стыдно и больно. — Мам? — Всё нормально, Алис. Она снова улыбнулась мне своей обычной улыбкой. Видение пропало, передо мной снова сидела красивая молодая женщина, которая не имея многого умеет радоваться малому. Любящая мать и самый близкий для меня человек. И только в глубине глаз осталась какая-то темнота, которая, впрочем, пропала спустя секунду. И не скажешь, была она или просто показалось. — Так ты не рада? — грустно спросила она. — Рада, конечно… — я замялась, — просто там же всё не так, как в нашем лагере. И ребята другие, «сливки общества» можно сказать. Как белая ворона там буду! И знакомых никого, из нашей школы может только Димка да Краснова из «Б»-класса, староста-заучка, они были уже там в прошлом году и в позапрошлом. — Может, это и к лучшему, что там никто тебя не знает, не будет предубеждения? Педсостав там, говорят, очень хороший. И дети там наверняка приедут интересные. «Не то что я», — промелькнуло в моей голове, правда в этот раз дальше мыслей дело не пошло. Но от мамы сложно было что-то скрыть. Она наклонилась ко мне через наш небольшой кухонный стол, её лицо оказалось в снопе солнечного света и глаза загорелись настоящим огнём, сделав её похожей на персонажа какого-то фантастического рассказа. — Алис, запомни. Ты ничем не хуже других. А со временем ты поймёшь, что во многом — даже лучше. — Угу, конечно… я самая обаятельная и привлекательная, да… — Не угукай, а слушай мать. Я молча кивнула, доела последние кусочки яичницы с колбасой, одним глотком осушила стакан с чаем, словно это была водка и быстро встала из-за стола. — Спасибо. Я пошла? — Свободна! Надев ненавистную форму, я сгребла в сумку все учебники и тетради, что были на столе. В прихожей бросила взгляд на отражение в потускневшем от времени зеркале. Обычно оттуда смотрела нагловатая девушка, всем своим видом бросающая вызов окружающему миру, решительная и уверенная в себе. Но после утреннего сюрприза и небольшой ссоры с мамой, она куда-то пропала. Её место заняла другая Алиса. Испуганная школьница с потеряным взглядом, которой даже рыжие волосы и вызывающая причёска не помогали почувствовать себя особенной. Её выбило из колеи и она растворилась в коричнево-чёрной форме, превратившись в простую посредственность. Испытав приступ ненависти к Алисе из зазеркалья, я злобно мотнула головой и прогнала неприятный образ. «Совёнок» не бал, а я не Золушка! Я — сама по себе! Я решительно натянула туфли. Заглянув на кухню, я собиралась крикнуть «Пока!», но мама так и сидела, погруженная в свои мысли. Решив, что лучше её не отвлекать, я потихоньку выскользнула за дверь. Спустившись по лестнице во двор нашей пятиэтажки, я на секунду остановилась и вдохнула теплый майский воздух. Несмотря на то, что до июня было больше двух недель, вокруг стояла настоящая летняя жара. Это навело на мысли о том, что меня может ждать этим летом. Маме этого говорить не стоило ни при каких обстоятельствах, но мне было страшно. За все годы учёбы в школе у меня появилась только одна нормальная подруга, с остальными обычно шла необъявленная война по любому поводу. Встреча с новыми людьми, по-моему, не сулила ничего хорошего. С чего бы может быть проще найти общий язык с людьми, которых видишь в первый раз, если не можешь его найти с теми, кого знаешь, как облупленных? И что может быть более отвратительным, чем люди, которые лезут в душу? А это гарантировано при новых знакомствах! Кроме того, всё-таки «Совёнок», при всех его достоинствах, не перестаёт быть пионерлагерем, а это значит распорядок, дисциплина, всякая общественно полезная чепуха и так далее. Впрочем, это как раз было наименьшей из проблем, у меня приличный опыт нарушения, отлынивания и уклонения. Я бросила прощальный взгляд на окно нашей квартиры. Маму я не увидела, так что теоретически можно было сразу двигать в любую сторону, а совсем не в школу... Но нет, сегодня постараюсь быть образцовой пионеркой, а вечером обязательно извинюсь перед мамой. Нам обеим и так непросто. Я усмехнулась, широким взмахом забросила сумку за спину и направилась в сторону школы.Сыч
