***
В общем, Адольф был доволен сложившейся ситуацией. Он стал чувствовать себя здоровее, сильнее, моложе. Пропали не только температура и рана на ноге, так еще и чудесным образом исцелились старые заболевания. Теперь он и выглядел, и ощущал себя как молодой человек, способный буквально на все. К тому же, Дуче тоже, судя по всему, стала молодой и здоровой, что радовало его даже сильнее, чем должно было. Однако была одна деталь, несколько омрачающая его прекрасное настроение. Сталина, Черчилль, Рузвельт и де Голль также похорошели. И если в данный конкретный момент это Гитлеру было скорее на руку, то в далекой перспективе могло сыграть злую шутку. Взгляд немца упал на Сталину и Рузвельта, которые ходили по комнате. Точнее, коммунистка, судя по всему, пыталась заново научить Президента ходить и довольно в этом преуспевала. Черчилль не то чтобы помогала: она продолжала сидеть на диване, громко давая Сталиной советы, как объяснять биомеханику шага, а Рузвельту — перекладывать теорию на практику. Хоть вредного (как и полезного) от ее вмешательства не было, Этери и Франклин начинали на нее неодобрительно посматривать. Муссолини листала забранную из машины карту канадских дорог, пытаясь понять, где они находятся и что за мотель им предложил хозяин дома. Во всяком случае, она то и дело бормотала что-то вроде: «Да где же он?», «Это мотель? Да нет», «Ну мы то вроде здесь…» — Так, вы меня, конечно, извините, — вдруг Черчилль резко подскочила на ноги и злобно оглядела комнату, словно ища что бы потяжелее схватить, — но как только де Голль выйдет из ванной, я пойду ругаться и ничто меня не остановит. Прошло столько времени, а нас даже не собираются кормить! У меня уже ни сил, ни слов! Я жутко хочу есть и собираюсь добиться ужина всеми мыслимыми и немыслимыми путями! — Можем пойти на штурм кухни прямо сейчас, — Сталина, расхаживая по комнате с покачивающимся Рузвельтом, повернулась к англичанке, ухмыляясь. — А вы как будто не хотите есть, — Черчилль возмущенно уставилась в ответ. — Некрасиво злоупотреблять гостеприимством человека и в открытую воровать его еду! — Так вы же сами сказали, что не намерены это терпеть, — возразила Бонни, вставая с дивана. — Но с тем, что нам надо хоть что-то съесть, я согласна. Так что пойдемте поищем. — Я с вами, — разговоры о еде заставили Гитлера почувствовать, будто желудок начинает завязываться в узел от голода. Есть хотелось необычайно, — пойдемте посмотрим, что есть у этого лесника. Если что, скажем, что нам очень жаль, но мы были не в силах терпеть. Они осторожно вошли на кухню, небольшое помещение со светлыми обоями, большими окнами и цветочными занавесками. У стены стоял стол, накрытый молочного цвета скатертью, а с противоположной стороны — кухонный ряд. Адольф не успел глазом моргнуть, как Черчилль кинулась к хлебнице и, достав кусочек черного хлеба, запихнула его в рот. Гитлер и Муссолини переглянулись и тоже бросились к деревянному ящику, толкаясь и пытаясь открыть его. Их руки сталкивались, они мешали друг другу, не давая добраться до желаемого хлеба. Наконец, немцу удалось подцепить крышку, и рука Муссолини достала сразу несколько кусков хлеба. Адольф тоже вытащил последние два для себя, откусывая сразу от обоих и чувствуя, наконец, прекрасный вкус еды на языке. Тем временем Черчилль выхватила у Бонни два ломтика хлеба. — Я отнесу им, — сказала англичанка, положив хлеб на столешницу. — Тогда и де Голлю нужно отложить, — Дуче положила рядом третий кусок. — Но мы в любом случае этим не наедимся. — Предлагаете пошарить в чужих вещах? — Адольф с усмешкой поднял бровь, скорее шутя, ведь и так было понятно, что именно это они сейчас и делают. — Ну, я, конечно, не настаиваю, — отзеркалила его действие Муссолини. — Я настаиваю, — Черчилль растолкала их и, опустившись на корточки, открыла ящик. — И вам рекомендую, не стоять столбом, а тоже поискать