Paper Crowns

      У Льюиса очень мало времени, и Нико это прекрасно знает, когда раскладывает его на заднем сиденье своего "Мерседеса" и одним движение вгоняет член в практически неподготовленную дырку.       — Чёрт, о чёрт, ненавижу тебя, — шипит Льюис, от боли прикусывая костяшки пальцев, но стоит лишь Нико остановиться, с силой тянет его на себя. — Не останавливайся, давай, продолжай...       И Нико продолжает. Размашистыми движениями вколачивается в податливое отверстие, стараясь не замечать выступившие в уголках глаз Хэмилтона слёзы. Тот стонет не то от боли, не то удовольствия, а может быть, от всех этих ощущений вместе. Нико хочет отвлечь его, сделать приятное, а потому тянется одной рукой к члену партнёра. Но стоит лишь ему коснуться возбужденной плоти Льюиса, как тот ощутимо бьет его по руке и фыркает недовольно.       Нико не может спокойно воспринимать мазохистские повадки Хэмилтона, однако, сейчас решает оставить всё как есть. Лишь только меняет угол проникновения, стараясь максимально попадать по чувствительной точке внутри тела Льюиса, и удовлетворенно выдыхает, глядя, как тот почти скулит от накатывающего волнами наслаждения.       Это слишком острые ощущения, которые почти сразу выводят обоих за грань, а потому не могут длиться долго. Всего нескольких минут нужно им, чтобы достичь пика почти синхронно.       Нико кончает глубоко внутри Льюиса, а тот изливается в собственную ладонь. Они пытаются отдышаться. Нико выскальзывает из горячего нутра, снимает презерватив, и пока руки автоматически связывают из резинки нехитрый узел, рассеянно наблюдает, как Льюис собирает со своего живота капельки спермы.       Они не целуются, не обнимаются и вообще не проявляют друг к другу каких бы то ни было чувств, логичных для пары любовников. Потому что они — не пара. Никогда ею не были, и никогда не будут. У них нет почти ничего общего, кроме прошлого, которое маячит где-то позади мёртвой тенью и иногда дает о себе знать, словно призрак, внезапно воскресший в памяти.       Они не разговаривают, а те обрывки фраз, брошенные вскользь до и после секса, не тянут даже на коротенький диалог. Общих тем у них не осталось, как и общего будущего. Принятое единожды решение не обсуждать проблем привело лишь к пониманию того, что сам факт их рядом сосуществования — уже и есть проблема.       Всё, что они могут себе позволить — это периодически встречаться, когда кому-нибудь из них становится совсем невмоготу. Тогда этот кто-то берет на себя смелость набрать заветный номер, сказать всего несколько слов: "Привет, мне нужно тебя увидеть." А потом ждать смс-ку с назначенным временем и местом встречи.       Это редко бывают отели. Еще реже — их собственные дома. По больше части, это пустынные дороги, где давным-давно никто не ездит, где можно не бояться быть застигнутым врасплох за не самым приличным занятием на заднем сиденье машины.       Нико никогда не признается, что с удовольствием променял бы все эти их сомнительные встречи на хотя бы один нормальный день из далекого прошлого.       Льюис никогда не скажет вслух, как мечтает однажды просто улыбнуться Росбергу и спросить, как прошел его день, а взамен рассказать, как скучал по нему на очередном Гран-при, куда Нико не смог приехать.       Но ничего этого между ними никогда не произойдет. Единственное, что может быть — это очередная пустынная дорога, даже на горизонте которой не видно ничего, кроме тумана и пыли. И множество так и не высказанных слов, чувств и эмоций, навеки зависшие между двумя некогда самыми близкими друг другу людьми.