Сон растворился в резком звуке будильника. Омерзительное и казалось давно забытое чувство. В памяти сразу промелькнули бесчисленные подъёмы в школу и институт. Как давно я не слышал этого противного звука! Вставать совершенно не хотелось, организм, отвыкший от таких издевательств, решительно сопротивлялся. Телефон, валявшийся на тумбочке, сообщал, что сейчас семь утра. Хотя по картине за окном сложно было бы сказать, утро это или вечер — зимой одинаково темно и в семь утра и в семь вечера. Хорошо хоть будильник вырвал меня из этого постоянно повторяющегося сна… Или плохо? Новый взгляд на телефон вызвал лишь досаду и раздумья, а не стоит ли расшибить его о стену? Но от этого стоило отказаться — кишка у меня была тонка, как и кошелёк. Мысль о деньгах напомнила о причине моего раннего подъёма. Собеседование! Впервые за долгое время у меня назначено собеседование. Если честно — уже одно это казалось смешным. Комичнее было наверное лишь то, как было получено приглашение на него.***
Пару дней назад зазвонил телефон. Звонок этот застал меня врасплох, а проще говоря — разбудил. В противном случае последующего разговора не состоялось бы. — Алло, Семён? Семён Персунов? — Да, а кто… — Привет! Сто лет не слышались, это я, Боря! Боря Ивашов! Узнал? Очень хотелось закончить этот разговор и лечь обратно спать. Голова гудела страшно. Но положить трубку, раз уж я её взял, не позволяли остатки воспитания. Слушать долгие объяснения не хотелось, потому было решено попросту соврать. А там - как пойдёт. — Да, Борь. Привет. Чем обязан? Скорее всего, это был один из заказчиков, вот только откуда у него мой телефон — тут оставалось только теряться в догадках. Я всегда предпочитал использовать почту, отвечая только тогда, когда сам того захочу. — Рад, что узнал! Я в тебе не сомневался, хотя столько лет прошло. Каких лет, о чём он вообще говорит? А Боря тем временем не унимался и продолжал строчить как пулемёт. Каждое слово словно пуля вонзалось в напряжённый, уставший мозг. — Ну, не суть. Мы тут с ребятами спонтанно решили собраться, посидеть. Понимаешь, лет немало прошло, а мы и не виделись толком. Хочется полным составом, всех повидать. Даже тех, кто не до конца с нами был! Я окончательно перестал понимать, кто мне звонит и чего он хочет. Кто эти люди, где они были и почему мне должна быть интересна их встреча. Очень захотелось начать орать матом в трубку. Наверное, на этом бы всё и закончилось, но звонивший наконец нашёл правильные слова. — Короче, выпьем, закусим, вспомним институт. Приходи обязательно, будет весело! Институт. Вспомним. Борька Ивашов. Сон как рукой сняло. Наконец пришло понимание, о чём идёт речь. Настоящий звонок из прошлого! На другом конце провода был один из немногих, кого я мог бы назвать своим другом. Если быть точным — это был человек, с которым много лет назад я мог более-менее нормально общаться. Мы не были особенно близки, но по моим меркам он был всё равно что сводный брат. В голове потихоньку раскручивались ржавые шестерни. И механизм этот питала отнюдь не светлая память или старая дружба. Нет, тут главенствовала паранойя, комплексы и страх. Надо заметить, что и во время учебы я не был особо близок ни с кем, кроме звонившего, так что нам вряд ли нашлось бы о чём вспомнить за общим столом. В конце концов, мне даже второй курс не покорился. Они выпускники, а я кто? И осознание того, что сам ВУЗ был дерьмом, лишь подливало масла в огонь. Даже с таким уровнем справиться не удалось. Кроме того, все наверняка уже нашли своё место в жизни, чего-то добились. А я? Чем мне похвастаться? Фрилансер, что в данном случае можно было приравнять к безработному, перебивающийся случайными заработками — не большой повод для гордости. Я поморщился. Но мозг пошёл дальше и воспоминания об институте потянули за собой мысли о «ней». Это не добавило радости. Очевидно, тут был только один выход. И в голове начался активный поиск причины, по которой я никак не смогу присутствовать на столь желанном мероприятии. — Сём, ты там чего, уснул? Алло! Звонивший всё