что-нибудь. Адольф начал открывать верхние ящики, разглядывая содержимое. В одном из них обнаружилась овсяная крупа. — Может, кашу сварим? — немец показал поднявшей голову Муссолини банку. — Отлично, хоть что-то, я тут даже кастрюлю видела, — Бонни извлекла из нижнего ящика нечто, больше похожее на ведро. — А вот еще хлеб, — подала голос Черчилль, доставая буханку. — Тогда пока так, — пожала плечами Дуче. — Варим овсянку. Поедим с хлебом, на первое время хватит. — Ладно, потом еще, если что, попросим, — нехотя улыбнулась англичанка. — Так, вода вроде оставалась еще…***
— Вы не устали? — Сталина в очередной раз спросила у Франклина. Он действительно слегка устал, но чувствуя, как важно для нее развить его вновь обретенную способность ходить, старался изо всех сил. — Нет, я еще вполне держусь на ногах, — Рузвельт засмеялся. — Звучит даже более непривычно, чем чувствуется. — И все-таки, давайте присядем на минутку, — Этери доброжелательно улыбнулась, прищуривая глаза. — Вы огромный молодец, на самом деле, столько времени провели в коляске, а теперь уже стоите на ногах. — Это довольно легко, вот только автоматизм утерян, приходится каждое движение контролировать… — Вы простите, если я давлю, но нам очень нужно, чтобы вы пошли сами дальше. Сами понимаете, что иначе мы далеко не уйдем. — Мне стоит сказать всем вам «спасибо», вы не бросили меня даже когда смерть занесла над нами свою косу, — они вновь разместились на диване, и Франклин осторожно коснулся руки Сталиной. — Мы бы вас не бросили. Хоть нас и считают бесчестными и эгоистичными, но мы никогда бы так не поступили, — она сжала его руку в своей. Рузвельт, признаться честно, до сих пор не мог осознать то счастье, которое на него свалилось. А главное, за что оно на него свалилось. Приятно было бы думать, что за все те тяготы, которые он с честью выдержал за время руководства Соединенными Штатами… но эта теория разбивалась об усатого немца, который также получил недюжинное здоровье. Наверное, стоило просто смириться. За эти сутки с ними произошло столько невероятных, пугающих и изматывающих вещей, что сложно было уложить все это в голове… вернее сказать — невозможно. Франклин подозревал, что осознание своего нового положения придет позже, но сейчас он просто хотел минутку покоя. — Вы как вообще себя чувствуете? — Этери участливо заглянула Президенту в глаза. — Знаете, на удивление неплохо. В конце концов, я всегда верил, что когда-то снова смогу ходить, — Франклин снова хохотнул, смотря на коммунистку. — Сложно поверить, что простое купание в холодной воде может привести… вот к этому. Он жестом показал на свои ноги и несколько тяжело вздохнул. — Купание в воде? — спросила Сталина. — Да, я… — он опустил голову, стараясь не смотреть главе СССР в глаза, — только не смейтесь. Я отправился на рыбалку и, готовя снасти, поскользнулся и упал в холодную воду… а потом искупался еще несколько раз… ну и вот что из этого вышло. — Ох, да я вот сама, убегая из ссылки, случайно упала в воду. Согреться было негде, и я пряталась целую ночь в каком-то амбаре. А так как дело было зимой, жутко перемерзла. Отсюда и спина больная… такие дела… — Это просто ужасно, — Франклин переплел свои пальцы с пальцами Этери, аккуратно пожимая, — вам наверняка было страшно и больно, вы же могли умереть. — Бросьте, все же в итоге не так плохо вышло, — она подмигнула. — Да, но… в общем, спасибо, что поделились своей историей, — он снова улыбнулся, заглядывая прямо в ее карие глаза. — Разрешите звать вас на «ты», если я… — О да, конечно, давно пора. Да и всем нам, уже почти сроднились, — она улыбнулась в ответ, сжимая пальцы Франка.***