ещё был тут. Жаль что он не мог просто исчезнуть, раствориться словно сон при пробуждении. Напрямую отказывать не хотелось, всё-таки этот человек был одним из немногих, с кем я кое-как умудрялся общаться и после отчисления какое-то время. Внезапно, он показался последней ниточкой общения, которая связывала меня с внешним миром. И как бы глупо это не прозвучало — мне не хотелось её обрывать. — Не уснул, а скорее не проснулся. Привет, Борь. — В смысле, «не проснулся»? — в его голосе звучало неподдельное удивление, — середина рабочего дня, я не думал, что разбужу. Борис просто не знал, насколько для людей вроде меня далеки такие стереотипы, как «рабочий день». Или «зарплата». — Ну, у меня довольно свободный график… И тут меня озарило. Деньги. — Понимаешь, Борь. У меня сейчас не очень с деньгами, поэтому такие посиделки я сейчас не потяну.. — Да ты чего, какая проблема? Приходи просто, а там разберёмся! В его голосе зазвучало искреннее беспокойство. Будто его действительно волновало, придёт ли парень, которого он в последний раз видел несколько лет назад, на какие-то посиделки. — Нет, не разберемся, — я постарался придать своему голосу твёрдости, — я за чужой счёт не хочу. Так что давайте без меня. — Как это без тебя? Я хочу всех собрать, мы же учились вместе. «Я тебе что, покемон, еб твою мать?» — чуть не вырвался вполне подходящий ответ. — Учились, да не все доучились. Без меня. Этот вариант был мягче, но даже последнему аутисту было понятно, насколько грубо он прозвучал. Вот и всё. Вот и порвалась та ниточка, которую с таким трудом, благодаря слепой удаче, удалось нащупать. Но у меня действительно были тяжёлые времена в финансовом плане. А выглядеть бедным родственником, тем более угощаться за чужой счёт не позволяла внезапно обнаружившаяся гордость. Но Боря проявил редкое терпение. — Не все, тут ты прав. Но дело ведь не в этом. Рассказывай, чего там у тебя. И меня прорвало. Не знаю, было ли дело в бесконечном одиночестве, когда ты ночь за ночью, долгие месяцы засыпаешь один на один со своими проблемами, буквально задыхаясь под их грузом, или в том, что много лет никто вот так просто не просил рассказать о том, что же меня гложет… а может вспомнились светлые моменты общения с этим человеком, пусть и оставшиеся далеко в прошлом. Пследовала слезливая исповедь. История о случайных заказах, о рутинной повторяющейся работе, о том, что люди просто вытирают о тебя ноги, а иногда банально кидают с оплатой. Конечно, размышляя об этом чуть позже я пришёл к выводу, что забыл о таких вещах как собственная безответственность, затягивание сроков, срыв заказов и просто некомпетентность. Видимо очень сильно захотелось, чтобы кто-то разделил со мной мои проблемы. Пусть даже по телефону. В какой-то момент он остановил меня. — Так, Сём, погоди. Первой мыслью было, что ему просто надоело нытьё, он ведь явно звонил не за этим. Но я ошибся. — Смотри, я правильно понял, что ты у нас дока в компьютерах, шаришь за веб-дизайн и вот это всё? — Ну, не совсем, но я стараюсь… Не понятно было, куда он клонит. — Не в этом дело. Просто есть у меня знакомые ребята, им нужен нормальный человек, с навыками и опытом. Но чтоб золотых гор не требовал, а просто работу нормально работал. И как раз по твоей теме, если я всё правильно понял. Это был неожиданный поворот. Работа действительно была нужна, тут всё было правдой, но я вообще не ощущал себя готовым к подобному развитию событий. — Слушай, я не хочу чтобы ты сейчас моими проблемами грузился, тебе вон ещё встречу организовывать, куда тебе… Но Боря грубо оборвал меня. — Не будь ты как баба, Персунов. Я просто людей спрошу, а ты мне ничего не должен, окей? Хотя… — задумался он на минуту, — я людей спрошу, а ты обещаешь на встречу притопать. Денег я тебе перехвачу, если что. До зарплаты! Какая завидная уверенность! — Борь, я… — Не обсуждается. Жди звонка, телефон не выключай. И да, увидимся в воскресенье. И он повесил трубку. Ничего удивительного, но я в очередной раз пошёл на поводу у обстоятельств. Было страшно что-то менять, не хотелось быть никому обязанным, но к концу следующего дня меня уже не так беспокоило о продолжение истории: день прошёл, знакомый не звонил и начало казаться, что всё как всегда разрешилось само собой. Однако… уже ближе к ночи раздался звонок и Боря радостно сообщил что завтра меня ждут на собеседовании, есть должность тестировщика в фирме, занимающейся «чем-то там программным» для мелкого бизнеса. Вялые попытки протестовать, разговоры о том, что тестировщик и веб-дизайнер — совсем разные вещи, он пресёк, напомнив о данном ему обещании, и повесил трубку. Оставшись один на один с этой информацией, а попросту говоря, будучи поставленным перед фактом, я погрузился в раздумия. Как же сложно понимать людей! Вот какое Боре до меня было дело? Откуда это желание устраивать чужую жизнь! Почему не ограничиться дежурным вопросом, не позвать на встречу однокурсников и не свалить в туман? Нет, он зачем-то напрягся и что-то отрыл. С другой стороны, можно было просто плюнуть на это и никуда не ходить, но теперь внутри засело какое-то дурацкое чувство ответственности перед этим парнем. И вот будто мало проблем с этой новой работой, а ещё впереди маячила чёртова встреча выпускников. Одногруппники только лишний раз напомнили бы мне про очередное «не смог». Но почему-то где-то там, в глубине души, сидело желание пойти. Наверное, хотя это тяжело было признать, я жутко устал быть всегда один, спустя столько лет начало не хватать других людей и общения.***
Мысли путались, постоянно перескакивая со звонка на собеседование, с собеседования на встречу, с встречи на какие-то обрывочные картины из прошлого. Сказывался хронический недосып и раннее пробуждение. Покрутив головой, разминая шею, я нехотя поднялся с кровати и прошаркал в ванную. Щелкнул выключатель, и тусклый свет одинокой лампочки осветил грязноватое помещение. Так и не открыв до конца глаза, я залез под душ и включил воду. Первую секунду она была ледяной, но не успел я заорать матом, как вода сперва потеплела, а потом превратилась в кипяток. Теперь уже матерясь на всю квартиру, я подобрал нужную температуру и начал методично неторопливо мыться. Как давно я в последний раз принимал душ в семь утра? Может оказаться, что перед прошлым собеседованием. Лет пять назад, если не изменяла память. В этот момент сон улетучился окончательно. Боже, что я делаю?! Эта мысль, словно молния, промелькнула в голове. Кажется только сейчас в полной мере пришло осознание, что же именно меня ждёт. Нужно будет ранним утром проехать через забитый мегаполис, чтобы предстать перед незнакомыми людьми, которые будут задавать вопросы, оценивать мои знания, характер и душевное состояние, рассматривать словно редкое насекомое, попавшее на стол энтомолога. Это было просто смешно, просто невыносимо. С другой стороны, глупо было отрицать, что ситуация становится всё хуже и хуже, даже при моих скромных запросах денег катастрофически не хватает и скоро будет банально нечем платить за квартиру. Старые заказчики исчезали с горизонта, а новые не появлялись, репутации не было, количество работ в портфолио было скудным и неубедительным. Надо было что-то менять, несмотря на желания и хотелки. И тут оказалось, что уже минут пять я просто стою под горячим душем. Время уходило, чтобы извлечь из сегодняшнего дня что-то, кроме страданий и унижений, нужно было приводить себя в порядок и выдвигаться. С волосами пришлось повозиться, но наконец грязные сальные патлы стали просто длинными чёрными волосами. После душа, начался поиск свежих лезвий для бритвы, но сюрприз — ничего такого не нашлось. Тяжело вздохнув, я пошарил на полках в поисках крема для бритья, но и тут ждала неудача. Я с ненавистью посмотрел в зеркало. Ничего не оставалось, кроме как намылить лицо обычным мылом, взять старый, уже с намёками на ржавчину, одноразовый станок и начать насиловать давно отвыкшую от бритья кожу. Одноразовым он был лишь на словах. Последними кругами гигиенического ада были чистка зубов и сушка волос феном. Если с первым удалось справиться без труда, то со вторым возникли проблемы. Дело