— Добрый день, господин Мартин, — рука сдернула с головы пожилого мужчины мешок, — меня зовут Джереми Блер, но я не советую как-либо ко мне обращаться. Блер обошел стул, становясь перед прикованным мужчиной с кляпом во рту. Джереми был не совсем уверен, что тот знает, куда делись главы государств. Однако, вполне возможно, что он хоть мельком видел их, в конце концов, он местный лесник. — Должен вам сказать, что не в ваших интересах врать или юлить, лучше говорить сразу и не тратить мое время, — продолжал Блер спокойным, уверенным голосом. — Сейчас я сниму кляп, и вы ответите на мои вопросы. Четко и по делу. Кивните, если поняли. Мартин кивнул, на его глаза наворачивались слезы. Что ж, тем лучше. — Что вам от меня нужно? — дрожащим голосом спросил лесник. — Мистер Мартин, ну мы же договорились с вами, никаких вопросов, а иначе… — он подошел к пульту управления и нажал на кнопку. Мартина прошил слабый электрический разряд, отчего тот вскрикнул, с ужасом смотря на Блера. — Учтите, разряд может стать намного сильнее, так что будьте благоразумны и начните играть по правилам. Лесник кивнул, с трудом сдерживая всхлип. — Отлично, — Джереми вновь подошел к мужчине и слегка нагнулся, заглядывая ему в глаза. — Скажите, видели ли вы группу из трех мужчин и трех женщин. Их лица могли показаться вам знакомыми. Вы могли уловить некоторое сходство с руководителями государств, во всяком случае, один из них очень похож на Адольфа Гитлера. Ну, что скажете? — Нет, — слишком быстро отвечает, а затем на некоторое время задумывается, то ли вспоминая, то ли прикидывая что-то в своей голове. — Нет, не видел. Точно. Я видел только брошенную машину, но я не уверен, что она принадлежала им. А людей я давно в этом лесу не видел. — Учтите, если вы скрываете их, то я применю самые жестокие меры, — Блер произнес ласково, что сделало его слова еще более жуткими. — Что это за люди? Зачем вы их ищете? — Вы опять играете не по правилам, но я все же отвечу. Мы хотим вернуть их домой. Кто-то похитил их, а я и мои друзья очень хотим, чтобы эти люди вернулись туда, откуда прибыли. Вы бы оказали неоценимую помощь, если бы помогли нам. Что скажете? — Был бы рад, но я их не видел, — Мартин сочувствующие улыбнулся. Немного натянуто, но вряд ли его можно было винить в этом. Джереми не знал, врет этот человек или нет. С одной стороны, можно было ему поверить, но что, если эта компания все-таки встретилась ему и успела задурить голову? Пообещать золотые горы, государственные награды и безвизовый въезд. Стоило применить силу и узнать наверняка. — Что ж, вижу, так мы с вами не договоримся, — нахмурился Блер, возможно, слишком картинно. — Тогда попробуем по-другому. Он вновь подошел к пульту управления, покрутил колесико, прибавляя мощность тока, а затем нажал на кнопку. Мартин закричал нечеловеческим голосом. Когда Блер повернулся, изо рта у лесника текла струйка крови, он тяжело дышал, опустив голову. — Так что? Видели их? — Джереми схватил лесника за волосы, заставляя смотреть в глаза. — Нет, — вымученно ответил тот, — хоть тысячу раз спросите, ответ останется тем же… — Что ж, в таком случае мне придется от вас избавиться. В любом случае, вы видели слишком много, — он подошел к пульту и выкрутил напряжение на максимум. — Однако я дам вам последний шанс. Скажите, вы видели этих людей? Я сохраню вам жизнь, если скажете, где они. Он встретился взглядом с Мартином и улыбнулся.***
Они ели молча. Не сказать, чтобы каша была вкусной, совсем наоборот. Где-то на середине готовки Бонни вспомнила, что они забыли ее посолить, а маслом на кухне даже и не пахло, однако, ели политики с огромным аппетитом. Если бы Муссолини внимательно могла проследить за их взглядами, она бы заметила, что они периодически поглядывают на кастрюлю с кашей, будто раздумывая, получится ли взять добавки. В общем, обед, переходящий в ужин, показался им невероятно сытным. Они запивали постную овсянку пустым кипятком, и никто даже и не думал жаловаться. Муссолини только подумала, что если лесник сейчас явится, то она даже не подумает оправдываться за уничтожение всех запасов