в том, что обычно я не мыл голову перед выходом на улицу и не сушил волосы. Такие условности казались абсолютно ненужными, но сейчас речь шла о необходимости, причём первой - время поджимало. Не прельщала и перспектива выйти на мороз с мокрой головой, простудиться и умереть от менингита. Хотя, кто знает — может это не такой уж плохой финал для меня? Пока гудел фен, я развлекал себя размышлениями на предмет того, можно ли превратить унылого битарда в нормального человека, просто вымыв голову. Или компенсирует ли гладко выбритый подбородок низкую долю успешно завершённых заказов. Под конец возник интересный вопрос: как будет сочетаться с новой работой привычка пить в любое время суток. Возникло мнение, что дела у меня не очень. Досушив волосы я снова взглянул на телефон. Время приближалось к восьми. Таким образом, у меня было около получаса на то, чтобы найти одежду поприличнее и выпить чашку кофе. Мелькнувшую мысль о завтраке, пришлось отмести как абсолютно нереалистичную. Завтракать было нечем, времени тоже не хватало. Поиск чистых джинсов без дырок и относительно приличной рубашки не отняли у много времени. Выбирать было банально не из чего. Приятной неожиданностью стал пиджак, висевший в шкафу с институтских времён. Выглядел он средненько, но всяко лучше обычной затёртой толстовки. Я оделся и встал перед старым тусклым зеркалом в прихожей — причесаться. Из-под многолетнего слоя пыли смотрел незнакомый человек. Неужели это я? В этот момент мне стало страшно. Чёлка больше не закрывала половину лица, стали видны синие мешки под глазами — неизбежные спутники бессонных ночей и алкогольных возлияний. Бледная кожа с редкими прыщами имела желтоватый оттенок — мало солнца и воздуха, много сигарет. Места, где я особо усердно скрёб бритвой, покраснели от раздражения. Одежда, которая во времена жизни у родителей сидела довольно неплохо, теперь висела, словно на вешалке, намекая на нерегулярное и бедное питание. Но больше всего меня ужаснули глаза. Из пещер глазниц смотрели глаза не человека, но зверя, которого загнали в угол и сейчас забьют до смерти палками. Зверя, который устал настолько, что даже не попытается защитить себя, а просто ляжет и примет свою судьбу. Я шлёпнул себя по щеке и направился на кухню. Там меня ждала гора немытой посуды, в которой предстояло найти наименее грязную чашку, сыпануть в неё кофе и плеснуть кипятку. Сахара дома не было. Довольно скоро кухня наполнилась паром от закипающего чайника и дымом от первой утреней сигареты. Отгоняя любые мысли, я пытался сконцентрироваться на предстоящем собеседовании, но тут страх сковал словно лёд. Первый раз за долгие годы я присмотрелся к себе, постарался взглянуть на себя глазами постороннего человека и увиденное мне совсем не понравилось. Боже, даже если будь у меня навыки блестящего тестировщика, даже с готовыми проектами я бы наверное поостерёгся сам себя брать на работу. Видок у меня был настолько асоциальным, насколько это наверное вообще возможно. Перед глазами встала картина, как меня спрашивают про опыт работы, про личную жизнь, про навыки взаимодействия с коллективом. И что им сказать? — Нихуя! — сообщил я пустой кухне. Я нигде не работал последние пять лет. Трудовая книжка давно утеряна, да и та единственная запись, которая там была, точно не произвела бы должного впечатления. Курьер! Это звучит гордо! Зачем я шёл? Непонятно! Наверное, впереди меня ждал самый глупый поступок в жизни. Наверное стоило остаться в своей раковине и продолжать вести жизнь отшельника, изредка поедая падаль, жалея себя и с ненавистью взирая на мир через узкую щёлочку между плотно закрытых створок. Какая встреча однокурсников? Что им рассказать, да и чего ждать в ответ? А может там будет «она»… Хотя нет, вряд ли, «она» училась на другом курсе. Я представил, как они смотрят на то, во что я превратился, и стало противно. Мой поход туда должен был помочь забыть про одиночество, отвлечься от череды бесконечно повторяющихся дней, но сейчас казалось, что, как и собеседование, затея эта обречена на провал. Я был им чужим ещё во время учёбы, а сейчас совсем от них отдалился. Будет ли им интересно послушать про имиджборды, на которых я бесконечно срался с такими же неудачниками, не имеющими ничего, чем они могли бы занять себя посреди ночи? Может кому-то интересно, как растянуть несколько тысяч рублей на целый месяц, экономя на всём, кроме интернета, сигарет и пива? Я встал из-за стола и начал мерить шагами кухню. Кофе давно остыл, так что я залпом ополовинил чашку поморщившись от горечи. Дешёвый и растворимый, вот всё, что можно было сказать о нём. Совсем как я. Ничего я не стоил и точно так же растворялся в массе безликих анонимов. Щёлкнула зажигалка, задымилась новая сигарета. Время приближалось к девяти. Нужно было что-то решать, иначе опоздаю. А с ходу вычеркнув пунктуальность из без того короткого списка достоинств, я рисковал сделать свою поездку совершенно бесполезной. «А что я собственно теряю?» — пришла вдруг голову крамольная мысль. Действительно, что? Ничего нет — нечего терять. Звучало пафосно, но так и было. Моё время ничего не стоило, репутации никакой не было. Впереди маячил разговор с людьми, которых я увижу в первый и, скорее всего, в последний раз. Если не попробую сейчас — когда ещё выпадет такой шанс? Тем более я уже проснулся, собрался и оделся. День всё равно безнадёжно испорчен неприятными мыслями, а счета сами себя оплачивать не умеют. Я быстро затушил окурок в пепельнице, оделся и спустился вниз. Консъержка оторвала глаза от телевизора и даже сквозь мутное стекло её каморки было видно, как они округлились. Видимо она испытала что-то вроде шока, увидев меня в такую рань. А может её впечатлила мытая голова, кто знает. Как бы там ни было, я кивнул ей и распахнул дверь подъезда. На улице ждали морозный воздух, только начавшее светлеть свинцово-серое небо и снежинки, плавно садящиеся на землю. Я достал сигарету из пачки, но подумав, убрал обратно. Почему-то захотелось насладиться свежестью зимнего утра, которая приятно контрастировала с затхлым, застоявшимся воздухом в квартире. По дороге к метро снег приятно хрустел под подошвами видавших виды ботинок. Улица была полна прохожих, спешащих по своим делам. Их лица не отличались приветливостью, думаю, и я от них не отставал. Я спешил как мог, но по самым оптимистичным прогнозам опаздывал уже на пять минут. Когда наконец я добрался до подземки — радости не было предела. Сперва удивился, с чего я вдруг вообще начал радоваться, а потом догадался. Впервые за долгое время впереди замаячила хоть какая-то цель. И пусть для начала просто хотелось не опоздать на собеседование — это уже было хоть что-то. Сложно поверить, но для меня это было целое событие. Ещё несколько минут были потеряны в очереди за проездным, ведь оказалось, его нет уже бог его знает сколько времени. Зато, стоя в серой змейке уставших уже с утра людей, я успел найти в интернете номер автобуса, который мог быстро довезти от метро до конечного пункта назначения. На метро предстояло ехать около сорока минут, так что если повезёт с автобусом — можно было выполнить свой маленький квест и прибыть без опозданий. Через несколько минут двери вагона захлопнулись за спиной, а я поспешил забиться в угол, поскорее воткнув наушники. Не знаю, было ли дело в мерном покачивании вагона или в усталости и нервах, но не успела доиграть первая песня, как я сам того не желая провалился в беспокойный сон.***
Лето, жаркое лето. Вечер, небо окрасилось в красные закатные цвета и это безумно красиво. Передо мной стоит девушка с рыжими волосами, одетая в белую рубашку и синюю юбку. Лица не видно, она стоит спиной. На шее повязан красный не то платок, не то галстук. Голову украшает очень странная прическа, не видел таких никогда раньше. Она чем-то напоминает школьниц из аниме, которых я пересмотрел великое множество. Девушка стоит в траве, плечи её дрожат словно она плачет или смеётся. Я тяну к ней руку, но не могу дотянуться. Чем сильнее стараюсь, тем больше она отдаляется от меня, всё вокруг темнеет, я словно проваливаюсь в пустоту. Внезапно, я слышу голос…