крупы. — Нам нужно выспаться, — сказала жующая Черчилль. — Нам нужно валить отсюда, — отрезала Сталина. — Поддерживаю, нельзя здесь оставаться, — кивнул Гитлер. — А вы хотите уходить неизвестно куда на ночь глядя? — Бонни чувствовала, что от теплой пищи ее разморило, и двигаться особо не хотелось. Очень хотелось спать. — Мы хотя бы будем там, где нас никто не видел, — глава СССР, посмотрела на итальянку. — Здесь мы как на ладони. — Может, этот лесник пошел докладывать о нас, — согласился Адольф. — А ведь действительно, где он? — вставил Рузвельт. — А я вот о том и говорю, — внушительно посмотрел немец на Президента, — он пошел докладывать о нас похитителям. — Действительно странно, что он нам так легко поверил, — нерешительно произнес де Голль. — А я о том и говорю вам с самого начала, — сказала коммунистка. — Это наверняка ловушка. Вон как он удивился и быстро убежал, когда понял, что вода целебная. Поди к своим направился. — Вы себя слышите? — Муссолини гневно поджала губы. — По-моему, у вас крайняя степень паранойи. — Может быть, — Сталина оставалась спокойной, несмотря на прямые обвинения, — но ситуация, уж извините, располагает. — Я никуда не пойду, пока не высплюсь, — сказала Черчилль. — Да и будет хуже, если мы все потеряем бдительность из-за усталости. — Должен согласиться, — кивнул де Голль, — как человек, которому только недавно удалось несколько часов вздремнуть сидя на диване, должен сказать, что с удовольствием принял бы горизонтальное положение и поспал по-настоящему. — А если они явятся сюда?! — А если мы наткнемся на них и нам придется давать отпор? — И что? — Как что? Мы устали и не то, что драться, бежать-то не сможем! Голоса политиков слились в какофонию, Бонни уже даже перестала понимать, кто и что говорит. Они все кричали, стараясь донести свою правоту. И вот Гитлер уже почти вскочил со стула, желая, судя по то и дело сжимающейся в кулак ладони, зарядить то ли ей, то ли де Голлю по морде. Драке не дал возникнуть отрезвляющий звук удара по столешнице. — Господа, — Франклин Рузвельт встал из-за стола и поднял руку вверх, призывая к тишине, — я понимаю, что все вы сейчас устали, напуганы и находитесь в абсолютном непонимании своего положения. Мы с вами прошли через многое, но пока мы не спасены — мы все еще в опасности, и чтобы выжить, нам стоит перестать ругаться и начать полноценно сотрудничать. Давайте вместе разработаем план, который устроит всех. — И что вы предлагаете? — Гитлер перестал сжимать кулаки, но продолжал стоять на ногах. — Спать с одним открытым глазом? — Ну… мы могли бы спать по очереди… — заметил Франклин. — Но мы все равно, останемся на месте. — В этом и суть компромисса, маршал Сталина, — Бонни поймала взгляд Этери исподлобья. — Слушайте, сейчас шесть часов вечера, — произнес Шарль. — Засветло идти слишком заметно. Давайте отдохнем хотя бы немного. — Имеет смысл, — кивнула глава СССР. — Но кто-то должен дежурить. — Давайте поделимся по трое, — предложил президент США, — кто-то два часа будет спать, а кто-то дежурить, а потом поменяемся. — Это хоть что-то, — Гитлер кивнул и сел на место. — Но в десять часов мы уходим отсюда. — Да куда вас несет-то? — возмутилась Уитни. — Лесник сказал, что недалеко есть мотель, — предложил Шарль. — Так вы решите, он вам друг или враг? — не унималась англичанка. — В мотеле в любом случае будут посторонние люди, они не смогут утащить шесть человек в неизвестном направлении, — вмешалась Сталина. — Но они как-то выкрали нас! — упиралась Черчилль. — На этот раз мы будем готовы, — сказала Этери. — А те, кто будет дежурить, пока найдут этот мотель на нашей карте, — произнесла Муссолини. — Я уже измучилась с ней. — Отлично, это уже похоже на план, — кивнул Рузвельт. — Я, Гитлер и Этери дежурим, остальные — спать. Потом меняемся. И давайте постараемся стать настоящей командой, несмотря на все разногласия.